Продолжающийся уже около двадцати лет миграционный отток населения из северных и дальневосточных регионов России обусловлен не только явными экономическими причинами, но и глубинными (часто неосознаваемыми) психологическими причинами. Проведенный нами в 1998-2001 годах опрос уезжающих и уехавших (кооператив «Волга», Ярославль) северян показал, что более 90% из них или почти 100% их родителей ехали в шестидесятые-семидесятые годы на Север, уже тогда планируя вернуться, будучи более обеспеченными и опытными. Опыта прибавилось.
Понятия «северный сценарий» и «сценарий отложенной жизни» введены нами (1992, 1997) для описания специфики жизненных сценариев северян. Ядром северного сценария является осознаваемое или неосознаваемое предположение северянина о том, что сегодня он еще не живет настоящей жизнью, а лишь создает для нее условия. Настоящая жизнь начнется тогда, когда он создаст благоприятные условия для переезда в регион с лучшим климатом и развитой инфраструктурой. «Северный сценарий» почти не поддается рациональной коррекции, так как воспринимается как естественный десятилетиями, для многих – с самого раннего детства.
«Северный сценарий» широко распространен (во многих северных и дальневосточных регионах до 80% взрослых хотели бы уехать в другой регион), обусловлен демографическими (некоренное население составляет более 97% населения Севера РФ), социально-экономическими (действующая в СССР система северных надбавок и льгот была эффективна для привлечения населения на Север), религиозными (отказ от чего-либо ради посмертного вознаграждения) и геоклиматическими факторами. Распространенность «северного сценария» обусловливает его «понимание» и «принятие» окружающими, он даже считается «нормой» в северных регионах, в то время как, для жителей центральной России показалось бы странным стремление уехать в старости из тех мест, где прошла вся активная жизнь.
«Северный сценарий» не является единственным вариантом сценариев отложенной жизни. Ярким примером аналогичного сценария могут быть описанные еще Р. Киплингом «колониальные сценарии», согласно которым многие англичане, проживающие в Индии по тридцать и более лет, считали, что их «настоящая» жизнь начнется лишь после возвращения в Англию. Типичная «колониальная мечта» описывалась как наличие дома в сельской местности с идиллическими пейзажами, соседями, прогулками с собакой. Другим примером являются различные «сценарии достижения», в рамках которых, упорно добивающийся чего-либо человек (защита диссертации, переезд из провинции в столицу и пр.) длительное время ведет особый, ограниченный требованиями продвижения к цели образ жизни, отказывая себе (и близким) в реализации других значимых целей.
Понятие «невроз отложенной жизни» (НОЖ) введено нами (2001) для описания невротических проявлений у людей, которые не решают насущные проблемы в связи с реализацией сценария отложенной жизни. И здоровый человек, и невротик сталкиваются с множеством проблем. Здоровый человек стремится большинство проблем решить, а невротик – защититься от проблем, забыть на время о них или объяснить, почему эти проблемы не нужно или невозможно решать. Когда количество и острота нерешенных проблем превышают некоторую «критическую массу», происходят невротические срывы, заметные для окружающих. Усугубляет проблему то, что пренебрежение решением проблем в рамках различных сценариев отложенной жизни может одобряться окружающими, придерживающимися аналогичных сценариев.
Основой невроза по З.Фрейду считается неправильное направление или невозможность разрядки (канализации) либидозной энергии, обусловленное фрустрацией естественного направления разрядки. В определенных ситуациях к неврозу может привести именно эффективность действующего защитного механизма, мешающая осознанию и решению проблемы. Часть энергии тратится на удержание переживания в бессознательном, а невротические симптомы обусловливаются проявлениями неправильных (неестественных) способов разрядки напряжения. Символизм невротических симптомов определяется трансформацией энергии переживания в процессах вытеснения, сопротивления и канализации. А. Адлер (1980) писал о характерном для невротизированных личностей снижении уровня активности, необходимой для решения проблем. Причинами снижения могут быть объективные фрустрирующие обстоятельства и (или) внутренние ограничения (в том числе и структура жизненного сценария).
