Сегодня любимой дочери поставили диагноз — шизофрения. Ей 13. В больнице лежит неделю, с сегодняшнего дня врачи назначили первый нейролептик. Сколько их будет в нашей жизни? Она большая умница, 6й класс гимназии окончила на отлично (это было всего 4 месяца назад. ) Болезнь подкралась незаметно. В сентябре учиться уже не смогла, началась депрессия, раздражение на звуки, запахи, слова и т.д., резкие смены настроения, галлюцинации, агрессия к самым родным, снижение зрения, слуха. Нас увезли на скорой из поликлиники, куда мы пришли на осмотр к невропатологу. Для меня это ШОК. Пытаюсь прийти в себя. Знаю, что должна быть опорой для младшего сына и мужа. Но как продолжать ходить на работу, встречаться со знакомыми, отвечать на вопросы, изображать ровное настроение? Как себя держать в руках, когда увижу мою кровиночку под действием лекарств (уже насмотрелась, как это бывает)? Как смириться, прочитав весь перечень противопоказаний к препаратам? Как смириться и в то же время бороться? Прошу откликнуться родителей, оказавшихся в схожей ситуации, и просто неравнодушных людей. Чувствую себя виноватой во всем, что произошло. Была с ней строга и груба в ответ на ее грубости, когда надо было поддерживать и сочувствовать. Может причина болезни в том, что недостаточно и неправильно ее любила? Во время приступа у врача моя девочка кричала: у меня нет матери. А эта (показывая на меня) — убийца, она убила во мне душу. В церковь я стала ходить только сейчас……
Поддержите сайт:
Наталья , возраст: 37 / 15.10.2012
То что с Вашей дочерью происходит это особый склад характера, особая незащищенность психики. Что могло послужить толчком к развитию этого состояния? Здесь имеет значение и наследственность, и медикаментозные вмешательства, и психоэмоциональные стрессы, что препятствовало развитию устойчивой адаптации Вашего ребенка в этом мире. Каждый ребенок имеет свой уровень здоровья, приходя в этот мир.
Можно искать альтернативные методы лечения. Например, гомеопатия, но только классическая, у доктора, назначающего один препарат с отслеживанием динамики. Именно один, не два, не три. Желательно имеющего первичную специализацию по психиатрии. Таких не только в России, в мире единицы, но они есть. Ищите и обрящете. Гомеопатические препараты не вмешиваются во внутренние дела организма, поскольку в них практически нет действующего вещества, лишь память, это своего рода совет, а не навязывание. Химические препараты — это грубое вмешательство, без учетов интересов организма.
И помните, что это не приговор, это испытание. Выход всегда есть. Только чистый внутри человек может найти Путь к выздоровлению из такого состояния,только чистый и любящий человек рядом может ему в этом помочь.Я уверен что Бог не ошибся в Вас, он не дает испытаний не по силам.
Сергей , возраст: 42 / 15.10.2012
Наталья, Вы не в чем не виноваты! Чувство вины вообще очень деструктивное чувство как и чувство жалости. По существу вопроса, возможно стоит перепроверить диагноз. Шизофрению не так легко диагностировать. Невропатолог не диагностирует шизофрению. Только психиатр. Не отчаивайтесь. Даже если этот диагноз подтвердится, это диагноз, а не приговор. Врач — это всего лишь человек определенной профессии. Одно дело проявление клиники — это дивгноз, а вот прогнозы на будущее и тд. «приговор» — это всего-лишь Ваши страхи или домыслы других людей. Врач даже самый профи не Бог, а значит он не знает что будет дальше. Все прогнозы на будущее — это статистика построенная на людских предположениях. Запомните, что человек предполагает, а Бог располагает. Живите в мире. Помоги Вам Господь!
Esperanza , возраст: 27 / 15.10.2012
Наталья! Спасибо, за ваше письмо! За то, что прочитав его понимаешь, что нужно ценить каждый миг, не срываться в каких-то сложных ситуациях на близких и окружающих, а дарить поддержку и сочувствие. Строгость в воспитании не значит отсутствие любви. И то, что вы в какой-то момент, на Ваш сегодняшний взгляд, были излишне строги, однозначно не является причиной того что случилось!! Не надо, нельзя себя обвинять! Думаю, Вы очень любите своих дочь, сына и мужа. В этой ситуации вы должны найти в себе силы дарить им еще больше любви. Она им так НУЖНА!
