Различают 7 стилей жизни невротика.
1. Трудоголизм и хоббизм 
1-й вариант — это Трудоголизм и хоббизм – т.е. злоупотребление работой или хобби.
В данном случае работа и/или хобби становится всем и, главное, – способом бегства от жизни и конфликта, при этом результаты работы или производные хобби не столь важны.
Кстати, в этот же стиль относится и бесконечное обучение вкупе с получением дополнительных образований. А также различные проекты, основанные на энтузиазме.
Как правило,
четкого ответа, зачем все это необходимо, человек дать не в состоянии.
2. Борьба и разрушение
В силу стандартной реакции при стрессе, которая вынуждает к борьбе или бегству, у некоторых личностей борьба становиться основным стилем жизни.
И начинают бороться они «за своих против чужих», «за справедливость и правду», «за принципы и идеалы», «за братство, равенство и свободу». Причем борьба может идти и против государства, и против несогласных, и против другого пола, и даже против знакомых, близких и родных. Или, наоборот, за благо всех вышеперечисленных со стремлением причинить непоправимую пользу.
Если уж совсем не с кем и не за что бороться, то можно бороться против себя нелюбимого, и инструментов для этого предостаточно: вредные привычки, нарушение правил безопасности, экстремальный спорт, асоциальное поведении и даже суицид.
3. Сверхувлеченность верой
Высшая сила – это всего лишь наше желание, чтобы она существовала, факты, скомпонованные для подтверждения гипотезы, и несколько смелых утверждений, чтобы заложить основу религии. Нынешняя наука опровергает многие смелые религиозные утверждения. Но вера все равно остается.
Верующий человек получает ощущение, что «все под контролем», «во всем есть свой смысл», «я не одинок», смысл жизни есть, а вокруг меня общность таких же единоверцев. Но наша задача понять не почему, в кого или во что люди верят, а скорее зачем – ведь именно ответ на вопрос Зачем? даст нам понять подсознание.
Итак, первое, что дает религия – это понимание того, что будет после смерти. Поскольку никому это доподлинно неизвестно, возникает страх, но если ты сильно веришь, что будет так-то и так-то, то страха нет.
Однако в религии появилось и понятие греха, с которым в хорошие места после смерти не пустят, и вот понятие греха начинает сильно противоречить инстинктам.
В итоге и в грехе страшно и без греха как-то некомфортно.
Поэтому если в Бога верят ради веры – все в порядке, но если это становится всего лишь щитом от страхов, то тут начинаются настоящие проблемы.
Второй вариант – это когда религия становится мечом. И инстинкт самосохранения реализуется в борьбе против неверных и неверующих. Мыслей о себе уже не остается, человек становится религиозным активистом, целиком охваченным агитацией, пропагандой и даже стремлением к насилию во имя веры. А ведь светлые идеалы не всегда спешат воплощаться в жизнь, что приводит к отчаянию или к худшим последствиям.
Циники постоянно отрицают ценности и не соглашаются с ними.
Дело в том, что до трех лет ребенок не осознает себя личностью, но начиная осознавать индивидуальность, он может сказать «Нет», чтобы лучше почувствовать свое «Я». То есть «Нет» означает границы между миром и личностью. Вот здесь еще «Я» – а вот здесь уже начинается не «Я» и это надо отвергать. То есть происходит отрицание не столько для отвержения чего-либо, а скорее для становления себя.
А циникам сверхважно показать свое «Я», свою индивидуальность и особенность, отрицая все и вся.
Но отрицая все, трудно создать что-то, что будет являться «Я» или как-то ассоциироваться с собой. И если трудоголики, верующие и борцы любят свои виртуальные игры, подальше от реальности, то циники наоборот поглощены реальностью. Но неверная тактика все равно сводит их в невроз и игру с миром.
Ведь часто в корне цинизма лежит попытка доказать, что каждый из нас исключителен, а слава приходит лишь к тем, кому повезло. И не замечают циники, что помимо везения нужно и много трудов, но сил на труды уже не хватает, ведь надо свергать авторитеты с пьедесталов, а времени на создание бессмертных творений уже нет.
Кстати, циники могут быть и в совместной игре: «все можно купить». И циники с деньгами видят, как легко купить людей с меньшим количеством денег, но не видят, что это всего лишь такие же циники, с подобным убеждением. И вот состоятельный циник решает, что ему уже все понятно, ничего не нужно и всё пустое, но успокоения нет, ведь идти теперь некуда.
Хотя бессмысленность существования порой осознается еще проще, через вопрос: «Зачем мне то или иное?», ведь в итоге, ненужность, одиночество, смерть и ничего. И тут уж или отчаяние или цинизм, наполненный сарказмом, желчью, ядом и жестокостью.
А вокруг растет лишь стена, отгораживая циника от мира.
5. Печальники
Печаль – это нормальная эмоция, которая вписывается в законы психики. Но если тоска наступает, когда следует радоваться, то стоит призадуматься.
Вообще страдание может быть привычкой. Например, если при воспитании ребенка в ответ на его страдания и мольбы о помощи родители только утешают его, но не обучают навыкам устранения причин страдания, ребенок усваивает зависимый тип поведения, склонный привлекать внимание и заботу через проявление собственного страдания.
К тому же в России и СССР страдание, в принципе, обожествляется и поддерживается, а вот сильным и успешным быть как-то даже зазорно и не везде принято.
Некоторые же печальники успешно, хоть и бессознательно, осваивают роль жертвы. В ходе экспериментов оказалось, что тем, кто ведет себя, как жертва, дают меньшие наказания. А это уже хорошая выгода, которая быстро усваивается подсознанием.
6. Брак и семья
По сути, самцу и самке брак без особой надобности. Брак, как правило, заключается для кого-то или для чего-то.
А уж в браке общественная мораль вместе с обществом постоянно лезут в отношения, мешая брачующимся. В довесок больше родственников и формальных отношений, больше требований друг от друга, меньше друзей, личного времени, личного мнения и сексуальности. В итоге, ставится крест на психологической свободе человека.
Вот и получаются либо болезненные семьянины, либо болезненные многоженцы – вне зависимости от пола.
Дело в том, что брак – это некая идеология и стереотипы поведения. Но у молодежи, живущей в нынешнюю сексуальную революцию, пока нет ни первого, ни второго, а старшее поколение имеет устоявшиеся стереотипы и поэтому все еще цепко держится за старую идеологию, уже не подходящую по духу времени.
В подсознании же конфликт развивается еще серьезнее, ведь брак запрещает сексуальность на стороне. Вот и начинается глобальное самоубеждение, что брак – это высшая ценность и все старания ради семьи.
В крайнем варианте процесс переходит в форменное помешательство на браке и соблюдении его канонов, не только для себя, но и для каждого. От таких моралистов начинают страдать и супруги и дети. Ведь дети быстро усвоят данный невротический стиль и создадут с ним свою семью, чтобы также страдать всю жизнь с неподходящей второй половиной. Женщины с таким стилем готовы положить на алтарь своих страданий любые жертвы, лишь бы не развод.
Кстати, еще один вариант, когда брак может становиться хорошим прикрытием страха новых отношений, как для мужчины, так и для женщины.
Противоположная ситуация – это неусидчивость в браке, вкупе с периодическими переходами на новое место.
И еще один хороший способ дойти до невроза – это межличностный конфликт. Такой конфликт возникает на почве недопонимания убеждений своей второй половины. Жена думает, что для счастья надо так, а муж, что эдак, но до прямых разговоров почти никогда не доходит, только недомолвки и косвенные упреки, а по итогу – перенапряжение и, как всегда, невроз.
7. Секс и сексуальность
Еще один невротический стиль жизни связан с сексом и сексуальностью.
Стоит обратить внимание, что человеческая сексуальность очень сильно отличается от животной:
1. У самок homo sapiens появился оргазм в качестве позитивного подкрепления половой активности.
2. У спаривания отсутствует сезонность.
3. Половая активность у людей может быть не связана с продолжением рода: у нас это и интересное занятие, и игры, и занятие любовью, и средство обогащения, и демонстрация силы и статуса и т.д.
