Жизнь располагается где-то в промежутке между вопросами и ответами, в измерении молчания ее нет.
У многих людей, страдающих тревожным расстройством, часто бывает представление о каком-то чудесном, сказочном избавлении от этой напасти. Вот лягут они спать, все такие несчастные и болезные, а, потом, проснутся утром и уже все такие здоровые и счастливые, без всяких там невротических симптомов.
Впрочем, иногда, случается и такое. Даже автор этой статьи нередко предлагает своим пациентам «отменить» невроз со следующего утра. Как ни странно, но у некоторых индивидумов это получается.
Обычно же, невротическое расстройство имеет свою динамику. Это положение относится как к формированию невроза с его последующим переходом в хроническую стадию, так и к его преодолению, возврату в полноценную, нормальную жизнь.
Надо сказать, что многие люди так или иначе приспосабливаются к своему психическому дискомфорту: работают, путешествуют, влюбляются, создают семьи. Невротические симптомы и дисфункции воспринимаются как данность, как неприятная обыденность их бытия. Ну да, приходится принимать психотропные препараты, иногда случаются приступы тревоги, бывают расстройства сна и настроения, возникают ситуативные страхи. Но, в целом, жить можно. Хотелось бы, конечно, получше, но и так вроде ничего.
Кое-кто даже извлекает выгоду из такого состояния — неосознанно, а, часто, и осознанно — манипулируя близкими людьми. Разве можно в чем-то отказать родному человеку, когда он так страдает и мучается? Да нет, конечно. Да, и, в принципе, проявить участие и заботу о близком — это так по-человечески.
А теперь — ближе к теме статьи. Чтобы описать динамику какого-либо процесса, надо, прежде всего, определить рамки этого самого процесса. Относительно невротического расстройства это сделать достаточно сложно. Что есть «невроз»? Что такое его отсутствие? Когда человек становится невротиком? Когда перестает им быть?
На самом деле, у каждого из нас случаются кратковременные неврозы, говоря по простому — «неврозики». Появилась небольшая припухлость в подмышечной области: ага — думаем мы — наверное, это метастаз. Жена несколько дней задерживается на работе — ну вот, ухажера завела. Начальник на твое громкое «Здравствуйте, Иван Иваныч» как-то очень сухо шевельнул губами — значит, жди увольнения. И всё: тревога, страхи, уныние, отчаяние… А потом, через несколько дней, все проходит, рассасывается. Припухлость разрешилась маленьким прыщиком; жена, оказывается, помогает молодой сотруднице освоиться с новой работой; а у начальника была обычная зубная боль.
Но, к сожалению, в жизни нередко складываются такие обстоятельства, когда человек под гнетом мучительных психоэмоциональных переживаний обращается к специалисту, врачу-психотерапевту.
Надо сказать, что во многих случаях, когда избыточная тревога носит ситуативный характер, когда, самое главное, еще не успела возникнуть невротическая реальность, бывает достаточно одного или нескольких психотерапевтических занятий или же кратковременного курса медикаментозного лечения. После чего человек снова возвращается в свою нормальную жизнь, в свое бытование в обыденности и повседневности.
Что же понимается под невротической реальностью? Это не только совокупность клинических симптомов. Это, прежде всего, особый тип мировосприятия и самоощущения, который уже имеет сформировавшуюся структуру. Швейцарский психолог Жан Пиаже определяет структуру как организацию сущностей, воплощающую следующие фундаментальные идеи:
1) целостность, то есть структура внутренне последовательна;
2) трансформация, то есть, структура — это не статическая форма, но форма, способная к приемам трансформации, то есть, она не только структурированная, но и структурирующая;
3) саморегуляция, то есть, структура, чтобы обосновать свои законы, не должна аппелировать к чему либо, кроме самой себя.
В основе структуры невротической, как, впрочем, и любой другой реальности, лежит система убеждений. А убеждение является функцией знания, его интерпретацией. Убеждение на момент его использования, как минимум, не подвергается сомнению. Как максимум, приобретает вид данности или даже истинности. Говоря иначе, интерпретация «окостеневает», становится «вещью». Или, скажем, невротическим симптомом.
В поведенческой сфере убеждения становятся предписаниями, запретами и разрешениями. Предписания регулируют поведение человека, что ему можно делать, а что нельзя. В этом случае, логическая цепочка рассуждений обычно выносится за скобки, так как ситуация и её следствия уже были обработаны ранее, во время стрессовой ситуации. В результате этой логической процедуры возникает императив действия.
Например, такие запреты: «мне нельзя спускаться в метро (потому что возникнет паническая атака)», «(если я останусь дома один и со мной что-то случится, то мне никто не поможет, следовательно) я не должен оставаться в одиночестве». Суммирующий, универсальный запрет: «мне изо всех сил надо избегать тех ситуаций, в которых мне будет плохо». А вот пример разрешения: «(мне хорошо и спокойно, когда я за рулем своей машины) поэтому я передвигаться буду только в ней».
Все это приводит к тому, что человеческая жизнь становится регламентированной, в ней возникают ограничения, носящие как пространственный, так и деятельностный характер. Сужается жизненное пространство индивидума, подвергаются коррекции его планы на будущее.
Закономерным образом к невротическим страхам присоединяется экзистенциальная тревога, затрагивающая самую глубинную, бытийную часть личности. Её возникновение обусловлено субъективными оценками текущей жизненной ситуации и артикулировано в виде более общих, более универсальных убеждений, которые создают индивидуальную Картину Мира, включающую в себя и модель персонального Будущего.
Примеры таких убеждениий: «я уже никогда не буду таким счастливым, как раньше», «я не смогу из-за невроза добиться своих целей», «меня ждет скучное, бессмысленное будущее», «я всем в тягость», «меня никто никогда не полюбит» или даже «я не достоин ничьей любви».
В том случае, когда в ментальной модели человека преобладают убеждения в виде поведенческих предписаний, невротическое расстройство обычно развивается по тревожно-фобическому варианту, когда доминируют экзистенциальные убеждения — по аффективно-депрессивному.
История собственного невроза, его проявлений, попыток с ним справиться, история уныния и отчаяния становится основной историей человека, его доминирующим нарративом. Говоря простыми медицинскими словами, невроз становится хроническим.
Как же выбраться из этого состояния? Я намеренно не использую слово «вылечиться». По двум основным причинам.
Во-первых, потому, что его употребление отсылает лишь к клинической составляющей невротического расстройства, помещая тем самым его внутрь медицинского (конкретнее, психиатрического) дискурса.
Во-вторых, и это не менее важно, человек никогда не возвращается в доневротическую реальность, сложившаяся ситуация побуждает его конструировать новую, постневротическую реальность. В этом и помогает ему психотерапия. Особенно в том случае, если она протекает в экзистенциально-нарративном русле.
Для описания этого процесса, на мой взгляд, предпочтительнее использовать метафору «выход». Дело в том, что любая метафора всегда лежит на пересечении, как минимум, двух смыслов. Выход одновременно подразумевает и изменение начальной конфигурации, и само движение к этому изменению. И, самое главное, человека излечивает кто-то, а вот выходит он из чего-то (в данном случае, из невроза) самостоятельно, даже если и опирается на чью-либо помощь. Говоря иными словами, он становится не только обьектом приложения усилий и знаний врача, но и главным творцом своей новой, более интересной и оптимистичной жизненной истории.
Описывать динамику процесса выхода из невроза лучше, на мой взгляд, исходя из двух контуров изменений. Первый — это клинический. Второй — личностный. Причем личностный аспект изменений понимается в самом широком контексте; это и мировоззренческие изменения, и поведенческие, и языковые. По существу, это формирование новой Картины Мира. Понятно, что изменения по этим двум контурам находятся в постоянной взаимосвязи, корреспондируют друг с другом. Преодоление невротического отчуждения и избегания ведет к понижению уровня тревожности. И — наоборот.
Клиническая динамика выхода из невроза представляет собой процесс волнообразного затухания невротических симптомов, они возникают все реже и реже, и понемногу теряют свою остроту. Иногда, на фоне перенесенного стресса, они на короткий промежуток времени опять набирают прежнюю интенсивность и частоту. Но потом, опять возвращаются к угасанию.
К сожалению, это происходит не всегда. Существует возможность возврата невроза, с быстрым, почти мгновенным развертыванием прежней клинической симптоматики. Это связано с тем, что при длительной истории невротического расстройства уже сформированы нейрофизиологические и нейрохимические стереотипы (паттерны) реагирования на те ситуации, которые мышление уже обработало как представлящие потенциальную угрозу для жизни и здоровья индивидума.
И тут же: склад хранения невротических симптомов, находящийся по мнению британских ученых в головном мозге человека, открывается после непродолжительного простоя, а, так как логистика трафика от бессознательного к сознанию и телу уже давно и хорошо налажена, то доля секунды — и вегетатика уже «заштормила», а липкий страх окутал весь разум.
