Дифференциальная диагностика неврозов у детей

Невротические расстройства, как и многие иные, не являются статичными психическими образованиями. Значимыми для специалистов являются их динамические особенности: специфика появления и становления невротических симптомов, видоизменение в условиях различного влияния психической травмы, исходы в виде формирования так называемого патологического (невротического) развития личности.

Немаловажными для пониманиямеханизмов формирования невротических расстройств являются динамика появления симптомов и закономерная этапность клинических проявлений и психологических переживаний, манифестирующих, как правило, в первые же дни и даже часы после психотравмирующей ситуации. Невроз — это функциональное психогенное нервно-психическое расстройство, которое возникает в результате нарушения особенно важных жизненных отношений человека и проявляется в специфических клинических феноменах. У невротических расстройств очень много обличий.

Тревожно-фобические расстройства. Основными симптомами этой группы неврозов являются сильный страх, чувство паники, тревога различной степени выраженности и частоты появления, а также неприятные телесные проявления (например, ощущение удушья, сердцебиения, дрожи и другие). Психогенная (невротическая) депрессия. Симптомы: сниженное настроение на протяжении длительного времени, вялость, апатия, потеря интереса к жизни, видение будущего в чёрном цвете, негативное отношение к себе и миру, различные телесные недомогания, нарушение сна, аппетита, сексуального влечения и т.д. Возможно появление суицидальных мыслей и действий. При появлении малейшего подозрения на депрессию обязательно необходимо показать человека специалисту-психотерапевту, т.к. из-за вероятности суицида депрессия является одной из самых опасных форм невроза. Невроз навязчивых состояний (обсессивно-компульсивный невроз). Это расстройство характеризуется развитием у человека навязчивых мыслей, желаний или действий («ритуалов»), от которых невозможно избавиться усилием воли, не смотря на то, что они хорошо осознаются как чуждые, не свои. Наиболее типичным примером компульсивных действий является навязчивое мытьё рук. Такие навязчивости существенно сужают зону комфорта и создают трудности в повседневной жизни и общении. Часто навязчивые действия («ритуалы») возникают вслед за страхом, фобией. Неврастения. Специалисты кратко описывают данный невроз как «раздражительную слабость». Ведущими симптомами неврастении яляются чувство хронической усталости, слабость, утомляемость и раздражительность. Психосоматические заболевания. Это большая группа, для которой характерно возникновение телесного (соматического) заболевания, которое вызвано психологическими причинами. Зависимости (аддикции). Данная группа также распространена очень широко. Во многом возникновение и химических, и нехимических зависимостей обусловлено особенностями взаимоотношений в родительской семье, психотравмами, наличием внутреннего конфликта, нарушением жизненно важных отношений человека и недостаточными ресурсами здоровья для адаптации. По всем этим признакам зависимости также относятся в невротическим расстройствам. Реакция на тяжелый стресс. К данной группе относятся невротические реакции, которые возникли в ответ на тяжелый стресс, острую психотравму (например, катастрофу, участие в боевых действиях, изнасилование, пребывание в тюрьме).

Диагностика неврозов включает в себя полное обследование больного для исключения соматических причин болезни. Затем наступает черед дифференциальной диагностики, которая обычно не представляет затруднений, поскольку каждый невроз имеет уникальные, только ему присущие черты. Диагностика неврозов основывается, с одной стороны, на жалобах и, с другой стороны, на тщательном осмотре и инструментальном обследовании больного. Объективное обследование крайне важно для исключения соматических заболеваний, поскольку в некоторых случаях болезни тела могут провоцировать определенные изменения в психологическом состоянии человека.

Дата добавления: 2015-04-23 ; Просмотров: 456 ; Нарушение авторских прав? ;

Нам важно ваше мнение! Был ли полезен опубликованный материал? Да | Нет

источник

Дифференциальная диагностика невротических расстройств нередко вызы­вает трудности даже у опытного клинициста. Это обусловлено природой так называемых невротических синдромов — наименее специфических психопа­тологических проявлений [Снежневский А.В., 1975], которые могут наблю­даться и при других психических (шизофрения, органическое поражение центральной нервной системы), а также соматических заболеваниях.

В ряде случаев для уточнения диагноза необходимы дополнительные объективные анамнестические сведения, продолжительное наблюдение, со­матическое и неврологическое обследование, а также лабораторные, электрофизиологическое исследования, КТ, ЯМР. Необоснованно поспеш­ное установление диагноза тревожно-фобического, обсессивно-компульсив- ного расстройства, неврастении или других типов невротических состояний без учета еще слабо выраженных или завуалированных проявлений прогре- диентного заболевания может повлечь за собой ошибки в терапии и при решении вопросов, связанных с госпитализацией, а также неправильный социальный прогноз. При диагностике надо помнить, что признаки орга­нического поражения ЦНС или органической деменции, симптомы даже кратковременного, транзиторного психоза или негативные изменения, свой­ственные эндогенным заболеваниям, исключают в соответствии с критерия­ми МКБ-10 квалификацию психопатологических проявлений в рамках нев­ротических расстройств (Р4). На тех же общих принципах основано разгра­ничение невротических и соматически обусловленных (неврозоподобных) расстройств.

Прежде чем перейти к изложению дифференциальной диагностики с эндогенными психозами, необходимо остановиться на нескольких клини­ческих признаках, традиционно используемых при альтернативном разделе­нии «невроз — психоз». При невротических состояниях в отличие от пси­хозов сохраняются сознание болезни и ощущение чуждости болезненных расстройств. В психотическом состоянии способность к отделению психо­патологических симптомов от реальных явлений значительно нарушена. Восприятие окружающей действительности у больного в психозе искажено, а при неврозе сохраняется чувство реальности. При психозах наблюдаются аутохтонно возникающие тяжелые и продолжительные депрессии (тяжелый депрессивный эпизод — Р32.2, Р32.3), нередко биполярные аффективные расстройства (Р31.4, Р31.5). В коморбидности с невротическими состояния­ми чаще всего выступают стертые депрессивные фазы (легкий депрессивный эпизод — Р32.0, Р32.01), а также затяжные депрессии типа дистимии (Р34.1).

Невротические проявления не расстраивают поведения пациентов в такой степени, как при психозах. В отличие от психозов неврозы не приводят к нарушению общественных норм поведения, к резкому и длительному сни­жению социальной адаптации. Эти дифференциально-диагностические крите­рии помогают лишь ориентироваться при отграничении невротических состо­яний. Более конкретные дифференциальные признаки рассмотрены при изложении симптоматологии отдельных форм невротических состояний.

В настоящем разделе целесообразно остановиться на одном из наиболее сложных аспектов проблемы неврозов — их разграничении с шизофренией. При этом речь идет об отграничении затяжных невротических состояний от тех вариантов малопрогредиентного процесса, в психопатологической кар­тине которого долго преобладает неврозоподобная симптоматика (неврозо­подобная шизофрения — Р.Я.Наджаров, 1969; А.Б.Смулевич, 1987; псевдо- невротическая шизофрения — Р.ИосЬ, РЬ.РоЫт, 1949). Сложность разгра­ничения усугубляется тем, что при неврозоподобной шизофрении редко бывают тяжелые негативные изменения, признаки психического распада. Симптоматика затяжных невротических состояний имеет существенные от­личия от психопатологических проявлений при шизофрении. Для невроти­ческих расстройств нехарактерен свойственный шизофрении полиморфизм психопатологических проявлений.

Предположение об эндогенной природе этого недуга представляется обоснованным в случаях сочетания невротических (в том числе конверси­онных) симптомокомплексов со стойкими диссоциативными (псевдодемен­ция, пуэрилизм и др.), деперсонализационными и личностными расстрой­ствами (грубое манипулятивное поведение, суицидальный шантаж, гебоид- ные проявления). Наиболее часто приходится проводить дифференциальную диагностику с шизофренией при преобладании в клинической картине навязчивостей. Отвлеченные обсессии, навязчивое бесплодное мудрствова­ние чаще наблюдаются при шизофрении [Снежневский А.В., 1970].

