Девочки, скажите, пожалуйста, девочки 5 лет, мама ограничена по болезни, шизофрения. Девочка развивается в соответствии с возрастом по заключению врачей. Какие могут быть последствия и в каком возрасте проявится? Спасибо.
Сегодня у нас было знакомство с малышом. В первой встречи было всего минут 10, вечером мы с ним посидели где то час. До этого знали только что болеет мать, а сегодня узнали что и дед строит там военно-космические корабли и вечный двигатель. 46% что это может передастся ребенку. С ребенком контакт не установлен, играли, за ручку ходили, на руках сидел но он постоянно смотрел на дверь и хотел уползти в ее сторону, на нас даже не смотрел, только по сторонам.
Подскажите, пожалуйста, каковы шансы наследования шизофрении у моих детей? Их двоюродная бабушка (тетя моего мужа) содержится в лечебнице с этим диагнозом. Есть ли разные шансы по половому признаку? И что нужно делать из превентивных мер?
Находимся сейчас с дочкой в Реацентре в Самаре. Здесь есть мальчик 6 лет. Психолог намекает маме на шизофрению. Опишу его поведение: На мой непрофессиональный взгляд ведет себя адекватно ситуации, очень активный прям на месте не может усидеть. К нам все время подбигает и хватает дочку за ноги со сллвами : О девочка Саша пришла. Разговаривает нормально, вроде на вопросы отвечает адекватно. Споашивает у меня в десятый раз сколько дочке лет, иногда называет ее мальчиком. Со стороны кажется что он дурачится.
Мучает меня один вопрос! Может ли такая болезнь проявиться в 14 лет на фоне стресса? Экзамены в школе потом поступление.До этого ребенок был с нервными тиками не очень сильными.Может ли шизофрения проявиться не с рождения!?
Сложно мне все рассказать описать да и мысли путаються, что важное, а что не очень Попробую. Мне почти 30 мужу 43, живем вместе 6 лет в браке 3. Сыну 3 У меня это второй брак у мужа 4 (вот тут наверно все скажут. ААААА все понятно, куда смотрела-)))))) Короче одним словом мне кажеться что у него. шизофрения. или раздвоение личности что ли. Я живу как будто с двумя людьми, с нормальным, веселым, заботливым человеком, а потом он выходит из комнаты в туалет.
Русские всё-таки очень плохие, и на Украине фашистов нет (что вы, какие фашисты. ) Всему виной русская пропаганда. Однако факты говорят сами за себя. Докатились. Неужели не обидно, ещё наши деды и бабки воевали против этой заразы, и всё зря.
Девочки, не проходите мимо, подскажите, кому ставили такой диагноз! Сыну 3 года 1 месяц, есть сильный страх чужих людей, после приема у невролога еще и страх ходить в магазины и вообще куда-либо(( не затащишь, дикий крик, слезы, в гости не можем пойти та же картина,к нам если приходят люди то же самое.
Это уже не паранойя. а шизофрения какая-то. сегодня 24 день цикла из 33. ПА был и до, и после, и во время О. Но шансов на заветные // практически нет. делала 2 теста на 21 и 23 дц-результата 0. Но при этом очень отчетливо чувствую как тянет правый яичник и болит грудь.
Шизофрения — психическая болезнь с длительным хроническим течением, сопровождающаяся диссоциацией психических процессов, моторики и нарастающими изменениями личности. Характерная черта шизофрении — раннее появление признаков дефекта личности. Кардинальными признаками являются аутизм (отгороженность больного от действительности с утратой эмоциональных связей и фиксацией на внутренних переживаниях, представлениях, фантазиях), амбивалентность (двойственность в аффективной сфере, мышлении, поведении), расстройства ассоциативной деятельности, эмоциональное оскудение, а также отмечающиеся на разных этапах болезни позитивные расстройства — бредовые, галлюцинаторные, кататонические, гебефренные, сенестоипохондрические, психопатеи неврозоподобные, аффективные.
Гюльчехра Бобокулова, которая подозревается в убийстве и обезглавливании четырехлетней девочки в Москве, была больна шизофренией. Такой диагноз ей поставили врачи в Узбекистане.
Для начала Шизофрения это изменение сознания. А не раздвоение личности, как считают многие. Размножение это уже следствие. Теперь грубо и неправльно:
Шизофрения — психическое заболевание хронического характера, которое характеризуется сочетаемымипризнаками — нарушение в общении с окружающими (аутичные черты), притуплением или полным отсутствием эмоций, психопатологическими симптомами (галлюцинации и/или бред). По статистике шизофрения в детском возрасте диагностируется в 1,66 % на тысячу пациентов.
Были на приеме в нцпзи у Козловской в 6 больнице. В принципе ,диагнозы сошлись и Козловской доверяю,но хочется еще прокнсульироваться. Кого посоветуете? Осина? Иовчук? есть ли у кого-нибудь опыт лечения у этих врачей?
Ребята, всем советую с нейролептиков и АД переходить на гомеопатию. Гомеопатия творит чудеса, я с полуовоща превратился в практически здорового человека. Найдите хорошего гомеопата и принимайте гомеопатические лекарства. Если боитесь бросать нейролептики, принимайте гомеопатию параллельно с ними. Известно, что у больного несколько разных личностей. С утра одна, в обед другая. Вот нужно определить, что за личность, соответствие симптомов, и давать одно из этих лекарств. У больного в отзыве был такой порядок лекарств Перед завтраком — Аконит 11:00 — Гельземиум Перед.
Ежедневное чтение ленты украинских новостей и простое проживание в стране неизменно создают впечатление, что мы погружены в какую-то сновидную реальность, что все это происходит как будто не с нами, что кто-то нас вот-вот разбудит, и окажется, что то был паморок — настолько фантастическим выглядит то, что нас окружает. Страна, которая еще недавно, по историческим меркам просто минуту назад, жила плохо, но не безумно, сегодня кажется иллюстрацией к учебнику психиатрии. И самое страшное — вполне это приемлет. Даже люди, далекие от.
Лучшие фильмы про шизофрению и шизофреников. — Остров проклятых (2010) — Чёрный лебедь (2010) — Идеальный хозяин (2010)
Со мной сегодня произошло что-то непонятное. В нашей квартире ремонт, поэтому сейчас мы гостим у родителей, они в 5 минутах пешком от нас живут. Иду сегодня утром домой, чтобы прибраться. С пакетами вещей в руках, хочу постираться еще. Навстречу идет тетка. Запомнила я только, что она полная, большая, в белой куртке. И ведет на поводке белую собаку, похожую на низкую дворняжку. Когда мы поравнялись, я краем глаза заметила, как её рука взметнулась вверх и! Хлобысь мне на голову! У нее.
