Резюме. В статье рассмотрены особенности формирования отношения к болезни у пациентов с параноидной шизофренией, сочетанной с гипертонической болезнью. Выявлена значительная представленность ипохондрического типа наряду с апатическим, анозогнозическим и паранойяльным. Установлено, что >80% пациентов с данным нозологическим сочетанием имеют гипернозогнозический тип внутренней картины болезни.
Согласно данным Всемирной организации здравоохранения, 30–97% больных шизофренией имеют дефицит осознания собственной болезни (World Health Organization, 2001). Отношение пациента к болезни является одним из значимых факторов как в терапевтическом процессе, так и в проведении реабилитационных мероприятий. Именно этот компонент личностной структуры влияет на формирование комплаентности и общей приверженности терапии, что находит отображение в качестве и глубине ремиссий, а также общей социально-бытовой адаптации больного. Помимо этого, адекватность восприятия пациентом своей болезни является важным прогностическим маркером в оценке актуального психического состояния (Иржевская В.П., 2011).
Л.И. Вассерманом и соавторами (2005) выявлены три фактора, влияющих на формирование осознания болезни и отношения к ней:
1) преморбидные особенности личности;
2) природа самого заболевания;
3) социально-психологические факторы.
Таким образом, оказываются затронутыми все слои личностного реагирования: индивидуально-типологический, нозогенный и микросоциальный (Вассерман Л.И., 2005).
Актуальность изучения особенностей отношения к болезни пациентов с тяжелой психической патологией, в частности с шизофренией, обусловлена как необходимостью всеобъемлющего изучения внутреннего мира психотической личности, так и поиском оптимальных путей не только оказания медикаментозной поддержки, но и раскрытия реабилитационного потенциала через понимание индивидуально-типологических реакций. Наличие соматического заболевания, не являющееся редкостью для пациентов с шизофренией, может оказывать существенное влияние как на клиническую картину, так и на форму отношения пациента к лечебному процессу в целом (Chwastiak L.A. et al., 2006).
С целью исследования распространенности типов отношения к болезни (ТОБ) при отягощении параноидной шизофрении соматической патологией в виде гипертонической болезни (ГБ) было отобрано 162 пациентки (все женщины), 91 из которых страдала параноидной шизофренией с сопутствующей ГБ, а у 71 диагностировали параноидную шизофрению без выраженного соматического отягощения.
Однако из числа отобранных для исследования пациенток досрочно выбыли или отказались от его проведения 33 человека. Участницами исследования стали 129 женщин с диагностированной шизофренией параноидной формы.
Критериями включения в исследование были: верифицированный диагноз параноидной шизофрении; верифицированный диагноз ГБ II стадии; адекватный уровень комплаентности.
Критерии исключения: ГБ I или III стадии; инфаркт миокарда или острое нарушение мозгового кровообращения в анамнезе; печеночная, почечная или сердечная недостаточность; документально подтвержденный диагноз зависимости от алкоголя или других психоактивных веществ.
Основой исследования было использование методики ТОБОЛ (Тип Отношения к БОЛезни), построенной в форме опросника. Она была создана в лаборатории клинической психологии Санкт- Петербургского научно-исследовательского психоневрологического института им. В.М. Бехтерева в 1987 г. как тестовая методика, направленная на диагностику ТОБ (Вассерман Л.И., 2005). Теоретико-методологической основой выделения ТОБ является типология отношений к болезни, предложенная А.Е. Личко и Н.Я. Ивановым на базе теории отношений В.Н. Мясищева (Мясищев В.Н., 1960; Личко А.Е., Иванов Н.Я., 1980).
Исследование проходило во время пребывания пациентов в стационаре по минованию психотического эпизода на этапе формирования ремиссии.
Таким образом, удалось установить преимущественный ТОБ у 129 участниц обеих групп. Из них к основной группе отнесены 72, а к группе сравнения — 57, то есть 55,8 и 44,2% лиц соответственно. Процесс формирования исследуемых групп отображен на рис. 1.