При невротических состояниях фобии относительно мономорфны, а в рамках шизофрении многообразны, изменчивы, в дальнейшем могут рас­ширяться. Особое внимание в этом плане должно привлекать усложнение клинической картины с расширением фобических проявлений (чаще всего речь идет о социо- и мизофобии) и присоединением сенситивных идей отношения, а также идей ущерба и отравления [Ефремова М.Д., 1998; Ястребов Д.В., 1998]. Психопатологические проявления в этих случаях хотя и не укладываются в картину систематизированного параноида (манифес­тация последнего не оставляет шансов для диагностических сомнений), но формируются по типу бреда малого размаха. Нехарактерны для пограничных психических расстройств генерализованные анксиозные состояния (панфо­бии), когда страх распространяется на все окружающее. В отличие от кон­кретных, психологически понятных страхов у больных с невротическими состояниями содержание фобий при шизофрении абстрактное, причудли­вое, а подчас и нелепое (страх космической катастрофы, повторения насто­ящего момента, проникновения в организм острых предметов, боязнь по­гребения заживо, превращения в животное).

Существенными для нозологической дифференциации оказываются та­кие выступающие в случаях шизофрении все более отчетливо клинические признаки, как аутохтонность возникновения психопатологических расстройств и своеобразие свойственного им аффективного фона. При болезненных состояниях, формирующихся на эндогенно-процессуальной «почве», навяз­чивости «всплывают» в сознании пациента внезапно, без всякого внешнего повода, по типу непроизвольно вторгающихся мыслей [Оиуо1а1 I., Тегга 1.Ь., 1981]. При пограничных состояниях сохраняется связь проявлений болезни и их интенсивности с актуальной ситуацией.

По сравнению с аффективной заряженностью невротического обсес- сивно-фобического комплекса, сопоставимой по степени выраженности с кататимными образованиями, реакции, связанные с появлением фобий, возникающих на эндогенной почве, в значительной мере эмоционально нивелированы, а иногда даже носят парадоксальный характер. В то время как «истинный» невротик стремится любой ценой, в том числе путем длительного приема лекарств, преодолеть проявления болезни, в случаях неврозоподобной шизофрении преобладает не тенденция борьбы с навяз­чивостями, а рассудочное, спокойное отношение к ним, приспособление к обсессиям. Описания болезненных расстройств в этих случаях лишены эмоциональной окраски, порой пациенты не могут передать своих ощуще­ний в период только что миновавшего обострения (эмоциональная амнезия — ^тап А.К. е1 а. 1978).

Наибольшие диагностические трудности возникают при оценке дли­тельных (иногда более 20—30 лет) стабильных невротических состояний, проявляющихся в основном мономорфными навязчивостями. Последние чаще формируются без видимой связи с какой-либо психогенией (обычно вслед за периодом более выраженных и полиморфных невротических — обсессивных, аффективных и истерических расстройств) и постепенно пре­вращаются в стойкие психопатологические образования без признаков за­метной прогредиентности в дальнейшем. Альтернативный подход к реше­нию вопроса о нозологической принадлежности таких состояний большей частью затруднителен. Диагностика шизофрении в этих случаях возможна либо при достоверных клинических данных, позволяющих квалифицировать манифестный период заболевания (обычно совпадающий с юношеским воз­растом) как шуб, либо при достаточно отчетливых негативных изменениях в статусе, наблюдающихся при процессуально обусловленных неврозоподоб­ных состояниях (снижение психической активности, эмоциональное обед­нение, эгоцентризм, нарастающая ригидность и интровертированность, стой­кие изменения аффекта, нарушения мышления — расстройства сосредото­чения и непрерывности течения мыслей, параллелизм мышления, склон­ность к персеверациям). В остальных случаях диагноз шизофрении нельзя считать правомерным и врачу лучше воздержаться от окончательной нозо­логической квалификации заболевания. К.Етз1 (1959) считает такие состо­яния резидуальными, относя их тем не менее к группе неврозов. Другие авторы склоняются к диагнозу латентной шизофрении или псевдопсихопа­тии [Каннабих Ю.В., 1935; Сухарева Г.Е., 1937; Смулевич А.Б., 1980]. В аспекте современных представлений о систематике психических болезней (МКБ-10) рассматриваемые состояния ближе всего стоят к группе шизоти- пических расстройств (Р21) [20] .

источник

Диагностика неврозов представляет собой одну из наиболее сложных проблем психиатрии. Мягкий сглаженный характер симптоматики, отсутствие методов объективного подтвержде­ния диагноза приводят во многих случаях к тому, что под диагнозом невроз врач не замечает начальных признаков более тяжелых и опасных заболеваний. Согласно теории эволюции и диссолюции психических расстройств, сим­птомы, характерные для неврозов, могут наблюдаться практи­чески при любом психическом заболевании.

Характерный для неврастении астенический синдром может быть обусловлен различными экзогенными и органическими причинами (травмой, интоксикацией, соматическим заболева­нием, инфекцией). Хотя считается, что эндокринная и сома­тическая дисфункция могут способствовать возникновению не­вроза, однако в случае, если соматическое или эндокринное заболевание является основной причиной психического рас­стройства, ставится диагноз не невроза, а соматогенного за­болевания. Довольно часто приходится отличать от асте­нического синдрома состояния маскированной депрессии и легкие проявления апатии в дебюте шизофренического процес­са. Для депрессии характерны преобладание чувства тоски, снижение базовых влечений (аппетита, сексуального влечения, стремления к общению), пессимизм и пониженная самооцен­ка. Проявления эндогенной депрессии обычно усиливаются утром. Характерно раннее пробуждение больных. Астения, напротив, нарастает к вечеру; утром больные сонливы, чув­ствуют себя не отдохнувшими. Апатия обычно не проявляется утмляемостью, аппетит и сон не нарушены. Пациенты не чувствуют себя больными, не ищут помощи у окружающих; просят, чтобы их оставили в покое.

Навязчивости могут быть проявлением не только неврозов, по и малопрогредиентной шизофрении (шизотипического рас­стройства). Обычно при шизофрении наблюдаются отчетливое нарастание симптоматики, расшире­ние круга навязчивостей, включение в симптоматику атипич­ных для неврозов расстройств (психического автоматизма, ре­зонерства и других нарушений ассоциативного процесса, ма­нерности, элементов кататонии). Обсессии и фобии при ши­зофрении нередко чрезвычайно абстрактны, оторваны от ре­альности (страх погребения заживо, страх превращения в жи­вотное и др.). Особенно осторожно следует относиться к па­ническому страху сойти с ума: такое состояние чаще всего указывает на дебют острого психоза (шизофрении). Если при неврозах страхи монотематичны, то при шизофрении нередко возникает «боязнь всего». Важной особенностью шизофрении как эндогенного заболевания является аутохтонный, не связан­ный с реальной психологической ситуацией характер течения. Изменения личности при малопрогредиентной шизофрении обычно не так заметны, как при психотических вариантах этой болезни. Однако по сравнению с больными неврозом можно заметить преобладание пассивности, отсутствие стремления преодолеть болезнь, быструю инвалидизацию. Следует учиты­вать, что проявления невроза четко связаны с преморбидными особенностями личности. При шизофрении болезнь неред­ко противоречит предшествующим личностным особенностям, приводит к существенному видоизменению личности, появле­нию черт характера, которые никогда не отмечались ранее.

Истерические соматоформные расстройства нередко вызыва­ют значительные диагностические трудности. Хотя отчетливая связь расстройств с психотравмирующим событием, яркий де­монстративный характер поведения больных, отсутствие объек­тивных признаков поражения внутренних органов в большин­стве случаев указывают на истерический характер расстройств, в некоторых случаях истерическая симптоматика может маски­ровать тяжелую соматическую и неврологическую патологию. Следует учитывать, что любой пациент с истерическими чертами характера в случае возникновения у него тяжелого соматического заболевания будет реагировать на это яркими эмоциональ­ными реакциями, рыданием и т.п. Поэтому во всех случаях диагностики истерии следует проводить тщательное объектив­ное обследование, не полагаясь только на общее впечатление о личностных особенностях больного. Следует учитывать, что грубая истерическая симптоматика бывает проявлением и дру­гих психопатологических состояний (психоорганического синд­рома, острого приступа шизофрении). Больным с психоорга-ническим синдромом (в дебюте эндокринного заболевания, эпилепсии, атрофического процесса мозга, опухолей лобных долей, прогрессивного паралича и пр.) весьма свойственны эмоциональная лабильность, изменения личности, однако эти расстройства уже на ранних этапах сочетаются с нарушениями памяти, интеллекта, снижением критики. В дебюте шизоф­ренического процесса под маской истерии могут протекать кататонические феномены (ступор, мутизм, речевые и двигатель­ные стереотипии).