«Чезаре Ломброзо (итальянский врач-психиатр, родоначальник антропологического направления в криминологии и уголовном праве), будучи знаменитым психиатром и профессором нервных болезней, изучил гомеопатию и исцелил с ее помощью множество психически больных» Ганеман, его сподвижники и ученики много занимались лечением психически больных, о чем свидетельствует «Органон» и отличная книга его учеников «Общая и специальная терапия психических заболеваний и расстройств по гомеопатическому принципу», вышедшая в 1855 году. Эндогенные психозы (шизофрения, циклотимические психозы) Ганеман рассматривает как болезни тела, происходящие из конституциональной предрасположенности (пар.215). Психические симптомы.
Хочу рассказать о том, как мы сходили на новую для меня игру, квест «Шизофрения». Немного истории, пришли квесты в реальность из компьютерных игр, в Китае и Японии квесты появились еще в 2007 году, сейчас там проходят полномасштабные квесты на стадионах и т.п., в Москве квест появился в 2013 году, вскоре пришел и в Санкт-Петербург. Квест это игра, когда тебя закрывают в какой-то комнате (комнатах), и ты должен выйти из комнаты, путем нахождения ключа или ключей, игра на время. На самом.
Эту историю прислал наш читатель. Мы публикуем её без изменений. Если Вы считаете, что именно она должна получить приз, ставьте «Мне нравится» и делитесь со своими друзьями в социальных сетях. Ту историю мужества, которая заработает больше ретвитов, лайков и прочих плюсов за две недели, мы наградим премией в 2000 рублей. Между тем, конкурс «История мужества» продолжается! Присылайте свои рассказы о том, как Вам и Вашим близким удалось научиться жить с травмой, оправиться от большого горя или преодолеть невероятные трудности. Ждем писем и фотографий на neinvalid@pravmail.ru .
Я инвалид II группы. У меня прекрасное физическое здоровье, но есть серьезные проблемы с психическим здоровьем – я страдаю шизофренией, точнее мой диагноз называется «паранойей» (код F 20.0).
Первый приступ у меня случился после обучения на первом курсе экономического факультета, куда я поступила благодаря золотой медали… Было очень морально тяжело, когда внезапно из подающей надежды студентки я превратилась в больного человека, да еще с таким диагнозом. Помню до сих пор, как я испугалась, узнав, что практически все пациенты в больнице имеют инвалидность. Я не могла поверить, что я теперь ИНВАЛИД. Весь академический отпуск я провела в ожидании второго курса университета. И, благодаря семье, в основном маме я все-таки закончила обучение и получила высшее образование. Лечащая врач не настаивала на том, чтобы я срочно брала инвалидность. К тому же у меня была повышенная стипендия, т.к. я продолжала учиться на одни пятерки.
Второй удар мне принесла болезнь, когда я поняла, что при этом заболевании мала вероятность родить здорового ребенка. Да и замуж никто не звал. Только услышав мой диагноз, мой молодой человек сказал – регистрации не будет. Было много других неприятностей, но я и так уже написала слишком много негатива.
Что я хотела сказать – заключается не в этом. Я хотела сказать, что при любом диагнозе, даже самом страшном, есть надежда. Сейчас я поняла, что так пугающая меня инвалидность – на самом деле не приговор, а государственная помощь для выживания. К тому же работать можно и с инвалидностью, даже нужно. Семья – это не обязательно муж и дети. У меня огромная семья – мама, сестра, зять и маленькая племянница, которая любит меня. Есть друзья, которые со мной уже около десяти лет, знают обо мне все и всегда готовы выслушать, иногда скорректировать ход моих мыслей.
Но самое главное – я теперь не верю, а знаю – Бог есть. Недавно услышала забавную фразу – «Когда человек говорит Богу – это молитва. Когда Бог говорит человеку – это шизофрения». Конечно, я никогда не слышала Бога, его голоса. Но чувство, что Он здесь, рядом, – это практически физическое ощущение. Когда Его рядом нет – тоже чувствуется практически на физическом уровне. Начинаешь тут же вспоминать свои грехи, звать Его. Это сложно объяснить словами. Просто БОГ ЕСТЬ. И ОН помогает всем, кто просит и тем, кто о Его существовании даже не задумывается. Помогает через семью, друзей, врачей… А если диагноз у человека смертельный – то и тут Он дает надежду – надежду на блаженство в Царствии Небесном. Ведь если БОГ есть, то есть и РАЙ и АД, есть ВЕЧНОСТЬ. Это прописные истины.
Я уже слишком много написала. Но хочу сказать еще кое-что. Не презирайте душевнобольных! Да, мы странные, с нами тяжело, нас трудно понять. Но мы тоже люди. К сожалению, нас очень часто стыдятся наши родственники – это факт. И зачастую на это есть причины. Но мы люди, мы многое понимаем и видим отношение к нам. Мы не можем изменить себя силой воли, самовнушением или как-то еще. Как не могут вырасти ноги у тех, у кого их ампутировали. Так и мы не можем изменить свой мозг, даже свое поведение. Не судите нас слишком строго!
Пишу сюда первый раз, и на русском пишу редко, так что если что не так, прошу о понимании.
Тема указанная в заголовке как мне показалось из комментариев к этой статье вызывает определённый интерес, и я решил поделиться своим небольшим опытом в надежде, что он поможет кому-то преодолеть жизненные трудности.
Не буду вдаваться в детали биографии слишком глубоко. Скажу что недавно мне был поставлен диагноз: шизофрения. Это было сделано профессионалом в клинике, но впервые я сам заподозрил данный диагноз. Во-первых в семье был по крайней мере один случай, во-вторых, всё, что я читал в сети, наталкивало именно на эту мысль. Изначально я думал что это сильный невроз, обсессивно-компульсивное расстройство. После того как я понял с чем имею дело, всё встало на свои места. И стало действительно проще.
