В 60 годах в г. Харькове работал «Республиканский центр по лечению заикания», который находился на базе железнодорожной поликлиники. Руководил центром К. М. Дубровский, им была разработана методика «одномоментного снятия заикания», в которой использовалось императивное внушение в бодрствующем состоянии. Суть метода состояла в следующем, что «снятие заикания» происходило одномоментно, за один сеанс, в течении одного часа. А достигнутые результаты по восстановлению правильной новой речи, закреплялись в последующем 3-4 встречами с логопедом и врачом — психотерапевтом.
Применение сеансов внушения в бодрствующем состоянии, при лечении заикания не вызывает возражения среди специалистов, хотя и не исключает в дальнейшем коррегирующей работы с логопедом..
Несмотря на высокую эффективность данной методики, в настоящее время она практически не применяется из-за неумения врачами-психотерапевтами работать одновременно с группой пациентов и в присутствии родственников. Хотя эту методику лечения заикания успешно использовала в своей работе Ю.Б.Некрасова, г. Москва. Сеансы лечебного гипноза по «снятию заикания», которые проводил К.М.Дубровский – это впечатляющий, эмоционально насыщенный метод групповой психотерапии.
В 1966 г. мне представилась возможность лично познакомиться и длительно общаться с К.М.Дубровским и неоднократно присутствовать в зале на его сеансах гипноза по «одномоментному снятию заикания» и лечению больных от алкоголизма. Эти сеансы поражали воображение присутствующих их высокой эффективностью, а также мастерством врача, доведенным до совершенства. Когда через час после лечения пациенты, у которых дергался глаз, голова во время разговора, которые до этого не могли назвать своего имени и фамилии вслух из-за трудностей с речью, могли громко и уверенно произнести на весь зал: «Мы можем…Человек всё может…Шурша, шумит камыш… Мой номер телефона – триста тридцать три». В зале не оставалось равнодушных к судьбе этих больных, к лечению, и звучали громкие, восторженные аплодисменты, у некоторых родителей на глазах были слезы радости.
К сожалению, в то время меня интересовали другие направления и аспекты в применении гипноза, и не было достаточного количества времени, чтобы начать проводить эти сеансы самостоятельно. Хотя эта методика и техника проведения сеанса гипноза К.М.Дубровским произвела на меня сильное впечатление и оставила незабываемый след в моей памяти на всю жизнь.
И только спустя 20 лет, после личного знакомства с д-р К.М.Дубровским и его методом лечения заикания, когда я прошел обучение по эмоциональной терапии в г.Феодосии, у доктора А.Р.Довженко, ко мне пришло новое понимание возможностей этого метода. Тогда я решил создать свою авторскую методику по лечению заикания, используя те знания и опыт, которые были получены у А.Р.Довженко в проведении эмоциональной психотерапии при лечении алкоголизма. При этом, сохраняя внешне структуру и последовательность действия во время сеанса, предложенную К.М.Дубровским, а также используя свой многолетний опыт, полученный во время публичных выступлений на сцене с демонстрацией гипнотических опытов, а также клинический опыт работы врачом психотерапевтом. В конечном итоге, это позволило мне создать свою, авторскую метод лечения заикания гипнозом, опираясь на знания своих учителей.
За много лет работы центра в г.Днепропетровске, на базе городской клинической больницы, где каждую неделю проводились лечебные сеансы в группе 10-12 чел., нами накоплен большой личный практический опыт в лечении логоневрозов. Что позволяет нам утверждать о высокой эффективности данной методики.
А также четырехлетняя работа рача В. Г. Евтушенко в Венгрии, где проводилось лечение логоневроза в г.Будапеште, в центре «Урания», подтвердила правильность наших методических подходов в решении проблемы логоневроза и возможность проведения сеансов гипноза для иностранцев через переводчика. На эффективности лечения присутствие переводчика не сказывается, единственное, что его участие в процессе лечения приводит к увеличению продолжительности сеанса. При проведении сеансов гипноза за границей для пациентов, не говорящих на русском языке, чаще используются приемы невербального воздействия на пациента.
источник
Да было время, когда в газетах рекламировался метод « одномоментного снятия заикания », предложенный К.М. Дубровским.
Как показал опыт изучения этого метода, в один момент трудно устранить все те нарушения и расстройства, которые наблюдаются обычно при заикании : речи, физического и нервного здоровья, общей и речевой моторики.
Так что же, значит, нет одномоментности ?
А между тем одномоментность все-таки существует. Но не в смысле «разрешения» от заикания в один момент. Одномоментность существует. Но не в смысле «разрешения» от заикания в один момент. Одномоментность существует в том, что заикающийся, исподволь, заранее ( и не в один день ) подготовленный специалистами, в какой-то один момент ( кульминация лечебного воздействия ) вдруг чувствует себя новым человеком, с новой речью, новыми взглядами на себя, на окружающих. Но после первого ощущения у него еще сравнительно долгое время будет длиться процесс утверждения и закрепления новых взглядов, новых навыков, новых привычек. Перед ним будет стоять задача научиться в результате специальных речевых упражнений самостоятельно и всегда пользоваться новой речью, по-новому вести себя в общении с окружающими.
Вот почему в настоящее время многие специалисты в комплексе своей лечебно-педагогической работы с заикающимися подростками и взрослыми ( маленьким детям это противопоказано ) используют приемы, предложенные Дубровским.
Многие заикающиеся возлагают большие надежды на применение гипноза в целях устранения заикания. В прошлом неоднократно предпринимались попытки лечить заикающихся внушением в состоянии гипнотического сна.
Как показали наблюдения ряда авторов, заикающиеся в состоянии гипнотического сна по требованию врача говорят свободно, а после пробуждения или чуть спустя речь остается по прежнему трудной. Искуственно вызванное состояние, как правило, не дает прочных результатов при лечении заикания. Это объясняется тем, что при заикании у подростков и взрослых образуются настолько стойкие неправильные условные связи, которые в свою очередь обрастают различными сопутствующими расстройствами, что угасить их при помощи одного внушения обычно не удается.
Тем не менее проведенная гипнотерапия довольно часто способствует улучшению общего самочувствия заикающихся. С ее помощью удается вызвать у заикающихся бодрое настроение, желание активно лечиться, веру в свои силы и успех лечения, устранить страх речи, уход в болезнь, подавленное настроение и пр. Поэтому как вспомогательное средство гипнотерапия в настоящее время нередко применяется врачами в комплексе лечебно-педагогического воздействия на взрослых и подростков с заиканием.
Итак, «сверхсредств», позволяющих сразу и навсегда избавить всех заикающихся от их недуга нет. Есть один общий для всех путь — путь кропотливой, упорной работы над собой, над своей речью. Если на это твердо настроится, то хорошими помощниками тогда окажутся и медикаментозное лечение, и современная аппаратура, и сеанс императивного внушения в бодрствующем состоянии и гипноз.
Как показывает опыт, не чудо, а труд лежит в основе избавления от заикания. Рассмотрим для примера случай с великим оратором и политическим деятелем древней Греции Демосфеном, который, как известно, страдал заиканием.
Заикание и . слова великого оратора ! Не слишком ли это несовместимо ? А тут еще это чудо или широко известный курьез о том, что от своего недостатка он, дескать, избавился благодаря камешкам, которые подкладывал под язык во время разговора.
источник
* Публикуется по изданию:
Петрюк П. Т., Петрюк А. П. Памяти известного отечественного психотерапевта К. М. Дубровского (к 120-летию со дня рождения) // Психічне здоров’я. — 2013. — № 4. — С. 63–70.