Лоя , возраст: 37 / 15.10.2012
Наталья, не надо себя корить. Так можно и себя довести до тяжелой депрессии, а Вы нужны своим детям. Надо положиться на Господа. Ничего без воли Божией не бывает. В любом случае, хорошо проконсультироваться с разными врачами.
Относительно диагноза — у меня трое знакомых с таким диагнозом. Совершенно нормальные люди. Взрослые. Живут и работают. Периодически пропивают курсы определенных препаратов. Знают и отдают себе отчет в том, какой у них диагноз. То есть, жить с этим можно. Главное — не впадать в панику. Когда родители спокойны, ребенку тоже легче успокоиться.
Оля , возраст: 40 / 15.10.2012
Здравствуйте, Наташа.
То, что произошло, могло бы выбить любого из колеи. Не вините себя. Мы все живем Промыслом Божьим. При такой болезни нарушениям подвержена эмоциональная сфера, поэтому дочь может Вас обидеть даже не желая этого. Трудно сейчас не только Вам, но и вашим близким. Но Вы мать, надо быть мужественной ради детей, мужа, своих родных. Молитесь Божьей Матушке, Она поможет и подаст сил все вытерпеть и пережить. Только Господу известно, почему это происходит и не все нам дано до конца понять. Прочтите, пожалуйста, слова об этом врача-психиатра, кандидата медицинских наук Дмитрия Авдеева: «Болезни психические — это Господом возложенный крест, который нужно претерпеть, безропотно нести. Это важно.. И эти больные нуждаются в сострадании.» Не надо отчаиваться. При должном лечении можно и обучение продолжать и семью иметь и жить обычной жизнью.
Все посылаемые на нас испытания Господь дает по нашим силам. Божьей помощи Вам и вашим близким. Исцеления и выздоровления вашей дочери!
Сергей К , возраст: 29 / 15.10.2012
Наталья, просите у Бога помощи, Он всё может!
Постарайтесь в церковь с дочкой ходить. Даст
Бог всё наладится и будет хорошо. Держитесь!
Бог в помощь.
Marusya , возраст: 30 / 16.10.2012
Неверные у вас мысли, разрушительные. Для вас. А вы должны держаться, ради дочери, ради сына, ради мужа. Вы одна СЕМЬЯ, понимаете? И проблемы нужно решать ВМЕСТЕ, не отдельно друг от друга, а именно вместе. А виня себя в болезни дочери, вы как бы отделяете себя от семьи, и что вас ждёт при таком раскладе?
Вам нужно искать возможность, откуда можно черпать силы. Для поддержания всех, и себя, прежде всего. От матери многое зависит, и самочувствие ребёнка, в первую очередь.
Знаете, моя мама периодически начинает себя ругать, что вот отправила меня в поликлинику к хирургу, которая своей халатностью сломала мне жизнь, и чуть не убила, усадив в инвалидное кресло. Она ругает себя, что не стала лечить меня, как лечила остальных (а она многим советами помогала и помогает). А меня отправила к врачу, и корит себя. Но вот мысли-то нехорошие, засели в голове, и возвращаются, время от времени. Что с них толку? Нет его, толка этого. Нет её вины в этом, виноват лишь тот, кто своими действиями причинил вред мне, и моей семье.
А у вас нет времени на поиски виноватых, нужно лечить дочь. Пройти с ней весь долгий путь, зная, что он будет нелёгким, но если вы все будете рядом, вам будет легче.
Никто не говорит, что сразу всё можно исправить, нет, но можно значительно облегчить жизнь вашему ребёнку. Можно с годами наладить быт, понять, почему наступают периоды обострения, и как можно их избежать.
Просто сейчас не вините себя, так вышло, такова жизнь, обстоятельства. Не вы виноваты. Держитесь, сил вам, и Бог в помощь!