Чтобы не случилось подобного рецидива, крайне важно, чтобы человек к моменту обострения уже понимал основные механизмы развития невротического процесса, умел контролировать свое состояние и владел техниками быстрого снижения тревоги. То есть, что бы он был уверенным пользователем тех знаний и навыков, которые он приобрел по ходу предшествующей психотерапии.
Можно описать траекторию выхода из невроза и более образным, метафорическим языком. Это как стихающее после шторма море. С одного взгляда сложно разобраться, успокаивается стихия, или — нет. Но, если понаблюдать за ней, то видно, что волны понемногу теряют свою прежнюю мощь, порывы ветра возникают реже, небо очищается от свинцово-серой пелены, грозный рокот бури сначала превращается в шумный плеск, потом и он молкнет… Иногда, правда, бывает так, что одна волна набежит на другую, закрутит её, завертит, бросит последней, отчаянной силой на песчаный брег и тут же с шуршанием отползет назад, в свою родную и вечную обитель.
Процесс возвращения человека к нормальной жизни имеет четко выраженную клиническую составляющую. Её можно представить в виде последовательной смены стадий невроза.
Разгар невроза — это стадия больших невротических симптомов. К ним относятся панические атаки, органные неврозы, стойкие навязчивые мысли и ритуалы, тотальное фобическое избегание, устойчивые нарушения сна, затяжная депрессия, выраженные когнитивные дисфункции головного мозга и ряд других, ничуть не менее мучительных. Обычно на этой стадии присутствует заметная социальная дезадаптация.
Следующая стадия (выход из невроза становится всё ближе) — это стадия малых невротических симптомов. Для нее типично меньшее разнообразие невротических проявлений, их более мягкий, стертый характер. Это могут приступы страха, не достигающие, однако, по своей интенсивности размаха панических атак, избирательная агорафобия, иногда возникающее ипохондрическое «соскальзывание» и «застревание», нерегулярные расстройства сна, эпизодически возникающие навязчивые мысли и малообременительные поведенческие ритуалы, неустойчивый фон настроения с чередованием коротких периодов воодушевления и уныния. Жизненный мир человека понемногу начинает расширяться, частично возвращаются потерянные пространства и социальные компетенции.
Третья стадия — это стадия вегетативных дисфункций, «шума» тела. Шторм уже кончился, осталась лишь небольшая рябь, но вода уже почти совсем прозрачная. Невротическая реальность трескается (пришлось для пущей убедительности за одной метафорой, вдогонку, запустить другую) во многих местах и, наконец, обрушивается. Большая часть вегетативных импульсов гаснет в подкорке и не доходит до сознания. Невротические переживания лишаются чувственной окраски, обесцениваются, забываются и перемещаются на периферию сознания.
Личностный контур изменений, сопровождающий выход из невроза — связан, прежде всего, с деконструкцией невротической системы убеждений, с появлением новых смыслов жизни, дополняющих прежние, с преодолением фобического избегания и экзистенциального отчуждения, с обретением чувства внутренней свободы. Эти все трансформации верифицируются в обычной, жизненной среде человека уверенным, адаптивным поведением и его способностью контролировать свои эмоции в любых, даже самых непростых ситуациях.
Поддерживая связь с некоторыми из бывших своих пациентов, я нередко вижу, что они добились в жизни серьезных успехов. Ведь победа над неврозом окрыляет человека, придает ему дополнительные силы. Горизонты своего бытия он начинает рассматривать по вертикали. А перенесенный когда-то невроз становится просто фактом его биографии.
источник
Глава 1. О причинах неврозов
Понятие «невроз» было введено в медицину в 1776 году Cullen. Оно пришло на смену наивным представлениям гуморальной патологии о vapores (парах) как причине болезни и позволило связать ряд патологических состояний с вызвавшим их нарушением нервной деятельности. Таким образом, для своего времени это понятие было прогрессивным.
В настоящее время в понятие «невроз» разными авторами вкладывается различное содержание.
Удары судьбы, от которой можно получить нокаут, формируют невротические состояния и являются основной причиной нарушений нервной деятельности.
Неврозы — заболевания нервной системы с неизвестной патологоанатомической основой, то есть без органических поражений, открываемых современными методами.
K. Wilson (1955) — автор трехтомного английского руководства по невропатологии — придерживается этого взгляда. Но такое определение неврозов, основанное лишь на негативном признаке, зависящем к тому же от уровня развития техники исследования, является недостаточным.
К. М. Быков (1955) под неврозом понимал любое функциональное нарушение, независимо от его причины.
Некоторые специалисты относят к неврозам все обратимые нарушения нервной деятельности как психогенной, так и соматогенной этиологии, не сопровождающиеся грубыми психическими расстройствами.
Неврозы в таком понимании перестают быть нозологической группой и превращаются в этиологически разнородную группу, объединяемую по симптоматологическому признаку.
Ряд авторов предлагают пользоваться термином «невроз» лишь для обозначения заболеваний, вызванных действием психической травмы, и относить их к психогенным заболеваниям или психогениям. Последние делятся на две подгруппы:
Психическая травма —>Невроз.
Граница между этими двумя подгруппами является условной. По традиции, к неврозам относят истерию, хотя она может выражаться в виде не только параличей или расстройств чувствительности, но и сумеречных состояний, относимых к психозам. Целесообразно обозначать термином «неврозы» лишь заболевания психогенной этиологии.
В основе этиологической классификации лежит ведущая причина. На основании этиологического принципа давно выделены такие группы, как травматические и инфекционные заболевания головного мозга. Основываясь на этом же принципе, можно выделить в особую нозологическую группу заболевания, вызванные сигнальным, то есть информационным, значением раздражителя Это и есть психогении, или психогенные заболевания.
Убить можно информацией, если не пропустить мимо ушей. У моих клиентов слишком чистые и чувствительные уши, а зря…
Рассматривая неврозы как часть психогений, мы будем относить к ним обратимые нарушения нервной деятельности, вызванные психическими травмами, иначе говоря — раздражителями, действие которых определяется не их физическими параметрами, а информационным значением.
Невроз — болезнь, обусловленная действием информации.
Выделение в особую группу заболеваний, вызванных информационным действием раздражителей, отражает основную причину этих болезней. Согласно Международной статистической классификации болезней 10-го пересмотра (МКБ10):
— в качестве синонима термина «невроз» принят термин «невротические расстройства»;
— вместо «невроза навязчивых состояний» — «обсессивно-компульсивные расстройства»;
— вместо «истерии, истерического невроза» — «диссоциативные (конверсионные) расстройства».
Эта классификация отражает практику диагностики заболеваний в различных странах и призвана содействовать большему взаимопониманию между врачами этих стран. Однако она лишена единого подхода. Наряду с отдельными клиническими формами неврозов, в ней фигурируют отдельные синдромы и даже отдельные симптомы, что лишает ее определенной последовательности. Исходя из клинического принципа и традиций отечественной невропатологии и психиатрии, мы относим к неврозам:
— истерию (истерический невроз);
— невроз навязчивых состояний.
Учитывая требования Международной классификации, отдельно рассмотрим невроз страха, а также ипохондрический и депрессивный неврозы, хотя оба последних не представляются нам самостоятельными формами.
К неврозу навязчивых состояний относят:
Психогенные соматические расстройства, или «неврозы органов», обычно являются лишь одним из проявлений «общего невроза» — неврастении, истерии или невроза навязчивых состояний, в связи с чем они будут рассмотрены при описании последних.
Нарушения функций, вызванные действием информации, обычно обратимы и не столь тяжелы, как вызванные, например, сильной физической травмой.
Отсюда давно сложилось мнение о неврозах как заболеваниях сравнительно легких, и термин «невроз» в представлении больных стал ассоциироваться с заболеваниями, не опасными для жизни, обратимыми. Поэтому, диагноз «невроз» не редко оказывает успокаивающее влияние на больного. Термин этот выдержал двухсотлетнее испытание временем.
Тем не менее, хочется отметить, что невротические состояния, которые больной «благополучно» запустил, сказываются на личной жизни. Человек начинает более испытывать определенные негативные психоэмоциональные состояния. Он становится, как заметил талантливый врач-психиатр С. Ф. Аляпкин:
Ясно, что прелести жизни меркнут в таком состоянии Что же делать? У вас три варианта решения:
1. Оставить все, как есть. Результат — развитие заболевания.
2. Начать работать над собой. Результат — здоровье.
3. Обратиться за помощью. Если с вами будет работать специалист — вы успешно решите свои проблемы.
Не будешь заботиться о себе, я о тебе позабочусь…
Причиной неврозов является действие психических травм.