Механизм классического невроза построен по схеме «хочу – не могу», механизм НОЖ построен по схеме «хочу – могу – не позволяю себе (до поры)». Механизм НОЖ построен по схеме обычного воздержания или достижения. Примеры такого поведения (закончу институт, тогда. ; защищу диссертацию, тогда. и др.) встречаются повсеместно. НОЖ наступает, если его схема реализуется настолько долго (десятилетиями, всю жизнь), что напряжение нерешенных проблем начинает проявляться в виде постоянных (псевдонормальных), ставших привычными и для человека, и для его окружения невротических нарушений. В случае НОЖ человек часто имеет средства для адекватного разрешения проблем, но не решает их, откладывая на какой-то срок решение. Если такое откладывание становится стилевой (невротический стиль жизни) характеристикой, то результаты те же, что и при классическом неврозе – нерешенные проблемы и невротические расстройства. Таким образом, при рассмотрении механизма НОЖ, а, возможно, и других неврозов, следует кроме соотношения мотивационной и операциональной составляющих рассматривать еще и составляющую непосредственного действия. Представляя нормальное поведение здорового человека триадой «хочу – могу – делаю», НОЖ можно представить триадой «хочу – могу – не делаю».
Опишем в качестве примера НОЖ «северный невроз». Северный невроз – условное название распространенного в северных и дальневосточных регионах России психологического явления. Здоровый человек, не решающий проблемы из-за северного сценария (отложенной жизни), начинает вести себя как невротик. Механизмы обратной связи двухсторонни: «груз» нерешаемых проблем приводит человека, живущего северным сценарием, к таким же нарушениям психического и физического состояния, какие характерны для невротиков (потеря уверенности в своей способности решать проблемы и практики «прямого» решения проблем).
Феноменологические проявления северного невроза исследовались в ряде выполненных под руководством автора в 1996-2011 годах дипломных работ. Было доказано, что в семантических полях студентов Магадана и Владивостока, такие необходимые для жизненного сценария понятия как любимый человек, семья, дети, работа, дом не связаны ни с сегодняшней жизнью на Севере, ни с жизнью на Севере через пять лет. В 1996 году 84% опрошенных студентов считали своим будущим местом жизни центральные районы, юг России или другие страны. 69% опрошенных при этом отмечали, что не в состоянии сами изменить свою жизнь.
При проведении кросскультурного сравнения «сценарных представлений» студентов Анкориджа (Аляска, крайний северо-запад США) и Магадана при очень высоком уровне достоверности было определено сходство представлений о желаемом месте жительства у студентов обоих городов (те же «Сан-места» по семантической реконструкции), расхождение оценки желаемого места жительства и реального. Это объясняется сходными геоклиматическими факторами, сходной историей развития регионов и сходными мотивами миграции (на некоторое время, подзаработать). Но этот факт важен еще и тем, что говорит о независимости обобщенных северных сценариев от социально-экономической ситуации. При сравнении профилей семантических описаний Магадана магаданскими студентами и Москвы московскими студентами выяснилось, что московские студенты также как и магаданские идеализируют «желаемое место жизни». Но в то время как коэффициент корреляции описания Москвы и описания «желаемого места жизни» московскими студентами равен 0,54, соответствующий коэффициент корреляции описания Магадана и описания «желаемого места жизни» магаданскими студентами ровно в два раза меньше – 0,27. Этот факт показывает, что магаданцы меньше приемлют родной город как желаемое место жизни, чем москвичи, что обусловлено родительским влиянием (большинство взрослых магаданцев не родились в магаданской области, а приехали сюда «на время») и поддерживает «северный сценарий».
Исследование влияния этнической идентификации на отношение к реальным условиям и жизненное планирование представителей коренных народностей Севера проводилось на основе специально построенной системы конструктов и анкетирования. Выяснилось, что значительная часть средней и младшей возрастных групп также склонны использовать при своем жизненном планировании «северный сценарий», как и некоренное население.