Таманна , возраст: 34 / 16.10.2012
Наталья, не думайте, что относись вы мягче к дочери, болезни бы не было. Это не так. Начало болезни иногда провоцируется
изменением гормонального фона (например, половое созревание, беременность). Но и это лишь «повод», а причина — не известна
никому. Вы хорошая мать, но и хорошие матери иногда срываются на детей, это нормально, мы все не железные. Жестоким обращением можно, конечно, свести человека с ума, но это точно не Ваш случай. Вы любили ее нормальной человеческой любовью и, как я почувствовала, продолжаете любить. Моя мать имеет такой же диагноз. И очень схожая картина. Во всем и вся виноватой считает свою мать, т.е. мою бабушку. Как только отношения обостряются, мы уже знаем: нужно лечение. Раньше врачей диагностируем ухудшение состояния именно по этому признаку. А уж в чем она ее только ни обвиняла: во всех своих жизненных бедах, чуть ли не с ножом кидалась однажды. Когда я была ребенком, я верила, что бабушка в чем-то виновата, где-то что-то сделала не так. Теперь я точно знаю: нет, все это неправда, плод больного воображения. Так матери легче, наверное, — когда виноватый есть. Вы, Наталья, должны понять: бред — это бред, и нельзя искать там частицы правды. Восприятие событий, человеческих отношений у больного человека отличается даже вне приступа.
Я честно не знаю, как моя бабушка все это выдержала. Да еще и ребенок у нее только один. Но отчаиваться рано. Моя мать училась,
работала, нас смогла воспитать сама. И с отцом правильно, что разошлась (извините, сильно гулял). Достоинство свое сохранила. И
знаете, она нас очень хорошо воспитывала. Доверием, свободой и любовью. Многие одноклассники мне завидовали (!): «Тебе хорошо,
у тебя мать нормальная (естественно, о диагнозе они не знали), поговорить можно обо всем, не пилит, не ругает, а мы к себе домой не хотим идти. У нас родители вообще с ума сошли уже. » Вот так моя ненормальная мать оказалась самой нормальной из всех матерей в классе. Сейчас у мамы пять внуков, у бабушки — пять правнуков! Одна — спортсменка, чемпионка России, другой внук три языка выучил. Да все они у нас молодцы. Жизнь удивительна! Своими заштампованными мозгами мы даже не можем себе представить на сколько она удивительна и мудра. Давайте просто жить и любить близких такими, какие они есть. Не за ум, успехи и красивые слова, пресловутый стакан воды в старости. Просто так! Я все больше склоняюсь к мысли: это единственное, что нам нужно в жизни.
Наталья, Сил Вам, мудрости, терпения и любви.
ЕленаОбыкновенная , возраст: 35 / 16.10.2012
У нас в семье бабушка болеет шизофренией с молодости. Первый приступ случился, когда ей еще и 40 не было. Тоже внезапно, ничего не предвещало беды, работала она учительницей в школе. Что здесь сказать, Наталья. проконтролировать это невозможно и ничьей вины в этом нет.
Подростки живут своей внутренней жизнью, редко впуская в душу взрослых. Нам их трудно понять. Да, может, вы и ошибались, крича на нее, не понимая, но шизофрения наступила не от этого, поверьте мне. А то, что она на вас кричала. ну и что? Была обижена, распсиховалась, вот и крикнула в сердцах, она так не думает и не считает, поверьте.
Не воспринимайте этот диагноз как приговор! Шизофрения имеет свойство «рассасываться», утихать и никак не давать о себе знать многие-многие годы. Она сейчас полежит в больнице, успокоит нервную систему, потом ее выпишут. И потом наступит самое главное — выстраивание с ней новых отношений. Вам нужно будет понять, что она особенный ребенок, требующий бОльшего внимания и понимания с вашей стороны.
Удачи вам, Наталья! Не нужно отчаиваться и корить себя, я уверена, что у вас все наладится.
Ольга К. , возраст: 26 / 16.10.2012
Читайте. Когда понимаешь, что происходит, уже легче. А когда даны разумные практичные советы. 🙂
Бог помощь вам и вашей девочке.
Елена , возраст: 55 / 16.10.2012
Тут правильно уже написали, что шизофрения- это просто особый , незащищенный склад психики. Вообще всех пациентов психиатрических клиник, какой бы диагноз у них не стоял, объединяет одно — они очень чувствительные и все принимают гораздо ближе к сердцу, чем другие люди. К ним нужен очень особый, очень тактичный и осторожный подход.