114 из 129 пациенток имели непрерывный тип течения (65 и 49 — в основной группе и группе сравнения соответственно), эпизодический со стабильным дефектом — 6 (по 3 человека в каждой группе), эпизодический с нарастающим дефектом — 9 (4 и 5 пациентов соответственно).
Средний возраст пациентов основной группы составил 50,54 года, группы сравнения — 46,21 года. Средняя длительность течения параноидной шизофрении в основной группе составила 17,28 года, в группе сравнения — 13,33 года. В среднем период течения ГБ у пациенток основной группы на момент исследования составил 7,13 года.
Распространенность психопатологических синдромов в клинической картине заболевания у пациентов обеих групп отображена в табл. 1.
Случаи с диффузным (в диагностическую зону попадает >3 шкал- ТОБ) и смешанным (в диагностическую зону попадает ≤3 шкал ТОБ) ТОБ были переопределены в пользу доминирующего ТОБ, набравшего максимальное количество баллов.
По результатам проведения ТОБОЛ также можно оценить преобладающий вид внутренней картины болезни сообразно группированию ТОБ (табл. 2, 3): нормонозогностический (с условно адекватной оценкой болезненного состояния), к которому относят гармонический тип; гипонозогностический (с явлениями недооценки болезни) — эргопатический, анозогнозический типы; гипернозогностический (с преобладанием переоценки степени тяжести заболевания) — тревожный, ипохондрический, неврастенический, меланхолический, апатический, сенситивный, эгоцентрический, паранойяльный, дисфорический типы.
В соответствии с полученными данными установлено превосходство ипохондрического над иными ТОБ в основной группе, а также в сравнении с ТОБ пациентов группы сравнения (рис. 2). Лица с данным ТОБ отличались крайней вовлеченностью в переживание своей болезни, в особенности их интересовали данные инструментальных и лабораторных исследований, они многократно обращались к медицинскому персоналу и врачам с просьбами об измерении артериального давления, просили назначать им повторные обследования. Лица с ипохондрическим ТОБ группы сравнения также выражали озабоченность своим соматическим состоянием, заостряли свое внимание на телесных феноменах, однако сферой их интересов преимущественно являлись ощущения в сфере органов пищеварения, что в ряде случаев давало основание предполагать доминирование параноидного начала над ипохондрическим. Это может свидетельствовать о значительной индукционной роли реального соматического расстройства в генезе психопатологической симптоматики. Также в данной группе больных отмечено тотальное преобладание охваченности соматическим расстройством над почти полным игнорированием своего психического состояния, вплоть до пренебрежения им.
Достаточно прогнозируемым выглядело отсутствие гармоничного, эргопатического и неврастенического ТОБ с учетом формирующей роли расстройства психотического регистра.
Таким образом, следует констатировать, что отношение к болезни у пациентов с параноидной шизофренией может искажаться наличием сопутствующей ГБ, что находит отображение в представленности различных ТОБ. Так, для параноидной шизофрении без соматического отягощения преобладающими являются анозогнозический (29,8%), паранойяльный (22,8%) и апатический (21,0%) типы. В то время как при наличии коморбидной ГБ наряду с высокой долей вышеуказанных ТОБ отмечено превалирование ипохондрического типа.
