В.Д. Вид. ПСИХОАНАЛИТИЧЕСКАЯ ПСИХОТЕРАПИЯ ПРИ ШИЗОФРЕНИИ >> Глава 1 СВЯЗЬ ЛЕЧЕБНЫХ СТРАТЕГИЙ С КОНЦЕПЦИЯМИ ПРИРОДЫ ШИЗОФРЕНИИ.
Глава 1 СВЯЗЬ ЛЕЧЕБНЫХ СТРАТЕГИЙ С КОНЦЕПЦИЯМИ ПРИРОДЫ ШИЗОФРЕНИИ. БИОЛОГИЧЕСКИЙ И ПСИХОСОЦИАЛЬНЫЙ ПОДХОДЫ. Воздействие генетических факторов на возникновение шизофрении — давно и надежно установленный факт, обусловливающий в течение многих десятилетий сдержанное отношение классической психиатрии к психотерапии при шизофрении. Генетическая обусловленность шизофрении доказана убедительно и на самых разных уровнях. Предполагают специфическое воздействие генетики матери на плод (если в семье больна шизофренией мать, то дети заболевают шизофренией в 5 раз чаще, чем если болен отец), тем более, что аналогичный зарегистрирован в некоторых типах олигофрений, генетическое происхождение которых не вызывает ни малейших сомнений [II]. Тщательно проведенные скандинавские исследования детей шизофренных родителей, с раннего возраста воспитывавшихся в семьях психически здоровых приемных родителей, а также лонгитудинальные исследования приемных детей, впоследствии заболевших шизофренией, позволили опровергнуть психосоциальные гипотезы возникновения шизофрении. Биологические родственники приемных детей, заболевших шизофренией, демонстрировали достоверно больший процент случаев детского аутизма и психопатических черт личности по сравнению с биологическими родственниками контрольной группы — приемных детей, не заболевших шизофренией [12]. Однако, именно тщательность, с которой проводились эти исследования, сделала убедительным и вывод о том, что генетическая предрасположенность является условием необходимым, но не достаточным для возникновения шизофрении. Данные исследований свидетельствуют о том, что в этиологии играют роль многие факторы и каждый из них ответственен за небольшую долю вероятности появления расстройства [13]. Нет жесткой, однозначной связи между генетическим материалом и последующей его реализацией в характеристиках патологического процесса. Наследственные факторы не обусловливают своей специфичности в предопределении основных крепелиновских типов шизофрении [14]. Они не связаны также с характеристиками начала и симптоматической картиной процесса [15]. Нет и подтверждения гипотезы о том, что шизофрения с неблагоприятным исходом является формой расстройства [16]. Генетическая теория не дает удовлетворительного объяснения, почему заболевание не развивается в ряде случаев, когда оно теоретически могло бы возникнуть. Как объяснить, что близнецы с идентичной структурой генного материала демонстрируют лишь 50% — ную [17] конкордантность по заболеванию? Почему генотип не всегда реализуется как фенотип, более того, отчего большинство генов шизофрении остаются не реализованными? [18]. Морбидность при совместном проживании с одним из родителей, больным шизофренией, составляет 17 — 28%; у детей, воспитывавшихся в домах ребенка, будучи оторванными от больной матери в первые 3 дня, морбидность равна 11%, этот уровень у детей от психически здоровых родителей, воспитывавшихся в детском доме, составляет 8 — 9% [19]. Таким образом, воспитание не у больных родителей снижает риск заболеть практически до среднего уровня в популяции в целом. При наличии одного больного шизофренией родственника первой степени риск для потомства принято расценивать как средний — вероятность заболевания для ребенка не превышает 10% [20]. Высоким считается риск при наличии двух родственников первой степени, когда рекомендация прерывания беременности считается оправданной. Некоторые авторы [21] считают даже более уместным в ходе генетической консультации не предоставление конкретных рекомендаций, а ознакомление с информацией по вероятности риска, которая позволила бы клиентам принять собственное решение. Органическая природа шизофрении находит свое подтверждение в новейших нейрофизиологических, биохимических и морфологических исследованиях. Предпринят ряд попыток обнаружения биологических маркеров шизофрении — патологической межполушарной активности [22], асимметрии кожной электропроводимости в ходе социального взаимодействия, латерализованной церебральной дисфункции, связанной с дефицитом умственной продуктивности [23, 24]. Однако, валидность и надежность этих маркеров, их связь с существенными клиническими параметрами пока не представляются достаточно установленными. Так, если в одних публикациях прослеживается связь между расширением желудочков мозга у больных шизофренией и снижением уровня их социального функционирования [25], то в других такие маркеры, как умеренная вентрикуломегалия, неравномерное уплотнение кортикальных тканевых структур, признаки церебральной дисфункции на ЭЭГ и нейропсихологического дефицита не обнаруживают связей ни с одним из многочисленных психопатологических параметров, уровнем трудоспособности или терапевтической резистентности [26]. Отсутствие однозначности в понимании этиологии шизофрении делает понятной теоретическую дискуссию о примате друг над другом одного из двух комплексов факторов — биологических и психосоциальных, которые могли бы взять на себя главную ответственность за возникновение заболевания и существенно определить собой содержание лечебных стратегий.