Что касается нейролептиков, то это конечно плохо, но не настолько, насколько вы думаете. Я сама лежала в психиатрической клинике и , конечно, пила нейролептики — кстати, основным препаратом было лекарство, которое назначают при шизофрении очень часто. Вашей дочке обязательно будут давать так называемые препараты корректоры, которые значительно снижают, а то и вообще убирают напрочь побочные эффекты от нейролептиков. Организм сам адаптируется к таблеткам обязательно, так что еще раз повторяю — не так это страшно, главное правильно и терпеливо подобрать лекарство и соблюдать указания врача и дозировку лекарств ( ну это и так понятно). Все хорошо будет, просто очень меделенно и постепенно — обязательно наберитесь терпения и соберите волю в кулак! И ПОДДЕРЖИВАЙТЕ ДОЧКУ, ВЫ ОЧЕНЬ НУЖНЫ ЕЙ СЕЙЧАС, хоть она , быть может и не может выразить это! Потом, когда ей станет лучше — она оценит.
Короче, не отчаивайтесь!
Ветер цвета аметиста , возраст: 18 / 17.10.2012
То, что она говорила в приступе болезни, не значит, что она так думает. У меня бабушка болела шизофренией и я помню, что когда был приступ, она всех нас — ее самых родных людей обзывала, а потом, когда приступ проходил, она плакала и извинялась, говорила, что совсем так не думает и просила прощения. Мы жили с больной бабушкой, тяжело было, конечно, но привыкли. У каждого свой крест. Вы очень нужны вашей дочери, без вас она не справится. Ей очень тяжело. Молитесь, пусть Бог вас укрепит.
Оксана , возраст: 32 / 21.10.2012
Предыдущая просьба Следующая просьба 
Вернуться в начало раздела
Мой сын — шизофреник. Я не думаю, что вы знаете, что это такое. Ваше счастье.
. Он был долгожданным. И когда он родился, нам казалось, что весь мир разделяет с нами эту радость. У нас теперь есть сын! Как и все родители, мы ловили его первую улыбку, ждали появления первого зуба, не спали ночами, когда он заходился в плаче, беспокоились о нем, тревожились, любили.
Он с самого начала был особенным, и неудивительно — это же был наш сын! Книжки с самого раннего детства стали его друзьями, он их листал, грыз, потом читал — с упоением, отключаясь, казалось, от всего мира. Он знал так много обо всем, чего совершенно не знали дети его возраста. Мы считали его очень умным. Гордились им и продолжали любить.
Постепенно в то время, когда мы с ним стали выходить гулять, меня начала охватывать какая-то смутная тревога: его очень интересовали дети нашего двора, он подходил знакомиться, так хотел играть с ними, но что-то происходило, я даже не успевала заметить что, и он опять оказывался один. Я злилась на них: эти бестолковые дети не хотят играть с моим сыном! Мое сердце разрывалось от жалости к нему, злости на них и все возрастающей тревоги.
Не помню, когда я стала злиться на него — за то, что не может, за то, что у него не получается. Он же мой сын — он должен уметь такие простые веши! Тревога, раздражение, обида варились во мне, и я даже не понимала, что они копятся и не дают мне радоваться жизни. Я не помню того момента, когда радость совсем покинула наш дом. Муж стал приходить все позже, я становилась все более усталой, сын все более странным. Я была уверена — мой мальчик любит меня. Но временами он становился таким отстраненным, что даже рассказывая о своих любимых галактиках, он как будто был не со мной, как будто я была не нужна ему. Совсем. Иногда на него находили жуткие приступы злости, и тогда он колотил все, что попадало под руку, в том числе и меня.