Буду очень краток. Шизофрения: психическое расстройство или группа расстройств, обусловленное распадом процесса мышления, паранойей, галлюцинациями. Науке ещё неизвестно достоверно, что вызывает данную болезнь. Известно, что некоторую роль играет генетика, а дополнять могут сторонние факторы. Выявлены некоторые участки мозга и химические процессы, которые могут быть причастны к заболеванию. Например, считается в районе базальных ядер происходит распознавание ошибок. В результате некорректной работы этого региона мозга ошибочной может показаться очень безобидная ситуация. Например, можно сказать что-нибудь, после чего выбор слов покажется неправильным. Начинаешь размышлять об этом, что может дать лазейку для других навязчивых или неприятных мыслей. Также с расстройством скорее всего связан нейромедиатор дофамин, являющийся частью системы вознаграждения мозга. Позитивные симптомы шизофрении (те что добавляют чего-то к восприятию, например голоса или галлюцинации) могут быть вызваны избытком этого вещества либо избыточной реакцией на него некоторых регионов мозга. В общем, есть теории, но на данный момент нет научного консенсуса о том, что именно вызывает шизофрению, и поэтому нет универсального метода лечения.
Скорее всего ранние проявления были ещё в раннем возрасте. Помню небольшие ритуалы, повторения некоторых действий (например перешагивание щелей в асфальтных плитах сначала левой, затем правой ногой). Некоторая навязчивость и ощущение тревоги при невыполнении этих действий. Чрезмерный перфекционизм в некоторых вопросах. С возрастом небольшое усилие воли решало все эти проблемы довольно эффективно. Никогда не придавал этому большого значения, хотя в семье периодически замечали эти небольшие странности.
Реальные проблемы начались внезапно, в возрасте около двадцати-пяти лет. В основном это было именно чрезмерно усиленное чувство ошибки в той или иной ситуации. Спровоцировать могло почти что угодно. Вначале это были в основном слова. Либо услышав неправильное в своём понимании слово, либо оказавшись в какой-то ситуации где сознание сигналило об ошибке, я повторял слова начинающиеся с той же буквы, одновременно стараясь сознательно выкинуть неприятную ситуацию из головы. Становилось легче, хотя логического смысла не было. Появились отрывки голоса в голове (кажется что твой собственный) говорящего какие-нибудь неприятные вещи. Ощущение что это твои собственные мысли, отчего появляется чувство вины. Небольшие ритуалы вроде фокуса со словами давали вспышку некоего радостного чувства, просветления: я предполагаю, что здесь роль играл дофамин, выделяющийся при мнимом исправлении ошибочной ситуации. Но через какое-то время всё повторялось. Депрессия из-за выше перечисленного, раздражительность. В какой-то момент мне стало сложно смотреть на людей вообще, физиологические реакции неприятного характера на голоса или лица мешали сосредоточиться.
Стало сложно подбирать слова, концентрироваться. Появился новый ритуал: было необходимо в голове пройтись наоборот по цепочке неправильных событий, как бы выкидывая их, после чего становилось легче (вспышка радости). Но если что-то мешает или прерывает в этот момент, приходится начать заново, следуя уже удлинённой цепочке событий. Ощущения просветления стали привычными, после них я часто решал для себя что всё, с этого момента я избавлюсь от всех своих проблем, было чувство эмоциональной возвышенности и триумфа. Тем не менее в какой-то момент всё повторялось. Иногда ощущения просветления были чрезвычайно коротки, и стоило случиться малейшей мелочи (уронил отвертку, хрустнула кость) как опять приходило ощущение ошибки. В самых тяжёлых случаях я либо ходил по комнате, либо лежал в кровати часами пытаясь завершить свой ритуал с путешествием по всё растущей цепочке событий. В семье начали замечать проблему, хотя и вряд ли видели всю её глубину. В результате кончилось это вызовом социального работника во время одного из моих хождений, после чего и пришлось изложить суть проблемы: тогда казалось что это невроз.
Сначала была страшная депрессия из-за прерванного ритуала, после этого было некоторое ощущение спокойствия. Съездили в клинику за рецептом снотворного, стараясь объяснить причину необходимости. Ничего дельного не посоветовали и ничего не выписали (дело происходило в США), хотя это и логично так как ситуация непонятная. Визит в госпиталь тоже не дал ощутимых результатов. К тому времени опять стало хуже, появилась чувствительность к звукам и образам. Мешали шумы и проезжающие машины. Если неправильно посмотреть на машину, появлялось чувство того что что-то не так, и необходимость смотреть заново, отрывая взгляд правильным образом, после чего наступало вышеупомянутое просветление. При этом был страх того что машина уедет до того как я успею завершить ритуал. Я бегал за свернувшими за угол машинами чтобы его закончить. В госпитале я к удивлению персонала сидел зажимая уши руками, иногда усилием воли отрываясь от неприятных мыслей чтобы говорить с сотрудниками госпиталя. Было настолько плохо что очень надеялся на помощь психолога прямо там, но оказалось что его у них нет, есть только некоторый аналог социального работника который не смог ничего посоветовать. Мне дали какую-то таблетку (насколько я понял успокоительное), на этом визит закончился.
Положительный момент в том что дали направление к психотерапевту, после чего я оказался у специалиста университета, в котором на тот момент учился на Магистра. Сильно легче не становилось, и визиты давались с трудом. Всё ещё беспокоили звуки, в какой-то момент я стал носить наушники с активным шумоподавлением, что немного помогло. Тем не менее в некоторые визиты я не мог даже смотреть на психотерапевта, говорил с закрытыми глазами и большими перерывами. Сначала мне прописали флуоксетин, обычное средство против депрессии. Вроде было немного легче, но ненадолго. Я пробовал отказаться от ритуалов вообще. При этом в какой-то момент меня трясло: я думал что это реакция на отсутствие привычного уже мозгу дофамина, хотя это только моя теория. Прописали сероквел (5 мг), психотропный аппарат который в больших дозах принимают при шизофрении. Возможно она подозревала что у меня может быть именно это, хотя прямо не говорила. Было очень плохо, так что любая медикаментозная помощь была кстати. Сероквел дал несколько эффектов. На физиологическом уровне, ощущалась сухость во рту, пальцы рук распухли. Всё стало как-бы глуше, звуки удалились. Пропало желание чего-либо делать. Казалось что ничего не хочется. Под вечер эффект от сероквела ослабевал. Неприятное чувство, но те несколько дней когда я его принимал вроде позволили успокоиться. В результате мне стало немного легче, и я решил отказаться от лекарства, так как отсутствие воли начало наоборот мешать бороться с моими состояниями. После этого последовало довольно продолжительное улучшение, и я на время забыл о лекарствах кроме флуоксетина. Через несколько месяцев опять стало хуже: я по 20 с лишним часов ходил по комнате, при этом не ел и не пил, борясь со своими проблемами. Это неприятный голос и неприятные мысли, неприятные образы, необходимость без конца вспоминать о чём только что думал. К сожалению не могу описать всё более подробно, но учитывая индивидуальность каждого случая, думаю в этом нет необходимости.