4. Сексуальность человека может происходить не только по вине гормонов или внешних стимулов, но и абстрактных символов, например, в виде слов партнера. Более того, некоторые символы, которые ассоциируются у человека с сексом, могут возбуждать и в воображении, или возводиться в ранг наибольшей значимости (например, красивый бюст).
5. Сексуальность человека самая интенсивная во всем животном мире. И именно сексуальность привела к появлению культуры, постоянной борьбе и желанию достижений среди всего вида.
Но культурная революция привела к эмансипации, и теперь женщины должны быть как мужчины, а мужчины под давлением женщин становиться более женственными.
И теперь женщины начинают проявлять свою женственность и желанность только сексом. А для мужчины секс и его наличие дает социальное признание мужчины мужчиной, начиная с подросткового возраста и до самых седин.
Поскольку невротической может быть признана любая деятельность человека, которая совершается им для одной цели, а объясняется им же какой-то другой целью, то здесь мы видим то же самое, ведь сексуальность, мужественность и женственность никак не связаны друг с другом. Но на деле происходит так: надо обязательно вступить в сексуальные отношения, не взирая ни на что (семью, отсутствие желания, другие цели и т.д.). Цели выполнены: жертвы уломаны и соблазнены, но комплекс недостающей мужественности и женственности все равно давит и требует новых доказательств и сексуальных подвигов.
Впрочем, беспорядочный секс может возникать и по другой причине, играя роль громоотвода, т.е. снижая напряжение от постоянного стресса, но батарейки постепенно садятся, ведь стресс-то не прекращается, и внутри остается лишь пустота.
А в противоположность чрезмерной активности есть сексуальная неудовлетворенность, которая также приводит к неврозам. Когда не хватает качества переживания, силы эмоционального отклика, подлинности психологического контакта, когда секс превращается просто в смену поз или просто в двигательную активность, жизнь теряет блеск и аромат. Взамен приходят тревога, напряжение, депрессия и другая гадость, которая затмевает основную проблему.
Невроз может выливаться и в болезненную сексуальность, часто основанную на рефлексе – совпадении первого сексуального опыта и каких-либо обстоятельств. В болезненную сексуальность попадает все, что выходит за границы нормы. Норма – это отношения между двумя лицами разного пола, не состоящими в близком родстве, и находящимися примерно в одной возрастной группе. Вкрапления нестандартности не являются патологией, но только не когда они становятся ведущими.
В качестве примера рассмотрим фетишизм: первый сексуальный опыт у подростка был связан с предметом женского туалета, а впоследствии предмет вызывает даже большее возбуждение, чем женщина.
Но даже тут возможны варианты: одни будут считать свое поведение неправильным и мучиться всю жизнь, а другие посчитают, что их притесняют и начнут сражаться за свою свободу.
источник
Андрей Владимирович Курпатов. С неврозом по жизни.
Андрей Владимирович Курпатов
Прежде чем решить проблему, нужно знать, в чём она состоит. В этой книге собраны и подробно освещены все способы, которыми мы разрушаем собственное счастье, а то и саму жизнь. Поэтому, если у вас есть желание разобраться в причинах как своих, так и чужих неудач, ознакомляйтесь: неврозы, невротические стили жизни, невротические зависимости и неврозы организма. Любой человек может вырваться из порочного круга психологических проблем, нужно только хотеть и знать как.
Предисловие
Один из самых замечательных психотерапевтов Фредерик Пёрлз сказал как-то: «Пациент отличается от психотерапевта только степенью выраженности невроза», то есть все мы с вами невротики — кто-то в большей степени, кто-то в меньшей. Еще мы отличаемся друг от друга формой своего невроза, но сейчас не об этом. Действительно, посмотришь на какого-нибудь товарища и, даже не будучи специалистом по психическим недугам, подумаешь: «Да парень-то — ку-ку!». Посмотришь на другого: вроде бы нормальный, но поступает, ни дать ни взять, как законченный идиот. Взглянешь на третьего: ну просто душка! Кажется, что уж у этого-то проблем быть не должно. Но копнешь глубже — и обнаруживается такое… Так что все дело только в глубине анализа. Если скользить по поверхности, то и отчаянный сумасшедший за нормального сойти может, но если смотреть без розовых очков и пристально, то по-настоящему «нормальных» среди нас, что называется, днем с огнем не сыщешь.
Нет исключения из правила, что каждому хочется быть исключением из правила.
Кто-то, наверное, возразит автору: мол, доктор преувеличивает. Кто-то скажет: «При такой-то жизни у кого голова набекрень не свернется?!» С первым спорить не буду, ведь он хочет сказать, что не такой, как все. Сие факт бесспорный, но поскольку все мы люди, то ничто человеческое каждому из нас в отдельности не чуждо. Второму оппоненту: приведу навскидку только пару «жареных фактов». На замечательном, процветающем Западе уже сейчас смертность от самоубийств по частоте занимает третье-четвертое место в списке среди других причин, а по прогнозам специалистов к 2020 году она и вовсе выйдет в этом рейтинге на второе место. Что это значит? Буквально следующее: через каких-то 15— 20 лет представители «золотого миллиарда» будут умирать от самоубийства чаще, чем от рака, и с небольшим отрывом впереди будет смерть от инфарктов и инсультов. В добром расположении духа, как не трудно догадаться, люди с собой не кончают, так что ссылки на наши «социально-экономические трудности» как на причину наших психологических проблем безосновательны. Второй факт не менее примечателен: за последние полвека, по данным слепой, как Фемида, статистики, количество неврозов на том же «благополучном» Западе увеличилось в 25 раз! Ничего себе прогресс, не правда ли?! Вот такая обстановка…
Конечно, можно продолжать упорствовать и ссылаться на внешние обстоятельства, а в России действительно проблем больше, чем на Западе. Если кому-то от этого станет легче, то — пожалуйста, можете ссылаться! Эта же книга — для тех, кто хочет понять, почему человек чувствует себя несчастным, тогда как на первый взгляд и при пресловутой «объективной» оценке у него должно быть все хорошо.
Я делаю вывод, что основная личность в наше время — это невротическая личность. Это — моя предвзятая идея, потому что я полагаю, что мы живем в ненормальном обществе, где есть лишь один выбор: либо участвовать в этом коллективном психозе, либо — рискнуть и выздороветь или быть распятым.
Мы рассмотрим природу собственной невротичности, а главное — уясним, в чем именно состоят наши ошибки, приводящие к формированию невроза. Только зная эти ошибки, мы сможем их избежать. Мы рассмотрим все формы невротического состояния, начиная от банального, по сути, невроза и заканчивая самыми изощренными способами невротического реагирования: зависимостями, психосоматическими заболеваниями и т.п.
Могу вас заверить, что на страницах этой книги вы найдете не только свой портрет, но и, вне всякого сомнения, всех своих родственников, сослуживцев, друзей и знакомых. Эта беда никого не обошла стороной, только многие, к сожалению, не догадываются, что оказались в плену невротического существования. Когда постоянно живешь в каком-то состоянии (пусть и самом ужасном), то постепенно начинает казаться, что так оно и должно быть. Человек ко всему привыкает, и к своему психологическому дискомфорту в том числе. После такой адаптации он Даже и не замечает, как ему плохо, что, впрочем, не означает и того, что ему хорошо. Вот почему так важно вовремя заметить, что что-то не так, поскольку иначе из этого кювета нам никогда не выбраться.
Счастливо можно жить! Заявляю это официально как «узкий специалист» в этом широком вопросе. Конечно, потребуются определенные действия, но, как известно, лучше день потерять, потом за полчаса долететь. Смею надеяться, впрочем, что день, потраченный вами на прочтение этой книги, не будет уж очень потерян. Доля юмора, точнее, самоиронии, нам не повредит, а только пойдет на пользу. Так что будем, во-первых, развлекаться, узнавая себя и других в персонажах этой книги, а во-вторых, образовываться на предмет того, что же с нами и с ними происходит, откуда у всего этого «ноги растут». Вот такие задачи. А теперь, дамы и господа, за дело!
Чтобы жить счастливо, я должен быть в согласии с миром. А это ведь и значит «быть счастливым».
Введение. Инстинкт самосохранения
Уясним для себя, почему мы склонны переживать, мучиться, тревожиться и впадать в депрессию без внешних на то причин. Среднестатистический человек радуется от случая к случаю, а вот состояние внутреннего напряжения для него скорее правило, нежели исключение. Почему так?