Моя тревога перешла в полное смятение, раздражение — в едва сдерживаемую злобу, которая прорывалась в криках, резкости, шлепках. В такие моменты мне казалось, что я — худшая мать на Земле. И Бог, если он есть, краснеет от стыда на небесах, видя все это. Вина выливалась в редкие слезы по ночам, а наутро снова превращалась в злость. Каждый раз после бурных разборок я чувствовала не просто упадок сил — полное опустошение, в которое неумолимо заползала вина, заполняя всю меня до самого горла. Хуже всего было то, что мне периодически казалось, что я перестаю его любить. Моего замечательного сына — перестаю любить! Эта мысль была самой невыносимой, и я старалась, чтобы она больше никогда не проникала в мою измученную голову.
Как-то ночью я проснулась от кошмара — вся в поту, сердце выскакивает из груди. Я больше не могла заснуть, а наутро взяла справочник и к вечеру договорилась с психологом о встрече.
Я боялась ужасно, меня трясло так, как никогда прежде, ни перед каким экзаменом я не волновалась так, как в то утро. Мой сын, на удивление прилично вел себя в кабинете: что-то рассказывал, отвечал на вопросы, описывал разные картинки, был вполне даже мил с этой девушкой, которая почему-то становилась все беспокойнее.
— Что вы скажете про него? Может, нам с ним чем- то позаниматься? Может, я что-то не то делаю? — Я засыпала ее вопросами, надеясь, что сейчас она даст простой совет и все станет понятно, все станет хорошо.
— Вы знаете, мне кажется, что вам надо показаться еще одному специалисту — психоневрологу вашей поликлиники. А лучше обратиться в детскую специальную больницу для обследования.
— Что значит к психоневрологу? Он что, болен? А вы разве не скажете, как нам заниматься? И почему в больницу? — Я задавала вопросы, ответы на которые не хотела знать. Но они спасали меня от самой себя, заслоняли мою тревогу.
— Вы — мама, вам решать. Вас никто не может заставить это сделать. Но мне кажется, вам самой будет спокойнее, если вы будете точно знать, болен он или нет. Я не врач и не могу решить это вопрос. Если он болен, ему потребуются лекарства, лечение, помощь.
— Хорошо, я все поняла, спасибо! — Я не ушла оттуда, а вылетела, точнее, меня вынесло, и я не помню, как мы оказались на улице.
«Это все глупости! Она — молодая девчонка и ничего не понимает в детях! Причем тут врач? Психоневролог! Она что, имеет в виду, что мой ребенок псих? И причем тут больница, обследование?! Это определенно ошибка, полная глупость, ерунда, бред! Он же умный парень! Это же наш сын! Конечно, он не похож на многих детей из двора. Но он читать научился в три года! Нам же в школу осенью! Какая больница?!» — кричало все во мне. Я еле дождалась вечера и после чая, оставшись наедине с мужем, стала рассказывать ему эту ужасную историю.
Муж, казалось, слушал вполуха, как-то странно пряча глаза.
— Ты зря это сделала. Зачем ты пошла к какому-то психологу? Конечно, они наговорят черт знает что. Сами психи, поди, что они понимают в людях? Ты тоже — нашла, кого слушать!
— Но я же волновалась! Мне же так трудно с ним!
— Чего трудно-то, ты же дома все время, не работаешь. Давай спать, мне завтра вставать рано.
«А и правда, я так и предполагала, что все это — глупости. Вот и муж говорит», — думала я с некоторым облегчением, надеясь на то, что сейчас придет освобождающий, крепкий сон.
Через неделю муж, все так же пряча глаза, бубнил, собирая свои вещи: «Я думаю, нам надо расстаться. Мне надоело, что ты. У меня есть женщина, она. Ты не видела мои очки для бассейна. » Я не понимала, о чем он говорит. Только теперь осознаю, какой я тогда выглядела дурой, все время задавая одни и те же вопросы:
— А как же мы? Как же мы с сыном? Ему же в школу! Как же?
— Я дам вам денег. с будущей зарплаты, — бросил он через порог, выволакивая свои чемоданы. Захлопнулась дверь. Мы остались одни. Как часто оставались раньше. Но теперь совсем одни, совсем по- другому.
Я не хочу вспоминать, что было потом. Отупение, боль, страх, злость, ужас, снова отупение. Не хочу вспоминать. Самое худшее, что все это было только начало!
Вы можете представить, что чувствует мать, когда понимает, что ее сын сходит с ума? Когда он делает то, что нормальные дети не делают! На самом деле вы не можете себе этого представить. Ваше счастье. И не дай Бог вам когда-нибудь пережить это.