Дубровский Казимир Маркович (1892–1975) — известный талантливый отечественный врач, психолог и выдающийся психотерапевт, замечательный человек и уникальная личность с трудным и необыкновенным жизненным и творческим путём, необоснованно затравленный после политической реабилитации определёнными представителями существующего в то время бюрократического государственного строя, руководитель Республиканского центра лечения логоневрозов в г. Харькове. Пожалуй, он был первым психотерапевтом, который успешно лечил заикание. Человек тяжёлой, но интересной судьбы, очевидец есенинской трагедии, безосновательно репрессированный советским режимом в застенки на многие годы, не потерял человеколюбия и стремился помочь очень многим страждущим. Им были разработаны и успешно применялись «Метод директивного группового внушения» и «Метод одномоментного снятия заикания». Используя элементы внушения в бодрствующем состоянии, Казимир Маркович освобождал от симптомов болезни заикающихся в составе группы из 10–15 человек. Все пациенты начинали сразу свободно говорить, утрачивали страх речи, не боялись большого зала и скопления людей. У К. М. Дубровского лечились от заикания многие известные личности, в том числе С. В. Михалков, Н. С. Михалков, И. С. Глазунов. У него было много учеников, но самой талантливой и успешной он считал Юлию Борисовну Некрасову, которой удалось не только полностью повторить работу Казимира Марковича, но и разносторонне её обогатить.
Несмотря на высокую эффективность данной методики, в настоящее время она практически не применяется из-за неумения врачей-психотерапевтов работать с группой пациентов и в присутствии аудитории, хотя данную методику лечения заикания ранее успешно использовали в своей работе В. М. Шкловский и, как уже справедливо отмечено, Ю. Б. Некрасова [1–9].
К. М. Дубровский родился 18 ноября 1892 года в деревне Ветрино Лепельского уезда Полоцкого наместничества Витебской губернии, Российская империя (ныне городской посёлок Ветрино Полоцкого района Витебской области, Республика Беларусь) в семье польских аристократов. Он рано потерял родителей и был взят на воспитание петербургскими родственниками. Ещё в ранние годы появилась яркая одарённость этого человека. Он писал рассказы, стихотворения, прекрасно рисовал, легко осваивал иностранные языки. Казимир Маркович окончил Академию художеств, где занимался в классе великого русского художника Н. К. Рериха. Затем закончил физико-математический факультет Петербургского университета и Военно-медицинскую академию.
Получив медицинское образование, К. М. Дубровский занимался микробиологией и физиологией, одно время сотрудничая с И. П. Павловым и В. М. Бехтеревым. Казимир Маркович был одним из лучших учеников В. М. Бехтерева, который называл его «надеждой русской науки». Обучаясь в академии, он подрабатывал санитаром на «скорой помощи» и был именно в той бригаде медиков, которая приехала в гостиницу «Англетер» снимать с петли Сергея Есенина [1, 2, 10, 11].
Р. Мищенко утверждает, что «описал увиденное в 5-м номере «Англетера» утром 28 декабря 1925 года санитар Казимир Маркович Дубровский. Рассказывал он это, правда, уже через много лет, пережив несправедливый арест, заключение в лагере и как бы всё ещё опасаясь проронить лишнее: «Там на полу лежала скатерть, битая посуда. Всё было перевёрнуто. Словом, шла страшная борьба…». В другой раз с его же слов стало известно, что «в номере С. Есенина были следы борьбы и явного обыска. На теле были следы не только насилия, но и ссадины, следы побоев. Кругом всё разбросано, раскидано, битые разбросанные бутылки, окурки…» [11].
В 1935 году К. М. Дубровский был командирован в Англию для продолжения научной работы. Вернулся в 1937 году в Ленинград, на вокзале был арестован, просидел долгое время в «Большом доме» на Литейном проспекте, а затем, как враг народа, по ложному доносу и сфабрикованному делу был осуждён 03.06.1940 года постановлением Особого совещания при НКВД СССР приговором на 5 лет ИТЛ и отправлен в Воркуту [3, 12]. Так начались этапы «большого пути» длиною в семь лет, с последующей ссылкой, отменённой лишь массовой реабилитацией политзаключённых 1956 года. Самыми страшными, как пишет Казимир Маркович в своей повести «Этапы», были первые два года в следственном изоляторе после ареста, когда сотрудники НКВД всеми правдами и неправдами добивались признания им мнимой вины. Лишь спустя два–три года состоялся, наконец, суд, где, так и не признав вины, К. М. Дубровский получил свои 5 лет. Зона представлялась уже подарком судьбы, поскольку, будучи дипломированным врачом, оказался там востребованным как специалист. Освободившись в 1947 году, он так бы и закончил свои дни ссыльным в Средней Азии, если бы не хрущёвская реабилитация. И только в том же 1956 году он смог, наконец, оформить свой брак с Е. А. Криницкой, троюродной сестрой, с которой неожиданно повстречался на зоне в 1942 году. Здесь необходимо отметить, что у Казимира Марковича имеется внебрачная дочь Галина Васильевна Савенко, мать шестерых детей, проживающая в Украине на Прикарпатье, приёмный сын Всеволод, живущий в г. Харькове, его собственная дочь Марианна, которая в страшном 1937 году официально отказалась вместе с мамой, его первой женой, от родного отца. Галина Васильевна же прилагает отчаянные усилия, чтобы творческое наследие отца не прозябало втуне, но пока, увы, без особого успеха [13].
До 1944 года он находился на Крайнем Севере, а потом был сослан в Среднюю Азию. В 1956 году после смерти И. В. Сталина его полностью реабилитировали, и он переехал в Алма-Ату, где активно занимался врачебной деятельностью. Следует заметить, что в то время, наряду с официальной системой логопедической помощи в СССР, в 1970-е годы сложилась школа талантливого врача К. М. Дубровского, разработавшего методику эмоционально-стрессовой психотерапии, элементы которой он увидел у северных шаманов, когда был заключённым ГУЛАГа в Воркуте. После реабилитации Казимир Маркович с успехом применял, как уже подчёркивалось, опыт одномоментного снятия заикания. Он первым понял, используя современные термины, необходимость в процессе лечения заикания дестабилизации устойчивого патологического состояния. Он уяснил, что у заикающихся лиц, несмотря на заикание, есть другая память — память о хорошей речи, которую он и вызывал на аффекте.
Итогом развития отечественной науки о заикании в XX столетии стало создание комплексного метода, который включает в себя медицинское, психологическое, педагогическое, социальное, семейное, т. е. всестороннее воздействие на человеческую личность. Комплексный метод являет собой вершину практического подхода к проблеме заикания, основанного на материалистическом видении человеческого существа, исчерпывающегося двумя его проявлениями — физическим и душевным [14].
С середины 50-х годов прошлого века до Москвы стали доходить слухи о том, что в Казахстане живёт какой-то необыкновенный психотерапевт, который одномоментно излечивает от многих заболеваний. К К. М. Дубровскому приезжали больные со всех концов страны, и все они получали эффективную, но внешне очень необычную помощь: этот врач вёл себя по отношению к больным не как положено представителю этой солидной профессии, а как шаман, что уж вовсе раздражало учёный мир. К Казимиру Марковичу стали наведываться и врачи-психотерапевты, чтобы посмотреть, как же он их лечит. Побывал у него и профессор Илья Захарович Вельвовский — заведующий кафедрой психотерапии, психогигиены и психопрофилактики Харьковского института усовершенствования врачей. Эта кафедра — старейшая в стране — всегда была своеобразным центром психотерапии в СССР, подавляющее большинство советских психотерапевтов старшего поколения — ученики И. З. Вельвовского.