Благо войны
Обратимся к пресловутой статистике, посмотрим, на какие периоды жизни человечества приходится максимальное и минимальное количество неврозов, т.е. психических расстройств, которые не являются неизбежными, генетически не детерминированы, а порождаются (если следовать их определению) психологическим стрессом. Итак, вопрос на засыпку: как вам кажется, когда неврозов должно быть больше — во время войны и других серьезных социальных потрясений или же в мирное время? Если кто-то скажет, что во время войны, то ошибется, причем очень существенно, если же кто-то скажет, что в мирное время, то вряд ли сможет пояснить свой весьма, надо признать, экстравагантный ответ.
Что ж, проясняем ситуацию. Действительно, как это ни парадоксально, во время войны (мы рассматриваем здесь не «локальный военный конфликт», а полноценную войну — «мировую» или «отечественную»), когда настоящих стрессов у любого человека с избытком, количество неврозов столь мало, что эту тщедушную циферку можно было бы с легкостью принять за статистическую погрешность. С другой стороны, согласно бесстрастным статистическим данным, пик неврозов приходится на десятый-двенадцатый год после благополучного завершения военных баталий, когда все тяготы и лишения уже позади! Удивительно? Весьма! Указанного срока вполне достаточно, чтобы нанесенные войной раны зарубцевались, жизнь отстроилась заново — появилась крыша над головой, образовались новые социальные связи и т.д. А что получается? В тот самый момент, когда вроде бы только жить-поживать да добра наживать, начинается Бог знает что — пик неврозов.
Унтер-офицерша налгала вам, будто бы я ее высек; она врет, ей-Богу, врет! Она сама себя высекла!
Инстинкт самосохранения, здрасьте!
В чем принципиальное отличие двух рассматриваемых ситуаций? Во время войны человек находится в остром стрессе, его жизни постоянно угрожает опасность и, соответственно, он занят только тем, чтобы выжить. В мирное время ситуация меняется кардинальным образом: острых стрессов — днем с огнем, а что жизни, кроме разве случайностей, ничего не угрожает.
Теперь обратимся к нашей родословной, которая, благодаря острому уму Чарльза Дарвина и достижениям современной генетики, восходит даже не к обезьянам, а к самым что ни на есть примитивным одноклеточным — амебам и прочим инфузориям [1]. Свойством всего живого являетсястремление к выживанию, и чем выше положение живого существа в эволюционной иерархии, тем более отчетливо это стремление проявляется, получая гордое наименование «инстинкта самосохранения».
Уже самый факт происхождения человека из животного царства обуславливает собой то, что человек никогда не освободится полностью от свойств, присущих животному, и, следовательно, речь может идти только о том, имеются ли эти свойства в большей или меньшей степени. — Фридрих Энгельс
Во время войны наш инстинкт самосохранения, по причинам вполне понятным, задействован целиком и полностью: пули над головами, краюшка хлеба на две недели — «актуальные» ситуации. В мирное же время ему заняться буквально нечем, он оказывается безработным! Тут-то и жди беды… Наш замечательный соотечественник, блистательный уче .
источник
Итак, мы рассмотрели три возможных конфликта между сознанием и подсознанием, которые и приводят к возникновению невроза. Теперь хотелось бы узнать, каким бывает невроз, какие формы он способен обретать, под какими масками прятаться. Оказывается, что таких форм тоже три: во-первых, это навязчивые тревожные переживания, связанные с опасениями человека за состояние собственного здоровья; во-вторых, депрессивные состояния с не менее навязчивым желанием решить все проблемы раз и навсегда; наконец, в-третьих, классический случай невроза под названием неврастения.
Сердце человека — самый чувствительный орган, и ему, положительно, не хочется покоя. Всякий стресс, любое жизненное потрясение — хорошее оно или плохое — сообщает нам о себе усиленной работой сердца, т. е. сердцебиением. Зачастую эти сердцебиения превращаются в настоящие сердечные приступы. Вообще говоря, сердечные болезни бывают двух видов: первый — когда сердце поражается каким-либо агентом (инфекцией или жировыми отложениями), второй — когда сердце начинает «барахлить» по причине наших душевых терзаний. Если сердце поражено болезнью, то это легко выявить с помощью электрокардиограммы, ультразвука, различных анализов и других исследований. Если же ваше сердце страдает из-за психологических перегрузок, то кроме сердцебиения, нарушений ритма или болей в области сердца (чаще в этом случае — точечных), у вас вряд ли обнаружат что-либо серьезное с помощью подобных методов исследования.
В случае органического поражения сердца страдает или сама сердечная мышца (это разнообразные миокардиты), или сосуды, которые ее снабжают кровью (атеросклероз). В случае же сердечных расстройств психологической природы, собственно само сердце остается нетронутым, нарушается только его функция, которая может успешно и без последствий восстановиться при условии правильного психологического лечения. Что же происходит в этом, последнем случае? Функции сердца, как и любого другого органа, регулируются нервной системой.
Стресс активизирует функции организма, чтобы обеспечить ему высокий тонус, необходимый для борьбы или бегства. Именно поэтому у человека, находящегося в стрессе, сердце начинает биться сильнее, а то и вовсе сбиваться со своего ритма.
Однако в жизни человека редко встречаются такие опасности, от которых можно было бы спастись подобным незамысловатым способом — физической борьбой или фактическим бегством. От страхов, которые находятся внутри головы, никуда не убежишь. Можно избежать встречи с начальником, но нельзя убежать от страха, что эта встреча произойдет. На любой стресс организм все равно реагирует старым, дедовским, а точнее говоря, животным образом. Организм реагирует, а мы не реагируем, сознание подавляет попытки подсознания избежать опасности или вступить с ней в схватку. В результате происходит перенапряжение этой функции: сердце активизируется, но поскольку эта активность, по факту, оказывается излишней и непродуктивной, возникают сбои. Как только к этим сбоям присоединяется тревога, страх смерти и т. п. переживания, у человека формируется «невроз сердца» — вегетососудистая дистония, а такие — вегетативные — сердечные приступы становятся полноценным невротическим симптомом.
Вегетососудистая дистония (ВСД) или, иначе, нейроциркуляторная дистония (НЦД) — это, наверное, самый популярный терапевтический диагноз. Он действительно бьет все рекорды: среди пациентов участкового врача-терапевта число больных ВСД достигает 25%. Как же проявляется эта болезнь? Колебания артериального давления, сердцебиения, боли в области сердца (и колющие, и ноющие), перебои в его работе, затрудненное дыхание, головокружения, слабость, потливость, нарушения сна и т. п. — все вместе или по отдельности. Короче говоря, появляется все, что «делает» организм, когда его обладатель испытывает выраженное чувство страха или тревогу.
Особенностью этого «заболевания» можно считать одно весьма примечательное обстоятельство. Человек, страдающий вегетососудистой дистонией, страдает по-настоящему, ему действительно плохо, приступы у него мучительные, симптомы — самые разнообразные. Однако при всем желании доктора хорошие «ничего не находят»! «Нет органической природы, — говорят. — Все органы в норме». Может быть, правда, и найдут что-нибудь малосущественное, плечами пожмут: «Вегетососудистая дистония у вас, не беспокойтесь, идите с Богом». Хорошенькое дело, «не беспокойтесь»! У нас тут сердце из груди выпрыгивает, давление скачет, места себе не найти, а они говорят: «Не беспокойтесь»! А беспокоиться, действительно, нечего.
Стресс бывает не только у людей, но и у животных, и проявляется у всех одинаково: организм мобилизуется, чтобы решить жизненноважную задачу — спастись от опасности. Впрочем, есть и отличие: у животных все опасности очевидны, а у человека спрятаны внутри головы. Беда наша в том, что сознание и подсознание у нас не дружат и найти общего языка друг с другом не могут. Возникающая здесь тревога, как правило, скрытая. Подсознание требует или от смерти спасаться, или «верх» заполучить, или сексуальную потребность реализовать. Но разве может сознание все это допустить? Малодушничать стыдно, власть заполучить практически невозможно, а в сексуальные отношения вступить с понравившимся тебе человеком просто так. без всех этих «формальностей» — неприлично, а если ты еще и в браке состоишь, то и вовсе нельзя.
