Альберт Эйнштейн до трех лет не говорил, а из школы его чуть было не отчислили за неуспеваемость по математике. Фото РИА Новости
В одном из последних выпусков авторитетного научного журнала Nature Neuroscience были опубликованы результаты исследования, проведенного учеными исландской компании deCODE genetics. Главный вывод этой работы таков: генетические факторы риска развития шизофрении и биполярного аффективного расстройства (БАР; нам, возможно, более знакомого под названием «маниакально-депрессивный психоз») во многом определяют творческие способности. Другими словами, для людей, имеющих соответствующие наследственные признаки, высока вероятность, что они станут музыкантами, художниками, литераторами, отмечают авторы исследования. И учеными, добавим мы.
Надо заметить, что Исландия – страна уникальная во многих отношениях, уникальна в том числе и в отношении глубины изученности генотипов своих сограждан. Так, например, медицинская документация на всех исландцев сохраняется с 1915 года; практически каждая исландская семья хранит родословные, уходящие в глубь веков на несколько столетий.
Мало того, еще в 1998 году парламент Исландии принял решение о создании универсальной базы данных о всех жителях страны, которая включает медицинскую информацию, данные о родословной гражданина, а также генетическую информацию. А в 2000 году та самая компания deCODE genetics (поддержанная американскими инвестиционными компаниями и международной фармацевтической корпорацией «Хоффман Ла Рош») выиграла конкурс на право создания такой базы данных. Любопытно, что в обмен компания получала на 12 лет исключительное право на коммерческое использование генетической информации, которая могла быть получена из исследованных образцов крови практически всех исландцев. Планировалось, в частности, что вновь открытые гены, предрасполагающие к развитию того или иного заболевания, будут запатентованы. Подобного рода патент – интересный товар для фармацевтических компаний, разрабатывающих лекарственные средства нового поколения. То есть исландцы сделали предметом валютных поступлений не только рыбную продукцию, но и свой геном.
Как видим мы сегодня, компания deCODE genetics не ограничилась только изучением и «складированием» генетических данных соотечественников. Исследование, о котором пишет Nature Neuroscience, проведено по данным о 130 тыс. европейцах. И теперь мы, можно сказать, с математической точностью знаем, что одни и те же варианты генов определяют повышенный риск психических заболеваний в этой выборке, а также среди 86 292 исландцев. И те же варианты нашли с повышенной (на 17%) частотой у здоровых исландцев, входящих в национальные творческие объединения актеров, танцоров, музыкантов, художников и писателей.
Для проверки своих выводов ученые взяли данные по обследованиям 35 тыс. шведов и голландцев. И тут тоже все сошлось: представители творческих профессий в этих группах почти на 25% чаще являются носителями генов шизофрении и БАР. Вывод: генетические факторы, повышающие предрасположенность к шизофрении и БАР, также положительно влияют на творческие способности совершенно здоровых людей.
Вообще-то ученые во всем мире уже давно подбирались к подобным заключениям. «То, что есть связи, притом неожиданные, между некоторыми психическими, гормонально-биохимическими особенностями личности, в частности, генетически обусловленными, сейчас уже нельзя отрицать», – отмечал в своей книге «Генетика этики и эстетики» выдающийся отечественный генетик Владимир Павлович Эфроимсон (1908–1989). Он даже предложил шкалу психической нормы (подчеркнем это – нормы!), на одном полюсе которой располагаются так называемые шизоиды. Вот какое описание Эфроимсон дает людям с таким психотипом: «Замкнутые в себе (интравертированные), слабо контактные, абстрактно мыслящие люди, слабо и неадекватно реагирующие на внешние события, но живущие очень богатой внутренней жизнью. Замкнутость и отрешенность являются их уязвимым местом, они нередко порождают их неудачи; зато особая способность к концентрированному сосредоточенному мышлению нет-нет да выдвигает из их рядов таких творцов, как Иммануил Кант, крупных математиков, физиков, поэтов» (здесь и везде далее курсив мой. – А.В.).
Выдающийся физик лауреат Нобелевской премии Карл Саган еще в 1977 году замечал: «Наука может быть охарактеризована как параноидальное мышление, примененное к природе: мы ищем естественные конспирации, связи между кажущимися несопоставимыми фактами».
Не сговариваясь с ним, американский исследователь А. Махони определял науку как профессию, в которой «некоторые формы паранойи… содействуют достижению успеха».
Исторических примеров, подтверждающих эти нарочито вызывающие высказывания, огромное количество. Скажем, Альберта Эйнштейна чуть было не исключили из школы за неуспеваемость… по математике. Впрочем, Эйнштейн был физик в самой чистой, кристаллизованной, если можно так сказать, форме. А вот школьника Эрнста Резерфорда, будущего физика, прославившегося работами в области радиоактивности и нобелевского лауреата, учитель отправлял домой с запиской для родителей: «Больше этого идиота в школу не присылайте, все равно ничего путного из него не выйдет»…
Член-корреспондент РАН, заместитель директора Института психологии РАН Андрей Юревич в своей книге «Социальная психология науки» приводит и вовсе «шокирующие» данные. «Выдающиеся личности часто страдают и другими соматическими заболеваниями, побочным следствием которых является ускорение обмена веществ, а стало быть, и повышенная стимуляция головного мозга, – пишет Юревич. – Й. Карлссон (1978) на основе анализа биографий выдающихся людей сформулировал теорию, согласно которой их творческие способности передаются по наследству и предопределены тремя генами: шизофрении, миопсии (близорукости) и… алкоголизма. … По мнению Карлссона, любой из соответствующих генов непременно присутствует у гениев – либо в доминантной, либо в рецессивной форме.