Диагноз поставил себе сперва сам, начитавшись в интернете о симптомах шизофрении. Очень похожие признаки, голос, дергающиеся мышцы лица, и.т.д. Так как на тот момент не учился в университете, пошёл к частному психотерапевту. Не очень понравился, взаимопонимания не было. Он мне так и не сказал прямо согласен ли он с моим диагнозом или нет. Тем не менее лекарство он мне выписал: это был арипропазол, более-менее новый препарат который ингибирует некоторые дофаминные рецепторы и стимулирует другие, по идее налаживая тем самым баланс в организме. Честно скажу, эффектов не ощутил вообще кроме возможно чрезмерной сонливости, хотя доза с начала была очень мала (1 мг). Со временем доза была увеличена, в конечном итоге то 10 мг, а через какое-то время (несколько недель) в принципе стало лучше. Но до конца не отпускало, в связи с чем было принято решение посетить клинику специализирующуюся на лечении нервных расстройств, и ввиду ряда обстоятельств выбор пал на Швейцарию, так как в США подобных заведений с действительно хорошей репутацией найдено не было.
В Швейцарии психотерапевт внимательно выслушал, задавал множество вопросов, попросил написать короткую историю жизни. Проводили всевозможные тесты, от ЭКГ и МРТ до тестов на внимание. Диагноз не был сюрпризом: шизофрения. Основным фактором был голос, так как в местной медицине считалось что это симптом именно шизофрении а не просто обсессивно-компульсивного расстройства. Подход к лечению был комплексным. Во первых увеличили дозу арипропазола до максимальных 30-ти мг в течение нескольких недель (опять без ощутимого эффекта), во вторых были разного рода терапии, от занятия спортом до рисования. Не скажу что последнее мне чем-то помогло, но из-за природной скромности и отсутствия чрезмерной неприязни к данному занятию я от него не отказался.
В принципе мне очень старались помочь. Но я должен отметить что в основном помощь сводилась к медикаментам и налаживанию режима. То есть ничего сильно нового я не узнал даже от этих профессионалов, к сожалению. Совета как мне на психологическом уровне избавиться от голоса либо от хождения, я не получил. То есть вряд-ли найдётся волшебное средство которое за раз вылечит, и никто другой не сможет залезть в вашу голову чтобы помочь. Надо набраться терпения и понимать, что очень многое зависит именно от вас.
Сейчас намного легче. Принимаю 15 мг арипропазола и 20 мг флуоксетина. Ещё не полностью восстановил способность концентрироваться на работе, но подвижки есть. Занимаюсь электроникой и робототехникой, что требует определённого умственного напряжения, то есть интеллектуальный потенциал остался. Отдельное спасибо семье, отнёсшейся с большим пониманием и давшей мне возможность планомерно решить мою проблему.
В первую очередь, не отчаиваться. Никогда. Главное понять в чём проблема, после чего её решение становится более очевидным. Для меня переломным стал момент, когда я поставил себе диагноз. После этого мне стало намного легче бороться на эмоциональном уровне. Во первых надо понять, что никакой вины нет и подавно. Депрессия и подавленное состояние тоже создаются искусственно, на уровне химических процессов мозга. Старайтесь думать положительно, даже если кажется что нет надежды. Она есть.
Голоса, неприятные мысли и образы лучше всего игнорировать. Обратитесь к логике. Если мысли, слова и образы вам неприятны, это говорит о том что они противоречат вашим моральным ценностям. Это хорошо. Значит не надо ощущать чувства вины.
Если у вас есть ритуал, который вам помогает, старайтесь его оптимизировать так, чтобы он занимал меньше времени и давал вам возможность отдохнуть. После 20-40 часов ходьбы без еды, питья и сна я был совершенно измотан. Наверняка начинаются необратимые химические процессы мозга, что плохо. Было сильное давление в голове, даже голос казалось был измотан и утихал в какой-то момент, менее навязчиво лезли неприятные мысли и образы. Постарайтесь понять в первую очередь, что ничего страшного с вами не произойдёт, и сделайте перерыв если вдруг окажетесь в похожей ситуации. Обязательно пейте воду, можно попробовать выспаться. Делайте в ритуале небольшие изменения. Например я в какой-то момент изменил ритуал: вместо того чтобы каждый раз проходить всю цепочку неправильных событий, я фактически делаю контрольные пункты: останавливаюсь на каком-нибудь событии и даже в случае прерывания начинаю оттуда же. Таким образом я начал тратить на ритуал намного меньше времени. Если чувствуете при изменении ритуала чувство страха и тревоги, постарайтесь просто его игнорировать. Ничего плохого не случится, помните об этом.
Не отказывайтесь от помощи. В такой тяжёлой ситуации любая поддержка играет большую роль. В этом нет абсолютно ничего зазорного, и это не проявление слабости. Надо задействовать все ресурсы на скорейшее поправление здоровья, это главное. И обязательно помните: станет лучше. Может быть не сегодня и не завтра, но если не сдаваться и стараться сохранять бодрость, обязательно наступит светлая полоса. Я вспоминаю о том насколько иногда было плохо, и понимаю как хорошо что я не отчаялся. Если у меня получилось перебороть болезнь, то это под силу и вам.
Сегодня я хожу максимум по часу в день, и мне даже кажется что я нашёл в себе силу воли вовсе отказаться от этого ритуала. Искренне надеюсь, что моя история может помочь кому-нибудь в трудной ситуации. Доброго дня.
В детстве я часто просыпалась по ночам, и мне казалось, что я сижу в коробке. Возникало чувство клаустрофобии в теле, я начинала бегать, рыдать. Это происходило только ночью и время от времени. Уже во взрослом возрасте я поняла, что это было похоже на деперсонализацию и дереализацию. При деперсонализации ты не ощущаешь себя, и у меня были моменты, когда я не узнавала свои руки. При дереализации меняется среда, категории предметов, замедляются или ускоряются звуки. Мир кажется другим — например, становится похожим на фотографию или на декорацию. Но это не психотическое состояние бреда: с одной стороны, ты все понимаешь, но с другой — не понимаешь. Это очень трудно поддается вербализации. Лично у меня все это сопровождалось ужасной паникой — тянущей, тяжелой.