Данную особенность можно воспринимать в контексте влияния соматического заболевания на течение жизни пациента, в частности периодические подъемы артериального давления и связанное с ними наступление физического дискомфорта, могут провоцировать усиление тревоги и стимуляцию внимания на собственном соматическом состоянии, что, в свою очередь, провоцирует развитие ипохондрических тенденций. Стоит отметить, что ипохондрический тип реагирования на болезнь, несмотря на его значительную представленность в основной группе, не демонстрирует подавляющего преимущества над остальными ТОБ. Это можно объяснить преморбидными особенностями личности пациентов, а именно: сенситивностью, тревожностью, склонностью к соматизации и уходу от осознания своих психопатологических переживаний. Кроме того, переживания своего соматического недуга зачастую «сцепляются» со смутным осознанием больными собственного психического неблагополучия, образуя нерасчленимую нозологическую субстанцию в восприятии пациента. Сопоставимая с группой сравнения представленность в основной группе анозогнозического (18,1 и 29,8% соответственно), паранойяльного (15,3 и 22,8% соответственно) и апатического (20,8 и 21% соответственно) ТОБ свидетельствует о характерных для клинической картины параноидной шизофрении явлениях: наличии выраженной или резидуальной бредовой симптоматики, дефицитарных явлениях в эмоционально-волевой сфере, а также значительном снижении осознания болезни, выражающейся в снижении критичности. Тем не менее, представленность ипохондрического ТОБ свидетельствует о существенной роли, помимо преморбидных особенностей личности, и соматического расстройства (ГБ), принимающего участие в формировании переживаний больного.
Установлено, что соматизация оказывает влияние на особенности формирования отношения к болезни, усиливая гипертонозогнозические тенденции. Коморбидность параноидной шизофрении и ГБ, помимо особенностей клинического течения и когнитивного дефицита, формирует специфические патофеномены, касающиеся осознания болезни и «бытия в болезни», что может оказывать влияние как на приверженность пациента лечению, так и на разработку терапевтической стратегии в отношении данной группы пользователей психиатрической помощи.
- Вассерман Л.И., Иовлев Б.В., Карпова Э.Б., Вукс А.Я. (2005) Психологическая диагностика отношения к болезни. Методическое пособие, Санкт-Петербург, 33 с.
- Иржевская В.П. (2011) Нарушения осознания психической болезни при шизофрении. Автореф. дис. … канд. психол. наук. Москва, 28 с.
- Личко А.Е., Иванов Н.Я. (1980) Методика определения типа отношения к болезни. Журн. невропатологии и психиатрии им. С.С. Корсакова, 8: 1527–1530;
- Мясищев В.Н. (1960) Личность и неврозы. Ленинград, 426 с.
- Chwastiak L.A., Rosenheck R.A., McEvoy J.P. et al. (2006) Interrelationships of psychiatric symptom severity, medical comorbidity, and functioning in schizophrenia. Psychiatr. Serv., 57(8): 1102–1109.
- World Health Organization (2001) The World health report Mental health: new understanding, new hope (http://www.who.int/whr/2001/en/whr01_en.pdf).
Резюме. У статті розглянуто особливості формування ставлення до хвороби у пацієнтів із параноїдною шизофренією, поєднаною з гіпертонічною хворобою. Виявлена значна частота іпохондричного типу поряд з апатичним, анозогнозичним та паранояльним. Встановлено, що >80% пацієнтів із цим нозологічним поєднанням мають гіпернозогностичний тип внутрішньої картини хвороби.
Ключові слова: шизофренія, гіпертонічна хвороба, коморбідність, тип ставлення до хвороби.
Summary. The article describes the features of formation of attitude to the disease in patients with paranoid schizophrenia, combined with hypertension. Considerable representation hypochondriacal type along apathetic, anosognosic and paranoid. More than 80% of patients with this nosological combination have hypernosognosic type of internal picture of the disease.
Key words: schizophrenia, hypertension, comorbidity, attitudes toward illness.
Адрес для переписки:
Харчук Евгений Валерьевич
04080, Киев, ул. Фрунзе, 103
Украинский НИИ социальной и судебной психиатрии и наркологии МЗ Украины
Исследования восприятия и отношения к цвету при различных формах психической патологии представляют особый интерес. С одной стороны, они способствует более глубокому и дифференцированному пониманию закономерностей цветового воздействия на психику, генезиса и содержания цветовой символики, а с другой, — патопсихологических механизмов психических нарушений, прежде всего, аффективной сферы человека. Кроме этого, цвет может быть использован в качестве средства ранней и дифференциальной диагностики психических отклонений.