Психическая травма определяется содержанием информации, которая доходит до своего клиента Чаще всего неврозы вызываются информацией:
— о семейных или любовных невзгодах;
— о служебных неприятностях;
— о наказании за совершенное деяние;
— об угрозе жизни, здоровью или благополучию.
Психической травмой может быть как безречевое, так и речевое воздействие, например, вид горящей квартиры или письменное сообщение о пожаре или взрыве.
Действие слова как носителя патогенной информации является одной из самых частых причин неврозов.
Информацию может нести не только физический сигнал, но и его отсутствие, например, прекращение связи с родными и близкими Патогенными могут оказаться однократно действующие сверхсильные и, особенно, многократно действующие более слабые раздражители В первом случае говорят об острых, во втором — о хронических психических травмах или психотравмирующей ситуации. Действие слабых раздражителей может суммироваться.
Неприятность + неприятность + неприятность = невроз.
Возможность возникновения заболевания под влиянием сигнального (информационного) значения раздражителя была доказана экспериментально И. П. Павловым на животных Экспериментальные неврозы у них удавалось вызвать действием таких раздражителей, как слабый звук звонка, стук метронома, прикосновение касалкой или вид эллипса, по форме приближающегося к кругу. Все эти раздражители, сами по себе невинные, становились для данного животного патогенными лишь благодаря той информации, которой они были наделены.
Неврозы могут вызываться и такими общеистощающими вредностями, как:
— умственное или физическое перенапряжение;
— необходимость проявления насильственных действий (боевые, борьба за выживание и т. д.);
Однако и в этих случаях имеет значение информация, побуждающая человека преодолевать усталость.
Кто мало спит, и спит один, к тому спешу я в час ночной.
Что говорит о неврозах Зигмунд Фрейд
Плохое отношение к ребенку — лучшее условие для формирования неврозов.
S. Freud утверждал, что в раннем детском возрасте — обычно в первые три года жизни и не позже пятого года — у ребенка появляется ряд влечений, которые не кажутся ему недозволенными или запретными. Эти влечения носят сексуальный характер. Например:
— половое влечение девочки к отцу, мальчика к матери (эдипов комплекс);
— аутоэротические влечения (мастурбация, нарциссизм и др.);
— гомосексуальные влечения и т. п.
В процессе воспитания ребенок, по мнению Freud’a, узнает о запретности всех этих влечений, и они подавляются. Даже сама мысль об их существовании становится недопустимой, неприемлемой из-за несовместимости ее с высшими понятиями о приличии. Она не допускается до сознания, вытесняется в «бессознательное» и подвергается амнезии. Силы, ведущие к подавлению этих влечений, недопущению их отражения в сознании, Freud обозначил термином «цензура», а сам процесс подавления — «вытеснением». Переживания, которые оказались вытесненными в «бессознательное», получили название «комплексов» Если последующие переживания усилят эти комплексы, тогда, по мнению Freud’a, могут возникнуть такие заболевания, как неврозы.
В норме энергия вытесняемого сексуального влечения по Freud’y переводится (сублимируется) в допускаемые «цензурой» виды деятельности, например, занятие благотворительностью, искусством, наукой, религией. Если же этот процесс оказывается нарушенным, то аффективно заряженные комплексы могут оторваться от первоначально породивших их переживаний и присоединиться к каким-либо, до того нейтральным представлениям или психическим актам, находя в них свое символическое выражение.
Комплексные представления, связанные с мужским половым органом, могут обнаружиться в сознании в виде:
— страха перед змеей, ставшей символом представления об этом органе;
— вытесненного «аутоэротического комплекса» и связанной с ним повышенной любви к себе. Это может привести, при попадании в военную обстановку, к возникновению «военного невроза» с чувством страха за свою жизнь;
— скрытых «гомосексуальных комплексов», приводящих к тяжелому хроническому алкоголизму.
В результате могут возникнуть явления навязчивости, какой-либо истерический симптом или патологическое влечение. Случаи, когда «вытесненный комплекс присоединяется к симптому соматическому», обозначаются Freud’oм термином «конверсия» («конверсионная истерия»). Таким образом, причина болезни, по Freud’y, таится в комплексных переживаниях, возникших в раннем детском возрасте. Она долго может оставаться скрытой. Например, чувство отвращения, возникшее в связи с половым влечением к отцу, может не обнаруживаться долгие годы.
Во время неудачного замужества подавляемое чувство отвращения к мужу может усилить влечение к отцу и привести к появлению истерической рвоты, символически отражающей отвращение. Исходя из данной теории, Freud предложил свой метод лечения неврозов — психоанализ, основанный на восстановлении в памяти («вскрытии») сексуальных переживаний детского возраста (инфантильно-сексуальных комплексов), якобы являющихся причиной неврозов. Для выявления этих комплексов высказывания больного (свободные ассоциации, воспоминания, сновидения) подвергаются специальному истолкованию при помощи кода сексуальной символики, разработанного Freud’oм. В своих работах Freud показал влияние «бессознательного» на психическую деятельность в норме и патологии, раскрыл механизм этого влияния:
Он выдвинул принцип аналитической, каузальной терапии. Один из ближайших учеников Freud’a — венский психиатр Adler, отрицая роль полового влечения в этиологии неврозов, полагал, что в основе их лежит конфликт между стремлением к могуществу и чувством собственной неполноценности (конфликт влечений «Я» по Freud’y). Ребенку, по Adler’y, свойственно, с одной стороны, стремление к власти, с другой — чувство своей неполноценности, которое он пытается изжить разными способами: то прямым протестом, грубостью, упрямством, то послушанием, прилежанием — и таким образом за воевать признание окружающих. Характерно при этом и стремление к «сверхкомпенсации»: заикающийся Демосфен становится великим оратором, нуждающийся в самоутверждении мужского достоинства — Дон Жуаном, стремящимся ко все новым и новым победам над женщинами. Невроз, по мнению Adler’a, не болезнь, а лишь определенный способ изжития чувства собственной неполноценности и завоевания положения в обществе.
Невроз — это способ решения внутренних проблем человека.
Критикуя ряд положений Freud’a и его последователей, С. Нorneу (1966) основную роль в патогенезе неврозов видит не в сексуальных конфликтах, а в дефиците родительской любви.
Любовь ко мне — это основное условие для здоровья моих нервов!
Последний, по ее мнению, вызывает у ребенка внутреннюю тревогу и влияет на последующее формирование личности. Большое значение ею придается противоречиям между потребностями отдельного человека и возможностями их удовлетворения, а также отношениям личности с окружающими лицами.
H. Sullivan (1953), как и С. Horney (1950), усматривает истоки конфликтов, лежащих в основе неврозов, в межличностных отношениях матери и ребенка, но при этом подчеркивает, что отношения эти могут породить такие невротические проявления, как, например:
В основе неврозов, по В. Н. Мясищеву, лежат неудачно, нерационально и непродуктивно разрешаемые личностью противоречия между нею и значимыми для нее сторонами действительности. Неумение найти рациональный и продуктивный выход влечет за собой психическую и физиологическую дезорганизацию личности.
Отсюда, при построении патогенетической психотерапии Мясищев рекомендует стремиться не только помочь больному осознать связь психотравмирующих событий с системой особо значимых для него отношений, но и изменить эту систему в целом — перестроить отношение больного к окружающему, корректировать его жизненные позиции и установки.
Не можешь поменять жизнь, измени к ней отношение и сохранишь свое здоровье.
Благодаря изменению отношения с «горячего» на «холодное» к травмирующему фактору, достигается стойкое устранение болезненного симптома.
Итак, хотя в результате проведенных исследований удалось вскрыть многие стороны патогенеза неврозов, внутриклеточные, биохимические, молекулярные изменения, лежащие в основе болезни, остались до сих пор нераскрытыми. Это задача будущего.
Что вызывает психическая травма
Нарушения функции внутренних органов, вызванные действием психической травмы и не обусловленные каким-то органическим процессом, в МКБ-10 названы соматоформными расстройствами. Они могут быть при неврастении, истерии и неврозе навязчивых состояний. Заболевания эти встречаются довольно часто. Так, по данным E. Weiss, они наблюдаются у больных, обращающихся к терапевту.
Что же можно отрезать, если душа болит?
По некоторым данным, почти у 40 % всех больных, обращающихся с жалобами на расстройства сердечной деятельности, боли носят невротический характер. По В. Д. Тополянскому и М. В. Струковской (1986) — не менее 30 %, а по мнению большинства других авторов — не менее 50 % больных, обращающихся в поликлиники и стационары, идут к терапевту вместо психотерапевта или психолога.
Нарушения, относившиеся к неврозам органов, в действительности чаще всего являются следствием нераспознанных органических заболеваний внутренних органов (холециститов панкреатитов и др.), заболеваний нервной системы (головного, спинного мозга и периферической нервной системы), рефлекторных влияний со стороны других частей организма, а так же аллергических и эндокринных расстройств. Вместе с тем оказалось, что часть так называемых неврозов органов вызвана психическими травмами.