Илья Захарович внимательно познакомился с методикой К. М. Дубровского и предложил ему переехать в г. Харьков. Тот согласился. С тех пор г. Харьков стал ещё в большей степени столицей советской психотерапии: отовсюду приезжали больные, но уже не только к И. З. Вельвовскому (как раньше), а в основном к К. М. Дубровскому. Среди приезжавших было много известных всей стране людей, они в свою очередь тоже разносили славу о чудо-лекаре.
После реабилитации с 1959 года Казимир Маркович работал в Харьковской железнодорожной поликлинике, которая стала неофициальным центром психотерапевтической работы с заикающимися лицами в СССР, руководил Республиканским центром лечения логоневрозов, сотрудничал с первой в стране кафедрой психотерапии под руководством И. З. Вельвовского. По взглядам и методам работы он принадлежал к научной школе В. М. Бехтерева. К К. М. Дубровскому приезжали учиться многие логопеды и врачи: Ю. Б. Некрасова, Л. З. Арутюнян-Андронова, В. М. Шкловский, Б. З. Драпкин, которые стали потом крупными специалистами и авторами методик по коррекции заикания. К Казимиру Марковичу в г. Харьков приезжало огромное число людей. Эти люди упрашивали его записать их на сеанс, потому что смогли вырваться к нему только на несколько дней. Сеансы проводились по нескольку раз в день. Вскоре между И. З. Вельвовским и К. М. Дубровским отношения испортились, Казимира Марковича никто уже не опекал, и он не считался представителем харьковской школы психотерапии, хотя и жил в г. Харькове, и общался с большинством местных психотерапевтов [1].
Отметим вкратце, что суть лечения у К. М. Дубровского в следующем: психическое потрясение может вызвать болезнь, а может её ликвидировать. Весь сеанс лечебного внушения, который проводил Казимир Маркович, и заключается в том, чтобы направленно потрясти больного и тем самым его вылечить. В одних случаях это удаётся, в других — нет. Эффект от подробной терапии, естественно, различен, как он различен и от других методов. Сам К. М. Дубровский хорошо понимал ограниченность своей методики, но исходил из общего для врачей всех времён правила: если удалось помочь больному человеку хотя бы на полчаса, удалось облегчить его страдания хотя бы на пять минут, и то хорошо, и то будет оправдан врачебный труд, будет выполнен важнейший девиз медицинской профессии — помогать людям любой ценой и на любое по продолжительности время.
Многие современные специалисты по лечению заикания учились у К. М. Дубровского, но у них нет и не было той артистичности и убедительности, что у их Учителя. У большинства из них всё свелось к мелкому подражанию, порой превращавшемуся в пародию. Они окончательно и дискредитировали метод Казимира Марковича ещё при жизни его создателя. Сам К. М. Дубровский очень переживал это, но ничего поделать уже не мог.
Казимир Маркович был не только талантливым психотерапевтом: он, как и большинство представителей этой профессии, был разносторонне образованным человеком. Давно уже отмечено, что в каждом психотерапевте живёт несостоявшийся актёр, писатель, художник. К. М. Дубровский был и тем, и другим, и третьим.
В Воркуте он составил альбом кожных заболеваний и признаков дистрофии у заключённых. Этот уникальный альбом Казимир Маркович много раз пытался опубликовать. Во время хрущевского правления перспектив на издание было много, некоторые бывшие пациенты К. М. Дубровского, обладавшие влиянием в Москве, активно помогали изданию, но снятие Н. С. Хрущёва ликвидировало все надежды. Альбом по сей день не напечатан.
Казимир Маркович писал стихи и рассказы, а вся его методика лечения — это по существу блестящий спектакль, замечательный актёрский монолог. Ещё в Воркуте К. М. Дубровский наблюдал за местными шаманами. Как ловко они излечивали людей от самых разнообразных расстройств, как умело они нагнетали ожидание чуда и творили это диво на глазах изумлённых и наэлектризованных людей! Всё это Казимир Маркович перенял и использовал уже в других условиях. Поэтому и эффект был, конечно, разный: когда шаман лечил неграмотного и невежественного сородича, он помогал ему в 100% случаев. Лечить же шаманскими приёмами образованных и скептически настроенных интеллигентов куда сложнее, а порой и невозможно.
Небезынтересно напомнить, что один удар судьбы может вызвать болезнь, а другой — избавить от неё. Например, после разгрома фашистских войск под Сталинградом и в Курской битве у А. Гитлера развился тяжкий истерический невроз, проявлявшийся в сильной дрожи левой руки и ноги (правое — «эмоциональное» — полушарие головного мозга отвечает за левую сторону тела; при неврозах в первую очередь поражается эмоциональная сфера, потому расстройство проявляется с левой стороны). Однако 20 июля 1944 года все эти невротические расстройства мгновенно прекратились: случилось это сразу же после покушения, совершённого полковником К. Штауффенбергом, когда фюрер благодаря стечению определённых обстоятельств оказался невредим. Через полгода, а особенно весной 1945 года, когда советские войска стояли недалеко от Берлина, болезнь возобновилась и быстро нарастала по мере понимания А. Гитлером безнадёжности своего положения [15].
Стрессы, применяемые в лечебных целях, различны, часть из них основаны на искусственной кумиромании: пациентам внушают, что врач — великий целитель, избавитель от всех существующих в природе хворей, что он всесилен и прочее. На людей примитивных, а также на детей и женщин такая безудержная реклама некоторое время действует, а чем больше веры, тем сильнее лечебный эффект. Конечно, это плохо с точки зрения морали, но если пациент излечивается, а его вера во всемогущество медика безвредна, то уж пусть лучше он верит в хорошего врача, чем в колдуна, экстрасенса, знахаря, вымогателя.
Не меньше любого здравомыслящего человека К. М. Дубровский видел глупость и грубость окружающего мира. Не меньше других он понимал, что обычный человек нуждается в моральном поводыре, без которого он быстро озвереет, становится животным, если лишить его душу святых надежд и идеалов. И, тем не менее, Казимир Маркович всегда относился к людям с высочайшей любовью. Этим он резко отличался от большинства своих коллег, поражённых вирусом прагматизма и добывания сиюминутных радостей. Трудно представить, чтобы К. М. Дубровский совершал какие-либо поступки, исходя из циничного принципа «Всё дозволено», оправдывающего любые мерзости и предательства [1, 15].
«Вступая в жизнь, каждое новое поколение преисполнено благих намерений, стремления построить отношения на принципах справедливости, доброты, уважения к людям. Проходят десятилетия — что остаётся от этих прекрасных желаний? Большинство из тех, кто мечтал о братстве, равенстве, любви и других великих идеалах человеческих отношений, сами превращаются в морально-ущербных людей, увеличивающих зло в этом мире. Что же делать, как избежать этой деградации, какой совет дать молодёжи? Наверное, советов много. В данной ситуации, как подчеркивал М. И. Буянов, из самых главных, безопасных и действенных такой: не соучаствовать во лжи и во зле, не увеличивать их, любой ценой избегать личного участия во всех этих безобразиях. Ведь не все рождаются борцами, не у всех так сильно нравственное начало, как у того, о ком я сейчас говорил, не все способны активно выступать против дьяволов. Но все могут брать пример с К. М. Дубровского, должны хотя бы попытаться» [15].