С 18 лет начались настоящие дереализации, они были мощными и длились иногда по 10 часов. Это повторялось каждый день на протяжении полугода. Я просыпалась, и сначала мне казалось, что все нормально, но через какое-то время организм как будто вспоминал: надо включить дереализацию. Она могла спровоцироваться чем угодно. Однажды я ехала в автобусе и увидела рекламный щит, на котором было изображено пустое поле с ракетой посередине. Картинка вызвала у меня мощнейший дереал, который длился несколько дней и сопровождался ужасной паникой. Тогда же у меня начала оформляться странная идея, что за спиной не должно быть пустого пространства, поэтому надо, например, ходить, прижимаясь к стене.
Порой мне казалось, что все предметы как бы смотрят на меня, — и сразу же включалась клаустрофобия в теле, мне хотелось из него выйти. В какой-то момент я стала понимать, что это не норма, думала, что это панические атаки. Я говорила об этом близким, но еще в семье была очень нехорошая история про психиатрию и одну нашу родственницу, поэтому моя мама все время говорила: «Ты что, хочешь быть как она?». У многих есть ощущение, что психиатрия — это карательный аппарат, который непременно сминает и уничтожает человека. Умри — но не ходи к психиатру.
Потом все прошло — так бывает. Это просто было продромальное состояние (первые симптомы перед острой фазой. — Прим. ред.). Продром может длиться от нескольких месяцев до нескольких лет, поэтому часто остается незамеченным. Так было и у меня. Патологические состояния то появлялись, то уходили. Каким-то образом я к ним приспособилась. Больше всего я боялась дереализаций и деперсонализаций, а к навязчивым состояниям, например, я привыкла — главным образом потому, что не понимала, что такого не должно быть.
Я переехала жить в Петербург, начала работать в клубе. Были долгие бессонные ночи, алкоголь. В 25 лет я начала конкретно съезжать: меня постоянно охватывали странные мысли, паранойя. Однажды я увидела двух мух у себя в комнате, и это разрослось до абсолютного убеждения, что где-то в комнате есть гнездо опарышей и я умру, если увижу его. В такие моменты меня трясло от ужаса. Я стала еще больше выпивать, потому что мне все время было очень странно: я чувствовала, как все меняется, мир становится другим, звуки искажаются. Запоев не было, но я могла выпить небольшую бутылочку коньяка, чтобы расслабиться и уснуть. Это очень плохой цикл. Дофаминовая яма, которая часто возникает во время похмелья, сильно провоцирует разные психотические вещи.
Однажды я спала весь день, проснулась поздно вечером, успела что-то сделать по работе. А дальше все начало меняться, шевелиться — например, странно себя вел диван. Мне показалось, что у меня отнялись ноги, случился сердечный приступ, я начала слышать какие-то звуки. Я вспомнила, как до этого ела рис, и вдруг поняла, что он похож на опарышей. Меня охватила ужасная паника, я выбросила оставшийся рис, стала рыдать, меня трясло — я была уверена, что наелась червей. Я ползала по углам и искала, где они прячутся.
Я позвонила подруге и начала все это рассказывать. Она поняла, что я не вполне адекватна, и вызвала врача. Скорой она сказала, что у меня сердечный приступ, так как не хотела, чтобы меня забрали сразу в дурку. Бригада, которая приехала ко мне, поняла, что никакого сердечного приступа нет, — я нарезала круги по комнате и говорила, что у меня отнялись ноги. Они меня успокоили и сделали укол с феназепамом (транквилизатор, принимается только по назначению врача. — Прим. ред.). Сказали, что мне надо ехать домой, в Москву. Когда меня начал отпускать страх, я позвонила маме, она купила билет. Утром все начало возвращаться, но я уже ехала в поезде. Мама встретила меня и отвезла в больницу.
Врачи долго не могли понять, чем я больна. Сначала мне поставили биполярное аффективное расстройство плюс тревожное и фобическое. А потом началось путешествие, которое длилось пять лет: от шизотипического расстройства до диагноза «параноидная шизофрения». У меня было несколько психозов, поэтому симптомы постоянно добавлялись. Например, появилась дисморфофобия, на почве которой развился бред. Я начала считать, что очень толстая, перетягивала себя ремнем, перестала себя трогать, не мылась. Это началось два года назад, и за один год у меня было несколько госпитализаций.
Я не совсем согласна с тем, что у меня параноидная шизофрения. Думаю, это непонятное расстройство шизоспектра. Например, у меня были голоса, которые встречаются при шизофрении, но они никогда не были императивными (не говорили, что делать. — Прим. ред.). Они могли сказать: «Христианство нужно переименовать в «христаинство», потому что это таинство воскрешения Христа». Голоса занимались шизофреническим словоконструированием. Их у меня нет уже очень давно, хотя если я сильно перенапрягаюсь, могу что-то услышать. Меня пугает не это, а изменение реальности и зацикленность на какой-то мысли — из этого раскручивается полубредовое состояние, когда я могу говорить только об этом, вся жизнь подчинена этому. При дисморфофобии, например, я зациклена на том, как мыться и спать, чтобы не трогать себя за какие-то части тела.
Наша психиатрия не рассматривает пациентов как клиентов. Она построена так, что зачастую людям даже не сообщают их диагноз. Мне его всегда называли, но я знаю многих, кому не говорили вообще ничего, в том числе наименования лекарств, которые они пили в стационаре. В основном мне попадались нормальные врачи, хотя не могу сказать, что все они были фантастически профессиональными.
Однажды я отказалась от госпитализации, потому что мне попался некомпетентный врач. Тогда был приступ — целый хор голосов в голове, — я испугалась и сама вызвала помощь. В больнице была женщина-доктор, которая сказала, что у меня нет критики к своему состоянию (то есть способности осознавать болезнь. — Прим. ред.), так как у меня татуировки на кистях, — соответственно, я тяжело больна. Я ответила, что это довольно устаревший критерий оценки состояния, и она сказала: «Видите, у вас нет критики». Врач со мной даже не пообщалась, а сделала вывод, основываясь на книжках 60-х годов, когда татуировки на теле женщины действительно были свидетельством ее маргинализации. Профессионал всегда спрашивает, из какой ты среды, старается понять эту среду и уже потом пробует сделать вывод. Кстати, часто, если в 30 лет у тебя нет детей и мужа, это рассматривается как признак патологического развития личности.