Некоторые авторы предлагают называть «неврозы органов», вызванные психической травмой, «системными неврозами» (системный невроз сердца, желудка и т. д.) для того, чтобы подчеркнуть, что речь идет не о «неврозе органа», а о нарушении деятельности «системы» — всего организма человека. Однако сами «системные нарушения» являются, как указывалось, проявлением «общего невроза», возникшего под влиянием психотравмирующих воздействий, и в той или иной степени сопровождаются расстройствами высшей нервной деятельности. Это дает основание не считать их самостоятельной формой. Нарушения эти возникают чаще при неврастении, реже — истерии и неврозе навязчивых состояний.
Больные нервы — больное тело.
С середины 30-х годов XX столетия сторонники психоанализа стали широко пользоваться термином «психосоматика» для обозначения соматических нарушений, вызванных, по их мнению, неотреагированными переживаниями, интернированными в соматику (тело) и образовавшими «комплексы».
Далее ряд авторов стали под этим термином понимать соматические нарушения, вызванные:
— соматическими нарушениями при эндогенной депрессии;
— соматическими расстройствами, вызванными органическими или эндогенными нарушениями деятельности мозга (травмы, опухоли, эпилепсия, эндогенная депрессия и т. п.);
— расстройства вегетативных процессов, относящихся к так называемым неврозам внутренних органов.
По механизму своего возникновения, неврозы могут быть разделены на следующие группы:
1) нарушения, возникающие как сопутствующие проявления общих нарушений нервной деятельности, вызванных психической травматизацией;
2) нарушения, вызванные патогенным действием слова, изменяющего деятельность того или иного внутреннего органа или той или иной вегетативной функции, по механизму внушения (например, при ятрогениях) и самовнушения;
3) нарушения, вызываемые индифферентными до того раздражителями по механизму условного рефлекса.
Нарушения вегетативных функций, в том числе расстройства со стороны внутренних органов, зафиксировавшиеся и воспроизводимые по механизму «условной приятности или желательности» болезненного симптома, а также возникшие путем самовнушения в связи с их «условной приятностью или желательностью» для больного (мнимая беременность, псевдоаппендицит, рвота), относятся к истерии.
Нарушения функции, вызванные тревожным ожиданием неудачи (например, некоторые формы психогенной импотенции), относятся к неврозу ожидания.
Ожидание неудачи травмирует больше, чем сама неудача.
Нарушения вегетативных функций
Напряженная жизнь — боли в желудке. Боли в желудке — плохое настроение. А кого можно поймать на обед, когда настроение плохое?
Центральная нервная система оказывает важное регулирующее влияние на работу внутренних органов, в свою очередь подвергаясь влиянию с их стороны. Поэтому, нарушения ее функций могут нередко вести и к расстройству функций внутренних органов. Взаимосвязь их осуществляется по нервным путям, через подкорковую область и вегетативную нервную систему Как показали данные К. М. Быкова, М. А. Петровой, А. А. Хананашвили и др., при возникновении экспериментальных неврозов у собак одновременно развивается и ряд вегетативных расстройств. Таким образом, у животных экспериментально получены нарушения вегетативных функций, возникающие как сопутствующие проявления общих нарушений нервной деятельности, вызванных действием условнорефлекторных раздражителей.
Нарушения нервной деятельности вызывают заболевания внутренних органов и систем человека.
У человека на фоне общих нарушений нервной деятельности к выраженным расстройствам вегетативных функций, в частности функций внутренних органов, могут вести как острые шоковые, так и хронические психические травмы.
Весьма патогенными оказались травмы, приводящие к сосуществованию противоречивых тенденций. Сюда относятся различные «запреты», ведущие к подавлению чувства страха при необходимости оставаться в устрашающей обстановке, «конфликты между долгом и желанием» и др.
Чем больше «закручивать гайки» для себя, тем больше шансов стать невротиком.
Одной из причин обратимых нарушений деятельности внутренних органов у женщин, особенно «неврозов сердца», желудочно-кишечного тракта являются:
Психотравмирующие раздражители могут вызывать:
Это может привести к возникновению эндокринно-гуморальных изменений, способных, в свою очередь, приводить к вегетативным расстройствам.
Организм человека, согласно этой концепции, на самые различные биологически сильные агенты и вредные воздействия, как, например, холод, жара, боль, введение инсулина, адреналина, а также на психические травмы может отвечать неспецифической реакцией, названной стрессом (в данном случае обычно переводится как чрезмерное напряжение). Это состояние может выражаться в виде общего адаптационного синдрома, который является неспецифической приспособительной реакцией, имеющей три стадии.
Первая стадия — реакция тревоги (аларма) — протекает с понижением температуры тела и артериального давления, гипогликемией, затем гипергликемией, ацидозом, эозинопенией.
Вторая стадия — сопротивления — характеризуется повышением артериального давления, гипергликемией, повышением температуры тела, алкалозом, увеличением массы коры надпочечников.
Раздражитель, вызывающий стресс (стрессор), действует по H. Selye на организм либо непосредственно, либо через гипофизарно-адреналовую систему, приводя к выделению так называемых адаптивных гормонов. В частности, при этом резко увеличивается секреция АКТГ, вследствие чего передняя доля гипофиза оказывается не в состоянии одновременно продуцировать гонадотропные гормоны. Поэтому, во время стресса у женщин наступает аменорея, а у мужчин импотенция.
Стресс — это средство для потери потенции как мужчины, так и женщины.
Кроме того, при реакции тревоги может усилиться секреция пептических энзимов, вследствие чего образуются язвы желудка и двенадцатиперстной кишки.
Состояние стресса, вызванное психическими факторами (действием информации), принято называть эмоциональным стрессом. Последний может вызываться информацией, порождающей как отрицательные эмоции, так и положительные. Реакция на психический стрессор определяется, с одной стороны, значимостью той информации, которую он несет, с другой врожденными и приобретенными физиологическими особенностями нервной системы.
Различные виды стресса вызывают возбуждение гипоталамуса рефлекторным путем или через кору, что ведет к увеличению секреции АКТГ передней долей гипофиза (E. Gellhorg, G. Loofborrow) При этом только воздействия, связанные с эмоциональным возбуждением, вызывают активацию этого механизма через задний отдел гипоталамуса (Р Smelik). Симпатико-адреналовая система, активируемая лимбическим мозгом и задним отделом гипоталамуса, играет большую роль в возникновении психосоматических нарушений в условиях эмоционального стресса.
Таким образом, психические травмы могут привести к изменениям, вызывающим вегетативные расстройства, в частности, нарушения функции внутренних органов.
Действительно, при неврозах обычно отмечаются те или иные вегетативные нарушения, не выступающие на передний план. Иногда, однако, эти нарушения могут быть центральными и привлекают основное внимание больного, в то время как отходят на задний план сопутствующие им общие нарушения нервной деятельности:
При этом могут возникать нарушения в сердечно-сосудистой, дыхательной, пищеварительной, половой и других системах. Вегетативные нарушения в клинике неврозов могут проявляться в виде вегетососудистой дистонии и кризов. При дистонии вегетативные расстройства бывают в виде резкой симпатикотонии:
— повышение артериального давления;
Может наблюдаться ваготония:
— понижение артериального давления;
— усиление перистальтики кишечника;
Иногда явления симпатикотонии и ваготонии сочетаются. На фоне дистонии могут наблюдаться вегетативные кризы, обычно связанные с эмоциональным состоянием: симпатико-адреналовые, вагоинсулярные и смешанные.
Первые выражаются в учащении пульса, болях и неприятных ощущениях в области сердца, повышении артериального давления, бледности кожных покровов, онемении и похолодании конечностей, нередко ознобе.
Вторые — в ощущении замирания или перебоев в области сердца, чувстве нехватки воздуха, удушье, неприятных ощущениях в эпигастральной области, усилении перистальтики. При этом отмечается гиперемия кожных покровов, ощущение жара, потливость, полиурия.
Кризы обычно сопровождаются состоянием тревоги или страха. Длительность кризов — от нескольких минут до нескольких часов. На отграничении этих кризов от приступов эпилепсии, а также от истерических припадков, мы остановимся при рассмотрении последних.
Da Costa (1871) на основании наблюдений, сделанных во время Гражданской войны в США, описал нарушения сердечно-сосудистой системы, названные им «возбудимым сердцем солдата» и позднее получившие название «синдрома усилия», «нейроциркуляторной астении». Больные военнослужащие, побывавшие в боевых действиях, по описанию бывшего главного психиатра военного округа, участника событий в Афганистане, А. Ф. Аляпкина (1995), жаловались на сердцебиение, особенно при физической нагрузке, ощущение перебоев и замирания сердца, боли, в большинстве случаев тупые и длительные, локализующиеся в области груди. Наряду с этим, часто отмечались одышка, ощущение слабости, потеря аппетита, тошнота, изменчивость настроения, повышенная раздражительность, рассеянность, боязливость, тревога. Пульс обычно был ритмичным с тенденцией к тахикардии. Лишь изредка наблюдалась экстрасистолия и крайне редко — мерцательная аритмия. Все сердечно-сосудистые расстройства у больных носили обратимый характер.