Как ведет себя в таких условиях наш организм? Тревога — это повод для бегства, а следовательно, нужно напрячь мышцы, увеличить число сердечных сокращений и поднять артериальное давление, чтобы проталкивать кровь через сжатые мускулы. Для экстренного обеспечения напряженных мышц кислородом дыхание становится поверхностным и частым, но кажется, что затрудненным. Для улучшения теплообмена потливость возникает — у кого ладошки потеют, у кого — все подряд. Короче говоря, в кровь выбрасывается адреналин («гормон тревоги», как его называют) и активизируется вегетативная нервная система (это отдел нервной системы, который отвечает за регуляцию функции внутренних органов).
Вот и расшифровка страшного термина «вегетососудистая дистония» — вегетативная реакция на стресс, ставшая избыточной (дистония), поскольку от «скрытых тревог» не убежать, а потому нам и не разрядить возникающее напряжение. Так что действительно ничего страшного. Я вам даже больше скажу! Специалисты провели исследование: они посмотрели, каково здоровье у 60-летних людей, которые страдали в молодости вегетососудистой дистонией. Как вы думаете, какие были получены результаты? Вы не поверите выяснилось, что эти «бывшие сердечники» (а по сути, невротики) отличаются даже большим здоровьем своего сердца, нежели их никогда не страдавшие неврозом сердца, ровесники! Почему?! Да очень просто, ведь у больного вегетососудистой дистонией никакого поражения сердца нет, более того, оно у него постоянно тренируется во время этих приступов, закаляется, так сказать. Вот и результат!
Но кто это объяснит нормальному, страдающему сердечным неврозом, невротику? Да никто! А что ему прикажете думать? Вот он и думает, что пора уже на тот свет собираться, сердце ведь вещь серьезная и немаловажная. И как только начнет оно в очередной раз шалить — все, пиши пропало. Страшно ведь помирать-то! Далее ситуация развивается, как в плохом детективе. Несчастные, перепуганные люди звонят в «Скорую помощь», а там их порасспрашивают, порасспрашивают да и откажут в выезде: «Не волнуйтесь, валерьяночки выпейте и лягте, полежите, все пройдет». Конечно, пройдет! Человек-то думает, что за ним смерть уже пришла собственной персоной, а потому страх его не только не проходит, а наоборот, нарастает, возникают опасения, что врачи что-то недосмотрели, упустили. Но в том-то вся и закавыка, ведь от этого страха и происходит активизация вегетативной нервной системы, от него в кровь адреналин и выбрасывается! Так что этот невротический сердечный приступ растет и разрастается, убеждая несчастного невротика в том, что если не сейчас, то уж в следующий раз он точно помрет — «скоропостижно и внезапно».
Не получив никакого полноценного лечения, человек начинает бояться повторения этих крайне мучительных сердечных приступов. Однако же именно этот страх и является на самом-то деле нашей основной проблемой, поскольку именно он и создает избыточную нагрузку на сердце. Результат не заставляет себя ждать — сердечные приступы начинают появляться у нас с завидной регулярностью. Порочный круг замыкается, а человек оказывается один на один со своей проблемой: была одна — психологическая, стало две — психологическая и сердечная. Жизнь превращается в бесконечное ожидание очередного «сердечного приступа», а говоря строго по-научному — «панической атаки».
Люди, страдающие от вегетососудистой дистонии, конечно, жаждут лечения, они приходят к терапевтам и подолгу рассказывают им о своих симптомах. Но что может сделать терапевт с психологическим стрессом, что он может поделать с неврозом? В лучшем случае послушать и покачать головой. А поскольку при современной-то жизни у всех стресс, а через одного — невроз, то доктор может и вовсе отправить своего пациента куда подальше. Пациенты сердятся: «Он даже не выслушал! А как же клятва Гиппократа?!» С клятвой, дорогие мои, все в порядке. Была бы здесь настоящая сердечная болезнь, а не стресс с его проявлениями, то, будьте уверены, вас бы и послушали, и необходимое лечение бы назначили. Но коли невроз, то уж не обессудьте, вопрос, что называется, не по окладу: терапевт ничего сделать не может, кроме как отправить вас к психотерапевту6.
6 О тех методах, которые позволяют справиться с вегетососудистой дистонией, читайте в книге Андрея Курпатова «Средство от вегетососудистой дистонии» в серии «Экспресс-консультанат». Прим. редактора.
Когда врач говорит: «Ничего серьезного», — это большое счастье, радоваться нужно! Однако пациент, обеспокоенный своим состоянием, мучающийся от сердцебиений и скачков давления, этой радости, разумеется, не испытывает. Беда в том, что терапевты редко подробно объясняют такому пациенту, в чем, собственно говоря, причина его заболевания. Что-то скажут на своем непонятном профессиональном языке, и будь здоров! Некоторые могут даже сказать: «Ваша болезнь не лечится». Страдающий услышит в этих словах приговор, а терапевт только и хотел, что успокоить.
С этой «неизлечимой болезнью» пациенты живут непозволительно долго, ходят по врачам, не находят лечения, впадают в тревогу, а стресс и невроз от этого только увеличиваются, «болезнь» прогрессирует. Любимыми лекарствами становятся корвалол и валокордин. Причем оба препарата отнюдь не сердечные, как принято думать, а успокоительные, противотревожные. На Западе, кстати, они запрещены, так что не злоупотребляйте. Пожилые люди, конечно, могут их принимать, но в возрасте от 18 до 45 лет, когда вегетососудистоая дистония встречается наиболее часто, этого делать не следует. Любят «больные» с вегетососудистой дистонией поесть транквилизаторы — феназепам, например, нозепам и т. п., но это также малоэффективно, да и привыкание к ним развивается. С неврозом, который есть конфликт сознания с подсознанием, таким образом, по понятным причинам, не справиться.
Тело и душа неразрывны, по крайней мере, до определенного момента. И потому если страдает тело, это еще не значит, что проблема в нем. Стресс в организм приходит через голову, а в случае невроза прямо в ней и рождается. Телесные проявления зачастую только проявления, а корни искать нужно в психологии человека.
Все мы со школьной скамьи помним опыты И. П. Павлова над собаками. Собаке дают пищу и звенят звоночком, делают это сочетание сигналов несколько раз, а потом однажды звонят звоночком, а еды не дают, у собаки же выделяется на это дело слюна. Таков закон формирования «условного рефлекса». Пища естественным образом вызывает у собаки слюноотделительную реакцию — это рефлекс безусловный. Вследствие опыта И. П. Павлова у собаки этой данная безусловная реакция (выделение слюны) сформировалась и в ответ на нейтральный стимул — на звук звонка.
Мало кто знает, что слюноотделительная реакция, с которой экспериментировал великий русский ученый, — это вегетативная реакция. То есть точно такая же, как и усиление работы сердца под действием вегетативной нервной системы. Последователи и ученики И. П. Павлова провели соответствующие опыты и научились формировать подобные условные рефлексы в отношении сердца, легких и других внутренних органов.
Так, например, удалось добиться возникновения сердцебиений у собаки в ответ на звук гудка после неоднократных введений ей нитроглицерина (приводящего к учащению сердцебиений и характерному изменению электрокардиограммы) при звуке этого гудка. В скором времени один только гудок (без инъекции нитроглицерина) мог вызывать те же самые изменения сердечной деятельности, что совершенно объективно регистрировала запись электрокардиографа.
Сердечные приступы, которые развиваются у человека, страдающего вегетососудистой дистонией, не проявление какой-либо сердечной болезни, а вот такие «условные рефлексы», которые сформировались у него при сочетании естественных, связанных со стрессом сердцебиений и каких-то внешних факторов. Теперь же эти сердечные приступы возникают всякий раз, когда человек начинает бояться возникновения этих приступов. Вот такая патологическая, но, в целом, безобидная связь.
Человек с «неврозом сердца» страдает от навязчивых состояний, ему неотступно кажется, что с ним вот-вот случится очередной приступ, который, по его мнению, может оказаться последним. Однако установившееся в медицинском жаргоне понятие «навязчивые состояния» охватывает значительно больший круг явлений. В узком смысле — целый перечень крайне неприятных психических симптомов, самые разные навязчивые действия и переживания. Если же посмотреть на это дело шире, то окажется, что навязчивыми являются многие наши поступки или даже, лучше сказать, ошибки, которые мы повторяем всю нашу жизнь, причем из раза в раз натыкаясь на одни и те же грабли. «Эх раз, еще раз, еще много, много раз!» — это и есть формула невроза навязчивых состояний.