Не зря прошли уроки рисования у Н. К. Рериха. Видя вокруг себя в местах заключения смерть и анализируя симптомы совсем неизвестной медицинскому миру болезни, возникающей от унижений, голода, безысходности, К. М. Дубровский проследил её ход, запечатлев свои наблюдения в альбоме рисунков, столь ценных для медицины.
Медицинское издательство отказалось печатать этот замечательный альбом врачебных рисунков на том основании, что в Советском Союзе не может быть такой болезни. А на его предложение — сказать в предисловии, что это почерпнуто из лагерей смерти немецкого фашизма, — издательство не «клюнуло». «Власти нас не поймут» — сказали там.
Напомним, что сразу же после октябрьского переворота, как известно, «борцы за свободу и равенство» вышвырнули из всех учебных заведений России детей дворян, промышленников, духовенства и т. д. Та же участь, среди прочих, постигла и любимого ученика В. М. Бехтерева, художника, польского дворянина К. М. Дубровского [10].
Он стал в своё время, как уже отмечалось выше, работать на «скорой помощи». Однажды во время его дежурства зазвонил телефон, и в трубке прозвучала команда: «Немедленно поезжайте в «Англетер». Повесился Сергей Есенин». Он первый вошёл в комнату, носящую следы бешеной драки, и увидел, что на фоне красной занавеси, под которой проходила труба отопления (оставившая, как известно, на щеке повешенного багровый след ожога), словно парил в воздухе, чуть-чуть оторванный от земли, будто вставший на цыпочки со свесившейся копной светлых, как рожь, волос, певец крестьянской Руси Сергей Есенин. Верёвка, как и портьера, была тоже красная, и потому впечатление от увиденного было глубоко мистическим и страшным.
Казимир Маркович помнил даже, что скатерть со стоявшей на ней и разбитой вдребезги посудой была стянута со стола, вероятно, во время сопротивлении поэта убийцам [10].
Следует обозначить, что К. М. Дубровский занимался также передачей мыслей на расстоянии и, доживи он до наших дней, вероятно, не сходил бы с экранов телевидения. Достаточно сказать, что А. М. Кашпировский с большой гордостью говорил И. Глазунову, что учился у Казимира Марковича Дубровского, когда тот, отсидев в лагерях, получил маленькую квартирку в г. Харькове и должность врача в железнодорожной больнице. С кем только он не встречался в местах заключения: бывшие царские министры, члены Временного правительства, сибирские шаманы, художники, философы, учёные, священники…
«Я католик, вера в Бога дала мне силы вынести этот ад, который не мог бы описать даже Данте, — рассказывал К. М. Дубровский. — Я помню каждую минуту, проведённую в этом аду. Сколько людей погибало у меня на глазах, — О! Я многому научился от тех, кого безжалостно уничтожали. Думаю, не просто будет найти огромные ямы и рвы, где, как собаки, закопаны лучшие люди России. Хотя в лагерях сидели не только русские, это был действительно «интернационал» тотального уничтожения. Я старался лечить, внушать людям веру, когда верить нам, казалось, было не во что. Повторяю, это были лагеря смерти…» [10].
В начале 1960-х годов для лечения различных видов неврозов, как уже подчёркивалось, К. М. Дубровский создал метод эмоционально-стрессовой психотерапии, основная идея которого состояла в качественном изменении статуса психотерапии — из сопутствующей коррекционному курсу она стала ведущей в ходе лечебного процесса. В научных работах Казимира Марковича подобного вида психотерапия характеризовалась как концентрированное внушение наяву в форме одномоментного «удара» или «взрыва», имеющего целью в короткий промежуток времени изменить характер отношения больного к своему страданию, т. е. осуществить «реконструкцию поведенческих реакций». При этом К. М. Дубровский подчёркивал большое значение аффективного состояния пациентов для создания «перелома» в лечении. В дальнейшем метод эмоционально-стрессовой психотерапии был научно обоснован в работах В. Е. Рожнова и его школы, хотя, к сожалению, фамилия К. М. Дубровского в известном отечественном «Руководстве по психотерапии» не упоминается [16].
В современной терапии комплексного заикания «феномен Дубровского» в его различных формах (собственно сеанса эмоционально-стрессовой психотерапии, «шок-терапии» эмоциями, идеи «взрыва», «подвига») используется многими психотерапевтами [17].
К. М. Дубровским был предложен «Метод одномоментного снятия заикания». Это сугубо психотерапевтический метод, который представляет собой императивное внушение в бодрствующем состоянии. Суть его состоит в следующем. Психотерапевт на сцене большого зала выстраивает у сцены шеренгу тех, кому предстоит сегодня «снятие» заикания. В зале присутствуют родственники больных, их знакомые и те, кто ещё только готовится приступить к лечению. Психотерапевт внушительно и образно говорит о силе слова, которая не только служит средством коммуникации между людьми, но и может иметь физиологическое, а, следовательно, и лечебное значение. Проводятся для демонстрации пробы на внушаемость. Фиксируется внимание на могущественной силе слова психотерапевта. Если слово психотерапевта способно вызвать одеревенелость пальцев рук и заставляет падать человека, то он способен словом разомкнуть существующую у заикающихся в коре головного мозга патологическую связь и тем самым расковать его речь. После этого происходит сам сеанс снятия заикания, который выражается в том, что резким движением рук возле висков пациента психотерапевт снимает заикание. Он говорит: «Теперь вы будете всегда говорить свободно! Вы чувствуете громадное облегчение! С вас сорваны путы трудной речи! Вы свободный человек, со свободной раскованной речью! Мы можем! Мы всё можем! Человек всё может! Поддерживая высокое эмоциональное напряжение пациентов и, применяя сначала облегчённые формы речи, психотерапевт переходит к демонстрации свободной речи [4, 5, 8, 9, 18].
В связи с тем, что метод К. М. Дубровского приобретал всё большую известность в СССР, в конце 50-х, начале 60-х годов XX века он стал объектом рассмотрения специалистов и чиновников Министерства здравоохранения СССР. В г. Харькове проходили дискуссии по поводу этого метода, в которых принимали участие известные в СССР психиатры. К. М. Дубровский был человеком бескомпромиссным и всегда жёстко отстаивал свою точку зрения. В инструктивном письме Министерства здравоохранения СССР по поводу метода К. М. Дубровского была отражена точка зрения специалистов — психиатров и логопедов, которые выезжали в г. Харьков для изучения метода К. М. Дубровского. В письме сказано, что в психотерапии метод императивного внушения в бодрствующем состоянии не нов. Однако этот известный метод по-новому использован К. М. Дубровским в лечении заикания. Были высказаны критические замечания по поводу излишнего афиширования метода, отмечена сомнительная категоричность установки на одномоментность снятия заикания. Отмечались нередкие случаи недостаточного обследования и отбора больных для сеанса. Однако, в принципе, как психотерапевтический метод лечения заикания он может быть использован в комплексе с другими методами. По поводу метода К. М. Дубровского существуют разные позиции в профессиональной среде логопедов, психологов и врачей. Его ученица Л. З. Арутюнян-Андронова считает К. М. Дубровского гениальным психотерапевтом, которого незаслуженно затравили в период советской власти [5]. Специалист по заиканию В. И. Селиверстов, который ездил изучать метод К. М. Дубровского в составе комиссии Министерства здравоохранения, поскольку был тогда логопедом-методистом Минздрава СССР, отмечает, что конечно, об одномоментном снятии заикания у всех пациентов речь не шла. Пациенты Казимира Марковича, которых просматривала комиссия после сеансов лечения, заикались, но при этом отстаивали успешность метода К. М. Дубровского. Анализ деятельности Казимира Марковича и его метода позволяет сделать выводы о том, что сам метод не являлся панацеей от заикания. Скорее всего, у части больных снимался страх речи и развивались волевые качества, которые помогали им бороться с заиканием. Как и многие другие методы, метод К. М. Дубровского держался, прежде всего, на его личности. Как указывает известный специалист по заиканию М. И. Буянов, ещё при жизни Казимира Марковича никто не мог повторить на таком высоком уровне его сеанс. Метод К. М. Дубровского привлёк к себе такое внимание, потому что на тот момент в Советском Союзе практически не было реальных методов по эффективной коррекции заикания. Более того, те методы, которые были, не включали в себя ни психологический компонент, ни, тем более, терапевтический. С точки зрения истории проблемы заикания метод К. М. Дубровского интересен тем, что, во-первых, до него именно таких методов, основанных только на личности психотерапевта, не предлагалось, во-вторых, саму идею К. М. Дубровского развили, изменили и ввели в свои методы такие учёные, как Ю. Б. Некрасова и Л. З. Арутюнян-Андронова [5, 8, 9, 15].
