«Я в свое время попушествовал по Европе, пожил в семьях и знаю западную культуру не по курортам, а изнутри. Всегда поражался количеству людей в России, которые с наивным восторгом относятся к Западу. При этом они обычно очень пренебрежительно относятся к своей культуре. Как говорится, что имеем, то и не ценим. Это статья действует очень отрезвляющие и по-другому заставляет взглянуть на то что имеем.
Преддверие ада — это рай западного образца
Европейская модель уничтожения семьи …
Недавно мой друг приехал из Германии, он ездил туда с сыном. Юноша несколько дней посмотрел на жизнь немцев и спросил у папы: «А это у них норма так себя вести, или мы попали не в то время и не в то место?»
Я не буду перечислять всё то, что мне рассказал друг, но суть в том, что находиться в Германии, да и вообще в Европе, ему стало неприятно, а иногда и противно.
Что произошло? Кризис так подкосил Запад, что русские стали ощущать себя за кордоном не «совками» а гражданами великой страны? Или западное общество потребления, потребив всё что можно и нельзя, потеряло здоровье, совесть и рассудок и это стало бросаться в глаза нашим туристам?
Старинная русская поговорка «с милым рай и в шалаше», в большинстве стран мира сегодня трактуется так: «Будет шалаш, будет и милый, а рай нам не нужен». Кстати, в англоязычном варианте наша поговорка звучит пошленько: «Love in a cottage», дословно — любовь в коттедже. Западные умы уже не могут вместить слово «шалаш», а «рай» для них это секс, еда и выпивка, но в бесконечном виде.
Чтобы почувствовать себя гражданином великой страны, надо просто любить свою Родину и совсем не обязательно сравнивать Россию с другими странами. Возможно, за границей есть чему поучиться, но прежде чем принимать за образец замыленные западные шаблоны, полезно знать, чем сегодня, на самом деле, является «цивилизованная» Европа.
В епископстве Хильдесхайм в Нижней Саксонии решено было «сократить церковную сеть» на 53 «единицы». Первоначально хотели на 80 — но все же согласились уменьшить число закрываемых Домов Божьих на треть. В целом в ФРГ собираются закрыть еще сеть сотен храмов, и не только католических, но и лютеранских. Формальная причина одна — число верующих указанных конфессий сокращается ударными темпами.
В Германии половые извращения стали нормой. Здесь относятся к гомосексуализму практически как к нормальному виду половых отношений. Бывший мэр Гамбурга и мэр Берлина — открытые гомосексуалисты.
Большинство родителей в Германии переживают не о том, что их дети 14-15 лет занимаются сексом, а тем, что они не имеют понятия о контрацепции и о венерических болезнях. В школах Германии практикуется сексуальное просвещение детей, где гомосексуализм стоит в одном ряду с нормальными половыми отношениями.
В немецком городе Сальцкоттен восемь семей русского происхождения отказались посылать своих детей на обязательные в начальной школе уроки полового воспитания. За это они были подвергнуты крупному денежному штрафу. А после того, как и эта мера на них не подействовала – отцы этих семейств были приговорены к тюремному заключению.
Количество страдающих булимией, то есть обжорством в Германии достигло миллиона человек. Рост ожирения в Германии вызвал проблемы с безопасностью в местных крематориях. Кремация слишком больших тел приводит к неконтролируемым пожарам в этих заведениях и увеличению загрязнения окружающей среды.
В 2002 году Нидерланды стали первой страной, легализовавшей эвтаназию. С тех пор ежегодно более 3 тыс. человек воспользовались этим правом. С весны 2012 года в Нидерландах начали работать специальные команды во главе с профессиональными доктороми, которые делают эвтаназию на дому по вызову.
В крупных городах Нидерландов, таких как Амстердам, Роттердам, Гаага, Утрехт и других, открыты кофешопы, имеющие официальное разрешение на продажу марихуаны, галлюциногенных грибов и прочих легких наркотиков. Организация лицензированных кофешопов была призвана оградить потребителей «легких» наркотиков от наркоманов, зависимых от тяжелых наркотиков. Но работники реабилитационных центров утверждают, что более 90% из числа проходивших лечение потребителей героина развили свои пагубные привычки, начав с обычного курения травки.
В 2011 году на голландском телеканале BNN в телешоу под названием «Proefkonijnen» ведущие Денис Сторм и Валерио Зено съели мясо друг друга. До передачи им была сделана операция, в ходе которой у них был вырезан небольшой кусочек мяса (мышечной ткани), которое, затем, уже на передаче они приготовили и съели.
В Голландии зарегистрирована политическая партия, отстаивающая права и свободы педофилов, сообщает BBC News. Партия под названием «Милосердие, свобода и разнообразие» (Charity, Freedom and Diversity, NVD) намерена бороться за снижение возраста, с которого можно вступать в сексуальные отношения, с 16 до 12 лет, а также за легализацию секса с животными (зоофилии) и детской порнографии.
В Великобритании так же закрываются церковные приходы. И там, где недавно верующие обращались к Богу, открываются шопинг-центры и даже бары.
Правительство Соединенного Королевства поддержало запрет для рабочих и служащих британских компаний открыто носить нательные крестики, оправдав увольнение за подобное деяние. За то, это же правительство разрешило к продаже изобретённые в Швейцарии детские презервативы. В Британии также позаботились и о здоровье юных девушек. Ученицы Оксфордшира получили возможность. делать заказ средств экстренной контрацепции при помощи смс-сообщений. Таблетки девочкам выдают школьные медсестры. Воспользоваться столь современной услугой могут школьницы, достигшие 11 лет. Данная программа была разработана местной администрацией и региональным отделением Фонда первой медицинской помощи.
В Норвегии уровень нравственности опустился ниже всех возможных границ. На парадах половых извращенцев присутствуют дети, которые держат в руках транспаранты, пропагандирующие гомосексуализм и однополые союзы. Парады содомитов в этой страане стали общественными, общегородскими праздниками.
Органы ювенальной юстиции полностью контролируют поведение родителей и детей. Главный тезис властей — биологические родители больше не должны иметь приоритета в воспитании своих собственных детей. Родителей могут наказать вплоть до изъятия ребёнка даже за угощение детей конфетами. Количество сладкого должно строго контролироваться.
В Норвегии законодательно запрещено плакать, слёзы — признак эмоциональной нестабильности. Слёзы матери лишившихся детей из-за ювенальной юстиции, в суде будут являться доказательством того, что она нестабильная или сумасшедшая, и лишь усугубят «вину».
В шведской столице Стокгольме 90% умерших кремируют, 45% урн родственники не забирают. В подавляющем большинстве похороны проходят «без церемоний». Работники крематория не знают, чьи останки конкретно сжигают, ибо на урнах — лишь идентификационный номер. Из экономических соображений, энергию, полученную от сожженных урн, по выбору включают в обогрев собственного дома или в систему обогрева города.
В 2010 году в Содермальме, районе Стокгольма, сотрудники учреждения заменили в обращении к детям «он» и «она», по-шведски, соответственно, «han» и «hon», на бесполое слово «hen», которого нет в классическом языке, но есть в обиходе у гомосексуалистов. По данным шведской Ассоциации сексуального равенства (RFSL), в Швеции более 40 тыс. детей имеют родителей (или одного родителя) — гомосексуалистов.
В 1998 году в Швеции сенсацией стала выставка фотографа Элизабет Ольсон, изобразившей Христа и его апостолов гомосексуалистами. Выставка пользовалась огромной популярностью, естественно, прежде всего, среди педерастов. Одним из мест, где она проходила, была кафедра Лютеранской церкви.
В 2003-2004 годах после выступления пастора Оке Грина, который в своей проповеди осудил гомосексуальные связи, называя их грешными. За «неуважение к сексуальному меньшинству» пастор был осужден Судом первой инстанции на месяц заключения.
В 2009 году открытая лесбиянка Эва Брунне, была избрана на должность епископа Стокгольмской епархии.