В результате, например, Эйнштейн не страдал алкоголизмом, но был носителем этого гена, что и проявилось у его спившегося сына».
Но шокировать эти выводы могут только неподготовленную публику, которая воспринимает ученых как неких небожителей. Генетики с самого начала подходили к этой проблеме с прагматических позиций.
В 1921–1922 годах в Петербурге один из первых отечественных генетиков Юрий Филипченко провел беспрецедентное по тем временам исследование среди выдающихся ученых Петрограда. Опросив с помощью специально подготовленных обширных (несколько сотен вопросов) анкет практически всех научных работников города на Неве, Филипченко пришел к следующим заключениям: «Бичом чисто русских семей является алкоголизм, встречающийся почти в полтора раза чаще, чем его можно ожидать: в 70% вместо 51%.
Напротив, у иностранцев алкоголизм встречается раза в три реже ожидаемого, и все другие заболевания, особенно туберкулез, несколько ниже нормы».
Есть такая медицинская шутка: «С шизофренией ты никогда не будешь одинок». Но заболевание это отнюдь не шуточное. В России, например, 1% населения страдает шизофренией. Согласно исследованиям пекинского Центра изучения и предотвращения самоубийств (Beijing Suicide Research and Prevention Center), шизотипические расстройства встречаются более чем у 4 млн китайцев. Есть даже гипотеза, что шизофрения – заразное заболевание. По крайней мере эпидемиологическое исследование, выполненное в начале 2000-х годов в Москве, показало, что среди родственников шизофреников людей с психическими отклонениями – 44%.
И при этом до сих пор нет удовлетворительного, принятого всеми учеными и медиками определения, что же такое шизофрения. Именно поэтому так ценны любые новые исследования, приближающие нас к разгадке тайн этого психического недуга. Кандидат психологических наук Алена Иванова подчеркивает: «У больных шизофренией любой формы всегда выявляются специфические нарушения мышления. Но это не значит, что они глупы. Наоборот, больные, участвовавшие в моих исследованиях, были очень умными – например, студенты философского и математического факультетов, переводчики». Забавно, что тема кандидатской диссертации Алены Ивановой формулировалась так: «Нарушения чувства юмора при шизофрении и аффективных расстройствах».
Получается, что с различными формами шизофрении можно изучать философию и математику. Как минимум. «С вялотекущей шизофренией вообще часто нет никаких ограничений, – поясняет Иванова. – Но и с грубыми формами шизофрении это вполне реально. Дело в том, что шизофрения не нарушает формальной логики. Наоборот, формальная логика может быть даже развита лучше у этих больных… Мышление у больных шизофренией нарушается по другому принципу. Это называется «искажение процессов обобщения». То есть они совершают обобщения по каким-то неявным признакам».
Этот разговор с Аленой Ивановой состоялся у меня еще в 2007 году. Приведу еще одну цитату из него, идеально подходящую к нашему сегодняшнему информационному поводу. Итак, что же это такое – «неявные признаки»?
«Характерный пример, – поясняет Алена Иванова. – Больному шизофренией предлагают сравнить разные понятия – что в них общего, что различного. И больной говорит, что ботинок и карандаш – очень похожие между собой предметы. С обыденной точки зрения это очень далекие понятия. Но пациент удивляется: «Как же! И тем, и другим можно что-то написать: карандашом – на листе бумаги, мыском ботинка – на песке».
Такого рода мышление в принципе правильно. С точки зрения формальной логики все верно! И больные шизофренией, делая обобщения, опираются на эти критерии. Кстати, за счет этого и происходит сближение шизофрении с гениальностью, ведь творчество тоже основано на каких-то неожиданных обобщениях, порождении каких-то необычных метафор»…
Недаром, слегка иронизируя, Андрей Юревич как бы ставит окончательный диагноз: «Если вы не пьете, не носите очки, не склонны к шизофреническим странностям и, более того, никто из ваших предков во всем этом не замечен, лучше выберите себе другую профессию, поскольку ученым вам стать не суждено».
Успокаивает – если нужно кого-то успокаивать – одно: сам феномен возникновения науки, научного способа познания окружающего нас мира в некоторых современных гипотезах трактуется как глобальная реакция общества на массовый невроз. А наука, по определению, пытается – и довольно успешно иногда – привести в систему, обуздать окружающий человека хаос и связанное с ним чувство бессилия перед неопределенностью. До тех пор, конечно, пока саму науку не начинают «лечить», как в случае с реформой РАН. Могут ведь и залечить насмерть…
Оставлять комментарии могут только авторизованные пользователи.