Сейчас у меня отличный врач — он мне очень помог, правильно подобрал таблетки, мне с ним всегда комфортно общаться. Он совершенно спокойно обо всем говорит. Однажды сказал маме: «Ну и что? Много кто шубанул, а потом все нормально». Мама вышла с недоумением на лице и спросила: «Слушай, а что значит «Гоголь шубанул»?» «Шуб» — это в переводе с немецкого «приступ», многие смеются над словосочетанием «шубообразная шизофрения». Мой врач ратует за западную модель работы с клиентом, когда сообща действуют психотерапевт и психиатр. Я вообще не идеальный пациент: часто бросаю таблетки, иногда выпиваю алкоголь, много курю, пью много кофе. Из-за этого врач говорит, что я не регулярна, поэтому мне нужна психотерапия, а лично он — человек, который только прописывает таблетки.
Есть не очень толерантный психиатрический термин — «дефект». Он обозначает необратимые личностные изменения, которые происходят в результате схизиса (нарушение целостности психики. — Прим. ред.). Считается, что у резко развивающихся форм шизофрении (например, юношеской) быстро наступает состояние конечного дефекта — необратимый распад, амбивалентность, апатия, абулия (патологическое отсутствие воли. — Прим. ред.). Такие люди могут производить впечатление людей с умственной отсталостью, хотя на самом деле это просто сильный распад мышления. У человека появляется сильная разорванность речи, потому что его ассоциативные ряды становятся парадоксальными, и выдает он начало умозаключения и конец, а как он все соединил, не рассказывает. Получается словесный салат.
В тот год, когда у меня было три госпитализации подряд, случилась супертяжелая депрессия. Я лежала на кровати, не мылась, целыми днями ела KFC. Мы с мамой ходили к врачам, которые говорили ей, что наступает дефект, ведь я не могла ни читать, ни писать. Тогда я и сама думала, что это так. Есть много похожих состояний: например, то, что кажется дефектом, может быть побочным эффектом от нейролептиков. Психиатры считают, что при болезни обязательно должны происходить изменения личности, хотя это не всегда так, потому что есть вариативность.
Вариативность — это, мне кажется, то, что также должны доносить психоактивисты. Я, например, вообще не poster girl для шизофрении, потому что я супервысокофункциональная. Но есть и другие. Вопрос в том, почему все это случилось: неправильно подобрали лекарства, проглядели или просто была такая ядерная форма заболевания, что на своем пути она выжгла все.
Я с самого начала жила открыто с диагнозом — видимо, потому что у меня с детства было какое-то стремление к маргинализации. В мультфильмах часто наказывали кого-то плохого, и однажды, лет в пять, я собрала вещи и начала орать, что я плохая, я ухожу, — мне почему-то очень не нравились всякие самодовольные пионеры. Лет в 15 я решала вопрос, можно ли отринуть мораль по-ницшеански, и поэтому пыталась разбить окно в обменнике. Как видите, вопрос добра и зла стоял остро. Короче, в моей голове шизофрения — это не некрутое. Если меня будут считать не совсем нормальной, мне будет все равно. Когда я делала стримы, многие писали, мол, как круто, что ты об этом говоришь, это же так тяжело. Но мне вообще не тяжело — для меня это все равно что сказать, что у меня темные волосы.
В то же время нельзя обвинять других людей в том, что они не совершают каминг-аут (то есть не живут открыто с диагнозом. — Прим. ред.). Мне повезло: одной ногой я нахожусь в арт-среде, другой — в среде, которая суперпозитивно настроена к моим психическим особенностям. Я никогда не могу потерять свою работу из-за диагноза. Я поставлена в очень выгодное положение, институционально на меня ничто не давит. Другое дело, если в каком-нибудь офисе узнают о биполярке Петра, и с этого момента люди начнут воспринимать все, что он делает, через призму этого диагноза.
Много лет я занимаюсь синхронным переводом с английского в сфере психиатрии. Очень долго работаю с «Центром проблем аутизма». В это комьюнити меня привела Екатерина Мень (журналистка, директор «Центра проблем аутизма». — Прим. ред.), с которой я познакомилась случайно. Я прошла обучение на младшего тераписта у американцев по интернету, стала работать там как терапист-поведенщик: занималась прикладным анализом поведения и работала непосредственно с аутичными детьми. Сейчас я уже не могу работать терапистом, потому что прошло много времени, а там надо постоянно повышать квалификацию. Но я сертифицирована по альтернативной коммуникации для аутистов PECS Вспомогательный метод коммуникации для детей с особенностями речевого развития, специальный протокол обучения с помощью изображений. . Раньше я работала с этой системой как переводчик, но последние три года выступаю как соведущая в паре. Недавно мы стали выезжать в страны СНГ. В этом сообществе все изначально знали о моем диагнозе, и это никогда не было каким-то препятствием.
На самом деле моя самоидентификация вообще никак не связана с физическим телом. Для себя я — не Саша, не женщина, не феминистка, не россиянка. Моя самоидентификация — это над-эго, которое не имеет никаких этих категорий. Ничто из того, что составляет меня как физическое воплощение Саши, мне не интересно. Но мне очень интересно заниматься любым искусством — например, писать музыку, я хотела бы делать это чаще. Сначала я сама, независимо, писала треки, потом мы выпустили альбом на лейбле. Все это мне очень нравится, сейчас мы делаем второй альбом, хотя лично я пишу как бы уже третий. Мне очень симпатичны перформансистские штуки, потому что я люблю концептуализм, мне нравится придумывать концепты — и делаю я это хорошо. Меня это очень возбуждает в хорошем, умственном смысле. Когда я на чем-то мешаюсь, это большое счастье.
В то же время для меня важно, что у меня есть диагноз и я могу об этом говорить. Я умею оказывать влияние на людей — было бы тупо этим не пользоваться. Иногда мне жаль, что я не испытываю страданий, не превозмогаю себя. Но я не могу сказать, что шизофрения для меня морально тяжела. Для меня она очень обыденна и очень интересна.
Однажды мне написала Катя (художница и активистка Катрин Ненашева. — Прим. ред.) и предложила поучаствовать в проекте «Я горю». Раньше мы не были знакомы. Я согласилась, хотя тогда еще не понимала, что конкретно хочу делать. Когда мы встретились, стало понятно, что это будет перформативный акт. Изначально это предназначалось для художников и музыкантов, но в итоге там были люди не только из арт-среды. Мое глубокое убеждение в том, что элитарность — это говно.