Ювенальная система в Западной Европе стала карательным органом разрушающим семьи. Кпримеру в Швеции ежегодно у родителей забирают в среднем 12 тыс. детей. Предлогом могут быть «ошибки в воспитании», «умственная неразвитость родителей» и даже «чрезмерная опека».
С 1979 года здесь существует абсолютный запрет на телесное наказание детей. Родители не могут безнаказанно дать ребенку подзатыльник, потянуть за ухо или повысить на него голос. За наказание ребенка грозит 10 лет тюрьмы. Еще с детского сада дети в подробностях проинформированы о своих правах и необходимости сообщать полиции о такого рода происшествиях. И они этим пользуются. В конфликте между интересом ребенка и интересом родителя государство принимает сторону ребенка.
Малоимущих датчанок заставляют делать аборты под угрозой изъятия уже имеющегося ребенка: «мой соцработник сказал мне, что если я хочу, чтобы дочь, которая у меня уже есть, осталась со мной, я должна сделать аборт», — сказала молодая женщина в интервью «Copenhagen Post». Петер Брюгге, руководитель социальной службы убеждён, что его подчинённый имел право упомянуть об аборте: «…они должны осознавать возможные последствия, если вдруг решатся родить еще одного ребёнка.»
В Дании, наряду с обычными публичными домами, где каждый желающий может удовлетворить свои сексуальные фантазии, есть публичные дома с животными, где люди платят за секс с лошадьми и другими животными.
Такой вид услуг также получил широкое распространение в таких странах, как Норвегия, Германия, Голландия и Швеция. До тех пор, пока не произойдет каких-либо эксцессов, и пока ни люди, ни животные от этого не пострадают, правительства этих стран не будут вводить запрет на оказание такого рода услуг.
Преподобный Антоний Великий сказал: «Приходит время, когда люди будут безумствовать, и если увидят кого не безумствующим, восстанут на него и будут говорить: «Ты безумствуешь», — потому что он не подобен им».
Ад — это отсутствие любви. Тогда как назвать те места, города и страны, где люди отапливают своё жильё прахом родственников, из храмов делают бордели, легализуют половые извращения и отнимают детей у родителей?
Духовная деградация западного общества результат отречения людей от Бога и обращение их к идолам с названиями «богатство», «похоть» и «благополучие».
Сегодня в России нам пытаются навязать различные формы безумия, которые уже давно считаются нормой в западных странах. Но наша страна остаётся великой именно потому, что мы не можем принять очевидное зло как норму. Мы не можем грех назвать праведностью, даже если грех разрешён законодательно. Те, кто поступают так в нашей стране, либо агенты, либо предатели, либо забыли снять «зелёные очки» купленные в 90-х на распродаже где-нибудь на окраине Финляндии.
«Отсутствие интимного стыда — признак шизофрении»
Мы живем в обществе, в котором грубые психиатрические симптомы — именно те симптомы, которые принадлежат настоящей психиатрии, выдаются за эталоны моды и поведения, считает Ирина Медведева, директор Общественного института демографической безопасности.
Психиатрические поражения ведут к нарушению нравственности, а нравственные искажения обязательно влекут за собой психические деформации.
По убеждению Медведевой, происходит искусственное психическое заражение российского народа, в особенности молодого поколения, и даже детей. Иногда это называется «сексуальным просвещением», иногда предлагается что-то иное, при этом всякие гадости, ядовитые для нравственности человека, для его психики подаются в очень красивых «гуманистических уловках”.
«Обратите внимание, — говорит психиатр, — сейчас активно пропагандируется неряшество — грязные засаленные волосы, рваные чулки, драные джинсы, полы пальто или рубашки разной длины или застегнуты не на те пуговицы. В психиатрических больницах знают, что в истории болезни есть такая графа: опрятность больного. Если больной не опрятен, это показатель очень тяжелого психиатрического расстройства. Когда человек постоянно носит рваные носки или чулки, не моет волосы или неправильно застегивает рубашку, это есть психиатрический симптом, который сегодня, к сожалению, существует в качестве признака молодежной моды».
«Или возьмём героев многих боевиков и триллеров — это сверхсильные люди, которые решают свои проблемы, круша и уничтожая все живое и неживое на своем пути. Этот эффект в психиатрии называется гипоидная шизофрения, в которой сочетается юношеская патологическая жестокость с патологическим отупением сердца, то есть патологическим бесчувствием», — замечает Медведева.
Другое качество человека — излишний рационализм, который сегодня навязывается как прагматизм. Это тоже признак шизофрении. Обыватель часто думает, что шизофреник иррационален. Это не так. Шизофреник излишне рационален, но при этом бесчувственен. Собственно к этому — «меньше эмоций, больше прагматизма” — и призывают сегодня молодых людей идеологи новой моды, но это очень тяжелый симптом.
А что такое разрушение интимного стыда с точки зрения психиатрии? По мнению Ирины Медведевой, «это не просто навязывание разного рода извращений, типа вуайеризма (когда по телевизору показывают то, что происходит в чужих спальнях), но и популяризация сексопатологических отклонений. А сексопатология — часть психопатологии».
Но самое главное в разрушении интимного стыда то, что, рассказывая молодым людям о безопасном сексе, их подталкивают к удовлетворению сексуального интереса, принижая ценность семейно-брачных отношений, которые являются важнейшим элементом в строительстве нормальной психики. При их отсутствии неизбежны различные нарушения, весьма болезненные для психики. Это ведет, в частности, к умственной деградации всего общества.»
SAPHRIS (asenapine) – лечение шизофрении.
Паранойя — редкий психоз, единственным проявлением которого является постепенное развитие систематизированного и логически конструированного бреда. Вместе с тем не будет ни , ни характерного для шизофрении личностного изменения, ни нарушений мышления.
Данный термин использовался ранее. В современной классификации психических заболеваний такого диагноза нет, а вместо этого выставляют хроническое бредовое расстройство.
Паранойя сейчас является синонимом паранойяльного синдрома, основным проявлением которого является первичный систематизированный монотематический бред.
Дебют психического расстройства приходится на зрелый возраст — после 30 лет. Иногда заболевание диагностируют только после того, как человек совершил какое-то преступление (например, уничтожил какие-то важные документы или кого-то убил).
Причины паранойи еще окончательно не установлены. Известно, что психическое расстройство может возникать как вследствие эндогенных факторов (удается установить, что кто-то из близких родственников страдал эндогенным психозом, например, шизофренией или ), так и в результате внешних факторов (например, вследствие интоксикации).
В патогенезе заболевания основная роль уделяется патологической переработке реальных жизненных ситуаций и конфликтов. То есть и события, и проблемы были, только человек их воспринимает несколько иначе, делает неправильные умозаключения.
Часть людей предрасположена к развитию паранойи. Как правило, это сильные неуравновешенные люди, обладающие развитым мышлением. Их отличает недоверчивость, завышенное самомнение, деспотичность, аккуратность, придирчивость, повышенная ранимость, чрезмерная гордость и слабая критичность.
Как правило, начинается паранойя со сверхценной идеи, которая хоть и занимает доминирующее место в сознании человека, однако логические доводы способны его переубедить. Со временем сверхценные идеи перерастают в бредовые, которые уже никакой логической коррекции не подлежат.
Медленно, но прогрессивно формируется собственная бредовая система, которая и является ведущим признаком паранойи, новые факты лишь воспринимаются как подтверждение собственной идеи.
Бред, возникающий в клинической картине заболевания, отличает стойкость, он плохо поддается медикаментозному лечению.
При общении с больным человеком сложно сразу же выявить противоречия («все как-то так, но немножечко не так»).
В большинстве случаев настроение таких людей немного повышено.
Вся психическая активность человека подчиняется бредовой цели. Больные упорно стремятся найти подтверждение своей «догадки», пытаются убедить в своих идеях окружающих, приводят все новые аргументы. Они могут писать жалобы и обличающие письма в различные инстанции, обращаются к руководству, просят поддержки, чтобы наказать «врагов».