Психосоциальные параметры шизофренного процесса безусловно находятся под влиянием психопатологических параметров. Так, качественная синдромальная представленность клинической картины отражается на уровне социальной перцепции [27|], сроках проведения комплекса реабилитационных мероприятий [28], достигаемого в последующем уровня социальной адаптации [29] и прогноза в целом [30]. Однако, психопатологические феномены определяют собой в картине шизофрении не все и не всегда. Удельный вес и автономия факторов психосоциальной природы достаточно велики [31]. Нет прямой связи между объективным уровнем психопатологических расстройств и уровнем их субъективной воспринимаемости, а также частотой и качеством попыток совладания с болезнью [32]. Нет полной корреляции уровня социальной дезадаптации и выраженности конфликтных отношений с глубиной дефицитарных проявлений, нет жесткой связи между уровнем самосознания и психопатологических расстройств [33]. Антисоциальные формы поведения больных, в особенности в случаях малопрогредиентного течения шизофрении, обусловлены не только, а часто и не столько эндогенным процессом, сколько общей направленностью личности больного, системой его отношений и социальных установок [34]. Многообразие клинических картин зависит от включения в них большого числа различных проявлений компенсации и адаптации, в том числе и явлений психологической защиты [35]. Эти механизмы могут оказывать на психопатологические феномены непосредственное патопластическое воздействие: так, чрезмерное развитие аппарата внутреннего отреагирования отрицательных эмоций путем фантазирования может содействовать образованию более выраженной продуктивной симптоматики и обогащать галлюцинации и бред больного дополнительным содержанием [36]. Это влияние заставляет в ряде случаев по — иному взглянуть на саму природу психопатологических феноменов — так, например, некоторые авторы [37] полагают, что анозогнозию следует считать не проявлением негативной симптоматики, а особым свойством мышления. Личностные структуры тесно связаны с весьма кардинальными психопатологическими параметрами — так, прослеживается связь между складом личности больных шизофренией и последующей прогредиентностью процесса [38]. Бесспорным является и то, что на формирование отношения к болезни оказывают влияние не только ее течение и тяжесть, но и целый ряд психологических факторов, как, например, степень иерархизации мотивов, их широта, содержание ведущей деятельности, ценностные ориентации, особенности регуляции поведения [39]. Психогенные патологические развития личности могут наблюдаться не только на этапе ремиссии, как это было принято думать раньше, но и при активно текущем шизофренном процессе [40].
Достаточно хорошо известна также патопластическая роль и экзогенных социальных факторов. Нельзя согласиться с тезисом Oedegard о том, что [41]. Подтверждена роль социальных стрессоров как одного из факторов, сообусловливающих манифестацию шизофренного психоза [42]. Установлена зависимость между экзогенными вредностями в начале заболевания и особенностями его течения в последующем. В случаях, когда возникновению заболевания предшествуют экзогении, достоверно чаще наблюдаются обострения — появление новых приступов при периодической шизофрении и экзацербации состояния при вялотекущей [43]. Общеизвестна выраженная разница в течении и исходе шизофрении между развивающимися и индустриально развитыми странами, обусловленная социо — культуральными различиями этнических укладов [44]. Социальному компонент биопсихосоциальных процессов принято отводить большую роль и на уровне теоретического осмысления проблемы. Биологическое, входя в личность человека, становится социальным. Мозговая патология может порождать в субъекте, в структуре его индивидуальности биологически обусловленные психологические черты, которые затем становятся или не становятся личностными чертами, конкретными особенностями личности именно в силу социальной детерминации [45]. В этом смысле интересна гипотеза, согласно которой страдающие при эндогенных психозах мозговые структуры возникли на ранних этапах появления человечества и имеют социальное происхождение [46]. Как биологическое (наследственность, структуры, обмен), так и социальное этих заболеваний происходит от тех же особенностей человека, которые отличают его от животных.