источник

Доля невротических расстройств среди нервно-психических забо­леваний детского возраста значительна (В. В. Ковалев, В. А. Колего-ва, 1979). Однако точно оценить их удельный вес не представляется возможным из-за большого числа больных с неврозоподобной симпто­матикой другого генеза. В связи с тем что прогноз и лечение в большой мере определяются нозологической принадлежностью, особенностя­ми преморбида, своеобразием развития и течения самого заболевания, приходится в каждом случае проводить клиническую и этиологичес­кую дифференциацию так называемой невротической симптоматики. Без столь подробного изучения каждого отдельного случая невозмож­но составить эффективную, обоснованную и адекватную схему терапии.

Трудности дифференциального диагноза между невротическими и неврозоподобными расстройствами в детском возрасте, по мнению; В. В. Ковалева (1995), заключаются в элементарности проявлений, моносимптомности и незрелости личности детей.

Серьезное отношение к диагностике любых невротических состоя­ний диктуется, в частности, тем, что их приходится отграничивать от процессуальных заболеваний. Так, на определенных этапах течения шизофрении можно наблюдать практически все проявления погранич­ной нервно-психической патологии. Позднее же выявление шизофре­нического процесса задержит назначение соответствующего лечения, не позволит построить правильный прогноз.

Внимание к невротической симптоматике должно быть привлече­но еще и потому, что существует мнение о перерастании невротичес­ких состоянии в психотические, причем происходит это якобы с теми феноменами, которые имеют наибольшее сходство с психотическими. По наблюдениям О. Bratfos (1970) среди невротиков в 67 раз чаще раз­виваются психозы, чем в общей популяции. В исследованиях, прове­денных у больных с психозами, установлено, что задолго до манифес­тации психоза, еще в детском возрасте у них обнаруживались эмоцио­нальная неустойчивость, пассивность, зависимость от других детей (Watt N. Е, 1972), необычная активность воображения, тревожность, агрессивность, нарушение сексуального развития (Widlocher D., 1973). Совершенно очевидно, что эти доманифестные проявления психозов могли при раннем и недостаточно глубоком изучении расцениваться как невротические.

Диагноз неврастении и тем более дифференциальный зачастую ока­зывается очень трудным. Это в большой мере связано с тем, что преоб­ладает эмоционально-гиперестетическая симптоматика, а именно эти проявления и оказываются наименее специфичными, они входят в синдромы любых заболеваний, как соматических, так и нервно-пси­хических (Снежневский А. В., 1983). В силу этого требуется особенно настойчиво выявлять признаки, характерные для того или иного пси­хического расстройства.

Наибольшие трудности врач испытывает в случаях дифференциаль­ной диагностики с детской шизофренией. Положение нередко ослож­няется еще и тем, что психотравмирующие ситуации могут провоци­ровать препсихотические эпизоды (Бернштейн А. Н., 1912; Новлян-ская К. А., 1964; Cameron N. и др. 1943) или начало самого психоза, причем, по мнению Е. С. Гребельской (1934), Т. П. Симеон (1948), В. П. Кудрявцевой (1934), психотравма не только нередко обнаружи­вается в анамнезе детей, больных шизофренией, но и ее содержание находит отражение в начальных болезненных переживаниях.

В раннем возрасте у детей могут обнаруживаться нарушения сна (медленное засыпание, частые пробуждения, извращение формулы сна), пониженный аппетит, непереносимость перемены рациона, вялость и слабая реакция на дискомфорт, недостаточная живость эмо­ций. Такие дети с трудом реагируют на яркие игрушки. С одной сторо­ны, они в соответствующих ситуациях не пугаются, не плачут, а с дру­гой — проявляют необычную сенситивность к индифферентным сти­мулам: вздрагивают от малейшего шума, малозаметного изменения освещенности и т. д. (Вроно М. Ш., 1971). Вне зависимости от наличия или отсутствия связи такого поведения с психотравмирующей ситуа­цией (поступление в ясли, отъезд матери, смена ухаживающих) их при­ходится иногда дифференцировать с так называемыми доманифест-ными явлениями шизофрении. В пользу последней говорят наруше­ние мышечного тонуса, несоответствие неуверенности в моторике при своевременном развитии локомоторных функций, чрезвычайная пуг­ливость, несамостоятельность, беспомощность, неловкость, слабость физического развития и инфантильный облик. Однако решающим является обнаружение диспропорциональности в формировании лич­ности ребенка. При хорошем развитии речи дети мало ею пользуются или говорят в одиночестве, только в игровой ситуации. Вопросы, об­ращенные к взрослым, либо не имеют отношения к окружению, либо не соответствуют возрастному уровню, а в некоторых случаях и не по­являются вовсе. С возрастом более явственным становится разрыв меж­ду нормальным или даже опережающим интеллектуальным развитием и отстающей, то порывистой, то замедленной, неуклюжей двигатель­ной активностью. Дети большую часть времени проводят в одиноче­стве, не стремятся к общению ни со сверстниками, ни со взрослыми. Их занятия часто трудно назвать игрой. Вместо игрушек они исполь­зуют отдельные предметы (кубик, веревку, палочку, лист бумаги и т. д.), которые могут часами без определенного смысла вертеть в руках, иногда застревают на открывании и закрывании двери, раскачивании стула, пересыпании песка или переливании воды. Такое монотонное время­препровождение или бесцельное переключение с одного объекта на другой может внезапно прерваться вспышкой беспричинной активно­сти. В одних случаях это подпрыгивание на месте подобно приземля­ющейся и взлетающей птице, в других — верчение вокруг своей оси или бег по кругу безо всякой цели. Их робость и нерешительность контрастируют с недостаточным чувством реальной опасности (высоты, транспорта, воды и др.).

В старшем возрасте у дошкольников неврозоподобные расстройства более выражены, и их дифференциация от невротических уже возможна на основании своеобразия самого синдрома. Так, астенодепрессивное состояние без выраженной тоскливости, с вялостью, пассивностью, безрадостностью, с утр эатой интереса к играм и игрушкам, необыч­ной плаксивостью, беспричинным «нытьем», расстройством сна и аппетита может вызвать серьезное подозрение в отношении шизофре­нии. Углубленное изучение симптоматики у одних больных обнаружи­вает дисфоричность, сопровождающуюся разрушительными действи­ями (ломает самые любимые игрушки), агрессией по отношению к матери либо рудиментарными идеями самообвинения, малоценности. В некоторых случаях в структуре астенодепрессивных состояний на передний план выступают ипохондрические переживания, которые благодаря своим клиническим особенностям также могут облегчить диагностику. Так, при шизофрении ипохондрические явления носят алгический характер. Больные жалуются на боли в конечностях, про­сят позвать доктора. Эти дети нередко имитируют жалобы соматиче­ски болеющих взрослых, с которыми они живут вместе. У них уже мо­гут эпизодически возникать страхи болезни или смерти. Иногда этим переживаниям предшествуют опасения за здоровье родителей. Отсю­да склонность к тревожности, повышенной боязливости и выражен­ным страхам, столь обычная для неврастении, также должна в ряде слу­чаев дифференцироваться от шизофренических расстройств, особен­ность которых состоит в том, что при них становится все нелепее боязнь повседневных предметов и явлений (дыма, воды, луны и т. д.). Тогда же, когда страхи возникают в форме острого приступа, они часто соче­таются с иллюзиями и протекают на фоне напряженного аффекта. У других больных страхи выявляются лишь по изменению поведения, а их аффективная насыщенность незначительна. Особенно характер­ны приступы немотивированного диффузного страха, содержание которого остается неясным, а структура переживаний напоминает бре­довую настроенность (Кашникова А. А., 1973). Нередко при шизофре­нии встречается двигательное беспокойство, отличающееся от невро­тического расторможением или извращением влечений: у младших детей возобновляется сосание пальцев, игра с частями своего тела, у старших появляются гипертрофированные, часто необычные прояв­ления сексуальности, прожорливость, садизм, извращение аппетита с избирательным поеданием только некоторых видов пищи или даже несъедобных предметов. Наряду с перечисленным, приходится учитывать наблюдающуюся при шизофрении у дошкольников одержимость односторонними отвлеченными интересами, отрыв от реальности, о чем, в частности, можно судить по вопросам, ответы на которые часто не выслушиваются. Для этих больных характерны также бедность и однообразие поведения, практическая неприспособленность, вялость и безучастность, с одной стороны, и импульсивность — с другой.