Есть ли цвет у безумия? Отражают ли цветовые симпатии психических больных психопатологическое содержание болезни? Что символизирует цвет для больного? В настоящей главе мы попытаемся ответить на эти и другие вопросы, связанные с проблемой цвет — психическая патология человека.
О психиатрических учреждениях, нередко говорят — «желтый дом». В. Кандинский видит в «охлажденном» желтом «красочное выражение безумия», причем, как принято выражаться в быту, «не тихого помешательства», а яркого безумия, слепого бешенства. Надо признать, что это не просто остроумная метафора. Как будет показано ниже, желтый цвет при ряде психических болезней занимает особое место. Но как показывает наш многолетний опыт исследования психических больных, и результаты многих экспериментальных работ в данной области, у безумия нет одного цвета. Точнее, у разных форм безумия имеется свой цвет. И, возможно, в будущем «цветовая классификация» форм психической патологии не будет восприниматься как нечто эксцентричное и лженаучное.
Одним из самых тяжелых и распространенных психических заболеваний является шизофрения или «ранее слабоумие» по Крепелину. Этиология и патогенез шизофрении, несмотря на огромное число исследований, посвященных этому заболеванию, все еще до конца остаются невыясненными. Большинство современных психиатров склоняются к тому, что шизофрения представляет собой не одно цельное заболевание, а скорее группу заболеваний, имеющих определенное сходство в клинической картине, что и позволяет их классифицировать как шизофрению. Психопатологическим ядром шизофрении признается дискорданность (расщепление) психических функций — рассогласование и дисгармоничность мышления, эмоций, моторики и т.д. («шизо» — «расщепление», «френ» — «разум»; пер. с греческого).
Среди форм шизофрении различают простую, гебефреническую, кататоническую и параноидную, выделенные классиками психиатрии. В настоящее время к ним добавляют циркулярную, ипохондрическую, неврозоподобную и т.д.
Первые данные о восприятии и отношении к цвету у больных шизофренией были получены психиатрами при наблюдениях за цветовой гаммой одежды больных, а также их художественной продукции.
Цвета одежд больных производили впечатление либо чего-то нелепого, неадекватного и вычурного (нередко, благодаря желтому цвету), либо — монотонности и маловыразительности. Аналогичные два варианта цветовой гаммы наблюдались и в рисунках больных, что было расценено рядом психиатров как свидетельство отсутствия какой-либо специфики в отношении к цвету, общей для всех больных шизофренией.
Произвольность и неадекватность использования красок в рисунке, вот, пожалуй, то, что признавалось общим для всех больных шизофренией. На это указывает, например, L. Navratil (1921).
J. Bobon (1957) выделил два признака неадекватности палитры рисунков больных шизофренией: краски в рисунках не соответствуют реальной действительности (ср. «неподражательные» цвета у детей по В.С. Мухиной — 1981); светотени распределены нереалистично. Также могут наблюдаться как «взрывы яркости», так и монотонная, тусклая расцветка, либо полный отказ от использования красок в рисунке ( J. Bieber., J.K. Herkimer — 1948; M.A. Landry — 1959).
Э.А. Вачнадзе (1972) сообщает, что в рисунках больных шизофренией преобладают темные, мрачные, безжизненные краски, объясняя это эмоциональным оскуднением больных.
Согласно P. Hartwich (1971), который тщательно замерял площадь, занятую в рисунке той или иной краской, больные предпочитали использовать при рисовании фиолетовую, желтую и белую краски.
Подобные результаты указывают на то, что взаимосвязи между шизофренией и отношением больного к цвету носят многоуровневый характер. В целом, для шизофрении характерно неадекватное отношение к цвету, но конкретная форма данной неадекватности определяется клинической картиной болезни.
Большинство исследователей связывало характер палитры рисунков больных с эмоциональными расстройствами, преобладающими в их клинике на момент обследования. Так H. Pfister (1934) при гебефренической форме шизофрении наблюдал как калейдоскопическую пестроту красок, так и своеобразную мрачность палитры рисунков больных, что однозначно соответствовало их эмоциональному статусу в те периоды, когда они рисовали.