Wood (1952) на основании наблюдений, сделанных во время второй мировой войны, подчеркивает сходство симптомов нейроциркуляторной астении с симптомами, свойственными сильному страху.
Т. С. Истманова отмечает, что у большинства больных с этим синдромом, лечившихся в разных госпиталях во время Великой Отечественной войны, имелись указания на тяжелую психическую травматизацию, в большинстве случаев связанную с боевой обстановкой. Нейроциркуляторная астения, по мнению этого автора, является «общим неврозом с преимущественными проявлениями со стороны сердца, так как никаких симптомов избирательного органического поражения сердца установить не удается». Несомненно, что в значительном числе случаев «нейроциркуляторная астения» военного времени вызвана не физическим перенапряжением, перенесением инфекционных заболеваний и тому подобными причинами, а психической травматизацией, связанной с пребыванием заболевшего в опасной для жизни обстановке.
Опасная для жизни обстановка сильно травмирует психику и формирует невротические состояния.
При этом иногда в фиксации возникших нарушений играет роль и характерный для истерии механизм «бегства в болезнь», «условной приятности или желательности» болезненного симптома.
В ряде случаев невроз способствует возникновению болей в области сердца. Принято называть стенокардией только те болевые ощущения, которые вызваны преходящей ишемией миокарда и связаны с недостаточностью коронарного кровообращения. Вызванные любыми другими причинами, например, неврозом, шейным остеохондрозом, межреберной невралгией традиционно называют кардиалгией.
Кардиалгия часто проявляется в виде жгучих (определяемых самим больным словом «печет»), колющих или ноющих болей в области верхушки сердца, на ограниченном участке, реже — между вторым и четвертым ребрами слева от грудины.
Как правило, эти боли отдают в левую руку или под угол левой лопатки. Болевые ощущения носят длительный характер — десятки минут, часы. Они могут повторяться в течение суток и возобновляться на протяжении нескольких дней. Эти болевые ощущения провоцируются или усиливаются под влиянием неприятных эмоций, в связи с усиленной рабочей нагрузкой (как умственной, так и физической).
Эмоциональный стресс —> Кардиалгия.
В отличие от стенокардии, боли при невротической кардиалгии отличаются:
— локализацией (при стенокардии боль распространяется по площади в пол-ладони или больше, в тяжелых случаях она занимает почти всю переднюю поверхность грудной клетки);
— тем, что показывая, где болит, больной стенокардией чаще всего кладет ладонь на грудную клетку, что весьма характерно;
— боли иррадиируют не только в левую руку и под левую лопатку, но и в оба плеча, обе руки, шею и нижнюю челюсть.
Боль при стенокардии более жгучая, сжимающая.
При этом больной ограничивает физическую нагрузку останавливается при ходьбе или замедляет шаг, садится. В пользу стенокардии говорит возникновение боли ночью, при пробуждении, после еды, при резком встречном ветре или выходе на холод. Отмечается усиление боли в горизонтальном положении и ослабление — в положении сидя. При стенокардии болевой приступ снимается нитроглицерином (1–2 таблетки под язык), а при продолжении боли в течение 3-4-х минут повторным приемом нитроглицерина, и не снимается валидолом.
При «неврозе сердца» валидол обычно снимает боли, в то время как нитроглицерин не оказывает положительного действия. У больных стенокардией иногда могут быть и боли невротического характера, поддающиеся устранению валидолом.
Если боль устраняется валидолом — это говорит в пользу ее невротического характера, если нитроглицерином — в пользу стенокардии.
В целях уточнения диагноза, у таких больных необходимо сделать ЭКГ и при отсутствии указаний на коронарную недостаточность повторить это исследование с физической нагрузкой. Кроме того, у больных «неврозом сердца», а также больных с органическим заболеванием, часто наблюдается страх за работу сердца — кардиофобия, в связи с чем возникает подавленное настроение. Появляются:
— боязнь физической нагрузки (начинает передвигаться медленным шагом);
— боязнь долго оставаться в одиночестве или ехать в транспорте с автоматически закрывающимися дверьми («если станет плохо, то не выйти»);
— и другие явления, характерные для невроза навязчивых состояний (фобического невроза).
Внимание больного фиксировано на работе сердца. Он убежден в тяжелом его поражении, в плохом кровоснабжении сердечной мышцы. Эта кардиофобия обычно сочетается с подавленностью настроения. Любая характеристика состояния сердца воспринимается такими больными извращенно. Такие выражения врача, как «нормально учащенная деятельность сердца», «небольшое увеличение его границ» (что определяется чаще всего ошибочно), «признаки повышенной симпатикотонии» и т. д., вызывают тревогу.
Он слишком много переживал. — О больном.
Особенно тягостны для больных неврозом ошибочные трактовки высоких зубцов Т, укорочение интервала Р-Q, так как сам больной относится к ЭКГ исследованию, как к очень важному методу определения болезни сердца. Нередко больные неврозом с наличием у них кардиалгии подолгу массируют болевую область или постоянно держат на этом месте ладонь. Часто у них встречаются жалобы на своеобразную одышку, выражающуюся в периодически возникающей настоятельной необходимости сделать 2–3 глубоких вдоха на фоне равномерного, спокойного дыхания. Такой «воздушный голод» повторяется в течение дня несколько раз, особенно при волнении. Чаще всего эти глубокие вдохи не приносят полного удовлетворения.
У больных неврастенией «сердечные» жалобы по частоте располагаются следующим образом:
У большинства больных отмечается сочетание всех отмеченных симптомов Приводим характерное наблюдение нарушений сердечной деятельности («невроза сердца»), возникших как сопутствующее проявление общих расстройств высших нервных функций.
Больная Б., 32 года, техник, обратилась с жалобами на сердцебиение, ощущения перебоев, постоянные колющие боли в области сердца, общую слабость, раздражительность, эмоциональную лабильность, временами чувство тревоги, подавленное настроение. Эти ощущения возникли месяц назад после длительной психической травматизации. Последний год тяжело болела мать. Она за ней ухаживала, волновалась, уставала. В это же время ухудшились отношения с мужем, они развелись. Муж начал пить, грубо вести себя с больной. Поддержки не оказывал. На развод подавать не хотел. Долго пришлось уговаривать После развода и появились данные признаки. Из перенесенных заболеваний отмечает лишь корь в детском возрасте.
По характеру общительная, эмоционально-лабильная. Пульс 72 в минуту, ритмичный, лабильный. Границы сердца в пределах нормы, тоны ясные, шумов нет. Неврологический статус легкий тремор пальцев рук, гипергидроз. На ЭКГ в покое и после физической нагрузки отклонений от нормы не обнаружено Рентгеноскопия грудной клетки: размеры и конфигурация сердца — норма. Клинический анализ крови в пределах нормы.
Проводилось лечение глюкозой, витаминами, психотерапия. Самочувствие улучшилось, неприятные ощущения в области сердца стали редкими и незначительными. После месячного консультирования у частного психотерапевта и психолога уехала на три недели в дом отдыха.
Катамнез через четыре года: самочувствие хорошее. Не приятных ощущений в области сердца нет. Три года назад повторно вышла замуж. Отношения с мужем хорошие. Имеет годовалого ребенка…
В приведенном наблюдении у астеничной, эмоционально-лабильной женщины под влиянием длительной психической травматизации возникли явления неврастении с преимущественными нарушениями сердечной деятельности. Невроз сердца представлял лишь сопутствующее проявление общих нарушений нервной деятельности. Нарушения сосудистого тонуса, возникающие как сопутствующие проявления общих расстройств нервной деятельности, у больных неврозами характеризуются прежде всего лабильностью уровня артериального давления. Она выражается в более высоком и длительном повышении прежде всего систолического давления, что указывает на увеличение ударного объема сердца. Повышается у них также и диастолическое давление, но незначительно по сравнению с исходным.
Таким образом, нарушения тонуса сосудов у больных неврозами часто имеют такой же характер, как у больных нейро-циркуляторной дистонией гипертензивного типа, то есть повышение лишь систолического давления. Больных с чрезмерной лабильностью артериального давления некоторые авторы рассматривают как лиц, находящихся в предгипертоническом состоянии, хотя гипертония у них может никогда и не развиться.