Наиболее распространенной формой таких расстройств является навязчивый счет (когда люди, сами того не желая, вынуждены без конца пересчитывать те или иные предметы: считают люки, окна домов, этажи, складывают номера машин и т. п.), а также навязчивые движения (последние проявляются в виде своеобразных тиков). К этому неврозу относится и навязчивое «звучание музыки в голове», когда какая-то мелодия привязалась и человек вынужден постоянно как бы напевать ее. Бывают случаи, когда навязчивым становится перевод слов с одного языка на другой. Например, человек, хорошо знающий английский язык, в какой-то момент может начать автоматически без всякой надобности переводить все, что он слышит, с русского на английский.
Навязчивыми могут быть и разнообразные влечения. Например, человек смотрит на стол, и ему начинает казаться, что предметы лежат на нем неправильно, и он не успокоится, пока не переставит их.
Навязчивые состояния зачастую приобретают оттенок настоящих ритуалов, когда человек, движимый страхом, вынужден совершать целую последовательность действий, прежде чем сможет, например, выйти из квартиры или войти в подъезд. Каждому из нас этот феномен хорошо знаком по так называемым «приметам». Мы не преминем трижды плюнуть через левое плечо, если дорогу нам перебежала черная кошка; посмотреться в зеркало, если мы были вынуждены вернуться в квартиру; постучать по дереву, «чтобы не сглазить», и т. п.
Во всех этих случаях мы оказываемся заложниками усвоенных нами в процессе воспитания страхов — страха несчастья, сглаза, того, что «дороги не будет» и т. п. Правда, приметы — это у нас общепризнанные навязчивости, легитимные, можно сказать, а потому мы их ничуть не стесняемся. Если же у кого-то возникли ритуалы собственного производства, то тут уже не обнародуешь — смеяться будут. Вот человек с этими страхами и живет, с ними и мучается, вместо того чтобы обратиться за помощью к психотерапевту и от всей этой «нечисти» категорически избавиться.
Крайне распространенным случаем таких мучений является «страх общения», когда человек боится, что в процессе беседы с кем-либо у него могут покраснеть лицо или руки, что он начнет заикаться или не будет знать, что ему говорить, и т. п. Обычно жизненная стратегия, приводящая в последующем к «страху общения», вырабатывается в подростковом возрасте. Ребята начинают избегать ситуаций, где они могут стать предметом внимания со стороны других людей. Некоторые боятся выступать даже перед небольшой аудиторией или, например, есть в присутствии других людей, встречаться с представителями противоположного пола и т. д.
Человек, страдающий таким неврозом, «разумно» объясняет свой страх тем, что «неловко краснеть», «ужасно, когда у тебя пропадает голос», «неприлично, что у тебя руки дрожат», «неудобно, что тебе в туалет сразу хочется», «неприятно, когда тошнота подступает» и т. п. Поэтому, мол, не можем мы ни с кем общаться, а то конфуз выйдет! Должен сказать, что все вышеперечисленные, да еще и многие другие симптомы, на которые ссылаются «социофобики», — это банальные, хотя и несколько утрированные физиологические проявления страха, а не мистическое божье наказание. Проблема на самом деле в страхе, а не в каких-то там покраснениях и мочеиспусканиях, последние — только поводы, чтобы оправдаться, поскольку сам по себе страх — оправдание для самоизоляции несерьезное и ссылаться на него даже как-то неудобно.
Если же проблема в страхе, то следует выяснить, из-за чего этот страх возникает. Страдающие социофобией считают свой страх абсолютно оправданным, поскольку ощущают себя глупыми, некрасивыми, неуклюжими, несостоятельными и проч., а по сути, просто на самих себя клевещут. Они всегда готовы найти железобетонные доказательства этой своей клевете и объяснить всеми возможными способами свой абсолютно бессмысленный и иррациональный страх. Разумеется, все эти «объяснения» и «доказательства» — чистой воды вымысел! Как правило, наши дорогие социофобики — люди и умные, и тонкие, и красивые, и были бы весьма успешными, если бы не пытались всячески препятствовать этой своей перспективе собственным же поведением.
Почему у людей возникают подобные состояния? С одной стороны, есть какой-то конфликт сознания и подсознания, а с другой стороны, действуют внешние факторы, которые и предопределяют именно эту форму невротического симптома. Например, социофобия в ряде случаев является результатом недальновидного родительского воспитания, базирующегося на акцентировании кажущихся или утрируемых недостатков ребенка. Другая причина — последствия некой незначительной, на первый взгляд, неудачи или проявления чьей-то грубости или черствости. Еще одна причина — банальное отсутствие навыков социальных контактов с последующей катастрофизацией этого, в сущности, невинного и легко исправимого недостатка. Наконец, проблема может скрываться и в бессознательном — в специфических вывертах сексуальности.
Короче говоря, всегда можно выяснить, какие подводные камни послужили основой для формирования страха общения. Если же мы находим первопричину, если мы знаем, какие именно ошибки допускаются человеком в межличностных контактах, то далее остается лишь подобрать необходимый набор психотерапевтических воздействий, способных исправить сложившуюся ситуацию.
Причинами навязчивых состояний могут быть и серьезные психологические травмы. Американские ученые, занимавшиеся психологической реабилитацией ветеранов войны во Вьетнаме, выяснили, что подсознание солдата, испытавшего сильное эмоциональное потрясение, связанное с угрозой для жизни, страдает от навязчивых переживаний, которые постоянно воспроизводятся его психикой. С чего бы? Война уже закончилась, мир. Но не тут-то было! Нельзя не учитывать, что мозг живет по своим законам, а не по прописанным для него правилам. А эти законы гласят: если ваша жизнь подвергалась угрозе, то теперь вы должны всячески избегать ситуации, где эта угроза о себе заявляет. И вот, чтобы не забыть эту ситуацию, психика с завидным постоянством нам о ней и напоминает.
Подобные воспоминания всплывают в голове сами собой, иногда прямо-таки захлестывают человека, вызывая у него страх, даже панику! Какие это могут быть ситуации? Конечно, не только война, но еще и пожар, ограбление, сексуальное насилие, смерть близкого, тяжелое заболевание, сопровождающееся приступами, и проч. В результате подобных психологических травм у человека формируется привычка постоянно, навязчиво проверять, закрыл ли он квартиру, выключил ли электроприборы, не заболел ли он чем-нибудь и т. п. Он регулярно испытывает тревогу, беспокоится, а подчас совершает огромное количество бесполезных действий, которые несколько снижают его озабоченность, но невроз от этого не только не уходит, а, напротив, лишь увеличивается. Все эти бессмысленные действия и переживания есть не что иное, как невротические симптомы.
Раздражение — чем не способ избавиться от тревоги?
Тревога — это, конечно, основной признак невроза. Она может проявляться по-разному: или какими-то страхами, или трудно определимым состоянием внутреннего напряжения. Именно в этом, последнем, случае основным признаком нашего душевного неблагополучия оказывается раздражение. Мы вдруг становимся раздражительными, нам начинает казаться, что все не так, что другие люди все неправильно делают, неправильно понимают. Что ж, раздражение кажется здесь весьма уместным. Но! — ведь раньше-то подобное поведение нас ничуть не беспокоило. Значит, дело не в них, а в нас, но каким образом?! Да все тот же пресловутый конфликт сознания с подсознанием, приводящий к формированию невроза, симптомом которого может стать навязчивая раздражительность, от которой сам раздражающийся в первую очередь и страдает.
Тревога — это состояние раненого зверя; берегитесь, он будет защищаться, проявляя агрессию, т. е. раздражение. Поэтому состояние раздражения для человека, страдающего неврозом, вещь обычная. Кроме того, раздражаясь, он хоть как-то может снизить степень своего внутреннего напряжения, правда, поскольку причины его состояния скрыты глубже, эффект от подобных мер длительным не бывает. После вспышки гнева, конечно, малость полегчает, но уже через каких-то пятнадцать-двадцать минут все вернется в исходное положение — будет то же напряжение, та же обеспокоенность и то же раздражение.