Акцентирование роли как биологического, так и психосоциального в патогенезе шизофрении представляет, с нашей точки зрения, чрезвычайную важность, ибо история психиатрии знает немало красноречивых примеров власти монополизированного специального знания, поддерживающего суженную интерпретацию какой — либо патологии. Представление о монокаузальности заболевания имеет четкие последствия для терапевтической практики. Так, из представления о том, что шизофрения вызвана исключительно определенного рода нейрогуморальной дискразией следует вывод о том, что ее можно излечить соответствующими нейротропными препаратами, подобно тому, как при диабете применяется инсулин (известный пример — предложение терапии шизофрении мегадозами витаминов), что эти препараты являются и необходимыми и достаточными средствами лечения, и тогда больной становится некоей биохимической абстракцией, объектом приложения психофар макологических препаратов, а любого рода психосоциальные воздействия — несущественными и в лучшем случае бесполезными [50]. Хороший пример биологического редукционизма — наделавшее несколько лет назад сенсацию сообщение о драматическом успехе гемодиализа, проведенного нескольким соматически здоровым пациентам с диагнозом шизофрении. Неудачи попыток контрольного воспроизведения этой терапии привели к выводу о том, что улучшение состояния этих, ранее длительно госпитализированных больных, скорее следует связать с изменениями средовых влияний, сопутствовавшими проведенной процедуре [51]. В качестве обратного примера психологического редукционизма можно было бы привести пациентов известной психоаналитической клиники Chestnut — Lodge, многолетний катамнез которых показал, что одностороннее психотерапевтическое обращение и социальная гипостимуляция привели к злокачественной регрессии, инвалидизировавшей больных.
В последние годы большинство специалистов склоняется к выводу о том, что как чисто социогенетические, так и чисто биологические модели психических заболеваний несовершенны; исторически возникшие понятия о том, что психозы обусловлены биологическими, а неврозы — социопсихологическими факторами, представляются неправомерно упрощенными и не соответствующими современному состоянию знаний [52]. Проводившееся в прошлом на примере паранойи противопоставление эндогенно обусловленных процессов развитию личности в известной мере потеряло свое значение [53]. Монокаузальный способ рассмотрения эндогенных психозов с точки зрения сегодняшнего состояния развития психиатрии признан устаревшим [54], вот почему пренебрежение этим тезисом на практике нередко приводит к вызывающему в последнее время все большее беспокойство феномену дегуманизации медицины. Быстро развивающаяся технизация и механизация медицины, углубляющаяся специализация порождают обезличивающий подход к больному, расчленяющий его на органы и фрагменты. Не служит улучшению положения в этой области и чрезмерное увлечение многих молодых врачей блистательными успехами естественных наук и техники, приводящее их к иллюзорному убеждению в том, что все вопросы терапии удастся решить с помощью достижений фармацевтической промышленности и усовершенствования технологии. Терапия любого рода может являться лишь частью общего подхода к лечению шизофрении (55]. Так, например, самого по себе поступления адреналина в кровь недостаточно для появления субъективного ощущения тревоги — требуются еще стимулы, которые перевели бы ощущения участившихся сердцебиений в гештальт — феномен тревоги. Таким образом, терапия тревоги лишь с помощью лекарств может воздействовать лишь на часть того, что является общим восприятием тревоги — физиологические симптомы, оставляя в стороне психологическое содержание проблемы [56]. Вот почему психиатрия в принципе не может существовать без психотерапии, хотя [57]. Современные теоретики психиатрии стремятся, как будто бы, извлечь урок из того поучительного обстоятельства, что ряд предшествующих поколений психиатров, выступавших с унитарными, монокаузальными теориями шизофрении, принесли мало пользы своим больным, которых лечили в соответствии с этими теориями [58]. Сейчас заметно отчетливое стремление избежать любого вида редукционизма — как биологического, так и психологического и социального [59]. Foss и Rothenberg предлагают новую парадигму так называемой , рассматривающей человека в качестве идеального декодера, т. е. кибернетической системы, чье состояние является конечным результатом интегративной организации информации, поступающей с различных уровней — соматического, психологического, социального [60]. Наиболее радикальные сторонники т. н. отвергают все традиционные методы исследования, считая их производными от линейно — каузальных редукционистских парадигм и, следовательно, неадекватными современному состоянию знаний о системных процессах [61], однако их более умеренные оппоненты справедливо возражают им, полагая, что системный подход должен включать наряду с новыми и старые методы [62]. Чтобы быть эффективным в лечении, врач должен иметь в своем распоряжении знания, накопленные клиническим опытом различных теоретических школ. Однако, теоретическая концептуализация интеграции биопсихосоциального пока находится в значительном отрыве от уровня практической реализации пригодных для использования лечебных моделей. Решение сегодняшних проблем в психиатрии окажется возможным лишь когда общая психопатология и психодинамическая психология окажутся эффективно встроенными в единый фундамент объективно установленного знания о функционировании человека. Существующие же темпы исследовательского прогресса пока не позволяют, к сожалению, надеяться на быстрое решение этих. проблем» [63]. В целом, новый уровень теоретического осмысления ключевых научных проблем проявляется в смене монологической установки на диалогическую, на теоретическую ассимиляцию конструктивных идей, разработанных в различных подходах. Для нового уровня диалогического научного мышления характерно разрушение рамок школ при сохранении их традиций. В результате происходит актуализация объяснительных возможностей, заложенных в каждой теории [64]. [65].