Он попал в ту самую детскую специальную больницу, а я — в клинику неврозов. Постепенно мне становилось легче, но от чувства вины, пропитавшей все клетки моего организма, я по-прежнему не могла есть и спать, только когда дозы таблеток становились такими, что ими можно было усыпить стадо слонов, меня выключало, как телевизор. «Я — одна. У меня нет денег, нет помощи. Мой сын болен. Он в психиатрической больнице». Каждая из этих фраз, казалось, могла убить меня. Но не убивала. Что-то внутри не давало: «Ты должна жить! Иначе как же он? Он же твой сын, твой ребенок, твой любимый маленький мальчик!»
. Он пошел в школу, конечно, в специальную школу, с которой на самом деле я никак не могла смириться и где-то в глубине души говорила сама себе: «Это временно. Он поправится, и тогда все поймут, какой он умный, и еще будут уговаривать его пойти на самую лучшую работу. В конце концов, учеба не главное».
Все наши знакомые и родственники постепенно поисчезали, как будто и не было их вовсе. И мы почти все время были одни. Муж давал деньги только тогда, когда я приходила к нему на работу и ловила его возле проходной. Он, как всегда, напряженно изучая неприхотливые рисунки на мраморном полу, совал мне мятые купюры и, явно стыдясь, удалялся от меня как-то боком, чтобы, не дай Бог, никто не заподозрил, что мы знакомы. О сыне он не спрашивал, хотя знал все. После его фразы: «Сама виновата, надо было лучше воспитывать», я все поняла и еще раз ужаснулась собственной наивности и глупости — с каким человеком я жила! Уму непостижимо! Теперь мне от него нужны были только деньги, чтобы выжить, покупать лекарства, еду, учебники, одежду. Я ненавидела его самого и его деньги, которые были мне так нужны, от которых я никак не могла отказаться!
Но я все равно не понимала, не верила до конца, что он может до такой степени не интересоваться собственным ребенком. Ну ладно мной. Но сыном? Он же любил его когда-то! Этого я не могла понять. Все ждала, когда он одумается. Не дождалась, подала на алименты.
Наша жизнь не была адом, конечно, нет. Когда сыну становилось лучше, наш дом как будто наполнялся надеждой, солнцем, воздухом. Становилось легче дышать, появлялся смысл жить. Потом ухудшение, приступ, больница, вина, злость, боль, стыд. «Почему со мной? С моим ребенком? Как это могло случиться? За что?» — навязчиво звенели во мне вопросы. Ответов не было. Никогда, ни разу, никто не ответил мне ни на один из них. Иногда мне начинало казаться, что я сама могу сойти с ума, еще чуть-чуть — и не поможет даже клиника неврозов. От усталости, боли, тревоги все во мне начинало разрушаться и умирать.
К счастью, мне встречались замечательные люди — психологи, врачи, такие же, как я, переживающие горе родители. Они объясняли, утешали, поддерживали, вселяли уверенность в том, что мы справимся, что мы — не одни. Они и подсказали: «Переключись. Он справится без тебя, он уже не такой маленький. Попробуй».
И я попробовала. Ненадолго, няней, к чужому здоровому малышу. Это было спасением, причем для нас обоих. Денег стало больше, а усталости меньше. Мой сын смог делать сам то, что раньше, как мне казалось, было ему совершенно не под силу. И хотя временами нам по-прежнему бывало очень трудно, в нашем доме хотя бы иногда появлялась радость.
Я даже стала мечтать о том, что когда-нибудь случится чудо и у нас гоже будет мужчина в доме, ему — отец, мне — муж, человек, который полюбит нас и будет уважать, ценить, поддерживать. Что будет семья, как у всех, даже лучше. Потому что мы сможем оценить то, что подарит нам судьба — еще один день нашей жизни, еще один день вместе.
А пока. Пока мой сын — шизофреник. Я говорю это уже без ужаса, боли и стыда. Я люблю его, такого особенного. Люблю. И я мама — самая лучшая для своего сына. Я мама шизофреника. И дай вам Бог никогда не узнать, что это такое.