Конечно, все мы прекрасно знаем, что раздражаться нехорошо, спускать собак на кого ни попадя дурно, серчать на мир глупо и бессмысленно. Но что поделать, если все кругом вызывает в нас это чертово раздражение? Подавляешь его, подавляешь, а напряжение нарастает. Потом взрываешься так, словно бы ты не нормальный, культурный человек, а настоящее исчадие ада! Причем чем дальше, тем больше этот наш способ «переделать» окружающий мир с помощью раздражения и лобовой атаки оказывается неэффективным. Сами же мы вряд ли прислушаемся к тем, кто будет уже на нас раздражаться; и солнце не упадет на землю, сколько бы мы ни раздражались.
Раздражением тут не поможешь, но рассказывать это человеку, страдающему неврозом, бессмысленно, поскольку своим раздражением он защищается от всех и вся, с помощью раздражения освобождает себя, хотя бы и временно, от избыточного напряжения. Поэтому до тех пор, пока сидящий в невротике конфликт между его подсознанием и его сознанием не будет выявлен, пока его невроз не будет устранен, надеяться на «перевоспитание» этого «невоспитанного» раздражительного человека не приходится. Он нуждается в помощи, а не в воспитании, поскольку страдает от собственного раздражения более всех тех, на кого он раздражается. Впрочем, всяческие доброхоты, как правило, увидеть страдающего за раздражающимся не способны.
Депрессия — это еще один способ отрабатывать свой невроз. Не у всех вегетативная система оказывается настолько подвижной, чтобы обеспечить своего носителя невротическим симптомом в виде «сердечного приступа», не каждому удается выплеснуть внутреннее напряжение, вызванное тревогой, с помощью раздражения. Но тревога, характерная для невроза в целом, имеет свойство быстро превращаться в депрессию. Симптомы депрессии — это сниженное настроение, чувство подавленности, вины, тоска, пессимистическое видение будущего, утрата интереса к жизни, нежелание что-либо делать, снижение общего тонуса, а также нарушение сна, невозможность сосредоточиться, изменения аппетита и т. п.
Исследователи депрессии называют ее «обусловленной беспомощностью». Что это значит? Поясним на примере эксперимента. Доброхоты естествоиспытатели проводили над собаками такой опыт. Одна группа собак получала крайне неприятные разряды электрического тока, другая, впрочем, получала точно такие же разряды. Вся разница заключалась только в том, что собаки из первой группы, что бы они ни делали, не могли избежать своей участи, тогда как собаки из второй группы, напротив, могли избавиться от этой экзекуции, вовремя перепрыгнув через специальный барьер. В результате эксперимента поведение животных в этих группах стало прямо противоположным: первые стали реагировать на удары током пассивно, вторые, напротив, выглядели тревожными и напряженными.
Ученые стали рассуждать над полученными результатами. Если животное не может избежать страдания, оно свыкается с ним, перестает тревожиться. Если же животное имеет шанс на избавление от своего страдания, то тревога его не уменьшается, а только увеличивается. Покумекав, эти исследователи пришли к следующему выводу: пассивность является своего рода защитой, приносящей успокоение, активность же, напротив, только подзадоривает тревогу. Чувствуя себя беспомощным, покорно принимая свою нелегкую участь, животное как бы избавляется от тревоги. Можно сказать, защищается от собственной же тревоги, которая, как известно, способна досаждать самым серьезнейшим образом. Примерно то же самое, что и собаки из первой группы, испытывает человек, у которого развивается депрессия.
«Не бывает следствия без причины», — любил говаривать И. П. Павлов, а ошибался он редко. У депрессии, как и у любого явления, конечно, тоже есть своя причина: иногда явная (гибель близкого человека, нежданное расставание, утрата работы и т. п.), иногда скрытая (когда у человека, кажется, «все хорошо», а ему «плохо») — эти причины и вызывают невротическую депрессию. Они нам уже хорошо известны, но уточним важную деталь.
Всякий раз, когда между сознанием и подсознанием возникает конфликт, вся психика человека дестабилизируется, возникает чувство тревоги. Тревога же для организма — крайне неприятное состояние, своего рода Чернобыль индивидуального пользования, хотя бы потому, что она приводит к тягостным вегетативным расстройствам. Поэтому психика ищет способы снизить эту тревогу, и если мы не справляемся с ней фактическим разрешением внутреннего конфликта, то она сама, без нашего участия, решит эту проблему. Она сработает жестко и просто, как и у братьев наших меньших, — формированием «обусловленной беспомощности».
Пики тревоги подобны удару молота по наковальне. Тут-то и выходит на сцену депрессия, которая, словно снег, застилает, скрадывает эти злосчастные «пики». По сути дела, депрессия выполняет защитную функцию, она спасает организм от разрушительной силы тревоги, но она не способна ликвидировать тревогу, она ее только прячет. Что же это за «снег», застилающий собой тревогу? Депрессия — это внутренняя речь, то, что человек думает во время таких состояний.
Знаменитый американский психотерапевт Арон Бек разделил эти «думы» печальника на три рода «депрессивных мыслей»: мысли человека об окружающем мире, мысли о самом себе и мысли о своем будущем. Мир представляется в депрессии несправедливым, жестоким, абсурдным, пустым и т. п. О себе человек думает как о «твари дрожащей»: «я ничего из себя не представляю», «я неудачник», «я никому не нужен» и т. п. Понятно, что при такой оценке окружающего мира и самого себя будущее не кажется ему перспективным: «Жизнь и дальше исполнится страданий и лишений, которые я испытываю сейчас».
Нетрудно догадаться, как будет чувствовать себя человек, думая подобные гадости. Причем думает он в своей депрессии глубоко, самозабвенно, последовательно, как никогда в жизни! Защищаться — так защищаться! Однако если он верит этим своим депрессивным наветам на себя самого и на жизнь (а как можно им не верить, ведь он думает, что это его мысли, не отдавая себе отчета в том, что так думает не он, а его депрессия), то всякое желание что-либо делать у него пропадает немедленно. Таким-то маневром и достигается «обусловленная беспомощность».
И чем же эта, с позволения сказать, «защита» может человеку помочь, какой в ней прок? Да, вследствие депрессии тревога субъективно станет меньше, но ведь состояние от этого не улучшится. Более того, возникшая пассивность «избавит» человека от необходимости действовать, принимать какие-либо решения, а это ведет к апатии. Ситуация не будет меняться, и все причины, которые привели к возникновению тревоги и депрессии, останутся как есть, продолжая усугублять ситуацию.
Постепенно депрессия становится даже приятной, желанной, поскольку она уменьшает интенсивность тревоги, а с другой стороны, состояние будет продолжать ухудшаться, потому что жизненная ситуация из-за бездеятельности человека заходит в настоящий тупик! Конечно, несмотря на все эти ухищрения, человек все равно испытывает тревогу, однако теперь она подавлена депрессией. Что ж, порочный круг замыкается: тревога — депрессия — тревога — депрессия. И чем дальше, тем хуже.
Главным признаком депрессии является сниженное настроение, по большому счету, его «вообще нет». Мир кажется серым и пустым, а чувство бессмысленности происходящего нагоняет такую тоску, что хочется или в петлю, или на мыло. У человека нарушается сон, снижается аппетит (зачастую до полного отвращения к пище), он худеет и буквально тает на глазах. Внутреннее напряжение может быть нестерпимым, а может начаться полная апатия. Прежние радости кажутся постными, удовольствия — чем-то загадочным и недостижимым.
Человек, страдающий депрессией, или безуспешно пытается чем-то себя занять, надеясь как-то избавиться от тягостных мыслей, или же ложится в постель и ничего не хочет делать. Он может стать озлобленным и раздражительным, может плакать днями напролет, а может не плакать вовсе, но от этого ему еще хуже. Мысли роятся в голове, крутятся вокруг темы жизненных неудач, разочарований в работе или семье, у некоторых депрессивных пациентов начинаются разнообразные физические недомогания. Такова депрессия «крупным планом».