После оглушительной славы, после публикаций в газетах, у К. М. Дубровского сразу объявилось много «учеников и последователей», которые переняли только внешние формы его методики шокотерапии, целью которой было направленно потрясти больного и тем самым вылечить. Настоящий психотерапевт — это непременно уникально талантливая личность. Он одновременно и врач, и философ, и писатель, и художник. А масса подражателей-ремесленников, ринувшихся зарабатывать деньги на больных, очень скоро дискредитировала всё это направление психиатрии. Начались гонения и на самого Казимира Марковича, приклеивание ярлыка лжеучёного, как властями, так и завистливыми коллегами. Человеком он был очень прямым, не признававшим никаких компромиссов. Он не мог молчать во время дискуссий, которые тогда постоянно проходили в Харькове, и наживал себе новых и новых недоброжелателей. В конце концов его объявили шарлатаном, причём сделано это было публично и официально через прессу. Это было самое отвратительное, поскольку это был талантливейший учёный. По всем медицинским учреждениям был разослан приказ о запрете использования его методики. Это были 1963–1964 годы. Здесь уместно повторно напомнить, что Казимир Маркович был одним из лучших учеников В. М. Бехтерева, о чём тот сказал в своей книге.
У К. М. Дубровского было много учеников — он обучал не менее сотни человек. После официального запрета его методики остались единицы. Причина понятна. Тут ещё накатилась старость, а с нею и болезни. Оставив работу в железнодорожной поликлинике, он, нищий и больной, вынужден был перебраться поближе к своим дальним польским родственникам на Западной Украине, где и завершил, всеми забытый, свои дни [5, 19].
Насколько мне помнится, вспоминает Илья Глазунов, он не брал денег с больных и говорил, что если бы он прожил ещё сто лет, то каждый день должен был бы принимать по двести человек — столько было желающих получить его помощь. [10].
Илья Глазунов подчёркивает, что «несмотря на то, что Казимир Дубровский показал пути и горизонты науке XX века, — врачи, чиновники советской медицины, увидев, что его личность и возможности составляют тайну его внутренней жизни, начали против него кампанию травли, называя его шарлатаном и мистиком. Не помогали и тысячи писем от людей, которых он вылечил, так же как не помогла и грамота от харьковской милиции (помог найти пропавшего мальчика — доп. П. Т., А. П.). Очевидно, многие пытались вырвать у него тайну его воздействия на людей, но не смогли. Я слышал, что ему даже запретили лечить. Он умер в нищете и безвестности. Альбом его, как мне известно, несмотря на старания Михалкова, до сих пор не вышел в свет. Издание его было бы самым страшным документом о человеческой психике, раздавленной победоносным шествием глубоководного и безжалостного масонского «Коминтерна», прокладывающего путь к «новому мировому порядку», основанному на геноциде разноплемённых народов мира. Россия оказалась самым трудным орешком… Но они упорно ведут нас «от разочарования к разочарованию». Так задумано и осуществлено! Но не до конца! Мы у врат адовых… Верно, не одолеют…» [10].
Жизнь для него была и мукой, и адом. Но любовь к людям и вера в добро — бесконечной. Повторяю, акцентирует Илья Глазунов, это один из самых интересных людей, которых я встречал в жизни. Для меня, как и для многих, знавших его, он навсегда остался загадкой. Мир праху твоему, великий русский учёный! [10]. Следует отметить, что профессор Ю. Б. Некрасова посвятила своему учителю К. М. Дубровскому книгу «Лечение творчеством» (2006).
Он мечтал умереть на работе, но ушёл из жизни вдали от г. Харькова, от своих пациентов. К. М. Дубровский умер 12 декабря 1975 года. Похоронен Казимир Маркович на городском кладбище г. Сарны Ровенской области. На его могиле выбиты слова «Он любил вас, люди». Рядом с могилой К. М. Дубровского покоится прах его супруги Елены Дубровской (1912–1991) и её младшей родной сестры Наталии Криницкой (1934–1994).
Таким образом, К. М. Дубровский, будучи ярким и талантливым представителем харьковской психиатрической школы, внёс определённый вклад в развитие отечественной научной и практической психиатрии, в т. ч. и харьковской психотерапевтической школы, сыгравшим большую роль в развитии советской психотерапии на основе физиологического учения И. П. Павлова, В. М. Бехтерева, в частности, метода эмоционально-стрессовой терапии заикания, курения, алкоголизма. Вне сомнения, биография и научное наследие Казимира Марковича нуждаются в дальнейшем тщательном исследовании, особенно его украинский период жизни и научно-практического творчества.
Выражение признательности
Авторы выражают признательность заслуженному деятелю науки и техники Украины, профессору, доктору медицинских наук И. И. Кутько за ценные замечания, которые помогли устранить недочёты при работе над более ранней версией данной статьи.
источник
1. Заикающийся ребенок все время должен находиться под наблюдением логопеда и психоневролога. В виду того, что у заикающихся детей и детей группы риска ослаблена нервная система, для них требуются индивидуальный подход, спокойная обстановка в семье, правильный общий речевой режим. 2. Нельзя читать детям много книг, не соответствующих их возрасту. Вредно чтение на ночь страшных сказок, так как это может вызвать у ребенка чувство постоянного страха: он боится увидеть Бабу Ягу, лешего, черта и т.п. 3. Не следует разрешать часто и долго смотреть телевизионные передачи. Это утомляет и перевозбуждает нервную систему ребенка. Особенно отрицательно действуют передачи, не соответствующие его возрасту и просмотренные перед сном. 4. Нельзя чрезмерно баловать детей, исполнять любые их прихоти, так как в этом случае психической травмой для ребенка может послужить даже незначительное противоречие ему, например, отказ в чем-то желаемом. Требования, предъявляемые к ребенку, должны соответствовать его возрасту, быть всегда одинаковыми, постоянными со стороны всех окружающих, как в семье, так и в детском саду, в школе. 5. Не следует перегружать ребенка большим количеством впечатлений (кино, чтение, просмотр телепередач и т.п.) в период выздоровления после перенесенного заболевания. 6. Нельзя запугивать ребенка, наказывать, оставляя одного в помещении, особенно плохо освещенном. В виде наказания можно заставить его спокойно посидеть на стуле, лишить участия в любимой игре и т.п. 7. Говорить с таким ребенком надо четко, плавно (не отрывая одно слово от другого), не торопясь, но ни в коем случае не по слогам и не нараспев. 8. Нужно быть всегда одинаково ровным и требовательным к ребенку. 9. Следует сблизить такого ребенка с наиболее уравновешенными, хорошо говорящими детьми, чтобы, подражая им, он учился говорить выразительно и плавно. 10. Нельзя вовлекать заикающихся детей в игры, которые возбуждают и требуют от участников индивидуальных речевых выступлений. 11. Для заикающегося ребенка очень важны занятия музыкой и танцами, которые способствуют развитию правильного речевого дыхания, чувства темпа, ритма. Полезны дополнительные занятия по пению.