При сравнении профилей личностностных семантических дифференциалов магаданцев, собирающихся и не собирающихся уезжать из региона («Я в прошлом», «Я в настоящем» и «Я в будущем») было достоверно показано, что испытуемые, желающие уехать, рассчитывают больше измениться в будущем по сравнению с испытуемыми, желающими остаться. В то же время испытуемые, желающие остаться, считают, что они больше изменились от прошлого к настоящему, чем испытуемые, желающие уехать.
В самом по себе северном сценарии нет ничего невротизирующего. НОЖ не грозит человеку, решившему уехать с Севера и реализующему это решение; не грозит человеку, желающему жить на Севере и живущему здесь. НОЖ развивается, когда человек хочет уехать, но долгие годы не реализует это решение независимо от причин (экономические, страх, ожидание и пр.). Представления о желаемом отъезде бывают настолько идеализированы, что реализовать их для многих желающих уехать практически невозможно. Например, сравнение результатов 1996 и 2012 годов описания желаемых мест жизни методом ассоциативной реконструкции студентами Магадана (СВГУ) и Владивостока (ДВФУ) показывает, что, как и 1996 году, в 2012 ни один студент не реконструировал как желаемое место жизни через пять лет, соответственно, ни Магадан, ни Владивосток. Единственное различие с результатами 1996 года – современные студенты вместо телевизионных Санта-Барбары и Нью-Орлеана реконструируют конкретные курортные города Китая, Таиланда и Западной Европы. При этом более 60% студентов в 2012 году, как и 1996 не смогли описать никаких своих реальных сегодняшних действий (кроме изучения языка) по подготовке к переезду в эти города. Чересчур высокая «планка» требований к условиям начала «настоящей» жизни в совокупности со сценарным наделением самого момента «запуска настоящей жизни» некоторой сверхценностью (по К. Хорни), возможно, является одной из наиболее распространенных причин НОЖ.
источник
Scenarios of lazy life of northerners and the peopleы оа Far East as a cause of migration in the central regions of the Russian Federation and the cause of neurotic behavioral syndrome described combined copyright term «neurosis of deferred life» (NDF) are described.
Migration is a powerful driver and important consequence of economic, political and social change. Because of its great impact on societies, migration needs to be adequately measured and understood. Reliable statistical data is the key to the basic understanding of this important phenomenon. Yet, in many countries, even the most general statistics on migration are incomplete, out-of-date or do not exist. Improvement in this area requires knowledge of the principles of collecting, compiling and analyzing migration statistics. Likewise, policymakers and other users need to be aware of the definitions and measurement issues related to the data to be able to interpret them. The present guide was prepared under the responsibility of the United Nations Economic Commission for Europe in the framework of the project “Strengthening national capacities to deal with international migration: maximizing development benefits and minimizing negative impacts”. The project involved all five regional commissions of the United Nations and was financed from the United Nations Development Account. The guide is intended for practitioners and professionals whose work is related to migration and migration statistics. It focuses on the specific context of migration processes in Eastern Europe and Central Asia. We expect that the practical examples and international recommendations presented herein stimulate interest and improve understanding and facilitate production, dissemination and use of statistics on international migration.
In the early twentieth century, a large number of households resettled from the European to the Asian part of the Russian Empire. We propose that this dramatic migration was rooted in institutional changes initiated by the 1906 Stolypin land titling reform. One might expect better property rights to decrease the propensity to migrate by improving economic conditions in the reform area. However, this titling reform increased land liquidity and actually promoted migration by easing financial constraints and decreasing opportunity costs. Treating the reform as a quasi-natural experiment, we employ difference-in-differences analysis on a panel of province-level data that describe migration and economic conditions. We find that the reform had a sizeable effect on migration. To verify the land liquidity effect, we exploit variation in the number of households participating in the reform. This direct measure of the reform mechanism estimates that land liquidity explains approximately 18% of migration during this period.