Несмотря на то, что у больных неврозами и реактивными депрессиями артериальное давление обычно в норме, Г. Ф. Ланг (1950) считал главным этиологическим и патогенетическим фактором, вызывающим заболевание гипертонической болезнью, психическую травматизацию и психическое перенапряжение длительными заторможенными эмоциями отрицательного характера.
Длительные отрицательные эмоции — мои лучшие слуги!
У больного К., 36 лет, директора коммерческой фирмы, по характеру самолюбивого, тщеславного, несколько высокомерного, педантичного, длительно помнящего обиды, возник конфликт с конкурентом. Последний, по мнению К., относился к нему необъективно, делал в прессе и публично бестактные замечания, поставил под сомнение коммерческую деятельность К. Ценой большого внутреннего напряжения К. не проявлял своего возмущения, вел себя, словно ничего не происходило. После очередных неприятностей у К. была обнаружена гипертония. Повышенное давление держалось 5 месяцев. После курса работы с частным психологом все постепенно пришло к норме.
В данном случае гипертония возникла под влиянием психотравмирующей ситуации, в которой ценой большого внутреннего напряжения подавлялись проявления чувства обиды, возмущения.
Долго хранить в себе обиду — значит быть лютым врагом своему здоровью.
В возникновении заболевания играли роль и характерологические особенности, связанные с дефектами воспитания (неадекватный уровень притязаний, переоценка своей личности, высокомерие, а также склонность к длительному сохранению отрицательных эмоции).
Вероятно, вследствие возбуждения в гипоталамической области, регулирующей сосудистый тонус, резко повысилось артериальное давление, которое нормализовалось после прекращения психической травматизации. Ряд наблюдений над острым развитием гипертонии вслед за действием психической травмы, вызвавшей сильный испуг, приводится А. Л. Мясниковым (1954). В дальнейшем своем течении гипертония может привести к изменениям в почках, в связи с чем патогенез ее будет не нейрогенным, и тогда уже она не может быть отнесена к неврозам.
Психическая травма может не только вызывать легкие обратимые нарушения сердечно-сосудистой деятельности, но и привести к смерти.
В основе смерти, наступающей под влиянием шоковой психической травмы (сильного страха), по всей вероятности, лежит внезапное поступление в кровяное русло большого количества катехоламинов, вызывающее остановку сердечной деятельности. Сюда же относится так называемая вуду-смерть, описанная W. Cannon (1942), H. Ellenberger (1951), J. A. van der Holven (1956) у первобытных народов Австралии и Африки. Она наступает как внезапно, молниеносно, так и более или менее отсроченно — спустя несколько часов или дней после возникшего представления о ее наступлении.
Психическую травму может получить каждый, но не каждому дано ее вылечить. Обращайтесь к своему психологу.
Например, смерть может наступить у здорового человека через 2 дня после нарушения важного запрета (табу). Предшествует ей картина сильнейшего вегетативного возбуждения.
В американском руководстве по психиатрии (American Handbook of Psychiatry, 1959) приводится следующее сообщение Arieti: в одной из деревень Италии пожилой человек не раз говорил, что он умрет, когда рухнет башня, стоявшая несколько веков. Неожиданно во время грозы в башню попала молния, и она рухнула. Вскоре после того, как человек узнал о происшедшем, он умер.
В наблюдении, приведенном G. Klumbies, молодая женщина 35-ти лет перенесла грипп. Ее показали известному клиницисту, к которому она до того неоднократно обращалась на протяжении последних двух лет по поводу иногда возникавшей декомпенсации порока сердца. Профессор не нашел у нее никаких признаков сердечной недостаточности и рекомендовал ей встать с постели и ходить. Уходя, он шутя сказал несколько боязливой, мнительной и назойливой пациентке: «Вам нечего бояться по поводу вашего сердца, раньше меня вы все равно не умрете или уж, если умрем, так вместе!» На следующий день он внезапно скончался. Больная пришла в ужас. Говорила, что она теперь тоже умрет. Пульс стал 120 в минуту, и несмотря на принятые меры, через два дня после этого наступила смерть при явлениях отека легких.
Страх смерти приближает ее, а иногда и опережает ее естественный приход.
Возможность наступления смерти под воздействием страха, в том числе под влиянием внушенных или самовнушенных представлений о неизбежности ее наступления, следует учитывать во время тяжелых эпидемий (например, холеры, чумы) Не исключено, что такого рода смерть может наступить у мнимозаболевших. По всей вероятности, иногда она может возникать и у мнительных больных в связи с мнимым инфарктом миокарда, особенно если при этом еще оказывается налицо тяжелое ятрогенное воздействие.
Известен случай, когда у женщины 38-ми лет на операционном столе обнаружили диссеминированные метастазы рака в брюшной полости. Операция была приостановлена, созван консилиум, и брюшная полость зашита без удаления узлов. После операции больная прошептала: «Я все слышала! Неоперабельный рак, я умираю!» Смерть наступила на вторые сутки при явлениях падения сердечной деятельности. Может быть, в ее наступлении большую роль сыграл психогенный фактор.
Одним из частых сопутствующих признаков общих нарушений высшей нервной деятельности является расстройство дыхания, в частности одышка. Она не связана с нарушением кровообращения, может наблюдаться в состоянии покоя, уменьшается или исчезает при отвлечении внимания. Чаще всего при этом наблюдаются затруднения вдоха, аритмичность дыхания, периодические частые глубокие вдохи, ощущение недостатка воздуха. В патогенезе ее большую роль играет нарушение автоматизма акта дыхания вследствие фиксации на нем внимания. Повышенная возбудимость, быстрая истощаемость нервных процессов, а в связи с этим и недостаточная способность к длительному волевому напряжению, повышенная реактивность на ощущения, возникающие при недостатке кислорода, могут лежать в основе нарушения способности к произвольной задержке дыхания на вдохе и выдохе, часто наблюдаемой у больных неврастенией.
Например, по А. А. Шатрову (1961), примерно одна треть больных неврастенией мужчин могла произвольно задержать дыхание на вдохе (после двух глубоких вдохов) лишь на 20–40 секунд вместо 50–60 секунд в норме, и одна треть женщин — на 15–30 секунд вместо 40–50 секунд в норме. Психические травмы, вызывающие эмоцию страха или аффект испуга, могут вести не только к сердечно-сосудистым, но и различным другим нарушениям функции внутренних органов. Так могут возникать нарушения функции пищеварения, выражающиеся в снижении аппетита, повышении кислотности желудочного сока, поносе («медвежья болезнь»).
«Медвежья болезнь» — недобрый знак волнений души.
Влияние условнорефлекторных раздражителей на секрецию желудочного сока было впервые показано И. П. Павловым. Интересно, что G. FMahl (1953), вызывая у собак и обезьян длительное состояние страха действием условнорефлекторных раздражителей, обнаружил у них наряду с изменением в поведении учащение пульса, а также увеличение количества свободной хлористоводородной (соляной) кислоты и общей кислотности желудочного сока. В противоположность этому, в момент действия безусловного болевого электрокожного раздражителя наблюдалось торможение секреции хлористоводородной (соляной) кислоты. У больных людей, находившихся в состоянии «эмоционального беспокойства», Mahl обнаружил повышение кислотности желудочного сока, причем высокая секреция его была в то время, когда больной находился в состоянии «эмоционального перенапряжения», испытывал боли в области живота.
Берегите ваши нервы. Это ваше здоровье!
В наше время «кризис», «стресс», «напряженность» и т. п. очень часто употребляемые и актуальные слова. Всем понятно, что они относятся к некоторым особым моментам в жизни, которые могут приводить к печальному исходу. Поэтому бытует мнение, что их надо избегать и с ними надо бороться. Однако это не так, и при ближайшем рассмотрении становится понятным, почему. Мы ограничимся таким явлением, как психологический кризис.
Кризис души — болезни тела.
Каждый человек, отдает он себе в этом отчет или нет, имеет некое содержательное психологическое «ядро» — смысл жизни. Активность человека реализуется через многочисленные интеллектуальные, эмоциональные, мотивационные, волевые и другие механизмы. Каждым своим действием и поступком он как бы говорит себе: «А я вот такой!»
Психологический кризис — это невозможность осуществлять цикл воплощения себя, свой жизненный замысел.
При этом нет нарушений функций мозга, человек практически здоров. Он может, конечно, заболеть, у него может возникнуть, например, невроз, но не в этом суть. Внешние обстоятельства дают возможности, при которых человек может действовать, как и раньше. Но развивать прежнюю активность он уже не может по внутренним психологическим причинам, он как бы утратил понимание и чувство, что ему это нужно. Такое состояние сопровождается интенсивными, часто отрицательными по окраске эмоциями. Возможны трудно поправимые, тяжелые и даже трагические поступки, человек может заболеть, оказаться психологически травмированным на всю жизнь. Но возможны и прямо противоположные последствия: человек может стать более зрелым, собранным, добрым, человечным, сильным, смелым и мудрым — «вырасти», подняться на новую ступень в своем развитии.