Метод социореабилитации заикающихся взрослых и подростков Ю. Б. Некрасовой
Система реабилитации заикающихся взрослых и подростков, окончательно сформировавшаяся к 1992, году включает пропедевтический этап, сеанс эмоционально-стрессовой психотерапии и этап активной логокоррекции. Главная суть метода состоит в вызывании, усилении и закреплении у пациентов готовности к речи, а также обучении свободе смены психических состояний, необходимой для полноценной коммуникации.
Пропедевтический этап — длится не менее полугода. Его главная составляющая — разработанная Ю. Б. Некрасовой библиотерапия, являющаяся одновременно диагностическим и лечебным компонентом. В своей методике Ю. Б. Некрасова предлагает произведения различных авторов, произведения первой группы вызывают у пациентов уверенность в избавлении от заикания, которая связана. только с надеждой на психотерапевта. Произведения второй группы, с психологической точки зрения значительно сложнее для заикающегося. В произведениях первой группы избавление от недостатка, боли, конфликта происходит само собой, независимо от усилий персонажей гадкий утенок превращается в лебедя, потому что он родился лебедем, во второй группе произведении герои пытаются найти выход из трудной ситуации самостоятельно. Однако, нарастание психологических трудностей остаётся незамеченным для пациента, который уже включился в сам процесс анализа произведения. Одним из центральных произведении на этом этапе является книга «Я умею прыгать через лужи» Маршалла А. Анализ произведении второй группы не только психологически подготавливает пациента к трудностям предстоящего лечения, но и помогает психотерапевту найти индивидуальны» подход к каждому из них. Нa этом работа с книгой не заканчивается, в целом предлагается более 30 произведении с нарастающей сюжетной, философской и психологической сложностью. В данной методике кульминацией творческой активности пациента является готовность стать автором собственного произведения. Важным моментом в таком роде творчества служит его образно-символическая форма, опосредованно подсказанная психотерапевтом. Ю. Б. Некрасова делает из применения своей методики следующие выводы: 1) творчество, поисковая активность дают возможность пациенту преодолеть «зацикленность» на своих проблемах, помогают увидеть себя и мир по-новому, что является необходимым условием для постепенного разрыва порочного круга логоневроза; 2) создаются условия для раскрытия индивидуальности и неповторимости каждого пациента, перестраивается потребностно-мотивационная сфера, возникают новые ценностные ориентации, из-меняется личностная направленность; 3) опосредованность воздействия моделирует ситуацию творческого процесса и делает возможным совершение пациентами многих самостоятельных открытий нравственного, философского, психологического, эстетического и даже научного плана; 4) введение данного этапа меняет всю структуру психотерапевтического процесса, свёртывая традиционный выжидательный этап за счёт активного раскрытия и перестройки личности; 5) Особое психологическое значение имеет возникающее в ходе пропедевтического этапа динамическое единство психотерапевта и пациента; 6) библиотерапия как комплексная методическая система включает в себя диагностическую, коммуникативно-моделирующую и терапевтическую функции; 7) библиотерапия пробуждает состояние поисковой активности, которое стимулирует оздоровительные механизмы коррекции заикания 8) воздействуя на личность и психическое состояние человека, биолиотерапия является мощным средством в системе коррекционной педагогики.
Сеанс эмоционально-стрессовой писхотерапии (по К. М. Дубровскому) — предназначен для снятия симптомокомплекса заикания в сложной фрустрирующей ситуации публичного выступления.
С. Б. Скобликова пишет: «Являясь ученицей и последователем Казимира Марковича Дубровского (создателя «Метода директивного группового внушения» и «Метода одномоментного снятия заикания»), Ю. Б. Некрасова использовала в своем творчестве психотерапевтический эмоционально-стрессовый сеанс. Но сеанс по Некрасовой не являлся одномоментным воздействием, могущим освободить заикающегося от его недуга, а был «ценным мобилизующим, создающим правильную настроенность больного началом лечения». Проводимые Юлией Борисовной в театре на Таганке сеансы собирали море людей. При этом зрители становились участниками сложного психотерапевтического воздействия. Происходило чудо — в конце сеанса стоявшие на сцене заикающиеся абсолютно свободно говорили. После сеанса с группой взрослых пациентов начинались логопсихотерапевтические занятия, аутогенные тренировки, дыхательные упражнения, психологические уроки, нацеленные на исправление речи и «заикающейся личности». Свою работу Ю. Б. Некрасова рассматривала как процесс «контролируемого единства психолого-педагогического и психотерапевтического воздействий на личность пациента в их глубинном проникновении» [3] .
Период молчания. Длящийся 4-5 дней и заканчивающийся специальным сеансом снятия молчания.
Этап активной логокоррекции. Длительность до 3 месяцев в виде ежедневных занятий по 8-9 часов. Осуществляется с целью качественного закрепления результата, полученного на сеансе, формирования навыка новой речи, преодоления психологического комплекса заикающегося, тренировки диафрагмального дыхания. В работе применяются Полный стиль произношения русского языка, логопедические занятия, символотерапия, кинезитерапия, аутогенная тренировка по Иганну Шульцу, парадоксальная гимнастика по А. Н. Стрельниковой. Последний этап заканчивается помощью новым пациентам, нуждающимся в реабилитации.
Карпова Н. Л. пишет об этой системе следующее: «Целью процесса социореабилитации является продвижение личности по пути становления субъектом своей жизни, в данном процессе особую роль играет «внешняя» для пациента среда, поскольку любое сложное хроническое заболевание затрагивает и личную сферу больного. Происходит развитие так называемого «вторичного невроза» заболевания, что проявляется и в личных проблемах и в нарушении коммуникативной компетентности. поэтому актуальным в социореабилитации является максимально возможное включение в процесс терапии членов ближайшего окружения пациента. Это нашло практическое подтверждение в разработанной нами методике групповой семейной логопсихотерапии-лечении заикающихся подростков и взрослых при активном участии членов их семей. Особо подчеркнём, что данная методика позволяет организовать как мотивационную включённость, так и, в конечном счете, мотивационную вовлечённость всех участников в процесс психокоррекпионной работы и поддерживать высокий уровень активности и заинтересованности (вовлечённости) на всех этапах курса семейной групповой логопсихотерапии [4] .