А таковы ее симптомы, на которые, в первую очередь, и обращает внимание врач-психотерапевт:
1) сниженное настроение, чувство уныния, подавленности, тоски; 2) утрата интереса, способности испытывать удовольствие; 3) снижение энергичности, активности, повышенная утомляемость; 4) трудности при необходимости сосредоточиться, удерживать внимание; 5) снижение самооценки, возникновение чувства неуверенности в себе, идеи виновности и самоуничижения; 6) мрачное и пессимистичное видение будущего; 7) идеи или действия по самоповреждению и суициду; 8) нарушения сна; 9) изменение аппетита (он может меняться в любую сторону — и уменьшаться, и увеличиваться); 10) снижение либидо (сексуального желания); 11) соматические жалобы без органических причин, а также ипохондрическая настроенность.
Обывателю иногда кажется, что самоубийство — это сюжет из романа, что-то нереальное, невозможное, вымышленное. И он сильно удивляется, когда узнает, что только по данным официальной статистики, которая в этом пункте хромает на обе ноги, каждый год в крупных российских городах количество людей, покончивших с собой, как минимум в два раза больше, нежели погибших в дорожно-транспортных происшествиях.
Что такое самоубийство (суицид), большинство из нас знает только понаслышке, однако многие почему-то думают, что хорошо разбираются в этом вопросе. Именно эти умники и создают мифы о самоубийстве. Какие же ошибочные мнения о самоубийстве и самоубийцах бытуют в массовом сознании?
Во-первых, подавляющее большинство уверены в том, что проблема суицида — проблема незначительная. Попробуем в этом разобраться. Завершенные самоубийства (т.е. когда человек умирает вследствие самоубийства) — это только верхушка айсберга; попыток самоубийства в 10 — 20 раз больше; количество людей, думающих о самоубийстве как о способе решения своих проблем, еще больше — как минимум в 100 раз! Кроме того, каждый самоубийца оставляет в живых (в среднем) восемь человек своих близких, друзей и родственников, для которых его поступок — это настоящая душевная драма. Теперь прикинем. Россия стабильно занимает одно из первых мест в мире по числу смертей от суицидов. В 2000 году мы, например, были на втором месте, а число россиян, умерших от самоубийства, составляло 64 человека на 100 000 населения (это только по официальной статистике!). Теперь умножаем 64 на 15 (берем среднее), получаем почти 1000 человек — это тех, кто пытался покончить жизнь самоубийством, но, к счастью, судьба миловала. Далее 64 умножаем на 100, получаем 6400 человек; теперь 64 на 8 — и получим еще более 500. Если все сложить, получается без малого 8000 человек на 100 000 населения. Наконец, приплюсуем погрешность, и в результате от 10 до 15% наших сограждан находятся под дамокловым мечом суицида!
Во-вторых, бытует мнение, что самоубийством жизнь кончают душевнобольные. Это большое заблуждение. На самом деле их количество среди самоубийц не превышает 15-20%, т. е. оставшиеся 80-85% люди «нормальные», хотя и находящиеся в состоянии душевного кризиса или депрессии. Впрочем, некоторые полагают, что самоубийство — это проявление слабости. Снова ошибка! Мысли о самоубийстве — это один из симптомов депрессии, а потому говорить, что самоубийца — человек слабовольный — это все равно, что утверждать, будто бы больной гриппом — страшный лентяй.
В-третьих, считается, что если человек говорит о самоубийстве, то он никогда этого не сделает. В корне неверно! Напротив, чаще всего потенциальные самоубийцы так или иначе озвучивают свои планы. Но кто их слушает, кого это заботит? Потом родственники и друзья мучаются угрызением совести, что проследили, недосмотрели, не прислушались.
Каковы истинные причины самоубийства? Жизнь — сама по себе стресс, практически каждый человек убеждался в этом на опыте, многие испытывали чувство безысходности, вызванное невозможностью преодолеть тяжесть навалившихся на него обстоятельств. Этими обстоятельствами могут оказаться зашедшие в тупик семейные отношения (с супругом, родителями, детьми), трудности, связанные с работой, карьерой и т. п., в ряде случаев — это жилищный вопрос, иногда — зависимость (начиная от любовной и заканчивая наркотической или алкогольной), наконец, телесное заболевание, сексуальные проблемы и т. п.
Когда человек сталкивается с трудностями и препятствиями, он, конечно, пытается их преодолеть. Но если все его усилия оказываются тщетными, что тогда? Тогда он предпринимает попытки уйти от проблем, выйти из игры. Самым простым способом кажется именно самоубийство. Но задумаемся: в этом случае я вроде бы решаю проблему, но я не могу получить причитающийся мне результат, поскольку его просто некому будет получать! Уйти от проблемы, выйти из-под ее пресса можно, только переориентировавшись на что-то другое. Но в этом-то вся и загвоздка, поскольку сил у человека, измученного проблемой, уже нет!
Депрессия — состояние болезненное, характеризующееся как раз утратой сил, чувством, что ничего нельзя изменить, ощущением, что жизнь не удалась и достойна только того, чтобы быть завершенной в кратчайшие сроки. Вылечи эту депрессию — и взгляд человека на жизнь изменится кардинально. Но ведь так трудно понять, что твои мысли — это не твоя истина, а твое заблуждение, навязанное тебе болезнью. И вот так человек оказывается в замкнутом круге: с одной стороны — жизнь с ее проблемами, с другой стороны — его собственное болезненное состояние, где к бессилию примешиваются идеи бессмысленности существования.
Человек, оказавшийся в этом аду, на самом деле из последних сил пытается бороться за свою жизнь и проявляет зачастую подлинное мужество в противостоянии собственной депрессии и своему бессилию. Но, к сожалению, силы здесь не равны. Возникает тревога, усиливается внутреннее напряжение, и на пике этой душевной боли он совершает самый бессмысленный поступок в своей жизни — самоубийство. Да, в чем уж поистине нет никакого смысла, так это в самоубийстве, о жизни этого сказать никак нельзя. Если же кто-то и говорит обратное, то это не он говорит, а царствующая в нем депрессия.
Человечество постепенно справляется с бедностью и болезнями. Его экономическое благополучие последовательно улучшается (не так быстро, как бы того хотелось, но успехи в этой области все-таки нельзя отрицать). Политики вроде бы научаются договариваться, а точнее, поставлены в такие условия, что не могут не договориться. Коммунально-бытовые вопросы решаются с помощью фантастических подчас достижений современной науки. Даже соматические заболевания, и те, благодаря фармакологии, новым технологиям, экспериментальной медицине и т. п., худо-бедно, постепенно сдают свои, казавшиеся незыблемыми, позиции. Иными словами, прогресс по всем статьям налицо!
Но беда, как известно, всегда приходит оттуда, откуда ее никто не ждет. И действительно, кто решит, что при такой-то политической, экономической и социальной конъюнктуре основной проблемой, с которой человечество столкнется в самое ближайшее время, окажется проблема психической патологии? Никому и в голову не придет думать подобным образом! А следовало бы. Достаточно взглянуть в лицо фактам, и они заставят нас думать именно в этом направлении. Более половины новых изобретаемых в мире лекарственных средств — психотропные препараты. Что это значит? Буквально следующее: во-первых, проблема психических расстройств актуальна и актуальности своей терять не желает; во-вторых, решить ее пока не удается, поскольку если бы решение было найдено, то в бесконечном изобретении новых психотропных препаратов не было бы никакой надобности.
«Мы построили наконец общество, — пишет «Нью-Йорк Таймс», — где не страдают от голода, холода и антисанитарии. Но ирония в том, что все больше несчастий доставляет людям депрессия. И это потому, что цели, которые мы ставим перед собой, чем дальше, тем выше. У предков главные заботы ограничивались пропитанием. А нам теперь хотелось бы сразу всего — выглядеть не хуже киногероев, загребать миллионы долларов на бирже и обладать гениальным потомством». Посчитать, что виновниками всех наших несчастий являются наши же амбиции, наверное, красивый публицистический ход, но вряд ли стоит так по-мещански упрощать ситуацию. Так или иначе, но, к сожалению, надо признать, что «объективное» качество жизни и психологическое находятся друг с другом в очевидной противофазе.