Я сильно сконцентрирована на идее каких-то дискомфортных работ — меня всегда интересовало, что происходит с людьми, которые телесно вовлекают себя в практики (как ранние работы Абрамович). И меня всегда увлекала мысль превращения себя в арт-объект. Мне не нравится история про постмодерн и ироничного демиурга-трикстера, который смотрит сверху и ставит в неудобное положение зрителей, но только не себя. Мне кажется, метафизическое выражено в том, чтобы ты сливался с продуктом своего искусства и этот продукт мог тебя подмять и испортить. Это мое личное убеждение, я не хочу его экстраполировать на всех. И когда я поняла, что «Я горю» — это возможность сделать перформанс, который будет задействовать мое тело, я решила в нем поучаствовать.
Перформанс состоял из того, что я занималась самобичеванием при зрителях. Также я написала песню, составила ее по примеру лаудариев (покаятельные песни. Трек Саши можно услышать в этом видео. — Прим. ред.). Это круговая, монотонная композиция. Я читала текст, в котором были слова: «Наша нечаянная вина — это тоже наша вина. Невозможно прожить жизнь, никому не сделав зла. Как не бывает человека, вышедшего сухим из воды, так нет человека без греха. Я, совершивший беззаконие, убоюсь Страшного суда». Это много раз повторялось. Мне было интересно открыть религиозную аллюзию, потому что для меня очень важно, что понятие милосердия токсично, и это очень древний культурный паттерн.
Я знала, что моя работа не будет воспринята правильно из-за того, что я упомянула шизофрению. А упомянула я ее, потому что самая простая трактовка моей работы — самобичевание, которым занимается любой человек, находящийся в угнетенной группе. Его заставляет этим заниматься и система, и чувства внутри: от самоненависти до страха перед той своей частью, которая ненормальна.
Основная суть работы — в амбивалентности любой социальной стигмы (стигма — негативный ярлык, который навешивают на человека. — Прим. ред.). Один из базовых парадоксов стигмы в психиатрии — необходимость быть постером психически больного человека, чтобы получить одновременно и жалость, и стигму. Если человек находится в состоянии распада, ему верят, но его же и изолируют. Если ты высокофункционален, тебе нужно всем говорить, что ты болен. Одно время я настойчиво говорила всем, что у меня шизофрения, — мне хотелось об этом говорить, чтобы себя валидизировать. Мне никто не верил, потому что у меня татуировки, красная помада, я играю концерты. Короче, я не похожа на человека, который жует в углу волосы и рисует калом на стенах. Часто ты идешь на унизительные действия, чтобы доказать свою болезнь. Одно время я была готова людям в лицо справкой тыкать — мне было так обидно, что мне никто не верит, это был полный кошмар.
История психиатрии об этом вся. Сам Мишель Фуко (французский философ. — Прим. ред.) писал, что сумасшедшие заняли места лепротиков (то есть прокаженных. — Прим. ред.), а лепротики воспринимались как люди, которые совершили некое преступление и понесли за это кару. После этого они становились прижизненными великомучениками и возносились, но все равно были отверженными, к ним нельзя было подходить. Эта классицистическая концепция до сих пор осталась в матрице психического расстройства. Это жуткое страдание: ты становишься как бы святым, юродивым, ты можешь вещать что-то, но одновременно с этим как бы расчеловечиваешься.
Все эти практики самобичевания, то есть насильственного погружения себя в стигму и раскаивания за собственный грех, — базовая христианская штука. Были целые общины флагеллантов, которые вставляли в петли плеток шипы и избивали себя. Я повторила все, что делали они. У них были покаятельные песни, где они рассказывали, в чем грешны и почему. Это очень похоже на то, что вообще происходит здесь у нас. Для того чтобы получить милосердие, то есть жалость и копеечку, надо быть или суперсвятым, или абсолютно сумасшедшим. Нельзя иметь гордость, самомнение, нельзя говорить, что ты человек. Нужно быть очень жалким, радоваться копеечке и заниматься публичным самобичеванием. Это базовая практика российской действительности для всех: матерей-одиночек, геев, сумасшедших. В нашей стране нет понимания эмпатии, равенства, есть только вот такое милосердие. Это наша ортодоксальная христианская ментальность.
Мне было больнее, чем я ожидала. И прервалось все быстрее, чем я думала, — я даже не достигла катарсиса. Очень скоро у меня отобрали плетку. Тогда я вышла и сказала: «Или отдайте мне плетку и я продолжу, или уходите». Тогда все встали и ушли. Я знаю, что такой перформанс — это не очень хорошо по отношению к зрителю, но для меня можно нарушать искусством чужой комфорт. Девочка, которая отобрала у меня плетку, потом сказала: «Мне очень жаль. Я прервала твою работу, потому что не могла на это смотреть. Сначала я подумала, что мне очень жалко тебя, а потом я поняла, что просто буду винить себя». Зал не сделал ничего нового.
В проекте «Я горю» участвовало много разных людей, и некоторые из них имеют расстройства. Сейчас мы хотим в рамках собравшегося коллектива продолжать заниматься психоактивизмом. Познакомившись с Катрин и узнав больше о ее проектах (здесь и здесь мы писали об акции Ненашевой «Между здесь и там», а по этой ссылке можно почитать о ее тюремном проекте. — Прим. ред.), я поняла, что сейчас важно фокусироваться на неких перформативных психоактивистских и социально полезных практиках, которые прежде всего направлены на информирование, развенчание стереотипов и выведение из поля невидимости всей этой истории. Это двойная, тройная, десятерная стигма, которая, в общем, по-прежнему работает в том виде, в котором она здесь прижилась.
Мы планируем собрать лекторий и делать еще какие-то вещи, связанные с базовым психопросвещением. Мне не нравится подход, при котором существует патронаж. Лекции и разговоры должны быть не для родителей пациентов, а для всех. Уже не секрет, что малая психиатрия — пандемическая история. Люди должны это все как-то понимать и ассоциировать. Мне кажется, коллективные действия здесь очень важны, как и создание сообщества абсолютно дискриминируемого меньшинства, которое может говорить за себя и артикулировать проблемы. В нем могут быть и люди, у которых нет никаких расстройств, и множество людей, у которых есть диагнозы и которые занимаются самоадвокацией. Также я не вижу смысла ограничивать это сообщество высокофункциональными людьми — если у человека не сохранный интеллект, это не значит, что у него нет никаких целей. Если им прикольно участвовать в коллективной работе, это будет здорово.