Ю. Б. Некрасова — автор более 40 научных публикаций в отечественных и зарубежных периодических изданиях, участник многочисленных международных конгрессов, о ее работе сняты научно-документальные фильмы «Человек может все» (1986), «Я, конечно, вернусь…» (1988) и другие. Неоднократно показанные по центральному телевидению, эти фильмы имели огромное воздействие не только на научную общественность, но и на широкую аудиторию своим оптимистическим содержанием и гуманистической направленностью. Система групповой логопсихотерапии, созданная Ю. Б. Некрасовой, в настоящее время находит дальнейшее развитие и применение в деятельности ее учеников и последователей в различных городах России [5] .
Метод К. М. Дубровского
К. М. Дубровским был предложен «Метод одномоментного снятия заикания». Это сугубо психотерапевтический метод, который представляет собой императивное внушение в бодрствующем состоянии. Суть его состоит в следующем. Психотерапевт на сцене большого зала выстраивает у сцены шеренгу тех, кому предстоит сегодня «снятие» заикания. В зале присутствуют родственники больных, их знакомые и те, кто ещё только готовится приступить к лечению. Психотерапевт внушительно и образно говорит о силе слова, которая не только служит средством коммуникации между людьми, но и может иметь физиологическое, а следовательно, и лечебное значение. Проводятся для демонстрации пробы на внушаемость. Фиксируется внимание на могущественной силе слова психотерапевта. Если слово психотерапевта способно вызвать одеревенелость пальцев рук и заставляет падать человека, то он способен словом разомкнуть существующую у заикающихся в коре головного мозга патологическую связь и тем самым расковать его речь. После этого происходит сам сеанс снятия заикания, который выражается в том, что резким движением рук возле висков пациента психотерапевт снимает заикание. Он говорит: «Теперь вы будете всегда говорить свободно! Вы чувствуете громадное облегчение! С вас сорваны путы трудной речи! Вы свободный человек, со свободной раскованной речью! мы можем! мы всё можем! Человек всё может! Поддерживая высокое эмоциональное напряжение пациентов и применяя сначала облегчённые формы речи, психотерапевт переходит к демонстрации свободной речи » [5] . М. И. Буянов пишет о методе Дубровского: «Вкратце, суть лечения у Дубровского в следующем: психическое потрясение может вызвать болезнь, а может её ликвидировать. Весь сеанс лечебного внушения, который проводил Дубровский, и заключается в том, чтобы направленно потрясти больного и тем самым его вылечить. В одних случаях это удается, в других — нет. Эффект от подробной терапии, естественно, различен, как он различен и от других методов. Сам Дубровский хорошо понимал ограниченность своей методики, но исходил из общего для врачей всех времен и народов правила: если удалось помочь больному человеку хотя бы на полчаса, удалось облегчить его страдания хотя бы на пять минут, и то хорошо, и то будет оправдан врачебный труд, будет выполнен важнейший девиз медицинской профессии — помогать людям любой ценой и на любое по продолжительности время».
источник
К вопросу о проведении «сеанса снятия заикания» по К.М. Дубровскому Текст научной статьи по специальности « Медицина и здравоохранение»
Похожие темы научных работ по медицине и здравоохранению , автор научной работы — Л. Я. Миссуловин,
Текст научной работы на тему «К вопросу о проведении «сеанса снятия заикания» по К.М. Дубровскому»
К вопросу о проведении «сеанса снятия заикания» по К.М. Дубровскому
«Сеанс снятия заикания» или сеанс внушения в бодрствующем состоянии при лечении заикания в нашей стране применяли психотерапевты и психологи П.И. Буль, В.М. Шкловский, Ю.Б. Некрасова, Л.Я. Миссуловин и др.[1, 3, 4, 5].
Это психотерапевтическая процедура, в прошлом известная под названием сеанса снятия заикания, впервые была предложена К.М. Дубровским и широко рекламировалась в 50-60-е годы в открытой печати как одномоментный метод лечения заикающихся подростков и взрослых [2].
Целесообразность применения указанного психотерапевтического приема сомнений не вызывает, но говорить об одномоментности лечебного воздействия при устранении такой сложной в этиопатогенетическом и симптоматическом отношении патологии речи как заикание не правомерно. Установка на одномо-ментность лечения дезориентирует больного и дает ему право надеяться на «чудесное исцеление», которое полностью зависит от мастерства врача. Этому же способствовали и некоторые слишком категоричные, на наш взгляд, формулировки внушения, примененные в свое время К.М. Дубровским. Например: «Раз и навсегда я сниму с вас заикание, как старый изношенный сюртук», или «Пусть заикается Гитлер!». Следует заметить, что К.М. Дубровский был южанином, регулярные сеансы проводились в Харькове. Поэтому его слишком эмоциональные внушения можно было понять [2].
Но при таком одномоментном симптоматическом воздействии не только не учитываются нервно-психические и личностные особенности больных, длительный стаж речевого нарушения, наложивший во многих случаях болезненный отпечаток на систему отношений заикающихся, но и возможные последствия рецидива речевого нарушения, которые для многих больных в подобных случаях являются значительной психотравмой ятрогенного характера.
В настоящее время при проведении практических занятий и чтении лекций по заиканию, мы неоднократно спрашивали у студентов-логопедов, логопедов-психологов знают ли они что-либо о сеансе К.М. Дубровского, а также аналогичный вопрос мы задавали многим практикующим логопедам среднего возраста. Оказалось, что подавляющее большинство опрошенных о сеансе Дубровского даже не слышали. Учитывая, что указанная психотерапевтическая процедура, которая проводилась рядом специалистов в течение 20-25 лет, обладала определенным лечебным эффектом, мы считаем, что логопеды, работающие с заикающимися по крайне мере должны в общих чертах представлять, в чем заключается подобная процедура, для чего её проводили специалисты и какую пользу она приносила больным при лечении заикания. Поэтому, работая со студентами, мы стараемся хотя бы коротко рассказать им об этом сеансе с учетом того, что привнесли в проведение этой психотерапевтической процедуры последователи и ученики К.М. Дубровского.
В.М. Шкловским сеанс внушения в бодрствующем состоянии был введен в курс комплексного лечения заикания как мощный психотерапевтический прием, направленный на устранение у больных страха речи в эмоционально-значимых
ситуациях. Им же подробно описана методика проведения сеансов, предусматривающая длительное закрепление достигнутых на сеансе результатов [5, 6].
В общих чертах эта психотерапевтическая процедура сводится к следующему. В актовом зале либо в большой аудитории, в присутствии медработников, родственников больных, а также пациентов, ожидающих в ближайшие дни назначение на аналогичный сеанс, группа 8-10 человек приглашается на сцену. После установочной психотерапевтической беседы, в которой коротко раскрываются причины возникновения заикания и вторичных логоневротических наслоений, проводится проверка речи заикающихся.
Речевые затруднения (начинать опрос нужно с наиболее тяжелого заикающегося) используются для создания эмоционального напряжения и психотерапевтической зависимости больных от специалиста, проводящего сеанс. Это делает пациентов более восприимчивым к лечебному внушению.
Далее специалист рассказывает группе о психотерапевтическом значении слова, о том, что слово может заключать в себе огромную силу. Им можно обрадовать и огорчить, ранить, излечить, загипнотизировать.
После этого можно приступить к проведению демонстративных суггестивных приемов: «одеревенение» рук, невозможность разогнуть руку, падение вперед и назад, невозможность разнять руки при рукопожатии и т. п. Успешное проведение этих тестов оказывает большое психологическое воздействие на участников сеанса, убеждает их в силе слова и тем самым подготавливает к предстоящему лечебному внушению.
Затем следует перейти к короткому коллективному и более развернутым внушениям каждому больному в отдельности. Сразу же после внушения начинается активная тренировка речи.