Если затронуть другую тему разговора, не касающуюся бредовой идеи, то выявить какие-либо другие симптомы паранойи (в том числе отклонения в области мышления или эмоций), как правило, не удается или очень сложно.
Человек, страдающий паранойей, может длительно справляться со своими трудовыми обязанностями, особо не выделятся среди окружающих, если никто из его сотрудников не будет включен в бредовую систему.
Выделяют следующие клинические формы паранойи:
- бред преследования
- кверулянтский бред (отстаивание своих прав при нанесении ущерба);
- бред эротического характера;
- бред величия (бред изобретений, открытий).
Существует еще одна классификация паранойи, согласно которой выделяют:
- экспансивную паранойю — в ее основе лежит активная борьба за утверждение своих идей;
- сенситивную — человек становится замкнутым, пассивным, чрезмерно чувствительным, так как окружающие не разделяют его идей;
- паранойю желаний — больные считают, что их желания «осуществлены», например, один мой пациент был уверен, что является мужем Софии Ротару, а про свою покойную жену даже не упоминал.
Помимо этого выделяют такие виды паранойи:
- Персекуторная паранойя (бред преследования) — развивается постепенно и медленно, на фоне жизненных неудач. Человек начинает думать, что за ним кто-то следит, контролирует его, а со временем «убеждается» в том, что его преследуют. Вначале под «подозрение» попадает один человек, но затем поле «подозреваемых» расширяется, перерастает в организованную группу. Данная форма опасна тем, что больной начинает активно принимать «противомеры», может начать жаловаться, отстаивать свои права, может даже на этой почве совершить преступление.
- Паранойя ревности, как правило, возникает с того, что человеку начинает казаться, что кто-то не равнодушен к его жене, а она не против подобных ухаживаний. Постепенно эта бредовая система расширяется, появляются все новые подтверждения неверности супруги, в том числе и касающиеся прошлого. Жене приписываются все новые и новые мужчины. Как правило, паранойя ревности характерна для мужчин. Может еще иначе называться как алкогольная паранойя, более подробно данное расстройство описано в статье про .
- Паранойя любви, наоборот, свойственна женщинам. Женщине начинает казаться, что какой-то мужчина влюблен в нее, оказывает ей всевозможные знаки внимания, однако что-то мешает ему быть честным до конца, напрямую рассказать о своих чувствах. И тогда больная начинает предпринимать активные шаги помощи, начинают выяснять отношения с мнимым «женихом». Это чревато скандалами, особенно если мужчина женат.
- Паранойя реформаторства — человек убежден, что он предназначен для свершения великих дел. Такие люди начинают изобретать новые вероисповедания, объединять религиозные конфессии, пропагандировать новую общественную систему.
- Паранойя изобретательства — пациент начинает считать себя великим ученым или изобретателем. На этой почве появляются мировые «открытия». А так как сам человек не критичен ко всему, что связано с бредовой системой, то и все попытки разубеждения начинает трактовать, как зависть, неприязнь со стороны конкурентов и т. д.
- Ипохондрическая паранойя — человек страдает от обилия мыслей про наличие у себя серьезного неизлечимого заболевания, ищет всевозможные подтверждения этому. Он начинает обращаться к врачам, требовать лечения, порой оперативного. Является крайней степенью .
Было время, когда паранойя была синонимом шизофрении. Однако в наше время установлено, что эти две патологии отличаются.
Шизофрения является прогрессивным заболеванием, при котором со временем присоединяются эмоциональные нарушения, нарушения мышления, личностный дефект.
При паранойе вся симптоматика ограничивается систематизированным монотематическим бредом. Никаких личностных или эмоциональных нарушений при данном расстройстве не развивается. Патология мышления прослеживается только в том, что касается бредовой идеи, во всем остальном человек может вести себя адекватно, длительно сохраняя профессиональную и социальную адаптацию.
Понятие паранойи относится к спектру взаимосвязанных и перекрывающих друг друга психопатологических расстройств. Понятие паранойяльный не совсем корректно применяется также к группе таких феноменов, как страстное, безудержное стремление к социальной цели у внешне нормальных в остальном индивидов.
Хотя подобная страсть может быть продуктивной и исчезать с достижением результата, иногда ее сложно отличить от патологического фанатизма. На другом конце спектра находится паранойяльная шизофрения.
Паранойяльный характер или паранойяльную личность отличают ригидность, настойчивость, неадаптивные паттерны восприятия, коммуникации и мышления. Распространены такие черты, как чрезмерная чувствительность к пренебрежению и оскорблению, подозрительность, недоверчи-вость, патологическая ревность и мстительность.
Кроме того, лица с таким диагнозом кажутся отчужденными, холодными, без чувство юмора. Они могут очень хорошо работать в одиночку, но обычно испытывают проблемы с авторитетами и ревностно отстаивают свою независимость. Они хорошо чувствуют мотивы других и структуру группы. От паранойи и паранойяльной шизофрении паранойяльный характер отличается паттернами мышления и поведения, относительной сохранностью функции проверки реальности, а также отсутствием галлюцинаций и систематизированного бреда.
Паранойя — это психотический синдром, обычно возникающий в зрелом возрасте. Часто наблюдаются чувство ревности, сутяжничество, идеи преследования, изобретательства, отравления и т.д. Такие люди полагают, что случайные события имеют к ним какое-либо отношение (концепция центральности). Человек может страдать генерализированными бредовыми или ограниченными представлениями — например о том, что кто-то хочет навредить ему или кто-то имеет связь с его женой. Такие идеи не поддаются коррекции посредством проверки реальности.
Нарушения поведения могут затрагивать только одну область, например работу или семью. Паранойя нередко развивается но основе паранойяльного характера. У больных паранойяльной шизофренией проявляются значительные расстройства в отношении к внешнему миру, основанные на нарушениях константности Самости и объектов, недостаточной организации психических репрезентантов (идентичности) и повреждении таких функций Я и Сверх-Я, кок мышление, суждение и проверка реальности. Все формы шизофрении включают в себя психотическую симптоматику.
Продромальная фаза шизофрении характеризуется уходом в себя больного, после чего возникает острая фаза, сопровождающаяся бредом, галлюцинациями, нарушением мышления (разрыхлением ассоциативных связей) и дезорганизацией поведения.
Вслед за острой фазой может наступить резидуальноя фаза , в которой симптомы ослабевают, однако сохраняются аффективная уплощенность и социальная дезадаптация. Как и при паранойе, лица с преморбидными шизоидными или паранойяльными расстройствами личности под влиянием интенсивного стресса и в результате декомпенсации регрессируют в острый психоз. Такое течение шизофрении соответствует представлениям Фрейда о фазах ухода и реституции при психозе.
Параноидная форма шизофрении характеризуется галлюцинациями и бредом преследования, величия, ревности, ипохондрическим бредом. Депрессия, диффузная раздражительность и иногда агрессивность могут сопровождаться бредом воздействия (уверенностью больного в том, что его мысли контролируются извне или что он сам способен управлять другими). Ригидность параноидного характера может маскировать его значительную дезорганизацию.
Общее функционирование индивида при параноидной шизофрении нарушается меньше, чем в других формах; аффективная уплощенность является не столь выроженной, и пациент иногда способен работать. Хотя Фрейд иногда использовал понятия паранойи и параноидной шизофрении как взаимозаменяемые, тем не менее он различал эти формы на основе:
1) специфического психодинамического конфликта, связанного с вытесненными гомосексуальными желаниями ;
2) тенденции Я к регрессии и активизации паранойяльных защит.
Идея о регрессии Я связывает его представления об этиологии шизофрении с его представлениями об этиологии психозов в целом, тогда как акцент но конфликте при паранойе относится к его «единой» теории, в которой утверждается, что паранойя, как и неврозы, является защитной реакцией (компромиссным образованием).
В частности, и тут и там используются отрицание, реактивное образование и проекция. Кок было сформулировано в случае Шребера, конфликтное бессознательное желание («я люблю его») отрицается («я не люблю его — я его ненавижу»), но возвращается в сознание в виде проекции («он ненавидит меня и преследует»).