Человек в течение своей жизни не один раз переживает психологические кризисы. Выделяют различные виды кризисов в зависимости от причины:
— изменения (понижения или резкого повышения) социального статуса;
— социально-статусные (или ролевые);
— кризисы внутреннего роста;
С возрастом изменяются возможности и внутренние состояния. Человек вдруг осознает, что он уже взрослый и ему можно то, чего нельзя было вчера: он — отец ребенка, глава семьи и от него зависят судьбы жены и детей.
Или умирает близкий человек, и оказывается — он значил так много, что жизнь без него бессмысленна!
Происходят резкие социальные изменения, рушится мир привычных ценностей: опусти забрало и, расталкивая других, иди к богатству (а привык думать, что жизнь другого тоже что-то значит).
Весьма отчетливо психологическая суть кризиса выступает при кризисе достижения (успеха). Человек стремится стать олимпийским чемпионом. Вся жизнь с раннего детства расписана по минутам: тренировки, режим питания и т. п. Родители подчиняют свою жизнь той же задаче — ребенок будет чемпионом! В 24 года он стоит на пьедестале, звучит гимн, он — олимпийский чемпион. А когда отгремели литавры победы, в тишине возник вопрос: а что дальше? И оказалось, что ответа нет! Возник тяжелый кризис, дальше неинтересно, все интересное позади, а впереди много, много пустых дней — зачем они, непонятно…
Итак, кризисы — явление закономерное и необходимое для роста личности. Основной вопрос в том, чтобы суметь выйти из кризиса достойно и более зрелым, сильным, чем раньше.
Перед каждым человеком всегда стоит вопрос об ответственности за себя: как «вписаться» в жизнь, как распорядиться тем, что заложено в тебе природой, родителями и усвоенной культурой, как организовать свое внутреннее «хозяйство», в том числе и наиболее тонкое — психологическое, особенно, когда нужно как бы умереть и родиться в новом обличии, пройдя психологический кризис.
Прежде чем говорить о течении кризисов, логично остановиться на их типах в зависимости от тех психологических механизмов, которые испытывают максимальные напряжения.
Известно, что психологические процессы, которые мы вслед за Ф. Е. Василюком будем называть переживанием, имеют свои внутренние цели. Их четыре:
1) испытать сейчас («здесь и теперь») удовлетворение;
2) реализовать какую-то деятельность соответственно какому-то мотиву;
3) обеспечить упорядоченность своего внутреннего мира;
4) обеспечить личностный рост — прогресс личностной структуры — стать психологически совершеннее.
Осуществление совокупности этих целей — в реализации психической жизни. Невозможность реализации любой из них приводит к разным видам психологических кризисов.
Первый тип кризиса связан с кризисом удовольствия и часто включает, как разрешающий механизм, психологическую защиту. Если для человека на каком-то этапе и в каких-то обстоятельствах чрезвычайно важно пережить чувство удовлетворения, и ему становятся в тягость негативные переживания, то любая трудность воспринимается им как трагедия. У него возникает душевная боль, ощущение катастрофы. Тогда включаются механизмы психологической защиты, суть которых — искажение реальности.
Искажение реальности — механизм психической защиты.
Человек как бы не видит и не слышит, что происходит в действительности. Смысл происходящего блокируется для сознания. Человек не допускает для себя осознание происходящего. Сознание прибегает к ряду уловок: подмене содержания, забыванию существенного, внушению, что это — ерунда, толкованию совсем в другой плоскости, приписыванию ведущей роли другим людям и обстоятельствам и т. п.
Механизмы искажения реальности:
— рационализация (удобное объяснение);
— девальвация (а яблоко еще незрелое!);
— проекция (это не я — это он такой!);
— вытеснение из сознания негативной информации, забывание неприятных обстоятельств.
Забывается всегда нежелательная информация. Память вытесняет то, что неугодно душе.
Когда на человека внезапно «сваливаются» грозные обстоятельства, ему становится настолько тяжело, что он как бы замирает и отстраняется. Не принимает и не допускает, что это происходит с ним, именно с ним. Эта фаза неприятия характерна для реакции на экстремальные факторы. Биологически это оправдано. У животных многих видов реакция каталептической неподвижности при опасности (прикинуться мертвым) распространена. Нечто подобное, но без внешних выражений, происходит в этой фазе и с человеком. Рациональный смысл — авось пронесет! Здесь психика защищается от непосильных переживаний. К сожалению, этот тип реакции у многих людей возникает на значительно менее сильную стимуляцию.
В экстремальной ситуации человек включает фильтры и не видит неприятного, в том числе своих дурных поступков, которых он видеть не хочет.
В самосознании и в восприятии других возникают устойчивые искажения. Накапливаясь, они делают человека неадекватным обстоятельствам и себе. Он не видит себя и обстоятельства без сильных, угодных ему искажений. Это ведет к другим типам кризисов. Очень часто неправильное использование механизмов защиты приводит к неврозу. Выход из этого кризиса — только в межличностных отношениях, когда в благожелательной обстановке человек вдруг прозревает и начинает ощущать свою неадекватность.
Благожелательная обстановка — единственное средство помочь адекватно увидеть себя.
Тепло во взаимоотношениях, мудрость, дружелюбие и терпение помогут справиться с агрессией и неадекватными поступками.
В частности, с этой целью рекомендуется заводить новые знакомства, искать хороших друзей, дарить им тепло своего сердца. Это обязательно согреет и вас самих.
Второй тип кризиса — фрустрация. Преодолеть его помогают рационалистические механизмы — механизмы поиска новых форм поведения. Этот тип кризиса возникает, когда человек, испытывая какую-то сильную потребность, не может ее удовлетворить, потому что в его арсенале нет (или он не находит) подходящих средств воздействия на внешние обстоятельства.
Условия тут таковы. Препятствие — внешнее, надо найти способ его преодолеть. Выйти из ситуации человек не может (таковы обстоятельства). Типичная картина такова: сначала человек выбирает поведение, которое может, в принципе, привести к успеху, причем поведение это достаточно хорошо организовано. Но результат не достигается, вторая попытка кончается также неудачей, начинаются вариации — опять безрезультатно. Человек многократно повторяет безнадежное поведение, или он модифицирует его так, чтобы действовать было легче, но по сути это поведение уже в принципе желательного результата дать не может.
Сначала он это осознает, а потом уже не осознает и продолжает бессмысленное (в плане его намерений) поведение, расходуя силы, время и усиливая внутреннюю напряженность. Параллельно происходит дезорганизация самого этого поведения: оно хуже упорядочено. Наконец, человек как бы «залипает» на цели и способе: пусть я умру, но сделаю это только таким способом! Затем, если изменились обстоятельства, появилась возможность выйти из ситуации, сменив цель и деятельность, он сделать этого не может.
Выход из кризиса обеспечивается поиском новой поведенческой формы.
Что нужно сделать, чтобы выйти из кризиса:
— отодвинуть по времени удовлетворение;
— прекратить всякую деятельность;
— осознать степень соответствия поведения смыслу;
— поискать подходящий вариант другой формы поведения с тем же смыслом;
— проверить важность цели, возможность и осуществимость отказа от нее;
— отказаться можно: стало субъективно свободнее;
— еще раз вернуться к другим формам адекватного поведения.
Тут поможет инсайт (озарение). Попробовать достигнуть желаемого, осознать затраченный ресурс (время, энергия и другие ценности). Свободно решайте — отказаться или продолжить. Все время возвращайтесь к чувству: я могу этого не делать!
И самое главное при этом типе кризиса — не подменять реальность, видеть ее такой, какая она есть, запастись терпением, модифицировать свои способности, ни в коем случае не сползти к неадекватным действиям, а искать реальный способ разрешающего поведения.
Внутреннее поведение нужно точно согласовать с реальностью и помнить, но максимально спокойно, о времени.
Третий тип кризиса — ценностный кризис. В его основе лежит борьба мотивов. Человек всегда включен в многообразные отношения, реализуемые разными деятельностями, каждая из которых имеет свои ведущие мотивы. Борьба реализуемых отношений во внутреннем мире выступает как борьба мотивов. Выбор мотива, имеющего право на реализацию сейчас, связан с построением иерархии мотивов в соответствии с принимаемой личностью системой ценностей. Отношения между ценностью и мотивом очень непростые.
Мотив всегда энергетически и эмоционально заряжен, он — двигатель осуществления деятельности. Он всегда индивидуален. Он всегда только мой: моя психика отводит энергию этому мотиву в соответствии с моей индивидуальностью.
Причем мое сознание может этого не осознавать!