Начинать работу следует с больным, от которого можно ожидать хорошей отраженной и диалогической речи. Первые фразы, а затем и более развернутые высказывания, произнесенные таким больным без заикания, окрыляют не только его, но и оказывают активизирующее воздействие на лечебную группу и всю аудиторию в целом, рождают в пациентах чувство уверенности в своих силах и успехе лечения. Все, что говорится в процессе сеанса — лечебные внушения специалиста и речь больного, — все это должно быть окрашено положительными, радостными эмоциями, разрешает состояние психологической напряженности, предшествующее моменту внушения.
Руководствуясь многолетним опытом проведения указанной процедуры, мы формулу внушения, адресованную всей группе, произносили громким, напряженным голосом, а индивидуальное внушение произносили шепотом, глядя прямо в глаза собеседнику на близком расстоянии. Такой переход от сильного голоса к шепотной речи помогал длительное время концентрировать внимание лечебной группы и зала на проводимой работе, ни на минуту не позволял кому-либо отвлечься от того, что делает и говорит специалист.
Индивидуальную формулу внушения, которая направлена на устранение у больного страха речи в различных эмоционально-значимых ситуациях речевого общения, мы завершали следующими словами: «Отныне везде и всюду Вы будете говорить легко и свободно, четко и небыстро, точно так, как Вы произносите речевые образцы. Никакого страха речи, никакой боязни Вы больше не испытываете. Но Вы точно будете выполнять все рекомендации специалистов, будете в
диспансере и дома много и упорно работать над своей речью, закрепляя достигнутые положительные результаты».
Такая концовка индивидуального внушения, нацеливает больного на дальнейшую самостоятельную работу, не позволяет ему рассчитывать только на «чудодейственную» помощь специалиста, а в случае рецидива заикания не лишает пациента веры в возможность улучшения своего состояния, т.к. специалист всегда мог в работе пациента найти определенные недостатки, указать ему на них и наметить пути их устранения.
Успешное достижение психотерапевтической цели сеанса внушения зависит от ряда факторов, которые необходимо предусмотреть в процессе подготовки к этой процедуре.
Прежде всего, следует учитывать внушаемость больного. Но на сеанс отбираются лица не только с очень хорошей внушаемостью. Это свойство человека обычно значительно усиливается на самом сеансе.
Большую роль играют нервно-психические заболевания и личностные особенности больных, обусловливающие у них характер течения нарушения речи. Не следует вводить в группу, назначенную на сеанс, больных с декомпенсиро-ванными психопатиями, судорожными припадками и обмороками различной этиологии, а также заикающихся с выраженной психастенической акцентуацией характера. Лица, относящиеся к последней из перечисленных категорий пациентов, склонные к повышенному самоанализу, скептически относящиеся ко всему происходящему, неуверенные в себе и в возможностях специалистов, как правило, на сеансе не дают хороших результатов. Для них проводится вместо сеанса психотерапевтическая беседа с последующей тренировкой речи, без применения демонстративных приемов. Значение имеет и возраст больных.
Опыт показывает, что наиболее высокая эффективность, указанного психотерапевтического воздействия достигалась у подростков и молодых людей, не слишком отягощенных большим жизненным опытом, в частности опытом неудачного лечения в прошлом.
Большое активизирующее влияние на больных оказывает демонстрация перед сеансом бывших пациентов, излечившихся от заикания (приглашаются пациенты с высокой эффективностью лечения). Человек, в прошлом заикавшийся, а в момент опроса на сеансе хорошо владевший собой и своей речью, воодушевляет больных личным примером, вселяет в них уверенность в успехе лечения. Т.е., осуществляется еще один психотерапевтический прием — прием лечебной перспективы.
Необходимо подчеркнуть психотерапевтическую роль аудитории. В зале не должно быть случайных равнодушных людей, просто зрителей. Собравшиеся на сеанс лица, своим эмоциональным настроем поддерживали больных, помогали им обрести уверенность в своих силах, уверенность в возможности избавления от страха речи и чувства неполноценности. После сеанса внушения вводился на трое суток охранительный режим — режим молчания, после снятия которого начинался наиболее трудоёмкий и длительный по времени этап закрепления достигнутых результатов.
Необходимо отметить, что наиболее профессионально и эффективно проводили указанную психотерапевтическую процедуру специалисты с базовым дефектологическим образованием, имевшие большой опыт логопедической ра-
боты с заикающимися. Хорошо проводили сеансы внушения врачи-психотерапевты только в тех случаях, когда они постоянно на практике занимались речевой патологией. Это объясняется тем, что только специалист, владеющий логопедическими знаниями, может легко и незаметно для аудитории пользоваться различными видами речи, которые предупреждают либо облегчают речевые судороги больного.
И в заключение следует отметить что процедура, приносящая несомненную пользу больным, по мнению ученицы И.П. Павлова, профессора Н.А. Крышовой приносила в связи с большим нервным напряжением определенный вред специалисту, проводящему сеанс. Н.А. Крышовой давно уже нет, но ее прогнозы в значительной мере подтвердились. Так необходимо вспомнить ленинградского врача Чернопольскую Александру Федоровну, которая систематически проводила сеансы и, видимо, в связи с перенапряжением умерла от инсульта примерно в 60-ем возрасте. Такая же участь постигла и Юлию Борисовну Некрасову, длительное время был болен и я, и что характерно, всё, о чем говорила мне Нина Александровна, полностью подтвердилось. В настоящее время эту процедуру в полном объеме никто не проводит. Мы полагаем, что если бы нашлись в наше время грамотные и способные специалисты, желающие овладеть этой полезной методикой, можно было бы организовать их обучение, и тогда можно было бы ввести процедуру, о которой шла речь, в современную логотерапевтическую практику. Но при этом необходимо было бы соблюдать определенные условия: постоянное наблюдение специалиста, проводящего сеанс у невропатолога; частота проведения сеанса — не более одной процедуры в месяц; полноценный отдых и пр.
1. Буль П.И. Основы психотерапии. — Л.: Медицина, 1974. — 312 с.
2. Дубровский К.М. Одномоментный метод снятия заикания // Материалы Харьковского науч. общества. — Харьков, 1966. — С. 306-308.
3. Миссуловин Л.Я. Лечение заикания. — Л.: Медицина, 1988. -184 с.
4. Некрасова Ю.Б. Сеансы психотерапевтического воздействия и некоторые психические состояния заикающихся // Вопросы психологии. — М., 1980. — № 5. — С. 32-40.
5. Шкловский В.М. Экспериментальное и клинико-психологическое исследование больных с заиканием в связи с задачами комплексного лечения: автореф. дис. . канд. мед. наук. -Л.: ЛГУ им. А.А. Жданова, 1967. — 15 с.
6. Шкловский В.М. Психотерапия в комплексной системе лечения заикания // Рук-во по психотерапии. — Ташкент: Медицина, 1979. — С. 400-420.
Изучение эмоциональной компетентности
у детей младшего школьного возраста с общим недоразвитием речи
Важность изучения и развития эмоциональной сферы у детей с общим недоразвитием речи (ОНР) обусловлена тенденцией последнего десятилетия к увеличению числа школьников, нарушения в развитии которых не ограничиваются проявлениями в какой-либо одной сфере. Причины проблем являются комплексными, а затруднения, которые такие дети испытывают в школьной жизни, имеют тенденцию приобретать стойкий характер. Нарушения устной речи нега-
источник