Фрейд также считал, что в характерологическом отношении такие больные нарциссически озабочены проблемами силы, власти и избегания чувство стыда, из-за чего они особенно склонны к конфликтам, связанным с соперничеством с авторитетами. Бредовые представления о собственном величии также связаны с этими проблемами.
Фрейд выдвинул положение о массивной регрессии к ранним стадиям развития (точкам фиксации), связанной с реактивацией детских конфликтов. При паранойе фиксация происходит но нарциссической стадии психосексуального развития и объектных отношений, то есть на более высоком уровне, чем у больных шизофренией, которые регрессируют к безобъектной или аутоэротической стадии.
Шизофреническая регрессия, характеризующаяся тенденцией к отказу от объектов, сменяется фазой реституции, включающей в себя формирование бредовых идей; последние выражают собой патологический возврат к миру объектов.
С разработкой структурной теории Фрейд стал делать больший акцент на факторах Я и Сверх-Я. Он считал, что отход Я от болезненно воспринимаемой внешней реальности, сопровождающийся экстернализацией отдельных аспектов Сверх-Я и Я-идеала, приводит к появлению у больного ощущений, что другие наблюдают за ним и критикуют. В патогенезе паранойи он также придавал большее значение агрессии.
Постфрейдианцы сфокусировались но влиянии агрессии на развитие в раннем детском возрасте, на интернализированные объектные отношения и формирование Я. Исследовалось качество эмоционального катексиса образов Самости и объектов и их искажение вследствие конфликта. Это привело к выявлению патогенного воздействия патологических интроектов. Новые данные о влиянии агрессии и чувства стыда в ответ на нарциссическую травму получены при изучении психопатологии нарциссизма.
Концепция сепарации-индивидуации позволила объяснить развитие и влияние конфликтов половой идентичности, предрасполагающих к появлению чувства уязвимости и первичной женственности у мужчин (например, страха Шребера превратиться в женщину), которые могут иметь доже большее значение, чем дериваты гомосексуального конфликта. Исследования в целом подтверждают, что гомосексуальный конфликт преобладает при параноидной шизофрении и что его часто можно одновременно обнаружить у нескольких членов семьи, страдающих параноидной шизофренией.
Наконец, в результате исторического исследования было установлено, что отец Шребера проявлял садистские наклонности при воспитании детей. Это указывает на то, что бредовые представления Шребера содержали в себе зерно истины; в на-стоящее время считается, что подобное можно обнаружить в истории детства многих паранойяльных больных.
Основное условие, с которым сталкивается психотерапевт параноидного пациента, это установление стабильного рабочего альянса. Установление таких отношений необходимо (а иногда и является решающим) для успешной терапевтической работы с любыми клиентами. Но они критически значимы при лечении паранойи, если иметь в виду трудности параноидных пациентов относительно доверия.
Один из начинающих психотерапевтов на вопрос о его планах по поводу работы с очень параноидной женщиной, ответил: “Во-первых, я добьюсь ее доверия. Потом буду работать над развитием способности отстаивать собственную личность”. Это сомнительный план. Если параноидный пациент действительно доверяет психотерапевту, психотерапия уже закончена, и имеет место значительный успех. Однако коллега прав в некотором смысле: должно произойти определенное начальное принятие пациентом того, что психотерапевт благожелательно настроен и компетентен. И это потребует от психотерапевта не только достаточной терпеливости, но и определенной способности комфортно обсудить собственные негативные чувства и вынести некоторую степень ненависти и подозрения параноидного пациента, направленные на него.
Неагрессивное принятие психотерапевтом мощной враждебности помогает пациенту чувствовать себя защищенным от возмездия, уменьшает страх разрушительной ненависти, а также демонстрирует, что те аспекты собственного “Я”, которые пациент воспринимал как зло, являются просто обычными человеческими качествами. Психотерапевтические процедуры в лечении паранойи существенно отличаются от “стандартной” психоаналитической практики. Общими целями являются цели понимания на глубинном уровне, доведение до осознания неизвестных аспектов собственного “Я” и способствование наибольшему возможному принятию человеческой природы.
Но достигаются они по-разному. Например, классическая техника интерпретирование “с поверхности вглубь”, как правило, неприминима с параноидными пациентами, поскольку той озабоченности, которая у них проявляется, предшествовало множество радикальных трансформаций первоначальных чувств. Мужчина, страстно желающий поддержки другого мужчины, и бессознательно неправильно истолковывающий это томление как сексуальное желание, отрицает его, смещает и проецирует на кого-либо другого, переполняясь страхом, что его жена вступила в интимные отношения с его другом. Он не сможет правильно адресовать свой действительный интерес, если психотерапевт поощрит его к ассоциированию идеи о неверности жены.
Такая же печальная участь может постигнуть и другое классическое правило психоанализа — “анализирование сопротивления раньше содержания”. Комментарии действий или установок, предпринятые с параноидным пациентом, только заставят его почувствовать себя предметом оценки или изучения, подобно лабораторной морской свинке. Анализ защитных реакций отрицания и проекции вызывают только более “архаическое” использование тех же защит. Традиционные аспекты психоаналитической техники — скорее исследование, чем ответы на вопросы, развитие аспектов поведения пациента, которые могут служить выражением бессознательных или умалчиваемых чувств, обращение внимания на ошибки и т.д. — были разработаны для того, чтобы увеличить доступ пациента к своему внутреннему материалу и поддержать его решимость говорить о нем более открыто.
Однако, с параноидными пациентами такая практика дает эффект “бумеранга”. Если стандартные способы помочь пациенту раскрыться вызывают только дальнейшее развитие параноидного восприятия, как же можно помочь? Во-первых, следует актуализировать в пациенте чувство юмора. Большинство психотерапевтов выступало против шуток в лечении паранойи, чтобы пациент не чувствовал приставания и насмешки. Это предостережение способствует безопасности, но вовсе не исключает моделирования психотерапевтом самоироничного отношения, подшучивания над иррациональностью жизни, а также другие, не принижающие достоинство пациента формы остроумия. Юмор необходим в психотерапии — в особенности с параноидными пациентами — поскольку шутки являются своевременным способом осуществления безопасной разрядки агрессии. Ничто не дает большего облегчения и для пациента, и для психотерапевта, чем мимолетный луч света на фоне угрюмого покрова грозовых туч, окутывающих параноидную личность.
Лучший способ предоставить место обоюдному удовольствию, полученному, от юмора, — посмеяться над собственными фобиями, претензиями и ошибками. Параноидные личности ничего не пропускают. Ни один из дефектов психотерапевта не защищен от их испытующего взгляда. Мой коллега утверждает, что обладает бесценным качеством для проведения психотерапии: умеет непревзойденно “зевать в нос”. Но, даже он не сможет провести «настоящего» параноидного пациента. Одна моя пациентка никогда не ошибалась, когда замечала мою зевоту — сколь бы неподвижным ни было мое лицо. Я реагировал на ее конфронтацию по данному поводу извинительным признанием, что она снова разоблачила меня, и сожалением, что совершенно не в состоянии скрыть в ее присутствии что-либо.
Такой тип реакции продвинул нашу работу гораздо больше, чем мрачное, лишенное юмора выяснение ее фантазий в тот момент, когда подумала о моей зевоте. Естественно, нужно быть готовым принести извинения, если ваша остроумная шутка окажется ошибочной. Но решение о том, что работа с гиперчувствительными параноидными пациентами должна проводиться в атмосфере гнетущей серьезности, является без необходимости поспешным. Для параноидного индивида может оказаться очень полезной (особенно после установления надежного рабочего альянса, что само по себе может потребовать месяцев и лет работы) попытка сделать фантазии о всемогуществе доступными «Я» пацента с помощью толики разумного поддразнивания.