Наиболее соответствующей современному системному пониманию шизофрении, по — видимому, является модель стресс — диатеза, сформулированная Zubin [66, 67], хотя его концепция ранимости — предрасположенности к шизофрении и грешит недостаточной конкретностью, что делает в ряде случаев затруднительным четкое разграничение показателей ранимости от собственно проявлений активного процесса [68]. Ранимость проявляется в том, что стрессор действует на уже измененную способность больного противостоять ему, что делает абсолютное значение стрессора несколько относительным [69, 70]. В этом смысле некоторые авторы полагают, что термин просто заменил сейчас старое психодинамическое понятие [71]. Тем не менее, эта концепция активно привлекается для интерпретации целого ряда клинических феноменов. В частности, связь рождаемости больных шизофренией со временем года рассматривается как следствие взаимодействия генетической предрасположенности больных и сезонно активирующейся вирусной инфекция [72]. В группе приемных детей от больных шизофренией отмечено больше манифестаций психозов по сравнению с контрольной (приемные дети от психически здоровых родителей), однако все они, как выяснилось, воспитывались в семьях с выраженными нарушениями внутрисемейных отношений. Это поддерживает гипотезу о взаимодействии генетической ранимости с социальным семейным окружением [73].
В.Д. Вид. ПСИХОАНАЛИТИЧЕСКАЯ ПСИХОТЕРАПИЯ ПРИ ШИЗОФРЕНИИ. СПб., 1993.
Шизофрения лечится медикаментозно. Такое лечение направлено на купирование приступов и при своевременном обращении в клинику обещает хорошие результаты. После снятия острых симптомов встает вопрос о дальнейшей жизни пациента. Так как больные оказываются в социальной изоляции, важную роль в лечении играет психотерапия при шизофрении.
Психотерапевтические процедуры рекомендованы в комплексе с медикаментозным лечением при психических отклонениях
Шизофрения – это сложное и неизлечимое заболевание. Современная медицина не может предложить действительно эффективного лечения шизофрении, поэтому ведущую роль занимает медикаментозная терапия. Однако препараты не решают проблему раз и навсегда, а лишь снимают острую симптоматику, даря пациенту некоторое подобие ясности ума.
Современные препараты от шизофрении оказываются эффективными на ранних стадиях болезни. В таком случае действительно существует шанс достижения устойчивой ремиссии на долгие годы, а то и на всю жизнь. Известны случаи, когда у пациента за всю жизнь случился всего один приступ, успешно купированный препаратами.
Однако в подавляющем большинстве случаев прогноз куда более пессимистичный. Даже после купирования продуктивной симптоматики заболевания, пациент оказывается неспособный к полноценной жизни и вынужденно выбирает социальную изоляцию. Особенно остро вопрос социальной дезадаптации стоит среди пациентов мужского пола. Это связано со сравнительно низкой эффективностью медикаментов, по сравнению с лечением женщин, и более длительным восстановлением нервной системы. Кроме того, препятствием для возвращения в социум может выступать невозможность принять свой диагноз и болезнь, с которой предстоит научиться жить. Решить эту проблему помогает психотерапия при шизофрении.