Изменение палитры в зависимости от смены эмоционального состояния отмечено и С.А. Болдыревой (1974) у детей, страдающих щизофренией. В ее интересной монографии, посвященной рисункам детей, больных шизофренией, приводится случай с мальчиком 6 лет, рисующим черным цветом свалки и помойки, в период депрессивного состояния. При смене депрессии манией мальчик стал рисовать цветущую землю, изображая все красным цветом.
Цвет в рисунках больных отражает не только эмоциональную патологию при шизофрении, но и тематику бредовых и галлюцинаторных переживаний, выступая в качестве их символа или знака.
Главную роль, при этом, играют все те же три «основных» цвета, составляющие «цветовой архетип» человека — белый, черный и красный.
Преобладание в рисунке того или иного цвета зависит от содержания психопатологической продукции и отношения к ней самого больного.
Так, преобладание в рисунках больного черного цвета указывает на устрашающие галлюцинаторные и бредовые переживания. Черные образы символизируют для него зло, насилие, опасность, смерть, болезнь и т.д. (Н.К. Суворова — 1970; С.А. Болдырева — 1974).
Красный также, нередко, связан с галлюцинациями и бредом. Например, J. Jakab (1959) наблюдал в рисунках больного символическую связь между красным цветом и бредовыми идеями воздействия электрическим током. С.А. Болдырева указывает на то, что дети, страдающие шизофренией, часто используют для отображения своих галлюцинаторных образов красную краску, особенно, если галлюцинации сопровождаются психомоторным возбуждением (1974).
Использование белого, в том числе, и намеренное не закрашивание больших областей белого листа бумаги чаще всего отмечается у больных, бред и галлюцинации которых носят преимущественно религиозный характер, склонных к построению метафизических систем, увлекающихся нетрадиционными философскими и психологическими учениями.
Можно предположить, что цветность рисунка больного шизофренией может служить индикатором наличия продуктивной симптоматики — бреда, галлюцинаций и т.д. В то время, как отсутствие интереса к цвету, на что указывает С.А. Болдырева, свидетельствует о злокачественном протекании болезненного процесса, характеризующегося негативной симптоматикой или выпадением определенных психических функций.
Обсуждение вопроса о цвете как индикаторе психопатологических нарушений при шизофрении было бы неполным без рассмотрения особенностей цветового зрения больных. Многими психиатрами неоднократно указывалось на непосредственное влияние болезненного процесса на состояние зрительного анализатора при шизофрении (В.Д. Азбукина — 1955). Подробное изучение патологии цветового зрения у больных шизофренией было проведено А.И. Певзнер (1966; 1968; 1969; 1971).
В качестве испытуемых в исследованиях А.И. Певзнер выступали больные шизофренией с жалобами на те или иные нарушения цветового восприятия. Были выделены жалобы трех типов: «я не различаю цвета, они все одинаковые»; «я не выношу цвета, они меня раздражают» и смешанный тип жалоб. Исходя из характера жалоб, А.И. Певзнер выделила три варианта патологии цветового зрения: гипестезический (ослабление реакций на цветовые стимулы), гиперстезический (усиление) с цветовыми обманами и смешанный вариант.В качестве экспериментальной методики использовались цветовые таблицы Е.В. Рабкина (1966).
А.И. Певзнер отметила связь между цветовой гиперстезией и повышением порога цветоразличения красного цвета. Для гипестезии было выявлено повышение порогов цветоразличения синего и зеленого. В целом, тип патологии цветоощущения оказался связанным с такими клиническими показателями как давность заболевания, тип течения и характер психотических приступов. Гиперстезия чаще всего наблюдалась у больных в начальных стадиях заболевания, а само начало болезни характеризовалось как острое. Гипестезия была более характерна длят пациентов с непрерывно-прогредиентным типом течения, длительно болеющих.