Одним из наиболее распространённых мифов об этом расстройстве является вера в то, что шизофрения — болезнь гениев. Не говоря уже о том, что для утверждения нужно было бы выработать чёткие критерии гениальности, заявление ничем не подкреплено. Невозможно сомневаться в том, что мир знал гениальных шизофреников. К примеру, нобелевский лауреат Джон Нэш страдал заболеванием со студенческих лет. Никакой пользы это ему не принесло — только беды и несчастья. А Нобелевскую премию в области экономики, а потом ещё одну, высшую награду по математике — Абелевскую премию, он получил за свои ранние работы. В годы же болезни, когда эпизод практически не прекращался, наукой он заниматься не мог.
Статистические данные показывают, что чем ниже уровень жизни в каком-то слое общества, тем выше в нём и уровень самых разных психических расстройств, в том числе и шизофрении. Это состояние может позволить что-то делать художникам, поэтам, писателям, но, разумеется, работы получатся именно такими, особыми. Если в этом усматриваются связь, которую якобы имеет шизофрения и гениальность, то да. Только «гениальность» это особого свойства, в которой больше оригинальности, чем мастерства.
Начнём с того, что свет ещё не видел счастливых шизофреников. Больные могут думать, даже анализировать и сохранять критическую оценку происходящего. Определённые формы это допускают. Они могут испытать кратковременную радость. Не нужно перебарщивать с чёрной краской. Но по-настоящему счастливыми или удовлетворёнными они не бывают никогда. Если кто-то всерьёз задаётся вопросом о том, шизофрения — болезнь или дар, то он не осознаёт реальности переживаний и состояний, которые испытывают больные.
Даже без всяких галлюцинаций и бредовых идей — они могут:
- затрудняться с приёмом решений;
- испытывать постоянно сниженный аффект;
- никому не верить;
- никого не любить;
- постоянно предчувствовать какую-то беду.
Если к этому добавится ещё и бред преследования или уверенность в том, что кто-то может слышать мысли больного, то какой же это дар? Видимо подаривший — существо злое и жестокое.
Вспомнить нужно и о том, что в этой среде один из самых высоких процентов криминала и смертности. Криминал происходит по самым разным причинам. Убив кого-то шизофреник мог думать о том, что здоровым людям и в голову не придёт. Смертность же проистекает из трёх причин:
- распорядок дня и режим питания слишком причудливы. Многие страдают анорексией, к этому же добавляется и особая форма агорафобии. Она может быть нестандартной — шизофреник не столько боится открытого пространства, сколько измышляет повод не покидать свой угол;
- духовные муки вызывают суицид;
- шизофрения идёт рука об руку с алкоголизмом и наркоманией.
Шизофрения — это болезнь или дар? Скорее всего — не то и не другое. Это расщепление процессов мышления и чувствования.
Упомянутый выше математик Нэш ближе к концу жизни нашел способ работать. Он даже читал лекции в университете, писал статьи и проводил исследования. Всё это стало возможным только тогда, когда он научился идентифицировать бредовые идеи и не обращать на них внимание.
Вопрос о том, шизофрения — это дар или болезнь, даже не придёт в голову тем, кто узнают о страданиях, которые испытывают больные. Многие из них связаны с отношением, которое они встречают к себе в обществе. Да и сами их переживания и стремления чаще асоциальны. Тянет спрятаться от всех. Непостижимым образом расстройство влияет и на половую сферу. Вернее, на комплекс физической активности и чувств, их интерпретаций. Многие могут любить только особым способом. Поэтому среди больных очень много тех, кто является сторонниками перверсий, в частности, — БДСМ.
Вопрос в другом… Если болезнь равнозначна страданию, то можно ли обрести счастье при избавлении от него. Примеры стойкой длительной ремиссия, равнозначной полному выздоровлению, существуют. Их достаточно много. Но не следует думать, что выздоровел и стал гладким и красивым. Большая часть больных живёт в страхе от того, что всё повторится. Ещё они попадают в постшизофреничную депрессию. Здоровы они только по отношению к эпизодам расстройства как такового. Но полноценными их назвать трудно, что они и сами понимают и долгий срок остро переживают.
Вот с чем это можно сравнить. Наркоман принимает наркотик и получает спектр эмоций и мыслей. Далеко не все приятны, не всё пахнет розами. Страх, ужас, отупение, желание чтобы отпустило побыстрей. Всё это присутствует. Шизофреник же испытывает почти то же самое, а некоторые формы расстройства делают переживания полностью идентичными тем, что имеются у наркоманов. Только его через шесть-десять часов не отпустит, он остаётся в этих лабиринтах. Ему нужны препараты, комплекс лечения, помощь при реабилитации.
Гарантий же того, что всё это прекратится и бредовые идеи с галлюцинациями или «просмотр» психических кинофильмов прекратятся, нет никаких. Дар? Тут можно сказать только о том, что не приведи Бог кому-то такой дар получить.