Сразу следует отметить, что психотерапия не является основным методом лечения. При обострении болезни и развитии продуктивной симптоматики (бред, галлюцинации, острый психоз) пациента помещают в стационар психиатрической клиники для медикаментозного лечения. После купирования симптомов больной некоторое время остается под присмотром медицинского персонала – это необходимо для того, чтобы вовремя распознать начало нового обострения, которое может случиться при недостаточной эффективности медикаментов. Затем решается вопрос о дальнейшей терапии. Если пациент демонстрирует полную вменяемость и готов вернуться в общество, его просто выписывают, назначая длительные прием профилактических доз препаратов. В случае, когда у больного возникают проблемы с возвращением в социум или остаются негативные симптомы шизофрении (депрессия, уплощенный аффект и т.д.), назначается психотерапия.
Психотерапия широко применяется в лечении детской шизофрении, так как только психотерапевты могут действительно эффективно взаимодействовать с ребенком, помогая ему справиться со своей болезнью.
Шизофрения – это сложное и многогранное заболевание, поэтому универсального метода лечения заболевания нет. План психотерапии при шизофрении составляется в индивидуальном порядке и зависит от особенностей течения заболевания. Обязательные условия для назначения психотерапии:
- купирование обострения препаратами;
- пациент должен идти на контакт с врачом;
- пациент не должен представлять опасности для окружающих.
Чаще всего психотерапия применяется при рекуррентной форме заболевания в период ремиссии. Также такой метод терапии эффективен при простой шизофрении без продуктивной симптоматики и резидуальной (остаточной) шизофрении. Именно при резидуальной шизофрении метод оказывается наиболее эффективен.
Терапия помогает справиться с паническими атаками
Изначально этот метод психотерапевтического лечения был разработан для самостоятельного преодоления подсознательных установок, мешающих жить полной жизнью. В современной психотерапии он широко применяется для преодоления фобий, навязчивых состояний и сверхценных идей.
При шизофрении такой метод помогает избавиться от следующих состояний:
- систематизированный бред (при легкой паранойяльной форме заболевания);
- сверхценные идеи;
- потребность в навязчивом повторении одних и тех же действий;
- неконтролируемое чувство паники;
- тревожный и маниакальный синдром.
Основная задача метода – помочь пациенту сформировать критическую оценку собственных бредовых идей. Это эффективно при легких формах бреда, например, при паранойяльной шизофрении, а также позволяет справиться с последствиями острого бреда при параноидной форме заболевания, обострение которой было успешно устранено препаратами.
Вторая цель когнитивно-поведенческой терапии – помочь больному осознать и принять свое заболевание. Врач деликатно формирует у больного мысль о необходимости лечения и соблюдения всех рекомендаций психиатра.
Одновременно с этим, специалист помогает больному взять свои эмоции под контроль. Как известно, пациенты с шизофренией очень остро реагируют в любых стрессовых ситуациях, поэтому психотерапевт помогает больному научиться самому справляться со стрессом и эмоциональным напряжением.
Все это позволяет пациенту вернуться в социум и жить полной жизнью. Для семейных людей когнитивно-поведенческая психотерапия является способом гармонизации отношений с родными и близкими.
Психоанализ не является отдельной методикой лечения. Это собирательное понятие, основанное на трудах З. Фрейда и К. Юнга. Метод основан на работе с собственным подсознанием пациента. Целью такой терапии является:
- принятие больным своего состояния;
- обучение нахождению триггеров, который могут спровоцировать обострение;
- прорабатывание бреда и галлюцинаций;
- обучение умению отличать продуктивные симптомы шизофрении от реальности;
- нормализация взаимодействия с социумом.
Метод основан на индивидуальных беседах с больным. В целом, сеанс строится по следующей схеме – на протяжении нескольких недель врач задает вопросы, на которые пациент должен отвечать честно. Затем врач формирует собственную оценку личности больного и помогает ему научиться взаимодействовать с подсознанием.
Методика помогает многим больным, со временем, возвратиться к нормальной, полноценной жизни
Основная проблема социальной адаптации больных шизофренией заключается в отношении общества к людям с таким диагнозом. Более того, сами пациенты также подвержены негативному отношению к больным шизофренией, что заставляет их сознательно выбирать изоляцию, зная, что в обществе поддержки они не найдут. Во многом здесь виноваты средства массовой информации, с помощью которых слово “шизофреник” приобрело несколько иной смысл, и теперь ассоциируется у подавляющей части населения с потенциально опасными для общества безумцами и агрессорами.
Важная часть психотерапии – это преодоление такой стигмы. Больной должен осознать, что он нездоров, однако при этом он должен понять, что диагноз шизофрения не ставит на нем крест, как на личности и члене социума.