В препубертатном возрасте неврозоподобные шизофренические проявления более ярки. Картина астении, которая может наблюдаться у детей, фактически складывается из нечеткости мыслей, затруднения сосредоточения, непродуктивности мышления, ухудшения успеваемо­сти в связи с утратой интереса к учебе и ослабления психической ак­тивности. Одновременно с этим они жалуются на головную боль, бес­сонницу, колебания настроения, на слабость и недомогание. Однако эта клиническая картина может быть уверенно оценена как шизофре­ническая только в тех случаях, когда удается определить более явные процессуальные нарушения мышления (остановки мыслей, неуправ­ляемый поток представлений), ослабление и извращение чувств к близ­ким, отгороженность, сужение круга интересов или такие продуктив­ные изменения психики, как галлюцинации и бред.

В пубертатном возрасте неврозоподобный шизофренический син­дром встречается чаще, чем у младших детей. По своей структуре он сложнее. Как правило, его предшественниками, а в дальнейшем — фоном, на котором развиваются другие симптомы, выступают астени­ческие проявления. Подростки лучше анализируют свое состояние и более подробно и красочно описывают свои затруднения при мысли­тельной работе. Больные отмечают наличие расстройств внимания, сна, повышенную утомляемость, жалуются на головные боли, затруднение сосредоточения, отвлечение посторонними мыслями, наплывами идей, «пустоту в голове». Попытки усидчивостью добиться большей продук­тивности обычно не помогают, успеваемость снижается, и в связи с этим подростки нередко бросают заниматься вовсе. Чаще, чем в других воз­растах, эта симптоматика сочетается с депрессивными расстройства­ми, которые могут быть достаточно глубокими, продолжительными и сопровождаться идеями самообвинения, самоунижения и суицидны­ми намерениями. В связи с особенным вниманием подростков к свое­му физическому «Я» нередко встречаются ипохондрические пере:ки-вания. Они разнообразны по своему содержанию, касаются мнимых заболеваний, на темы которых больные много резонерствуют, созда­вая впечатление, что стремятся получить помощь от врачей. Однако при этом они сами полностью не раскрывают своих переживаний, про­являют настороженность и подозрительность. Среди этих проявлений могут быть страхи ипохондрического содержания — боязнь загрязне­ния и чужого прикосновения, зачастую носящие сексуальный оттенок. Иногда ипохондрия переплетается с дисморфофобическими или даже с гебоидными проявлениями (Сосюкало О. Д., 1973). Острые ипохон­дрические состояния отличаются большой яркостью аффекта страха, конкретностью, изменчивостью, массивностью вегетативных и сенсор­ных расстройств и наличием незавершенных бредовых построений.

ПРИМЕР 10_______________________________Кристина, 14 лет

После переезда семьи на новое место жительства (из-за чего очень пере­живала) на фоне малоуспешных попыток приспособиться к более слож­ной школьной программе и незнакомому коллективу появились жалобы на плохой сон, постоянную слабость, общее недомогание, чувство тяжес­ти, вялость, ухудшение внимания и работоспособности. Снизилась успе­ваемость, девочка отказывалась в связи с возникшими трудностями и со­стоянием здоровья посещать школу. Постепенно выяснилось, что она про­читала в журнале статью о сифилисе, и теперь у нее появилась мысль о заражении. Изучала свой нос, искала сыпь на теле. Пыталась бороться с этими мыслями, но все же просила мать отвести ее к врачу по женским болезням. При первом поступлении в больницу описанная клиническая картина была расценена как невротическая. При повторной госпитализа­ции: выраженная слабость, сниженное настроение, много плакала, счита­ла себя «не такой», не хотела общаться с детьми, не было никаких инте­ресов, ничто не радовало, все мысли были сосредоточены на соматичес­ком состоянии. Пропал интерес к учебе и к жизни, была не способна ни на чем сосредоточиться. Жаловалась на то, что может задохнуться и в связи с этим должна следить за дыханием и регулировать его своим со­знанием, так как боялась, что не сможет вдохнуть воздух; развился страх смерти.

У описываемой девочки астенические явления с ипохондрическими мыс­лями развились на фоне значительных для нее жизненных трудностей. В связи с этим диагноз неврастении на первых порах казался весьма ве­роятным. Однако выступившие на первый план упорные мысли о зараже­нии сифилисом и необходимости контроля дыхания, убежденность в соб­ственной измененности, исчезновение интересов, утрата способности к общению, большая глубина депрессивных переживаний говорят о деп­рессивно-параноидном синдроме шизофренического происхождения.

Парааутистические состояния. Нередко решающее значение в отгра­ничении неврастении от шизофрении отводят оценке общения, пола­гая, что для шизофрении патогномоничен «аутизм». Однако уже давно обращалось внимание на наличие у части детей, больных неврастени­ей, подозрительности, мнительности, настороженности, угрюмости, замкнутости, отгороженности. Неврастеника «утомляет не только ра­бота, но и отдых. действительность препятствует ему, от нее он хочет бежать» (Kempinski A., 1972). У некоторых невротиков эти симптомы достигают выраженности, требующей дифференциального диагноза с шизофренией. Мы рассмотрим его на примере неврастении со свой­ственной ей менее разнообразной, чем при обсессивном и истеричес­ком неврозах, психопатологией, так как последняя сама требует диф­ференциального диагноза. Трудности различения парааутистических нарушений общения при неврозах и аутизма при шизофрении усугуб­ляются тем, что аутистическое поведение при шизофрении отчасти отражает компенсаторно-приспособительные (психогенные) измене­ния личности (В. В. Ковалев, 1973).

Проблеме диагностики нарушений общения посвящена книга В. Е. Кагана «Аутизм у детей» (1981). Нижеследующие положения это­го раздела основаны на некоторых материалах его работы.

При шизофрении способы общения претерпевают качественные изменения, связанные с психотической трансформацией и диссоциа­цией психики: коммуникативное поведение становится неадекватным и непредсказуемым. Изменения средств общения включают в себя, наряду с патологией речи и мышления, нарушения мимики и панто-мимики — они утрачивают свое внутреннее единство и диссоциируют с содержанием переживаний и высказываний. Патология мышления, продуктивная психопатологическая симптоматика, вторичные психо­генные наслоения расстраивают восприятие и интерпретацию посту­пающей информации. При этом взаимопонимание как результат об­щения становится недостижимым, а в качестве факторов, регулирую­щих дальнейшее общение, все более выступают психотические явления.

При парааутистических состояниях общение в целом и его позна­вательные и эмоциональные предпосылки не претерпевают, в отличие от шизофрении, первичных изменений. Отчетливо проявляется отме­ченное В. Н. Мясищевым (1960) значение общения как «патогенного центра» невроза, т. е. как причины, содержания и следствия невроза одновременно. Больные неврозами стремятся наладить контакты. Од­нако их попытки не достигают успеха, так как в регуляции общения ведущую роль играют невротический эгоцентризм, высокий эмоцио­нальный резонанс и болезненный страх. Способы общения, направ­ленные на избегание последнего, закрепляются, приобретают черты ригидности и, препятствуя таким образом преодолению страха, спо­собствуют фиксации на невротическом поведении. Игры и фантазии больных детей отражают актуальные трудности и направлены на их компенсацию. Средства общения отличаются богатством и выразитель­ностью. Даже поведение неговорящих детей при элективном мутизме отличается высокой коммуникативной значимостью. Нарушения об-

щения становятся способом коммуникации, единственно возможным или предпочтительным для данной личности в конкретной невроти­ческой ситуации.