Что касается моих личных планов, то я хочу сделать работу про некрократию — вечного президента. Собираюсь реализовать ее самостоятельно, но в рамках чего-нибудь. То, что происходит здесь и сейчас, когда мы точно знаем, что будет на выборах, и когда фигура вечного президента у нас начинает оформляться в какие-то теократические категории, как в Северной Корее, это страшно, выгорательно и стремно. Мы и так все жертвы чьего-либо патронирующего взгляда. Поэтому это важно и для сообщества с расстройствами, и для всех вообще — все погружены в эту среду.
Когда главному герою исполняется пять лет, к ним в дом врываются двое неизвестных и убивают его родителей. Испуганный мальчик ищет приюта, дабы его не отправили в детдом. Что предстоит пережить мальчику в дальнейшем и как это отразится на его психике?
Публикация на других ресурсах
Где угодно, но пришлите, пожалуйста, ссылку.
Главы публикуются в среднем каждые 1763 дня, 19 часов, 44 минуты
Объем работы 5 171 символ, т.е. 3 машинописных страницы
Средний размер главы 5 171 символ, т.е. 3 машинописных страницы
Дата выхода последней главы: 15.05.2014 15:16
Пользователи: 1 не читали, 3 хотите почитать
Зима. Двадцать седьмое декабря. Тысяча девятьсот девяносто пятый год. Меня зовут Денис. Сегодня был мой день рождения. Мне исполнилось пять лет. Я жил в обычной среднестатистической семье, которая ничем не отличалась от других. Мы жили скромно, но мне много и не надо было. Я никогда не ценил то, что у меня есть… Не ценил родителей, которые для меня делали многое. Ценить я научился лишь тогда, когда это всё потерял. Этот день стал началом конца. И это моя история.
Я играл у себя в комнате, как тут раздался звонок в дверь. Отец пошел посмотреть, кто пришел. И когда он её открыл, я практически сразу услышал выстрел. Затем раздался крик мамы. Меня это до жути напугало, и я решил спрятаться вглубь под кроватью. Снова услышал выстрел. Крики матери прекратились. Мое сердце стучало так, будто сейчас выпрыгнет наружу. Я услышал мужские голоса. Они спорили о чём-то, но я не мог понять о чём. И тут мужчины зашли в мою комнату. Я прикрыл ладонью свой рот, чтобы случайно не издать каких-то звуков и притаился в ожидании того, что же будет дальше. Так страшно мне еще никогда не было.***
— Обшарь дом! Тут должны быть какие-то деньги или ценности! А я пока что поищу тут, — грубым голосом отдал приказ мужчина напарнику.
— А ты уверен, что тут больше никого нет? У них же вроде должен быть ребенок! — слегка дрожащим голосом спросил парень.
— Ты мне скажи, чего ты такой зануда?! Ты его тут видишь?
— И я не вижу! Может к бабке отправили или еще куда-то. Мне если честно, по шарабану. Ищи бабло или проваливай отсюда! — с ноткой злости высказался мужчина.
Парень подошел к мужчине и посмотрел ему в глаза. Повисла тишина. Погладив того пальцами по щеке, юноша опустил руку и уткнулся лбом в его плечо. Тот громко выдохнул.
— Давай не здесь? — шепотом произнес темноволосый.
Ничего не ответив, паренёк опустился на колени и начал расстёгивать его ремень, ширинку и снимать с него штаны.
Мужчина был в ступоре и не мог ничего ответить. Он следил за действиями парня и ждал, что же тот будет делать дальше. Парень снял с любовника шорты и принялся облизывать его член. Тот стал слегка постанывать, но так ничего и не сказал, а лишь внимательно продолжал наблюдать. Паренёк стал сосать его пенис, постепенно наращивая темп. Напарник бурно кончил.
Он снял с парня штаны с шортами и, уложив его на кровать стоящую рядом, резко в него вошел. Паренёк сладко застонал. Темноволосый медленно двигался, крепко прижимая его к себе. Потом начал всё чаще и быстрее вводить свой член.
Мальчик под кроватью был в шоке от того, что слышал. Ему стало противно, что эти мрази занимаются таким, да еще и тут. В том месте, где убили его родителей. Денис всё крепче прижимал руку ко рту. Его тело дрожало от страха, что его могут услышать.
Паренёк кончил и обессилено лежал на кровати с раздвинутыми ногами.
— Ты извращенец, — сказал мужчина и, выдохнув, продолжил — никогда не думал, что займусь сексом среди трупов. Фу!
Не успев ничего ответить, парни услышали вой полицейской сирены.
— Должно быть, соседи вызвали, услышав выстрелы! Бегом одевайся, пока нас не засекли! — нервно прокричал мужчина.
Одевшись и взяв всё ценное, что попалось под руку они выбежали из квартиры.
Примерно через минуту Денис вылез из-под кровати. На «ватных» ногах он вышел из комнаты в зал и увидел лежащих в лужах крови родителей. Упав на колени перед телом матери, мальчик громко разревелся. Слёзы катились градом по его щекам. Он не мог поверить, что это действительно произошло. Их больше нет. Мама больше не будет будить его утром, готовить завтрак, спрашивать как дела и переживать когда он куда-то надолго уходит. Не будет и отца, который учил его быть настоящим мужчиной — благородным и справедливым. Их больше нет.
« Что теперь делать? Как быть? Как теперь мне с этим жить? Что дальше? Что будет со мной дальше?» — не переставая рыдать, думал Денис.
Тут неожиданно ворвались в дом соседи и полиция. Увидев мальчика рядом с телом его матери, соседка подбежала к нему и обняла. ***
Что было дальше… Для меня всё как в тумане. Я помню, что полицейские расспрашивали меня о том, что случилось и как всё произошло. Но, я так и не смог им ничего ответить. Потому что и сам толком не понимал, что же произошло.
Через неделю этих мужчин поймали и посадили в тюрьму. Меня же хотели распределить в детский дом. Ведь родственников у меня не было, а значит, и забрать было некому. Осталась лишь мамина подруга, которая часто к нам приходила — тётя Вера. Но кто я ей такой, чтоб проситься к ней жить? Да и у неё есть сын. Зачем ей ещё чужой. Но я всё же решил попробовать и пошёл к ней домой.