Ценность — это то, что представляет значение для меня и, одновременно, для общества. Ее приоритет среди других мотивов осознается более-менее четко. Это то, «как должно быть» по социально принятым правилам. Отсюда трудности: планируемое на языке ценностей может в реальности оказаться не соответствующим истинно заряженным энергией мотивам. Что важно, то оказалось слабо мотивированным, и наоборот. Ценность проходит сложный путь, пока не станет истинной, действительно энергетически значимой — мотивом.
Таким образом, суть ценностного кризиса в следующем. Человек в ситуации столкновения мотивов не в состоянии сделать выбор. Не работает ценностная система. Он колеблется, идет время, уходит ситуация, упускаются шансы, могут нарушаться отношения с другими, но он топчется на месте, он не в состоянии решиться. Этот кризис имеет разные варианты. Самый простой — если неадекватна какая-то часть (не центральная, не сердцевинная) ценностной системы, тогда процессы переделки этой части не так травматичны.
Несколько более тяжелый случай, когда ценностная система изменилась в силу необратимого события, например, в случае смерти близкого человека. Его объективно уже нет. Но в нашем сознании он еще живет. Проходит ряд этапов, пока не осознается необратимость события, жизнь образа застывает в завершенности, он идеализируется и становится ценностным образом, занимая уже другое место, в другом ряду ценностной системы. Изменяется иерархия ценностей и мотивов — можно жить дальше.
Наиболее сложный случай возникает, когда вся система ценностей, которой руководствовался человек, оказывается несостоятельной — она привела к жизненному краху. Тогда есть два весьма противоречивых пути. Один — найти среди осколков разрушенной системы новое ядро смысла жизни: для чего, для кого дальше жить? И основываясь на нем, начать жить по-новому.
Другой путь связан с истинно человеческой свободой, когда основная ценность, ради которой жил человек, не может оцениваться рассудком. Человек признает эту ценность соответствующей более высокой реальности, чем та, которая доступна земному рассудку. Эта ценность для человека больше, чем жизнь. Человек идет на все, чтобы не изменить ей, и готов платить за это своей жизнью (иногда не только своей).
Нет такой ценности — цена которой жизнь. Исключение — жизни окружающих.
Четвертый тип кризиса — целостный кризис. Суть его такова. Выделяют теоретическое и практическое сознание. Теоретическое сознание строит конструкции на языке понятий и идеальных форм, которые могут быть совершенно оторванными от реальности. Оно не признает времени, ситуативности и мелочей. Оно очень свободно. В нем вечный человеческий дух. Но оно же планирует заказ на земное реальное практическое действие. В нем работают ценности и мотивы. Оно решает вопрос об осуществимости, но не осуществляет. Практическое сознание огрубляет, «пригоняет» к месту и времени, имеющимся ресурсам, переводит на практический язык планы теоретического сознания.
Практическому сознанию противостоят: теоретическое сознание, с одной стороны, и реальность — с другой. Воля — эго тот механизм, который обеспечивает их согласие и соответствие. Самое важное — это устойчивость всей системы.
Дело в том, что иерархия мотивов, принятая до начала осуществления планов, в процессе их реализации может измениться. То, что казалось очень желаемым до действия, под влиянием трудностей может потерять свою привлекательность. «Услужливые» механизмы защиты готовы исказить реальность, чтобы уменьшить негативные переживания. Начнут изменяться образы, ситуации, и система мотивов «поползет»… Центральный механизм для выхода из этого кризиса — воля вместе с напряженно работающим творческим блоком, который все время создает новые комбинации ценностей, мотивов, эмоций, теоретического, практического сознания и реальности. Воля есть не только сила — это механизм управления психикой, который может обещать и угрожать, приказывать и закрывать пути к отступлению…
Здесь кризис — это кризис воли и творческого процесса Такой кризис сопровождается разрывом отношений с близкими людьми. Человек как бы сжигает мосты, и только близкие люди или профессиональные психологи могут вернуть его к значимым контактам.
Потеря отношений с окружающими людьми — это потеря самого человека.
Кто-то на какой-то срок должен взять на себя часть функций воли и творческого блока, но так, чтобы не разрушить уверенность человека в том, что дальше он справится сам. Иначе другой ему будет нужен всегда!
Психологические кризисы — это необходимые бури, рождающие новое. Вредны кризисы надуманные, когда люди в них играют, чтобы управлять другими. Тогда они разрушают себя медленно, но верно.
Хотя психологические кризисы бывают различного типа, некоторые моменты выхода из кризиса общие. Для преодоления кризиса можно использовать опыт людей, успешно прошедших через жизненные испытания. Обращение за консультацией к психологу — это также верный способ решения проблем. Хотя каждый должен стараться решать их сам, однако консультация специалиста при этом не помешает.
Первый процесс, который при всей болезненности требует усиления — это осознавание своего актуального состояния. В кризисе этот далеко не всегда хорошо развитый уровень страдает значительно. Суть движения к развитию осознавания — это воспитание в себе установки «пассивного» наблюдателя за потоком своих мыслей.
Есть группа упражнений, способствующих этому. Например, такое. Явно существуют три крупных среза осознавания:
— то, что я воспринимаю (слышу, вижу, ощущаю);
— чувствую (приятно, неприятно, горько, обидно, больно, щекотно и т. п.);
Надо постараться не вмешиваться в ход сознания, а только словесно фиксировать происходящее. Сядьте на стул, в кресло и вслух фиксируйте для себя эти стороны потока сознания — последовательно каждую область в течение 2-3-х минут. Начинайте с произнесения своего полного имени: я, Иванов Иван Иванович, вижу отчетливо… И перечисляйте, что видите перед собой, с краткими определениями. Потом: я чувствую, что у меня затекла правая нога (неудовлетворенность, досаду и т. п.)… И таких — 2–3 цикла.
Сделайте то же стоя, лежа. Причем желательно не забывать, что у вас есть разные виды чувств: зрение, слух, осязание, обоняние, «суставное» чувство. Важно сосредоточиться на том, что ощущается в данный момент. Такого нейтрального наблюдателя в себе полезно воспитывать независимо от наличия кризиса, но в кризисной ситуации это поможет высветить для сознания то, что упускается как «деталь», которая, однако, может оказаться важной.
Другое упражнение направлено на осознавание того, что осознается лишь с сопротивлением. Называется этот процесс «осознание противоположностей».
Каждое свойство и состояние человека могут быть обозначены точкой на шкале с крайними полюсами: сильный — слабый, робкий — смелый и т. п. Обычно приятное и приемлемое для нас мы осознаем лучше, чем то, что нам неприятно знать о себе. Но это — мы: нельзя оторвать часть себя. С другой стороны, мы не свободны в выборе, если делаем его, закрыв глаза на какие-то свои с трудом осознаваемые чувства. А эта несвобода усиливает тревожность и скованность.
Кризис часто делает восприятие себя однобоким, поэтому важно осознавать свои противоположности.
Делайте упражнения на обращение. Например: «идет дождь» — что противоположно дождю? Я делаю массаж кому то — что я ощущаю, если он делает массаж мне и т. п. Сделайте 20–30 таких обращений. Вообще, поиграйте: переворачивайте слова, имеющие привычный смысл и т. п. Напишите список противоположных человеческих качеств. Отметьте свои, представьте, что противоположные качества — ваши. Дайте себе словесный отчет. Следует заметить, что автоматически конфликтная сфера тоже будет обращаться.
Третьим важным моментом для возникновения ситуации выхода из кризиса является интеграция разных сфер осознания. Здесь эффективны упражнения, когда одна и та же ситуация последоватапьно описывается на языке ощущений, эмоций и, наконец, мыслей Например: у меня сжаты челюсти, я чувствую напряжение жевательных, мышц. Иными словами — я сержусь, я злюсь. Я думаю, что в нашем обществе много несовершенного и т. п. Повторите это 2–3 раза. Понаблюдайте за своими ощущениями. Учтите, что кризисные переживания тоже станут по-своему интегрироваться.
Наконец, поскольку кризис всегда связан с эмоциональным напряжением, которое может приводить к дезорганизации поведения и тонкого рассогласования психических процессов, то умение регулировать его — расслабляться и мобилизовываться — всегда очень полезно. Мышечное расслабление способствует снятию психического напряжения, поэтому в аутотренинге следует применять упражнения на расслабление. Но эти упражнения лишь часть того, что необходимо.
Есть еще одно эффективное упражнение моя комната («мой дом») Сядьте, расслабьтесь и начните строить в воображении свою любимую комнату с видом на озеро, лес или куда-то еще. Обставьте ее, как вы хотите, представьте свое кресло, свое любимое место в ней. Запомните ее и мысленно уходите в нее отдыхать в любое время в течение дня. Побудьте в ней 5–7 минут, и вы ощутите прилив сил.
Мысли о доме отгоняют плохое настроение, согревают и дают силы для борьбы и выживания.
Продуктивно пройти через кризис может тот, кто научится управлять энергией несчастья и испытаний.
источник