А.И. Певзнер указывает на связь между гиперестезией и депрессивными расстройствами у больных. При этом отмечались «цветовые обманы», т.е. неправильное определение цветового тона. Подобная связь подтверждается и наблюдениями С.А. Болдыревой, наблюдавшей у детей, находившихся в депрессивном состоянии, сложности в опознании цветовых тонов. Красный цвет назывался синим, а синий — желтым.
Гипестезия оказалась связанной с дереализационными симптомами. Больные жаловались на то, что вокруг все какое-то «ненастоящее», нереальное, «как во сне» и т.д.
С.В. Крайц считал, что «цветовые обманы» отражают аффективные колебания при психосенсорных формах шизофрении. Наибольшее раздражающее действие на больных с гиперстезией оказывают красный и черный цвета.
В.Д. Азбукина (1976) отметила повышение порогов цветоразличения синего и желтого цветов у больных параноидной шизофренией с реактивными осложнениями.
Учитывая данные, полученные при исследовании цветового зрения С.В. Кравковым с сотрудниками, результаты исследования А.И.Певзнер можно расценить как указывающие на патологические изменения в деятельности ВНС больного шизофренией, под влиянием болезненного процесса. Нарушения реактивности ВНС у больных шизофренией отмечалась во многих исследованиях.
Кроме указанных работ, нарушения цветового зрения в форме приобретенных дисхроматопсий в зависимости от острых психотических приступов и зрительных галлюцинаций обнаружены и в исследовании И.Л. Гольдовской (1978).
Не только грубые нарушения цветоощущения являются индикаторами психических нарушений у больных шизофренией. Информацию о них несет и соотношение порогов цветоразличения.
Э.Т. Дорофеевой с соавт. (1978) при обследовании больных шизофренией с психопатоподобным синдромом было выявлено, что изменение порогов цветоразличения в их соотношении между собой позволяет достаточно точно определить преобладающее эмоциональное состояние больных.
По данным Г.Я. Якуповой (1982) пороги цветоразличения испытывают влияние от терапии нейролептиками. Независимо от эмоционального состояния, наименьшие пороги цветоразличения наблюдались у больных, не получавших нейролептики. Абсолютная величина цветового порога не несет информации о глубине эмоционального дефекта. Это подтверждает вывод Э.Т. Дорофеевой (1970), что для диагностики эмоциональных состояний пациентов, информативным является именно соотношение порогов цветоразличения между собой, а не их абсолютные показатели.
Вместе с тем, И.Г. Беспалько (1975) не исключает, что при различных психических заболеваниях, в частности, шизофрении и маниакально-депрессивном психозе, абсолютная величина цветовых порогов по всему спектру может различать больных этими заболеваниями между собой, когда речь идет о больных общего соматотипа, в частности, пикниках. Соматотип больного является решающим фактором как для абсолютных величин порогов цветоразличения, так и для соотношения их между собой (см. главу 2).
Опираясь на результаты рассмотренных работ, можно сделать вывод, что изменения цветовой чувствительности при шизофрении в грубой ли форме (например, цветовые обманы) или выявляемые лишь с помощью специальных экспериментальных методов, отражают клиническую картину данного заболевания.
В отличии от нарушений цветовой чувствительности при шизофрении, цветовые симпатии больных нельзя рассматривать только как непосредственную реакцию на болезненный процесс. Как это было показано в предыдущей главе, они могут быть опосредованы целой системой факторов, как психофизиологического, так и социально-психологического плана. Проявление болезни в цветовых выборах людей, страдающих шизофренией, как и в рисунках, прежде всего, сказывается в неадекватном отношении к цвету.
А.Л. Зюбан и Ю.В. Яновский (1970) изучали цветовые предпочтения больных шизофренией с целью проверки гипотезы Ю.Ф. Полякова (1962; 1969) о нарушении избирательности у больных при актуализации эмоционального опыта. Авторами был использован набор из 27 оттенков трех степеней насыщенности на основе краткой шкалы цветовых образцов Г.Г. Автандилова. Всем испытуемым были поставлены три задачи:
1. Выбрать два или более привлекательных для них цвета;
2. Выбрать два или больше неприятных цветовых тонов;
3. Разделить все цвета на три группы — «веселые», «мрачные» и «нейтральные».