В связи с тем что в структуре неврастении нередко значительное место занимают депрессивные элементы, ее приходится дифференци­ровать и с депрессивным синдромом. У детей выраженные аффективные расстройства достаточно редки. Однако в клинической практике встре­чаются атипичные депрессивные состояния и, как правило, с астени­ческими компонентами. Трудности отграничения депрессий именно в том и заключаются, что до периода возмужалости они в большинстве случаев скрыты, атипичны, маскированы. По данным А. С. Ломачен-кова (1968), среди поступлений в детскую психиатрическую больницу больные с маниакально-депрессивным психозом составляют 0,8%, причем у подавляющего большинства первая фаза и более частое про­явление психоза — депрессия (X. Христозов, 1973). Более чем в чет­верти случаев заболевание может проявляться в детстве, начиная с 7-8 лет. Если выраженных психозов, приводящих к госпитализации, так много, то, очевидно, количество менее выраженных депрессий еще более значительно. Высказываются предположения, что некоторые случаи детской «лености» могут скрывать истинную депрессию, а из-за своей краткости фазы иногда могут просматриваться и вовсе (Bier-mann P. В., 1974). Для оценки депрессивных состояний предлагается использовать критерии, пригодные для диагностики этих синдромов и у взрослых. К этим признакам относят витальное изменение настро­ения, утомляемость, общую тяжесть, переживание дискомфорта, за­медление мыслей и действий, утрату способности радоваться (Kuhn R., 1963). В то же время G. Nissen (1973) и другие детские психиатры ука­зывают на большое своеобразие детских депрессий, связанных с «воз­растным фактором» (Tramer M., 1949). Они считают их, как правило, атипичными, проявляющимися в поведенческих нарушениях и сома­тических эквивалентах. Чем младше дети, тем реже у них встречаются симптомы, типичные для взрослых. Это связано с тем, что в младшем возрасте чувства менее интеллектуализированы, сознание недостаточно интериоризировано, вследствие чего у детей, как правило, не может развиться интеллектуальный конфликт.

Так, в дошкольном возрасте среди чисто психических симптомов отмечаются только заторможенность в процессе игр или ажитация; среди же так называемых психосоматических симптомов — приступы плача или слезливости, энкопрез, расстройства сна, яктация, наруше­ния аппетита. Но даже и в таком виде детская депрессия наблюдается достаточно редко.

В младшем школьном возрасте уже больше психических симпто­мов: раздражительность, чувство незащищенности, опасения, неуве­ренность, игровая заторможенность, вялость, нарушение социальной приспособляемости, затруднения в учебе, страх школы, скука, прогу­лы, побеги. Среди психосоматических проявлений в этом возрасте чаще других встречаются онихофагия, энурез, ночные страхи, онанизм, при­ступы плача и слезливости.

ПРИМЕР 11__________________________________Инна, 8 лет

Во время учебы в первом классе на фоне новых требований и связанных с ними волнений после перенесенной ангины появились вялость, слабость, расстроился сон, снизился аппетит. Плохо сосредоточивалась, не могла усваивать программный материал, огорчалась из-за своих неудач на за­нятиях. Жаловалась на то, что ей стало скучно, ничего не хотела делать, не играла, избегала подруг, отказывалась ходить в школу. Спустя две недели улучшилось самочувствие, появился интерес к учебе и играм, во­зобновила занятия в школе.

Предположения о неврастении, основанные на астенических проявлениях у этой девочки, могут быть отвергнуты в связи с отсутствием явной лично­стной реакции на трудности обучения или семейную ситуацию, а также и потому, что наряду с астеническими выраженными оказались и депрес­сивные симптомы: скука, нелюдимость, утрата интересов. Окончательно отказаться от диагноза неврастении можно было тогда, когда все описан­ные явления через две недели благополучно завершились. Наблюдавши­еся состояния повторялись почти в тождественном виде еще 5-6 раз. Пер­вый интервал был 2 года, а последующие стали значительно короче. Про­должительность астено-депрессивных состояний увеличилась до 2 месяцев. Наблюдение за больной через 4 года показало, что девочка хорошо ус­певает л школе и не обнаруживает никаких признаков изменения психи­ки. Таким образом, диагноз может быть сформулирован как детский тип эндогенной депрессии.

Депрессии у детей среднего школьного возраста и у подростков рас­пространены шире и по симптоматике больше напоминают таковые у взрослых. В этом возрасте уже отмечаются снижение интересов, утра­та желаний, затруднение умственного напряжения, грустные мысли, суицидальные намерения и поступки, чувство неполноценности, ипо­хондрия, уныние, тенденция к изоляции и все те психические прояв­ления, которые отмечены у детей младшего возраста. Среди психосо­матических расстройств наиболее частыми оказываются расстройства сна, головная боль. В связи с редкостью у детей циклотимий и неспе­цифичностью многих из их проявлений требуется большая осторож­ность в диагностике. Вряд ли все описываемое своеобразие детских депрессий имеет прямое отношение к эндогениям. Однако следует учитывать возможность того, что часть из перечисленных вариантов деп­рессий все же является предтечей или аналогами аффективных психо­зов взрослых. В пользу этого говорят наблюдавшиеся у родственников больных депрессивные расстройства, а также катамнестические иссле­дования.

Для более уверенного отграничения у детей и подростков неврасте­нии от эндогенной депрессии необходимо учитывать наличие несколь­ких вариантов последней. В одних случаях клиническая картина исчер­пывается сниженным настроением: больные отмечают грусть, жалуют­ся на скуку. Тоскливость же, столь характерная для взрослых, может отсутствовать. В то же время, как правило, выявляется характерная для депрессий психическая и двигательная заторможенность. Степень пси­хомоторной заторможенности может быть различной: от затруднения в преодолении чувства тяжести, вялости и скованности до неспособнос­ти без сильного побуждения извне переменить место, подойти к обе­денному столу, уйти от неприятного соседства. Речь также оказывается замедленной и лаконичной. Привлечь внимание детей удается с трудом. Они не сразу отвечают на вопросы, их ответы односложны или отсут­ствуют вовсе. Больные жалуются на то, что «в голове мало мыслей», что «ни о чем не думается», «плохо вспоминается и усваивается», у них уз­кий круг ассоциаций, связанных с мрачным настоящим или не менее бесперспективным будущим. Детям в большей мере, а подросткам в меньшей свойственно отсутствие идей малоценное™, самообвинения и самоуничижения. Атипизм депрессии у детей нередко сказывается в том, что собственно депрессивная симптоматика сочетается с раздра­жительностью, страхами, напряженностью, беспокойством. Эти особен­ности могут выступать на фоне разной степени двигательной активнос­ти — от невыраженной суетливости до двигательного возбуждения, ког­да больные не могут оставаться на одном месте, постоянно находятся в движении, мечутся, стремятся получить помощь, поддержку. Именно у них могут наблюдаться отдельные галлюцинации, идеи отношения и даже отрывочные мысли о преследовании. У части детей вышеперечи­сленные проявления могут послужить основой для развития мыслей о собственной серьезной болезни, о невозможности поправиться и пол­ностью восстановить свои силы. Происхождение этих ипохондрических идей может быть различно. Они либо возникают без видимой связи с содержанием ощущений и восприятий, либо опираются на общее чув­ство вялости, слабости, недомогания, плохого самочувствия. Эти идеи могут быть также «объяснением» соматического неблагополучия: непри­ятных или болезненных ощущений в грудной клетке, в животе, в голове и т. д. В тех случаях, когда у больных отмечаются сенестопатические или

деперсонализационные переживания, ипохондрические явления увязы­ваются с ними. Даже отдельные сенестопатии (жар, колотье, жжение, давление, дрожание) больные трактуют как проявление известного им опасного заболевания («белокровие») или непонятного непоправимого страдания. Переживания измененности собственной личности (недо­статочная яркость чувств, неспособность запоминания, измененность речи, мышления), соматических отправлений (отсутствие отдыха после сна, исчезновение чувства удовлетворенности пищей и т. д.) и окружаю­щего (блеклость, серость, неясность, недостаточная живость восприни­маемой реальности) волнуют больных и требуют объяснений. Однако только у малой части детей возникают идеи, истолковывающие эти пе­реживания.