Один пациент был убежден, что его самолет разобьется по пути в Европу. Он был поражен и успокоился после того, как я заметил: “Вы думаете, Бог настолько немилосерден, что пожертвует жизнями сотни других людей, просто чтобы добраться до Вас?” Другой подобный пример касается молодой женщины, у которой развились сильные параноидные страхи незадолго до ее предстоящей свадьбы. Свадьбу она бессознательно переживала как выдающийся успех. Это было во времена, когда “сумасшедший бомбометатель” устанавливал свое смертельное оружие в вагонах метро. Она была уверена, что погибнет от бомбы, и поэтому избегала метро. “Неужели Вы не боитесь “сумасшедшего бомбометателя?” — спросила она меня. И прежде чем я смог ответить ей, усмехнулась: “Конечно, нет, Вы ездите только на такси”. Я убедил ее, что пользуюсь метро и у меня есть очень хорошая причина не бояться его. Ведь я знаю, что “сумасшедший бомбометатель” хочет достать ее, а не меня”.
Некоторые психотерапевты подчеркивают важное значение непрямого, “сохраняющего лицо” способа разделения инсайтов с параноидными пациентами, рекомендует следующую шутку как способ интерпретирования отрицательной стороны проекции: “Мужчина отправляется к соседу, чтобы позаимствовать газонокосилку, и думает о том, какой хороший у него друг, что способен на такие одолжения. Тем не менее, по мере приближения его начинают одолевать сомнения относительно займа. Возможно, сосед предпочтет не одалживать газонокосилку. За время пути сомнения приводят его в ярость, и когда друг появляется в дверях, мужчина выкрикивает: “Знаешь, что ты можешь сделать со своей проклятой газонокосилкой — засунь ее в ж. ”
Юмор, особенно готовность пошутить над самим собой, возможно, полезен тем, что скорее покажется пациенту “реальностью”, чем исполнение психотерапевтом какой-либо роли и следование неизвестному плану игры. Истории параноидных личностей иногда настолько лишены аутентичности, что прямота и честность психотерапевта оказывается откровением о том, как люди могут относиться к окружающим. С некоторыми оговорками, приведенными ниже и касающимися соблюдения ясных ограничений, психотерапевт должен быть чрезвычайно предупредительными с параноидными пациентами. Это означает, что следует отвечать на их вопросы, а не избегать ответов и исследовать мысли, скрывающиеся за вопросом.
Согласно моему опыту, когда явное содержание интереса параноидного человека с уважением учитывается, он готов охотно исследовать представленное в нем скрытое содержание. Часто лучшим ключом к разгадке первоначальных чувств, от которых защищается пациент, служат чувства и реакции самого психотерапевта; параноидную личность полезно представить как личность, чисто физически проецирующую неосознаваемые ей отношения на психотерапевтатерапевта. Таким образом, когда пациент находится в состоянии сильного безжалостного праведного гнева, а терапевт ощущает как результат угрозу и беспомощность, для пациента могут оказаться глубоким подтверждением слова: “Я знаю, насколько то, с чем вы имеете дело, злит вас, но я чувствую, что кроме этого гнева, вы также переживаете глубокие чувства страха и беспомощности”.
Даже если это предположение и неверно, пациент слышит: терапевт хочет понять, что именно вывело его из состояния душевного равновесия. В-третьих, пациентам, страдающим от усиления параноидных реакций, можно помочь, проясняя то, что произошло в их недавнем прошлом и расстроило их. Такой “осадок” обычно включает в себя разделение (ребенок пошел в школу, уехал друг, родитель не ответил на письмо), неудачу, или — как это ни парадоксально — успех (неудачи унижают; успехи включают в себя вину всемогущества и страх наказания). Один из моих пациентов был склонен к произнесению длинных параноидных тирад, по ходу которых я мог понять, на что он так реагирует, только через 20—30 минут.
Если я аккуратно избегаю конфронтации его параноидных действий и вместо этого интерпретирую, что он, возможно, недооценил, насколько его беспокоит то, о чем он мельком упомянул, его паранойя имеет тенденцию рассеиваться вообще без всякого анализа данного процесса. Обучение человека отмечать свое состояние возбуждения и находить вызвавший его “осадок” часто вообще предотвращает параноидный процесс. Обычно следует избегать прямой конфронтации содержания параноидной идеи. Параноидные пациенты остро восприимчивы к эмоциям и отношению к ним. Они запутываются на уровне интерпретации значения данных проявлений.
Если их представления оспариваются, они, скорее, будут думать, что им говорят: “Ты псих, раз видишь то, что видишь”, а не: “Ты неправильно истолковал смысл этого явления”. Таким образом, соблазнительно предложить альтернативную интерпретацию, но если это делается с излишней готовностью, пациент будет чувствовать, как будто его отвергают, им пренебрегают и лишают его проницательного восприятия, что в свою очередь стимулирует параноидные мысли.
Пожалуйста, скопируйте приведенный ниже код и вставьте его на свою страницу — как HTML.
(Е. Bleuler, К. Kolle, W. Mayer-Gross и др.; ряд отечественных авторов) Перейдем к исследованиям второго направления, когда паранойя рассматривается в ряду эндогенных психозов. Несмотря на сходство взглядов, касающихся генеза заболевания, сторонники этого направления придерживаются разных точек зрения относительно нозологической принадлежности, границ паранойи. Прежде всего следует остановиться на работах, в которых отрицается самостоятельность паранойи, а большинство случаев, первоначально относившихся Е. Kraepelin к этому заболеванию, рассматривается в рамках атипично протекающей шизофрении. Предположение о единстве паранойи и шизофрении высказал Е. Bleuler еще в 1911 г., а подробнее обосновал в более поздней монографии «Аффективность, внушаемость и паранойя» (пер. с нем., 1929). Говоря о паранойе, Е. Bleuler имеет в виду неизлечимую болезнь с «логически обоснованной», незыблемой бредовой системой, построенной на основе болезненного применения к своей личности всего, что происходит в окружающей среде; заболевание не сопровождается значительными нарушениями мышления и аффективной жизни, протекает без галлюцинаций и последующего слабоумия. «Поглупение», которое наблюдается при паранойе, следует отличать от слабоумия. Оно скорее напоминает состояние людей, занятых односторонней работой, мыслящих и ведущих наблюдения в одном направлении. Большое значение в развитии паранойи автор придает структуре аффекта, перевесу аффекта над логикой. Аффективность параноиков обладает слишком большой выключающей силой по отношению к прочности логических ассоциаций и в то же время отличается стойкостью (в противоположность лабильности истериков). Переходя к вопросу о нозологической самостоятельности паранойи и ее соотношении с шизофренией, автор различает два аспекта, а следовательно, и два пути для решения этой проблемы. Исходя из практической необходимости, следует различать понятия «паранойя», и «шизофрения». Это вытекает из следующих соображений. В случаях крепелиновской паранойи вне бредовой системы нет ассоциативных расстройств и других грубых аномалий и прежде всего нет слабоумия- Следовательно, вне бреда нет, казалось бы, никакой болезни. Это обстоятельство практически существенно в смысле определения прогноза, так как свидетельствует о возможности несравнимо более благоприятного исхода в случаях паранойи по сравнению с другими бредовыми психозами. Если же определить это заболевание со всех других (кроме оценки симптоматической картины и практической значимости) точек зрения, т. е. в общетеоретическом аспекте, то приведенных фактов совсем недостаточно для суждений о нозологической самостоятельности паранойи. Напротив, представляется правомерным трактовать паранойю как синдром, который следует, по мнению Е. Bleuler, рассматривать в рамках шизофрении, причем «весьма хронически протекающей шизофрении», которая «столь мягка», что еще не может привести к нелепым бредовым идеям. Другие же, менее бросающиеся в глаза симптомы, так мало выражены, что наличие их мы не в состоянии доказать. «Если болезнь прогрессирует, то она приводит к слабоумию, и возникающая деменция имеет специфический характер». Но, как подчеркивает далее Е. Bleuler, «болезнь не обязательно должна прогрессировать». Таким образом, развитие шизофренического процесса может приостановиться в любой стадии, а. следовательно, и