Такая методика направлена на укрепление собственного “Я” и собственной личности пациента. Она помогает восстановить когнитивные функции мозга, повысить внимание, улучшить память и способность к концентрации. Во время сеансов, врач помогает пациенту с развитием речи и мимики, направляет на преодоление негативных эмоций, помогая распознавать сверхидеи и бредовые симптомы.
Такой вид психотерапии помогает пациенту примириться с самим собой, что очень положительно сказывается на дальнейшем лечении, так как больные перестают отказываться от приема рекомендованных препаратов, осознают свой диагноз и сами обращаются к специалисту, заметив тревожные “звоночки”.
Этот метод достаточно противоречив и требует высокой квалификации врача. Суть заключается в том, что психотерапевт постепенно подводит больного к тому, что он сам осознает специфику своего психического состояния, и постепенно начинает над ним работать.
Однако метод требует погружения врача в “мир” пациента, что может быть опасно для самого психотерапевта. Кроме того, с больными шизофренией бывает сложно работать, так как их образ мысли часто не поддается логическим предсказаниям, в результате психотерапия может лишь навредить.
Если говорить простым языком, такой тип лечения помогает больному осознать смысл бреда и галлюцинаций, найти причинно-следственные связи и сформировать критическое мышление в отношении собственного поведения.
Проблемно-ориентированный метод – одно из самых действенных направлений при работе с людьми, у которых нарушена психика
Этот метод наиболее распространен и эффективен. Более того, данный метод лечения одобрен психиатрами всего мира. Он состоит из нескольких этапов – работа с пациентом, работа с семьей больного, интеграция пациента в социум.
Метод направлен на подробный разбор проблемы и поиск оптимального решения. Он позволяет пациенту не только органично влиться в общество, но и наладить отношения с родными и близкими, при этом преодолев особенности характера, появляющиеся при шизофрении.
Лечение психотерапией шизофрении требует достаточно много времени – это необходимо учитывать пациентам и их родным. Прежде чем отправляться на первый сеанс, следует быть точно уверенным, что общее психическое состояние пациента позволяет ему принимать такую терапию, в противном случае врач просто не сможет достучаться до больного.
Существует два основных вида психотерапии – индивидуальная и групповая. Каждый имеет ряд особенностей.
Индивидуальные сеансы – это начало психотерапевтического лечения. Дело в том, что в первое время пациенту сложно выйти на контакт с врачом, не говоря уже о посещении групповых сеансов.
Индивидуальная психотерапия помогает осознать свою болезнь, научиться справляться с негативной симптоматикой и критически оценивать собственные действия. Это является залогом успешности предстоящей интеграции больного в социум.
Групповая психотерапия требует подготовки. К ней пациент допускается только после детальной проработки существующих проблем на индивидуальных сеансах. В целом, групповая психотерапия является последним подготовительным этапом перед возвращением больного в социум, и потому очень важна.
На таких сеансах пациенты общаются с другими людьми с таким же диагнозом и совместно с врачом обсуждают различные темы, непосредственно затрагивающие жизнь человека с шизофренией. Нередко групповая терапия направлена на совместное преодоление стигмы шизофреника. Как правило, посещать такие занятия следует длительно, иногда годами.
Процедура, проводимая не квалифицированным врачом, может только навредить
Гипнотерапия является самым неоднозначным методом лечения шизофрении. В некоторых случаях гипноз может быть даже опасен, так как воздействует на бессознательное человека с неустойчивой психикой и непредсказуемыми реакциями. Кроме того, врачей-гипнотерапевтов достаточно мало, часто услуги по лечению шизофрении гипнозом предлагают шарлатаны. В связи с этим, не рекомендуется прибегать к такому методу. Лучше предпочесть классические методы психотерапии.
Больные и их близкие интересуются – можно ли вылечить шизофрению психотерапией. На самом деле, шизофрения является неизлечимым заболеванием, и сегодня нет ни одного эффективного метода, который давал бы шанс на полное выздоровление. Как показывает практика, психотерапия помогает больному научиться жить с психопатологией, учит распознавать начальные симптомы обострения, что позволяет пациентам добровольно обращаться к психиатру при появлении тревожных признаков. Результатом становится своевременная медикаментозная коррекция, которая влечет за собой продление ремиссии. Кроме того, психотерапия учит больного контролировать свои эмоции и значительно снижает риск суицида среди пациентов с таким диагнозом.
Известны случаи, когда комбинация психотерапии и медикаментозного лечения приводили к устойчивой ремиссии на долгие годы и помогали больному вернуться к нормальной полноценной жизни без оглядки на время пребывания в психоневрологическом диспансере.