Особенно трудно отграничить от неврастении случаи так называе­мой «детской» или «школьной» депрессии. Последняя характеризует­ся разнообразными неудачами в школьной жизни: затруднением об­щения, невозможностью произвести усилия для выполнения заданий или ответов на уроках, снижением интереса как к учебе, так и к другим проявлениям жизни. Явной же тоски или грусти у них отметить не уда­ется, детям, как они говорят, «просто скучно».

Значительную сложность для дифференциального диагноза представ­ляют также циклотимии, проявляющиеся в неустойчивом, быстро ме­няющемся эмоциональном поведении. Циклотимические депрессии, как правило, замечаются впервые в возрасте полового созревания. Под­ростки при этом теряют жизнерадостность, подвижность, не показыва­ются на людях, становятся невеселыми и неразговорчивыми. Жизнь им рисуется в мрачном свете, привычная деятельность — учеба — кажется невыполнимой. Возникают субъективные переживания ослабления па­мяти, сообразительности, работоспособности. Утрачивается аппетит, появляются головные боли, общая слабость. Отграничение от неврасте­нии затрудняется невыраженностью состояний возбуждения, которые воспринимаются как периоды психического здоровья. Еще больше ус­ложняется диагноз в тех случаях, где на первом плане не депрессивные, а астенические или соматические проявления (слабость, раздражитель­ность, неприятные и болезненные ощущения). Правильный диагноз становится возможным тогда, когда учитываются беспричинность воз­никновения описываемых состояний и наличие самопроизвольных «выздоровлений» с последующим повторением симптоматики.

ПРИМЕР 12____________________________________Зоя, 15 лет

Мать перенесла психоз после родов. Отец на учете в психодиспансере. Перешла в 8-й класс математической школы, там не смогла справиться с новой программой, получила много двоек, переживала свои неудачи. Ста­ла безразличной, незаинтересованной в школьных успехах и внешколь­ных делах, снизилось настроение, утратила интерес к общению с окружа­ющими, не делала усилий над учебными заданиями, ничем не хотела за­няться, не видела выхода из создавшейся ситуации, сомневалась в своих способностях. Продолжавшееся несколько месяцев такое состояние вна­чале рассматривалось как неврастения. Однако преобладание в клини­ческой картине апатических явлений и в меньшей мере депремированности, а также мыслей о несостоятельности позволило предположить первич­ность аффективных нарушений. Катамнез подтвердил эти предположе­ния. К концу учебного года настроение выровнялось. Летом энергично и успешно работала в пионерском лагере. Начиная с сентября описанная картина повторилась. Спустя 1,5 месяца наступило полное выздоровле­ние. Клиническая картина и течение заболевания позволяют диагности­ровать в данном случае циклотимию.

В связи с относительной распространенностью соматических и не­которых инфекционных (вирусных) заболеваний педиатр нередко стал­кивается с соматогенной астенией. Проявления этого синдрома могут быть начальными признаками, сопутствующими или остаточными симптомами после перенесенного, соматического заболевания. Час­тое сочетание с последним учебных перегрузок и психотравмирующей ситуации нередко затрудняет правильное понимание механизма воз­никновения астении. В детской практике астенический синдром или отдельные его черты были описаны при малярии, ревматизме, кори, гриппе, скарлатине, дизентерии, сальмонеллезах, пневмонии, коклю­ше, туберкулезе, тифах, бруцеллезе, гноеродных инфекциях (тонзил-логенной, отогенной), сифилисе, соматических заболеваниях — диа­бете, пороках сердца и т. д. (Берхина И. Ю., 1961; Боднянская Н. Н. 1973; Винокурова А. И., 1922; Деянов В. Я., 1962; Исаев Д. Н., 1960; Ковалев В. В. 1971; Кудрявцева В. П., 1955; Лапидес М. И., 1960; Мну-хинС. С., 1935; ОсиповаЕ. А., 1946; Симеон Т. П., 1952; Сухарева Г. Е., 1939; Ушаков Г. К., 1973 и др.).

Особого внимания заслуживают неврозоподобные симптомы, кото­рые наблюдаются в продромальном или начальном периоде развиваю­щегося соматического заболевания. К их числу относятся неприятные ощущения или боли в голове, различные по локализации и тяжести, об­щая вялость, слабость, недомогание, необычная утомляемость, истоща-емость, затруднение психического и физического напряжения, неспо­собность сосредоточиться, совершить более или менее сложную работу. Одновременно с этим затрудняется процесс засыпания, сон становится поверхностным и прерывистым, сновидения нередко делаются беспо­койными, а иногда и кошмарными. Могут отмечаться отдельные гипнагогические явления: иллюзии, галлюцинаторные образы, наплывы мыслей. Настроение обычно неустойчивое, чаще с тенденцией к сниже­нию, а на фоне депремироаанности могут возникать боязливость или более выраженные приступы страха, беспокойства. В это же время на­блюдаются разнообразные вегетативные расстройства в форме общей зябкости, похолодания конечностей, гипергидроза, лабильности пуль­са, дрожания век и пальцев, гиперестезии и повышения сухожильных рефлексов. Отвергнуть напрашивающийся диагноз неврастении удает­ся в связи с обнаружением соматических симптомов основного заболе­вания или в момент развертывания более тяжелого психического рас­стройства (астеническая спутанность, тревожно-астеническое, астено-ипохондрическое или астено-депрессивное состояния). Иными словами, если описанные симптомы отступают на задний план, а основное место в картине начинают занимать проявления инфекционного процесса, эндокринного, обменного или другого заболевания внутренних органов, то наиболее вероятным становится диагноз соматогенной астении. Уточ­нение диагноза возможно также при внимательном изучении состояния внутренних органов как клиническими, так и параклиническими мето­дами. В частности, определение основного обмена может помочь выя­вить эндокринные нарушения, исследование картины крови — гемато­логические заболевания, изучение общей реактивности и состояния иммунных систем организма—ревматический или другие латентно про­текающие процессы. В то же время отсутствие психотравмирующей си­туации и сколько-нибудь заметных проявлений личностного конф­ликта отвергают диагноз невроза.

ПРИМЕР 13___________________________________Даша, 14 лет

Многократно переносила простудные заболевания и ангины. В возрасте 4 лет — тонзиллэктомия. За несколько месяцев до поступления от ин­фаркта умер любимый дед девочки, вскоре после этого случился тяже­лый сердечный приступ у отца. Была под впечатлением этих событий. Спустя месяц на фоне гриппа появились вначале слабость, вялость, эмо­циональная неустойчивость, а затем безотчетный страх, на высоте кото­рого возникали боли в сердце. В связи с этим состоянием неоднократно вызывала себе скорую помощь. Поступила в тревожно-астеническом со­стоянии. Во время усиления тревоги были жалобы на колющие боли в области грудной клетки слева; в этот момент боялась, что погибнет от сердечного заболевания. Успокоившись, критически относилась к своим опасениям, но при повторных приступах каждый раз бросалась за помо­щью к врачу. ЭЭГ — умеренные очаговые изменения на мезенцефальном уровне срединных структур. Под влиянием малых транквилизаторов стра­хи и ипохондрические жалобы исчезли.

Развившиеся вскоре после психотравмы астению, страхи и ипохондри­ческие жалобы можно было бы трактовать как психогенные. Однако нервно-психические расстройства возникли на фоне гриппа, а острота тре­воги и особенности страхов (их глубина и содержание) не свойственны психогенным расстройствам. Психотравмирующие обстоятельства не яв­ляются основными в происхождении заболевания. Хороший эффект не­глубокой медикаментозной успокаивающей терапии может быть понят в связи с предположением о наличии инфекционного психоза в форме тре­вожно-ипохондрического синдрома.

Неврастеноподобный синдром, развивающийся в период реконва-лесценции после того или иного заболевания, редко приходится диф­ференцировать с неврастений. Хронологическая близость недавно перенесенного соматического страдания делает это, как правило, из­лишним. Разграничение становится сложнее в случае сочетания сома­тических и средовых вредностей. Еще большие трудности представля­ет диагноз у больных с такой внутренней картиной болезни, при которой формируется бесперспективный взгляд на выздоровление, вследствие чего развивается психогенная реакция на текущее или за­вершающееся заболевание.