тогда, когда слабоумие еще не заметно. Отсюда и вытекает утверждение Е. Bleuler о том, что отсутствие слабоумия при паранойе не может служить дифференциально-диагностическим признаком для отграничения ее от шизофрении. В то же время о родстве паранойи с шизофренией свидетельствует единство предрасположения. Шизофрения и паранойя представляются выросшими из одного корня. Шизоидное предрасположение является необходимым предварительным условием для возникновения обеих болезней. Различия сводятся лишь к степени шизопатии и, следовательно, носят по существу уже в этот период количественный, а не качественный оттенок. Будущие параноики проявляют такие же странности, как и многие потенциальные «шизофреники» и их родственники. Механизм бредообразования при паранойе идентичен с таковым при шизофрении, Шизофренический процесс может вызывать слабость ассоциативных связей, в силу которой даже мало повышенная аффективность оказывает болезнетворное влияние на течение мышления, не приводя при этом к грубым логическим расстройствам последнего. Следовательно, заключает Е. Bleuler, понятие шизофрении пересекается с понятием паранойи, и некоторые, хотя и редкие, наблюдения, в которых мы в течение продолжительного времени усматриваем только картину паранойи, могут все же дать основания для диагностики шизофренического процесса (в этом плане E. Bleuler рассматривает и «случай Вагнера», приводимый R. Gaupp). Наиболее последовательно такой квалификации придерживаются некоторые сторонники гейдельбергской школы, продолжающие клинические традиции Е. Kraepelin, а также психиатры, которые, разрабатывая проблему паранойи, следуют взглядам Е. Bleuler. Квалификация паранойи как симптоматической картины, принадлежавшая Е. Bleuler, нашла отражение и в ряде других исследований (R. Kjambach, 1915; G. Eisath, 1915; О. Magenau, 1922). К. Kolle в ранних работах (1931) обосновывает свою позицию в отношении проблемы паранойи, исходя из данных катамнестического обследования больных, описанных ранее Е. Kraepelin, и собственных наблюдений. Дальнейшее развитие эти взгляды получили в более поздних исследованиях автора (1955, 1957). К. Kolle отрицает паранойю как самостоятельное заболевание. Небольшая часть наблюдений, которую и Е. Kraepelin одно время относил к группе психогений (бред кверулянтов), рассматривается К- Kolle в рамках психопатии. Во всех остальных случаях, по его мнению, речь идет о шизофрении. В подтверждение такой точки зрения К. Kolle приводит следующие аргументы. Основной признак болезни — бред — по своему характеру, если отвлечься от психологического его толкования и подойти в плане естественнонаучного рассмотрения, ничем психопатологически не отличается от такового при шизофрении. «Первичность», психологическая невыводимость бредообразования и является основным критерием, свидетельствующим о единстве паранойи и шизофрении. Различия же сводятся к тому, что в случаях, относимых к паранойе, на всем протяжении заболевания бред остается единственным симптомом, а при шизофрении бред предшествует ряду других симптомов (галлюцинации, аутизм, «распад личности» и т. д.). Причем, подчеркивает К. Kolle, больные с изолированным бредом, сохраняющим от начала до конца характер замкнутой, логически обоснованной системы, составляют исключение, на что указывают не только клинический опыт, но и статистические данные. Так, среди 30 000 больных, исследованных в свое время Е. Kraepelin, К. Kolle обнаружил лишь 19 таких больных (но у 9 из них в дальнейшем все же выявлены были несомненные признаки Шизофрении). Joche среди 13531 больного, обследованного в 1953— 1955 гг., отметил лишь 8 аналогичных больных. Таким образом, случаи, относившиеся к паранойе, отличаются от шизофрении лишь своеобразием динамики процесса, что не является само по себе нозологическим признаком и может свидетельствовать, по мнению К . Kolle, только об особом виде течения шизофрении. С другой стороны, автор приводит ряд позитивных признаков, указывающих на возможные причины, обусловливающие более благоприятный характер течения заболевания у «параноиков» в отличие от «обычных» больных шизофренией. К этим причинам К- Kolle относит более поздний возраст начала заболевания, пикническое и пикнически-атлетическое телосложение, своеобразие преморбидной личности (преобладание среди «параноиков» синтонных и циклотимных субъектов, а также сензитивных и чудаков) и, наконец, благоприятные (по сравнению с «классическими» проявлениями раннего слабоумия) наследственные констелляции. W. Mayer-Gross, относя паранойю к бредовой шизофрении, в своем докладе на Всемирном конгрессе психиатров в Париже (1950) подчеркнул, что попытки квалифицировать паранойю как самостоятельное заболевание оказались тщетными. В то же время автор подчеркивает, что при постепенном развитии процесса психоз может обусловить параноидное поведение, которое внешне выглядит так, словно оно детерминировано жизненной ситуацией. Однако в этих случаях имеет, по-видимому, место малозаметное начало, сопровождающееся соответствующими изменениями личности. В пределах этих изменений и происходит интеграция параноидного поведения с окружающими обстоятельствами. Отсюда и возникает «психологически понятный» бред ревности, сензитивный бред отношения и т. п. Е. Verbeck (1959) также рассматривает паранойю как вариант шизофрении. При этом он особо подчеркивает роль предрасположения, которое, по его мнению, и предопределяет своеобразие течения заболевания. В случаях паранойи речь идет о шизофрении, возникающей на гетерономной почве — у лиц с гипертимическим предрасположением. При этом следует дифференцировать гипертимиков от циклотимиков. К циклотимикам относятся лица, у которых основное аффективное предрасположение неустойчиво и настроение попеременно то подавленное, то веселое. Гипертимики же характеризуются постоянным живым аффектом, им свойственна активность, большая трудоспособность, экспансивность, хорошая приспособляемость, приподнятое настроение. Именно гипертимики встречаются в семьях так называемых параноиков. С другой стороны, гипертимическое предрасположение редко встречается у больных шизофренией. По мнению Е. Verbeck, гипертимическое предрасположение и несет защитные функции. Поэтому при такой конституции шизофренический процесс проявляется не сразу, а если все же «атакует» личность, то заболевание, надо полагать, будет протекать малозаметно, без явных пертурбаций. R. Lemke (1951, 1960), как и К. Kolle, склонен относить паранойю к парафрении, а последнюю рассматривать в группе шизофрении наряду с параноидной формой, гебефренией и кататонией. Следует подчеркнуть что и ряд отечественных авторов рассматривает хронические бредовые психозы, относившиеся к паранойе, в рамках шизофрении. В. И. Финкельштейн (1934) и К. А. Новлянская (1937) описали малопрогредиентные паранойяльные психозы, начальные проявления которых соответствовали, казалось бы, «сдвигам» отдельных характерологических особенностей личности, но в дальнейшем наблюдалась трансформация этих симптомов в соответствующие сверхценные образования. Авторы связывают своеобразие психопатологической симптоматики и развития заболевания с вяло протекающим шизофреническим процессом. А. 3. Розенберг (1939) выступает против нозологической самостоятельности одной из разновидностей хронических бредовых психозов — инволюционной паранойи. Он приходит к выводу, что особого инволюционного бредового психоза не существует, а большинство наблюдений, рассматривавшихся К- Kleis t (1913) и некоторыми другими Психиатрами (П. Seelert, 1915; A. Serko, 1919) в рамках инволюционной паранойи, или парафрении, как самостоятельные заболевания, должно быть отнесено к поздней шизофрении. Как подчеркивает А. 3. Розенберг, в ряде случаев поздних бредовых психозов в анамнезе удается обнаружить надлом, не сопровождавшийся подчас глубокими изменениями жизненной линии личности, но знаменующий собой начало новых тенденций, внешне проявляющихся в постепенном отдалении больного от общества. Именно эти, наступившие вследствие шизофрении изменения, а не какой-то особый, свойственный паранойе процесс, будто бы способствующий развитию заложенных еще в здоровой личности тенденций, и создают заново предпосылки для бредообразования. А. И. Молочек (1944), изучая конечные состояния шизофрении, показал, что именно наблюдение