В качестве «приятных» больные шизофренией чаще всего выбирали голубой, красный, зеленый, а также — черный и серый. Желтый и коричневый оценивались подобным образом очень редко. В 58 случаях из 150 (39%) все цвета «скопом» были оценены как «приятные».
В разряд самых «неприятных» чаще всего попадали те же черный и серый, что можно расценивать как проявление эмоциональной амбивалентности, столь характерной для больных шизофренией.
Классификация цветов по эмоциональному содержанию показала, что наряду с общепринятой оценкой «веселый» таких цветов как красный, голубой, оранжевый и зеленый, больные нередко, относили к данной группе серый, черный и коричневый.
Наибольшие затруднения испытуемые обнаружили при выборе «мрачных» цветов. В 45 случаях (30%) больные вообще отказывались это делать (феномен цветового отказа), мотивируя тем, что они — «все веселые» или «нейтральные». В остальных случаях «мрачными» чаще оценивались серый, черный и коричневый, но в процентном отношении подобная оценка этим цветам выставлялась больными реже, чем психически здоровыми испытуемыми («смягченный» цветовой отказ). К «нейтральным» чаще всего больные относили темно-оранжевый, темно-синий, бежевый, красный и зеленый.
По мнению авторов проведенного исследования полученные результаты свидетельствуют о нарушении цветоэмоционального ассоциирования при шизофрении и, тем самым, подтверждают гипотезу Ю.Ф. Полякова.
На наш взгляд, одним из самых интересных результатов данной работы, является выявление феномена «цветового отказа». Само это понятие было введено позже и независимо от авторов предыдущей работы, Н.В. Агазаде и Л.М. Кульгавиным (1982). Ими было обнаружено, что при тестировании больных шизофренией тестом М. Люшера, многие из больных после выбора 2-3 наиболее симпатичных цветов, отказываются далее продолжать цветовое ранжирование. Больные чаще всего выбирали как симпатичные красный и желтый, а также — фиолетовый и синий. То, что в обоих исследованиях, несмотря на различие методик, авторы столкнулись с одним и тем же психологическим феноменом, подтверждается принципиальным сходством условий его проявления — ситуация выбора «неприятных» цветов (напомним, что в тесте Люшера производится ранжирование цветов по степени «приятности», симпатичности для испытуемого).
Н.В. Агазаде и Л.М. Кульгавин связывают «цветовой отказ» с последствиями черепно-мозговой травмы (ЧМТ) у больных шизофренией, т.к. сходные результаты были обнаружены и в группе больных с последствиями ЧМТ, а у многих больных шизофренией, отказавшихся от продолжения цветового ранжирования, в анамнезе также были отмечены ЧМТ разной степени тяжести. Однако есть основания не согласиться с подобной точкой зрения на природу цветового отказа при шизофрении. Больные с последствиями ЧМТ, как это отмечают и сами Н.В. Агазаде и Л.М. Кульгавин, прежде всего, отказывались от выбора самых ярких цветов теста Люшера — желтого и красного, что является показателем сверхраздражимости и перевозбуждения, невозможности переносить длительное эмоциональное напряжение, в то время как больные шизофренией, несмотря на ЧМТ в анамнезе, эти цвета, как правило, предпочитали. Данные нашего исследования (1991) позволяют трактовать феномен цветового отказа, с которым нам также пришлось неоднократно сталкиваться при обследовании больных шизофренией, как проявление параноидной настроенности или установки при определенных формах шизофрении и, прежде всего, параноидной. Параноидная настроенность может быть охарактеризована как сочетание подозрительности, недоверчивости, настороженности с чувством, что окружающие относятся к больному недоброжелательно, если не открыто враждебно. Параноидная настроенность непосредственно предшествует актуализации (как говорят психиатры, — кристаллизации) бреда преследования, ущерба или других вариантов параноида.