ПРИМЕР 14____________________________Марина, 16 лет

В текущем учебном году девочка начала занятия в новой школе, часто болела гриппом и обострениями хронического тонзиллита, много пропус­тила занятий. С программой 10 класса справлялась плохо. Постепенно появились слабость, повышенная утомляемость, истощаемость, с трудом усваивала учебный материал, не могла сосредоточиться, хорошо запом­нить, быстро сообразить. Вскоре присоединились раздражительность, обидчивость, настроение легко колебалось, преобладал пониженный аф­фективный фон. Девочка замкнулась, разуверилась в своих силах, стала апатичнее, пропал интерес к занятиям и жизни. Хотела все бросить и куда-нибудь уехать. В клинике постепенно отдохнула, имела возможность выспаться, уменьшить учебную нагрузку. С момента госпитализации гото­вилась к выпускным экзаменам, критично относилась к своим возмож­ностям.

Невротические состояния у детей наряду с вегетативными и сома­тическими симптомами проявляются в изменении общего рисунка поведения. Значительная часть невротиков характеризуется повышен­ной возбудимостью, расторможенностью, двигательным беспокой­ством, неусидчивостью и упрямством. Сходное поведение обнаружи­вают дети с так называемой минимальной мозговой дисфункцией. Учи­тывая иную этиологию и патогенез, связанные чаще с остаточными явлениями поражения головного мозга или его врожденным заболева­нием, а также другой подход к лечению, требуется проведение диффе­ренцирования этих состояний. Больные с минимальными мозговыми дисфункциями (СНВГ) представляют гетерогенную группу различной степени выраженности и комбинаций расстройств координации, не­врологических симптомов, нарушений поведения, отставания в шко­ле и своеобразного интеллекта. Обычно эти дисфункции выявляются в школьном возрасте, но иногда их явные признаки можно заметить и у дошкольников. У последних отмечаются некоторое отставание мо­торного развития, неуклюжесть и двигательное беспокойство. Пово­дом, приводящим этих детей к врачу, может быть, с одной стороны, их суетливость, неустойчивость, непереносимость замечаний и неудач (фрустраций), а с другой — плохая успеваемость (результативность), не соответствующая ни их предполагаемому, ни демонстрируемому в общежитейских ситуациях интеллекту. Они постоянно возбуждены и дезорганизованы, и их поведенческие реакции часто не могут сораз­меряться с происходящим вокруг. Эти дети не предвидят последствий своих поступков, социально плохо приспосабливаются и из-за неров­ности своего поведения не популярны среди одноклассников. У них нередко возникают эмоциональные конфликты, что иногда ошибоч­но принимается за единственную причину всех нарушений поведения в целом. По мнению многих специалистов, наиболее характерное от­личие больных с минимальными дисфункциями мозга от детей-невро­тиков в неравномерности интеллектуального функционирования (Strauss А. А. 1955; Palkes M., 1972 и др.). У них страдает умственная продуктивность, что связано с некоторым замедлением мышления, ригидностью переключения с одних ассоциаций на другие, преобла­данием конкретного мышления над абстрактным.

Психологические исследования подтверждают наблюдаемую кли­нически дисгармоничность умственного развития. Как правило, вер­бальные пробы выполняются намного лучше, чем манипулятивные, что трактуется психологами как показатель органического поражения цнс.

Не менее характерным признаком минимальной мозговой дисфун­кции является нарушение речи. Она может быть недостаточно разви­той в связи с затруднением ее слухового или зрительного (при чтении) восприятия, устного формулирования или написания.

Постоянная особенность этих больных — неудовлетворительная их успеваемость — в большей части случаев объясняется дислектически-ми, дисграфическими и иногда дискалькулическими явлениями. Дис­лексия, являющаяся, в частности, важным диагностическим моментом, характеризуется неспособностью в течение 2-3 лет овладеть беглым бе­зошибочным чтением. Дети при этом затрудняются в воспроизведении слов по зрительной памяти, не угадывают знакомые слова по началь­ным буквам или слогу, смешивают звуки, переставляют при чтении бук-

вы, ошибаются в их распознавании. Дисграфия у этих детей проявляет­ся в длительной неспособности освоить навыки письма. В дальнейшем наблюдаются такие его нарушения, как замена одних букв другими, пе­рестановка слогов и букв, слияние соседних слов и т. д.

Сказанное можно проиллюстрировать следующей историей болезни.

ПРИМЕР 15_______________________________Аня, 9 лет

В школу пошла с 7,5 лет. К 3-му классу навыки чтения еще не сформиро­вались, математику же осваивает удовлетворительно. Непоседлива, утом­ляема, в течение урока вертится, отвлекается, занимается посторонними делами. Плохо переносит замечания, легко огорчается при неудачах, вре­менами бывает капризной. В клинике развязная, беспокойная, суетливая. Предпочитает занятия, свойственные младшим детям. Запас слов, круго­зор, житейская ориентировка — вполне достаточны. Удовлетворительно образует обобщения, понимает соответствующие возрасту отвлеченные понятия. Совершает счетные операции по программе 3-го класса. Читает медленно (со скоростью меньшей, чем первоклассник), по слогам, слоги путает, переставляет. В результате не способна пересказать содержание прочитанного. Эмоционально очень живая, неустойчивая, плаксивая, обид­чивая. Во время занятий плохо сосредоточивается, отвлекается и очень быстро утомляется.

Психологическое обследование выявило нормальный уровень психичес­кого развития с недостаточной продуктивностью при выполнении манипу-лятивных заданий. ЭЭГ: на фоне незрелой корковой ритмики явления раздражения стволовых отделов мозга.

В представленной истории болезни астеническая симптоматика не исчер­пывает всей клинической картины, наряду с ней отмечаются поведенчес­кие и учебные трудности. Тот факт, что расстройства, напоминающие невротические, развиваются на фоне своеобразного неравномерного ин­теллекта, при котором нормальные способности к абстракции, житейская осведомленность и лексикон сочетаются с дислексией, говорит скорее в пользу минимальной мозговой дисфункции, чем в пользу неврастении. Психологические и ЭЭГ находки подтверждают органическую природу страдания этой больной.

В отличие от больных неврастенией у детей с минимальной дис­функцией мозга затруднены межличностные отношения, нарушается социальное поведение. Они назойливы, «прилипчивы», не чувствуют дистанции в общении, часто вступают в конфликты как со сверстни­ками, так и (в особенности) с взрослыми. Их взаимоотношения с деть­ми осложняются неожиданностью поступков, непереносимостью обид и неудач, неустойчивостью и необязательностью в играх и занятиях. Наличие изменения побуждений, обнаруживаемое у этих детей, также может быть хорошим подспорьем в дифференциальном диагнозе. Во многих случаях их влечения чрезмерны, неуправляемы, а поведение нередко импульсивно. Извращенные побуждения сказываются в са­дистическом поведении, измененном аппетите или разрушительных действиях. Учитывая органическое происхождение описываемого син­дрома, у большей части больных обнаруживаются неврологические симптомы: страбизм, гиперрефлексия, тремор, адиадохокинез и др.

В дифференциальном диагнозе может помочь электроэнцефало-графическое исследование. Как правило, биоэлектрическая активность при минимальных дисфункциях мозга нарушается. И хотя ее картина неспецифична, наличие дизритмий, локальных акцентов, пароксиз-мальных явлений и др. в сочетании с клиническими проявлениями имеет значение для распознавания синдрома.