исхода психозов (а не их дебюта) дает возможность лишить нозологической самостоятельности ряд хронических бредовых заболеваний. При этом А. И. Молочек отмечает, что тщательное катамнестическое исследование больных, которым был поставлен диагноз паранойи, свидетельствует о том, что диагноз этот представлялся обоснованным только до определенного этапа развития болезни; последующие же наблюдения свидетельствовали о том, что весь симптомокомплекс принадлежит шизофрении. Своеобразие течения таких форм объясняется тем, что развитие параноидной шизофрении, как и всех других биологических процессов, идет не только по одному пути— прямолинейного непрерывного распада, приводящего к шизофренической деменции; возможен и другой путь — в сторону дальнейшей трансформации конституциональных параноидных основ личности. В соответствии с этим автор и описывает в качестве одного из вариантов течения шизофрении развитие процесса с постепенно нарастающими аффективными и волевыми изменениями личности и интеллектуальным дефектом (консолидированный тип дефектного состояния); возможна в дальнейшем и систематизация бреда, даже в конечном состоянии не подвергающегося распаду. Развитие бредообразования идет в таких случаях, начинаясь, казалось бы, от реальных мотивов, ситуационных и реактивных обострений, к замкнутому зафиксированному, аутистическому бреду, теряющему постепенно свою зависимость от внешнего мира. Г. Н. Соцевич (1955) среди больных паранойяльной шизофренией выделяет группу, у которой систематизированный бред наблюдался на всем протяжении заболевания, причем клиническая картина и течение здесь во многом соответствовали описаниям психозов, известных в литературе под названием паранойи. В качестве признаков, свидетельствующих о правомерности диагностики шизофрении в подобных случаях, Г. Н. Соцевич указывает на психическое снижение, характеризующееся прогрессирующим эмоциональным опустошением, постепенным падением трудоспособности и, наконец, стойким расстройством мышления в виде непродуктивности, обстоятельности, вязкости. Г. А. Ротшейтн (1961) прямо идентифицирует ипохондрическую паранойю донозологического периода с паранойяльной шизофренией. При этом он, так же как и Г. Н. Соцевич, говорит о шизофрении не только тогда, когда после длительного многолетнего периода, определяющегося систематизированным ипохондрическим бредом, на смену ипохондрической паранойе приходит ипохондрическая парафрения (т. е. паранойяльный этап развития заболевания сменяется параноидным и парафренным). В рамках шизофрении им рассматриваются также случаи с более благоприятным течением, где паранойяльные нарушения сохраняются десятилетиями, а иногда и всю жизнь. Возникновение монотематической ипохондрической идеи часто связано с каким-либо незначительным явлением соматического характера, вслед за чем у больного возникает бредовое убеждение в наличии какого-либо тяжелого заболевания (сифилис, рак и т. п.). С течением времени напряженность бреда уменьшается, но ипохондрические идеи не исчезают и не корригируются. Хронически протекающие параноидные состояния с бредом толкования, не сопровождающимся обманами восприятия, описываются в рамках шизофрении и рядом других авторов (Н. Г. Романова, 1964; Л. М. Шмаонова, 1965—1968; E. G. Жислина, 1966; Л. Д. Гиссен, 1965). Так, Л. М. Шмаонова выделяет среди больных вяло протекающей шизофренией группу с преобладанием паранойяльных расстройств; в связи с благоприятным характером процесса, несмотря на давность заболевания, большинство этих больных находились в стационаре не более 1—2 раз, а иные — ни разу- Автор подчеркивает, что нередко в таких случаях диагностика на начальных этапах заболевания не выходила за пределы пограничных состояний. Лишь в дальнейшем обнаруживались малозаметные вначале изменения личности (вялость, замкнутость, монотонность, снижение интересов и инициативы), свидетельствующие о наличии вялотекущего шизофренического процесса. Такому диагнозу не противоречит и наблюдающаяся у этих больных известная социальная и даже профессиональная адаптация, так как медленное вялопрогредиентное течение позволяет наилучшим образом проявиться компенсаторным возможностям.
Современному человеку приходится испытывать массу нагрузок, что может дать толчок развитию психических нарушений. Поэтому нужно знать, что такое паранойя, которая является одним из частых расстройств. Ее развитие происходит постепенно, и важно вовремя заметить симптомы, чтобы помощь было проще оказать.
Заболевание характеризуется появлением бредовых идей, которые постоянно занимают центральное положение в мыслях человека. Паранойя заставляет видеть во всем подтверждение своих предположений, ко всему относиться очень критически. Достучаться до человека в таком состоянии очень сложно, потому что он практически не воспринимает никаких доводов, направленных против его фантазий. Постепенно параноик все дальше уходит от реального мира, оставаясь существовать только в окружении собственного бреда.
Причины возникновения паранойи еще полностью не выяснены. Во время исследований было выяснено, что у таких пациентов нарушается белковые обменные процессы в головном мозге. Предпосылки этого нарушения неизвестны, высказываются версии и относительно генетической предрасположенности, и в пользу ситуационных факторов жизни. Большинство ученых склоняются ко второй версии, полагая, что такое паранойю спровоцирует быстрее, чем вероятность наследования.
Возникновение психологических расстройств представляет большую загадку для науки, нет ни одного четкого сценария, который бы точно приводил к их появлению. Поэтому медицина может только выявить факторы риска, но при их отсутствии гарантий психического здоровья нет. Принято выделять следующие причины паранойи:
- патологические изменения головного мозга;
- травмы головы;
- частые стрессы, депрессивные состояния;
- неблагоприятная наследственность;
- неврологические нарушения;
- болезни Альцгеймера и Паркинсона;
- продолжительное употребление лекарств, в большей мере кортикостероидов;
- детские психологические травмы;
- нарушения обмена веществ, влияющие на производство белков;
- возрастные нарушения головного мозга;
- алкогольная или наркотическая зависимость;
- неудовлетворенность жизнью, изоляция;
- неблагоприятные условия проживания.
С таким расстройством человек может быть зациклен на разных вещах, по этой направленности и выделяют разные виды нарушений.
- Персекуторная паранойя . Характеризуется постоянным ощущением преследования. Нередко сопровождается бредом.
- Острая экспансивная . Человек начинает считать себя великим художником, гениальным мыслителем или просто всемогущим. Его мучит отсутствие признания со стороны общества, может появляться озлобленность.
- Алкогольная паранойя . Развивается на фоне злоупотребления спиртосодержащими напитками, является хроническим нарушением. Для состояния характерно ощущение преследования и сильной ревности.
- Ипохондрическая . Пациент убежден в наличии у него какого-либо заболевания, чаще серьезного или неизлечимого. У него появляются галлюцинации, характерны бред и состояние ступора.
- Вожделения . Проявляется эротическим или любовным бредом.
- Инволюционная паранойя . Страдают ей женщины перед климаксом, бред систематизирован. Расстройство начинается в острой форме, протекает продолжительное время.
- Сенситивная . Часто наблюдается после разных повреждений мозга, характеризуется повышенной ранимостью и чувствительностью. Больной склонен к созданию конфликтов.
- Паранойя борьбы . При таком расстройстве возникает чувство постоянного ущемления прав, поэтому человек неустанно сражается за них.
- Совести . Возрастает градус самокритичности, пациенты готовы изводить себя за любой незначительный проступок.
Начало расстройства может быть малозаметным, особенно если человек уже находится в подавленном состоянии. Поэтому нужно знать, что такое паранойя и как она проявляется, чтобы суметь отличить развитие серьезного нарушения на самых ранних стадиях. Основные признаки паранойи:
- галлюцинации (слуховые и зрительные);
- сверхценные, навязчивые и бредовые идеи;
- понижение критичности к собственной личности, уменьшение умственной активности;
- мания величия;
- высокая враждебность;
- крайняя обидчивость, основой страдания могу стать незначительные поступки;
- избыточная ревность.