Итак, нам следует серьезно задуматься, поскольку благополучие неумолимо надвигается на человечество, а последствия этого чудовищного благоденствия даже страшно себе представить! И совсем не случайно футурологи уже называют нынешний XXI век «веком депрессии», а психиатры настойчиво требуют выделения новых ассигнований на исследование депрессии, предупреждая, что депрессия — «рак XXI века» (последний раз эти требования прозвучали на Давосском экономическом форуме). Самые же пессимистичные прогнозы обещают, что в недалеком будущем антидепрессанты более не будут выписываться врачами, перестанут числиться рецепторными препаратами и станут привычными пищевыми добавками.
Уже сейчас широкомасштабные скрининговые исследования показывают, что каждый пятый представитель пресловутого «золотого миллиарда» страдает депрессией, при этом только скрытая депрессия охватывает от 11% до 14% населения высокоразвитых стран Запада. О россиянах уже и говорить не приходится, даже бумага, наверное, не сможет вынести реальных цифр (впрочем, механизмы возникновения неврозов в России и на Западе, конечно, сильно различаются). Бедствие полномасштабно, и ведь это только начало! Депрессия собирается посетить каждый дом первого, второго и третьего мира, войти всецело и надолго. Почему? Потому что она — защитный механизм.
Наконец, еще одной формой невроза является «неврастения». Неврастения — это состояние, которое развивается вследствие нагрузок, превышающих возможности нашей психики. Накапливающееся переутомление приводит к тому, что отдых уже не помогает, а в голове начинается сплошное мыслительное головокружение — опасения, беспокойство, суетливость, тревога и т. п. Впрочем, здесь я должен уточнить, что понимать под «нагрузками»? Заготовку дров, работу в доменном цеху? Как это ни покажется странным, психологические нагрузки по затратам энергии для организма — проблема не меньшая, а в ряде случаев даже и большая, чем тяжелый физический труд. Теперь представьте себе человека, у которого обе части психики — сознание и подсознание — находятся в состоянии хронических боевых действий, состоят в неослабевающем конфликте. Хорошая нагрузка, а?! Огромная! А потому неврастения в случае невроза возникает быстро, и тревога здесь отмечается характерная.
Чего, собственно, такой человек тревожится — он и сам, как правило, не знает. А дело в том, что психическое состояние его приведено непомерными нагрузками в полнейший упадок, а потому любой, даже самый незначительный стресс, оказывается в отношении этой психики воздействием разрушительной силы. Любая мелочь выводит его из состояния равновесия. Человек реагирует эмоционально, ярко, но недолго, потому что сил нет, а на подобные всплески жизненной активности уходят последние ее капельки. Так замыкается порочный круг неврастении, из которого уже никуда не деться, никак не вырваться.
Конечно, каждый из нас знает, что такое усталость, но устать можно по-разному. Можно просто устать, после чего отдохнул — и порядок! Если устал так, что после отдыха «порядка» не наступило, значит, это уже не утомление, а переутомление; нужен более длительный отдых. Но бывает и третий вариант, когда усталость так выражена, такая сильная, что даже серьезный отдых положения уже не поправит. В этом случае речь идет о неврастении, т. е. о болезненном состоянии.
Как заподозрить у себя неврастению? Во-первых, нужно знать, что неврастения может проявляться двумя диаметрально противоположными формами (типами); во-вторых, нужно знать, что это за формы, и, в-третьих, помнить о том, что неврастения часто совсем не похожа на усталость, хотя именно ею, но очень сильной, и является.
Первый тип неврастении внешне не похож на усталость. Иногда даже, напротив, возникает впечатление, что человек чрезмерно здоров. Но это только на первый взгляд. Да, он может быть весьма активен, даже нетерпелив, может остро реагировать на любую мелочь, хвататься за разные дела, прямо-таки гореть, взрываться! Все это следствие его чрезмерной чувствительности, он становится подобен оголенному нерву. Каждое событие, каждый звук, каждое ощущение вызывает у него бурную, часто раздражительную реакцию. Он настолько ослаблен, что не может контролировать собственное эмоциональное состояние, и оно колеблется с необычайно большой амплитудой: от экзальтации до слез. Превалирует, конечно, пессимистичное настроение, и даже в момент душевного подъема дела не спорятся. Человек приступает к работе, но усидчивости нет никакой, все его отвлекает, раздражает, пугает, напрягает.
Глядя на человека, страдающего вторым типом неврастении, тоже не подумаешь, что он сильно устал. Кажется, что ему и уставать не с чего, ведь он толком ничего не делает. Он вялый, пассивный, бездеятельный, движется, словно его пыльным мешком ударили, ничего не хочет, ничто его не интересует. Временами он вроде бы и пытается мобилизоваться, но из этого ничего не выходит. Иногда он изредка жалуется на здоровье, а иногда только об этом и говорит: все у него что-то колет, болит, тянет, давит и т. п. Неспециалист поспешит сказать, что у такого человека болезнь под названием «лень» с осложнением в виде «симуляции», но это абсолютно неправомерно! У него действительно произошел полный перерасход сил, а от этого разнообразные неприятные телесные ощущения усиливаются. Поэтому идти ему нужно не к терапевту, а к психотерапевту.
Впрочем, со стороны мы себя не видим, а потому следует помнить о типичных симптомах неврастении. Во-первых, чувство усталости у человека, страдающего неврастенией, проявляется, главным образом, после умственной работы. Все мы привыкли думать, что умственный труд — это и не труд вовсе, но для нервных клеток это труд значительно больший, чем физический, а потому ощущение утомления от умственной работы может быть весьма сильным. Часто оно сопровождается чувством общей слабости и сильнейшими головными болями.
Во второй группе симптомов — невозможность сосредоточить внимание, ощущение ухудшения памяти. Некоторые пациенты выглядят растерянными, говорят, что чувствуют себя поглупевшими, «тупицами», ничего не соображают, теряются, не могут справиться с обычными делами. Не случайно все это приводит к раздражению, вспышкам гнева и нервным срывам. Крайне болезненным симптомом оказывается нарушение сна. Страдающий неврастенией часто подолгу не может заснуть, сон у него поверхностный, с пробуждениями и кошмарными сновидениями. Наутро он чувствует себя разбитым, с тяжестью в голове, усталость не только не проходит, но, кажется, еще больше накапливается.
Постепенно такое упадническое состояние может стать стилем жизни и способом существования. Человек, который не может, но очень хочет и даже пытается отдохнуть, — явление более чем частое в нашей жизни. Нам кажется это нормальным. Если неврастения как разновидность невроза воспринимается нами в качестве естественного атрибута нашего состояния, то, конечно, все нормально. Как вы догадываетесь, автор придерживается другого мнения.
Знаменитый русский вопрос «Что делать?» в данном случае уточняется: что делать при неврастении? Как известно, всегда лучше предотвратить неприятность, нежели потом исправлять то, что наворотил. Здесь правила достаточно просты.
Во-первых, следует соблюдать режим труда и отдыха; у каждого, конечно, он свой, но он должен обязательно быть. Нашей психике значительно удобней жить по графику, когда же ее постоянно дергают, она может заартачиться.
Во-вторых, нужно хорошо понимать, что такое отдых. В свое время было очень популярно выражение «активный отдых». Конечно, побывать на свежем воздухе, размять собственное тело — дело хорошее. Но нужно помнить, что такой, с позволения сказать, отдых может превратиться в настоящую работу. Если же вы чувствуете усталость, то необходимо дать себе возможность тихого и спокойного отдыха. Перекапывание грядок или пятичасовое бегание за мячом — это не то, что нужно, чтобы по-настоящему отдохнуть.
В-третьих, следует упорядочить и собственную работу. Не надо стремиться к какому-то общему идеалу, у каждого из нас свой запас сил: для разных людей один и тот же объем работы может быть и недостаточным, и избыточным. Перегрузки даже в молодости — перегрузки, а после 40 — в особенности. Пощадите свой организм! Если же есть возможность сочетать попеременно труд умственный и труд физический — обязательно ею воспользуйтесь.
Если все это не помогает, то значит, причина неврастении — хороший, махровый невроз. Так что, если симптомы неврастении настойчиво дают о себе знать, не пытайтесь выйти из положения только отдыхом, это все равно не поможет. У больного неврастенией мозг капризничает, ему нужно помогать, как обычному больному, — лечением, а для этого обратитесь к врачу-психотерапевту.
источник