Клинические черты, свойственные неврастении, могут наблюдать­ся и при астенической психопатии. Однако в раннем детском возрасте ее проявления могут оказаться не отличимыми от описанных при не­вропатии. У старших детей симптоматика уже позволяет диагностиро­вать астеническую психопатию, и в этих случаях ее необходимо диф­ференцировать с неврастенией. В конце дошкольного периода, в пер­вых классах школы в связи с новыми повышенными требованиями к ребенку у него обнаруживаются недостаточная работоспособность, легкая утомляемость и истощаемость. Эти дети в процессе занятий не могут проявить должного прилежания, не способны к длительному со­средоточению, их легко отвлекают малейшие изменения в окружаю­щей обстановке. В связи с этим любое полученное задание утомляет и быстро надоедает, ребенку приходится переключаться на какой-нибудь случайный предмет (резинку, карандаш), который служит в качестве игрового материала, помогает восстановить растраченные силы и ин­терес к заданию. Чем менее привлекательно занятие, тем быстрее на­ступает истощение. Чем больше разнообразия в классной работе и чаще переключение на новый материал, тем дольше сохраняются рабочий тонус и увлечение делом. Таким образом, дети этой группы отличают­ся нервно-психической возбудимостью, раздражительностью и особен­но истощаемостью и утомляемостью. Большой удельный вес имеют симптомы, отражающие восприятие соматической сферы. Сюда отно­сятся всевозможные ощущения из различных частей тела, функцио­нальные нарушения деятельности сердца, желудочно-кишечного трак­та. При этом нередки общая вялость, нерешительность, мнительность с апатичным или сниженным настроением. Старшие дети и подрост­ки также не способны к устойчивому и продолжительному напряже­нию. Учебная деятельность им вскоре надоедает, они быстро устают, испытывают чувство слабости. Страх перед необходимым рабочим на пряжением нередко не позволяет даже приступить к тому или иному делу. Концентрация внимания, а вместе с ней и работоспособность нарушаются из-за легко возникающих мыслей о собственном здоро­вье, которое, по мнению больных, крайне расстроено, и это очень их беспокоит. Постоянные головные боли, сердцебиение, плохой аппе­тит и т. д. усиливают ипохондрическую настроенность и вызывают на­столько сильное беспокойство, что вынуждают подростка ходить от врача к врачу в поисках помощи и облегчения своего «очень тяжелого состояния». Участи подростков основными чертами оказываются нео­бычная впечатлительность и повышенное чувство собственной недо­статочности. Они очень ранимы, не выносят всего того, что заставляет их волноваться (драк, скандалов, несчастных случаев). У многих из них имеется страх темноты, некоторых животных. Чрезмерная чувствитель­ность заставляет их искать одиночества, а травмирование грубыми при­косновениями жизни сказывается у них, как правило, в постоянно сни­женном настроении. Высокая их возбудимость приводит к расстройству сна, кошмарным сновидениям, нервным поносам и рвотам, усилен­ной потливости и т. д. Наряду с описанными симптомами у школьни­ков, как и у дошкольников, часта первичная вегетативная симптома­тика: приступы спонтанной или реактивной тахикардии, колебания кровяного давления, усиленный дермографизм, расстройства секреции и перистальтики желудочно-кишечного тракта, нарушение функции мочевого пузыря, эпизодические гипертермии, наклонность к голов­ным болям, головокружениям, обморокам. Больные плохо переносят температурные колебания внешней среды, изменения атмосферного давления, влажности, нагрузку на вестибулярный аппарат (в автотран­спорте), предрасположены к аллергии. Они особенно чувствительны к боли, при появлении которой могут возникать ипохондрические фик­сации со снижением настроения. Менее постоянны повышения сухо­жильных рефлексов, тремор век и рук, склонность к спазмам гладкой мускулатуры желудочно-кишечного тракта и т. д.

Все эти проявления астенической психопатии наблюдаются с ран­него возраста, а не начинаются с момента трудной для личности ре­бенка или подростка ситуации. Другое отличие психопатии заключа­ется в том, что она представляет собой своеобразную дисгармоничную структуру личности, а не проявление глубоко значимого для индивида конфликта.

Органическая церебрастения, развивающаяся непосредственно сра­зу или в отдаленном периоде после травмы головы или энцефалита, также характеризуется симптоматикой, сходной с невротической. Сре­ди проявлений церебрастении отмечаются головные боли, которые чаще развиваются не спонтанно, а провоцируются физическим или психическим утомлением, метеорологическими условиями, резкими движениями. Нередко даже при несильном постукивании по костям черепа дети жалуются на болезненность. Наряду с головными болями, но несколько менее часто, отмечаются головокружения, которые так­же могут возникать приступообразно. К другим (обычно многочислен­ным) жалобам относятся наклонность к обморокам, обостренная чув­ствительность к сильным световым и звуковым раздражителям, нару­шения сна, повышенная утомляемость, ухудшение обшего состояния к концу дня. Как и многие невротики, дети с церебрастенией субъек­тивно переживают имеющуюся у них рассеянность, забывчивость, за­труднения мышления. Они легко возбудимы, раздражительны, при­чем это становится особенно заметно при напряжении или утомлении. Настроение у них неустойчивое (то подавленное, то приподнятое). Обилие неприятных телесных ощущений в некоторых случаях стано­вится основой для развития ипохондрических мыслей. Плохая рабо­тоспособность, чувство своей психической, а иногда и физической неполноценности могут быть причиной идей отношения или самооб­винения. Возможно также появление страхов, иногда связанных с си­туацией, повлекшей за собой ушиб головы.

ПРИМЕР 16____________________________________Лиза, 9 лет

В 2 года получила травму головы, выпав из автомашины. С раннего дет­ства возбудимая, беспокойная, плаксивая, всегда плохо спала. С 5 лет появились головные боли, которые иногда сочетались с болями в животе, головокружениями, тошнотой. С поступлением в школу эти явления стали более выраженными и участились. В том же году после повторного ушиба головы была высокая температура, а в дальнейшем появились раздражи­тельность, слабость, вялость, усилившиеся головные боли иногда сопро­вождались рвотой. Уровень психического развития нормален. Девочка общительна, эмоционально лабильна, плаксива, легко утомляется при нагрузках. Неврологически: лицо асимметричное, в конечностях снижен тонус, гипорефлексия с легким клонированием. ЭЭГ: на фоне значитель­ной задержки развития синхронизирующих структур и явлений снижен­ного функционального состояния коры головного мозга, преимуществен­но в теменно-затылочных отделах, очаговые изменения пароксизмально-го характера в правых теменно-затылочных областях.

Астеническое состояние девочки можно было бы расценить, как неврас­тению. Однако травмы головы в 2 года и в 7 лет с непосредственно за ними развивающимися болезненными явлениями, сама клиническая кар­тина с пароксизмальными болями в голове и животе, отсутствие значи­мых психологических конфликтов, неврологические симптомы и данные электроэнцефалографии позволяют поставить диагноз травматической церебрастении.

Церебрастенические состояния также имеют различия, связанные с причиной их возникновения. Так, при ревматизме — упорные, не поддающиеся лечению нарушения сна, повышенная сенситивность, обидчивость, наклонность к страхам, наличие своеобразных сенсор­ных и двигательных расстройств: тики, миоклонические подергивания, общее двигательное беспокойство или медлительность, гипокинезия (Г. Е. Сухарева, 1955; В. Я. Деянов, 1962). Для церебрастении после тя­желой дизентерии наиболее характерны ослабление побуждений, вя­лость, апатия, отсутствие активности, особая непереносимость шумов (В. П. Кудрявцева, 1955). Церебрастенические явления после гриппа отличаются особенной выраженностью вегетативной дистонии, нару­шениями функций сфинктеров (энурез) и страхами. В дифференци­альной диагностике описываемого синдрома и неврастении имеет зна­чение целый ряд объективных симптомов. Так, при церебрастении бо­лее выражены вазомоторные расстройства, при которых могут быть пульсирующие головные боли, ангиоспазмы в конечностях с похоло­данием и резким их побледнением, изменение окраски кожных покро­вов от яркого покраснения до резкого побледнения. Вестибулярные расстройства проявляются не только в головокружениях, но и сочета­ются с потемнением в глазах, шумом в ушах, тошнотой, рвотой, нис­тагмом, нарушением статики и походки. Эти расстройства нередко провоцируются чтением, просмотром телевизионных передач, ездой в автомашине и даже на поезде, а также выполнением разных движений. Вегетативные нарушения могут приводить к обменным расстройствам, что сказывается в резком похудании или необычном ожирении, в гли-козурии, полиурии и обильной потливости. Появление на фоне асте­нии так называемых диэнцефальных кризов в форме резких головных болей, вазомоторных расстройств, сердцебиений, жажды, императив­ных позывов к мочеиспусканию или дефекации, профузных потов, озноба, страха, а нередко и деперсонализационных и сенестопатичес-ких симптомов делает диагноз невроза весьма сомнительным.

Не только грубость, стойкость и своеобразие описанных болезнен­ных проявлений, но и наличие в анамнезе одной или особенно несколь­ких травм головы, энцефалитов, асфиксий или других серьезных по­вреждений головного мозга помогает уточнить диагноз.

источник