Два этих расстройства похожи симптоматически, некоторое время назад паранойю считали частным случаем шизофрении. Сейчас заболевания различают, но схожесть проявлений между паранойей и одним из типов шизофрении осталась. Поэтому разбираясь, что такое паранойя, требуется обращать внимание и на внешние проявления, и на механизмы их возникновения.
Паранойя – заболевание, которое развивается на основе личностных характеристик. Бред появляется из-за , человек считает себя недооцененным и не понимает, почему так происходит. У шизофреников система бреда менее логична, иногда и сами больные воспринимают свои идеи, как нерациональные. Происходит это из-за нарушения восприятия действительности, причиной чего становится смена ощущений и галлюцинации.
Психические заболевания трудно поддаются лечению, а еще есть риск передать их по наследству. Паранойя и шизофрения тоже относятся к серьезным расстройствам, поэтому страдающие ими люди с большим трудом заводят семьи. Не все ученые считают при таких нарушениях отказ от личной жизни оправданным, так как вина генов окончательно не доказана. Генная зависимость в отношении паранойи еще не подтверждена, хотя такие предположения высказываются. Только в половине случаев шизофрении прослеживается наследственность, в остальных вариантах она никакой роли не сыграла.
Дать толчок развитию психического расстройства может тяжелое переживание или череда выматывающих событий. Такие происшествия могут быть специально подстроены для собственной выгоды, похожие случаи подробно описываются в судебной практике. Людей с уже существующими отклонениями доводят до очередного срыва, а затем пользуются их нестабильностью в своих целях.
Психическое заболевание «паранойя» тоже может быть спровоцировано извне, но это трудновыполнимо. В теории, любого здорового человека можно выбить из колеи, заставив его сомневаться в собственной нормальности. Для этого необходимо знать его слабые места и оказывать на них систематическое давление, но такая информация доступна только самым близким. Время развития нарушения зависит от особенностей человека, но, в любом случае, потребуется время, поэтому для намеренного доведения до паранойи злоумышленникам придется серьезно постараться.
Начало нарушения может выглядеть безобидным, поэтому человек не всегда осознает необходимость обращения за помощью. Происходит это из-за того, что не все понимают, к чему может привести паранойя. По мере развития заболевания симптомы будут проявляться ярче: если раньше казалось, что кто-то идет следом, то вскоре ощущение слежки не будет покидать дома при отключении средств связи. На фоне этого расстройства могут развиваться и другие нарушения, в результате качество жизни не просто ухудшится, она станет невыносимой.
Современная наука точно не знает, . Проверенные методы есть, но паранойя и мания преследования или алкогольная паранойя требуют разных подходов. Самопомощь в этом случае непродуктивна. В таком состоянии человек не может адекватно оценивать свои мысли и поступки, необходим профессиональный взгляд со стороны. Поэтому при симптомах паранойи нужно обращаться к специалисту, который проведет анализ и назначит сбалансированное лечение.
Заболевание может быть устранено полностью после первого обращения, а может периодически возвращаться после ремиссии. Многое зависит от этапа обнаружения, на ранних стадиях велика вероятность успешного устранения. Паранойя лечится при помощи сеансов психотерапии, но дополнительно могут использоваться медикаменты для снижения остроты симптомов. Результаты зависят и от самого пациента, при установке доверительных отношений с врачом успех будет достигнут быстрее.
Параноидная шизофрения является одним из наиболее часто встречающихся видов данного расстройства. Она имеет несколько вариантов своего выражения к которым можно относиться в качестве этапов патогенеза. Классический вариант развития расстройства имеет такую схему.
Паранойя и шизофрения — похожие понятия, но паранойя скорее является одним из симптомов шизофрении
- Начальный или инициальный период. Он может быть связанным с симптомами, которые проявляются при каком-то другом расстройстве, к примеру, депрессии. В это время больные могут и не бредить, не испытывать галлюцинаций, но в голову уже приходят странные мысли. К каждому какие-то свои…
- Паранойяльный период. Это, собственно, дебют. На этом этапе больные уже бредят, но бред ещё не сопровождается галлюцинациями или какими-то признаками автоматизма. Следует сделать одну оговорку. Галлюцинации, чаще слуховые, могут всё же и встречаться. Иногда это происходит в момент отхода ко сну или в момент неожиданного пробуждения. Но сильного влияния на сознание больного это ещё не оказывает.
- Параноидный период. Этап, когда бред становится хорошо заметным. Чаще он является разнотематическим, а идеи не поддаются систематизации. У подавляющего числа больных наблюдаются галлюцинации — слуховые, реже — зрительные. Возможен и синдром Кандинского — Клерамбо, который представляет собой идею воздействия. Некоторые больные думают, что кто-то вставляет им в голову мысли или ворует их. Тут уже понятно, чем отличается паранойя от шизофрении — ничем, это один из видов всего комплекса синдромов шизофрении.
- Парафренный период. Наиболее тяжелая форма проявления расстройства. Это и галлюцинации и фантастическое содержание бреда. Больные «переселяются» в мир искаженного восприятия себя, других людей и явлений этого мира.
Все указанные выше синдромы входят в параноидную шизофрению. Когда-то психиатры пытались выделять парафрению в отдельный вид расстройства, но впоследствии учёное сообщество пришло к выводу о том, что это не имеет никакой целесообразности.
Сегодня парафрения не считается отдельным видом расстройства, но также является одним из симптомов шизофрении
Паранойя и шизофрения — это как русский и лицо русской национальности. Бывают формы шизофрении, которые можно выделить в отдельные блоки, но если есть основные признаки в виде бреда и галлюцинаций, то смело можно говорить и про параноидный синдром.
Завершается данный патогенез тем, что наступает устойчивый и ярко выраженный шизофренический дефект. Однако следует иметь в виду, что характер течения расстройства непредсказуем и деление на этапы правомерно лишь в качестве общего ориентира, который позволяет понять, что именно происходит с пациентом и как с ним быть. На практике этапы могут:
- растянуться во времени на долгие годы;
- пролететь очень быстро;
- не сменить друг друга вообще никогда.
К примеру, параноидный характер может и не перейти в парафренный. К тому же, если речь идёт про пациентов, то значит они принимают или когда-то принимают препараты, а те купируют определённые симптомы.
Шизофрения имеет множество разных симптомов
Сказать о том, что паранойя это шизофрения — не сказать ничего, поскольку сам характер проявления расстройства может быть любым. Более того, паранойяльный период у определённых больных может длиться всю жизнь и никогда не обрасти серьёзным бредом или слуховыми галлюцинациями и видениями. В результате мы получим весьма неординарную личность, со своим комплексом счастья и несчастья, но никакого морального или юридического права оказывать стигматическое воздействие выявлением симптомов и постановкой диагноза ни у кого нет.
Если отнять бред и галлюцинации, то паранойя, шизофрения — это что? На чём она будет держаться? Ещё со времён жизни и работы автора термина, человека впервые описавшего комплекс шизофрений и введшего само понятие, Эйгена Блейлера чётко видно, что это амбивалентность. Она выражается и в принятии решений, и в эмоциях, и в мыслительном процессе. Человек одновременно хочет и не хочет, избегает и стремится к чему-то и так далее. При этом мысли крутятся очень странные. Таким образом может выражаться паранойяльная шизофрения . Плюс к этому подозрительность, замкнутость, даже некоторая агрессивность. Очень спорным было бы утверждение того, что это расстройство или болезнь. Другое дело, если человек испытывает манию преследования и бред его носит персекуторный характер, а сам он страдает. Понимает он то, или нет. Он может страдать от того, что его кто-то преследует, по его мнению, а на самом деле от своих идей, искаженного восприятия действительности и безопасности. Разумеется, ему необходима помощь, но в рамках не переходящих границы этичности.
Паранойя и шизофрения — практически идентичные понятия, которые имеют свои особенности
Что же касается тех людей, кто считает, что паранойя и шизофрения отличия какие-то могут иметь, то им можно позавидовать. Раз кто-то так думает, то с сущностью проблем не знаком, а уже это большая удача. И не надо… Продолжайте думать так и дальше.