Цветовой отказ стоит в ряду родственных ему патопсихологических симптомов. Так, например, при обследовании больных шизофренией тестом Сонди (тест лиц), те из них, у которых отмечается параноидная настроенность, отказываются выбирать фотографии людей, которых, по инструкции теста, надо оценить, как неприятных больному. «Они все хорошие» — объясняет мотивы своего отказа больной шизофренией. В то же время, как показывает более глубокий анализ, для больных с параноидной настроенностью характерен высокий уровень враждебности по отношению к окружающим, но вытесняемой из сознания больного. Вытеснение враждебности приводит к гипертрофированному «положительному» отношению, которое декларируется больным («они все хорошие»), а сама враждебность, согласно механизмам проекции, приписывается окружающим. Вытеснение враждебности носит столь глобальный характер, что сказывается даже на отношении к цветам, которые в качестве знаков или символов могут способствовать ее проявлению. Возможно, что блокирование адаптивных каналов разрядки враждебности (невозможность ее канализации) является одним из ведущих факторов патогенеза параноидной шизофрении.
Характер цветовых предпочтений больных шизофренией может отражать не только искажение эмоционального реагирования, но и предрасположенность к более частому переживанию тех или иных эмоций.
В работе Н.Л. Васильевой и Т.В. Корневой (1984) при обследовании больных малопрогредиентной шизофренией, для которых в картине болезни характерны неврозо- или психопатоподобные расстройства, было выявлено что больные, чаще отмечающие у себя апатию и раздражительность и реже — радость или спокойствие, предпочитают темные, тусклые цвета теста Люшера, а красный и желтый — отвергают. Считается, что при малопрогредиентной шизофрении изменения личности не носят столь выраженного характера (скорее, происходит их заострение), как при грубопрогредиентных вариантах. Возможно поэтому, цветовые симпатии таких больных являются психологическим понятными и, в принципе, сходными с цветовыми выборами психически здоровых испытуемых, испытывающих аналогичные эмоциональные переживания.
Смещение частоты эмоциональных переживаний вектора «радость-печаль» в сторону печали было отмечено Э.Т. Дорофеевой с соавт. (1978) при обследовании больных шизофренией с психопатоподобным синдромом с помощью методики цветовых порогов и теста М. Люшера.
Существуют ли какие либо специфические цветовые предпочтения у больных шизофренией и, если да, то какими факторами они определяются? На эти вопросы мы попытались дать ответ в своей диссертационной работе (1991).
С этой целью было обследовано 150 больных шизофренией различных форм и типов течения, но преимущественно параноидной формой.
Возраст испытуемых варьировал в пределах от 17 до 64 лет. Группы контроля составили психические больные других нозологий с шизофреноподобной симпоматикой и психически здоровые (92 и 383 человека соответственно). В качестве экспериментальной методики был использован клинический цветовой тест М. Люшера, включающий в себя 7 цветовых таблиц.
Было выявлено, что, в целом, больные шизофренией достоверно чаще, чем испытуемые обеих контрольных групп, выбирают в качестве симпатичных и приятных цветов самые яркие и светлые тона во всех 7-ми таблицах полного теста Люшера. Особенно это касалось цветов «активной» стороны: красного, желтого, оранжевого, а также — желто- зеленого, голубого и др. Темные, тусклые, мрачные оттенки выбирались больными достоверно реже, чем в контрольных группах; например, черный, темно-синий, коричневый и др.
В таблице 3.1.2.1 приведены результаты частотного анализа цветовых выборов (%) по основной таблице теста Люшера всех трех группах испытуемых (1 — больные шизофренией; 2 — психически больные с шизофреноподобной симптоматикой, 3 — психически здоровые).
Из таблицы 3.1.2.1 видно, что, например, красный цвет, ставится на первое место в ряду цветовых предпочтений каждым четвертым больным шизофренией, что значительно превышает нормативные показатели для данного цвета, полученные в группе психических здоровых испытуемых.
Таблица 3.1.2.1. Частоты цветовых предпочтений