In this paper we study convergence among Russian regions. We find that while there was no convergence in 1990s, the situation changed dramatically in 2000s. While interregional GDP per capita gaps still persist, the differentials in incomes and wages decreased substantially. We show that fiscal redistribution did not play a major role in convergence. We therefore try to understand the phenomenon of recent convergence using panel data on the interregional reallocation of capital and labor. We find that capital market in Russian regions is integrated in a sense that local investment does not depend on local savings. We also show that economic growth and financial development has substantially decreased the barriers to labor mobility. We find that in 1990s many poor Russian regions were in a poverty trap: potential workers wanted to leave those regions but could not afford to finance the move. In 2000s (especially in late 2000s), these barriers were no longer binding. Overall economic development allowed even poorest Russian regions to grow out of the poverty traps. This resulted in convergence in Russian labor market; the interregional gaps in incomes, wages and unemployment rates are now below those in Europe. The results imply that economic growth and development of financial and real estate markets eventually result in interregional convergence.
The author shows that demographic transition is an organic part of civilization developments. Such phenomen as death rate and birth rate, changes in character of migration are connected with stages of development of a civilization.
Migration is a powerful driver and important consequence of economic, political and social change. Because of its great impact on societies, migration needs to be adequately measured and understood. Reliable statistical data is the key to the basic understanding of this important phenomenon. Yet, in many countries, even the most general statistics on migration are incomplete, out-of-date or do not exist. Improvement in this area requires knowledge of the principles of collecting, compiling and analyzing migration statistics. Likewise, policymakers and other users need to be aware of the definitions and measurement issues related to the data to be able to interpret them. The present guide was prepared under the responsibility of the United Nations Economic Commission for Europe in the framework of the project “Strengthening national capacities to deal with international migration: maximizing development benefits and minimizing negative impacts”. The project involved all five regional commissions of the United Nations and was financed from the United Nations Development Account. The guide is intended for practitioners and professionals whose work is related to migration and migration statistics. It focuses on the specific context of migration processes in Eastern Europe and Central Asia. We expect that the practical examples and international recommendations presented herein stimulate interest and improve understanding and facilitate production, dissemination and use of statistics on international migration.
In the article authors use the vital birh and death registration data on 10 regions exctracted from the Rosstat database to evaluate an input of international migrant into Russian fertility and mortality levels.
The report provides a review of sources and quality of statistics on international migration in selected countries of the Commonwealth of Independent States (CIS): Azerbaijan, Kazakhstan, Kyrgyzstan, the Russian Federation and Tajikistan. The report was prepared under the responsibility of the United Nations Economic Commission for Europe in the framework the project “Strengthening national capacities to deal with international migration: maximizing development benefits and minimizing negative impacts”.
источник
Автор: Елена Мартынова, психолог
Передо мной сидит молодая девушка. Она горько плачет о том, что в ее жизни всё складывается не так, как ей хотелось бы. Не хватает любви и тепла в отношениях с людьми, трудные отношения с родителями, нет возможности реализовывать собственные способности и таланты, нет НИЧЕГО, что было бы интересно и значимо для неё! Я смотрю на неё внимательно и тепло:
— Правильно ли я понимаю, что твоя жизнь, которую ты проживаешь, тебе не нравится?
— Да! – она шмыгает носом.- Совсем не нравится. – и снова всхлипывает.
— А когда ты начнешь жить так, как ты хочешь? Так, как тебе нравится? – спрашиваю я.
Она задумывается, глаза ее просыхают:
— Вот будет у меня своё жильё, и тогда всё в моей жизни будет по-другому, — восклицает моя клиентка, радуясь найденному ответу.
Она смотрит на меня, ища в моем лице одобрение и подтверждение того, что эта сложная жизненная задачка решена верно. Но я молчу. Нет смысла скрывать разочарование! Теперь я знаю, что и у этой моей клиентки «синдром отложенной жизни».
Сколько раз я слышала подобные фразы от людей, мечтающих об изменениях в своей жизни. Фразы, в которых настоящая жизнь должна начаться потом, при определенных условиях, а нынешняя, та, которой живет человек, является только подготовкой к той, настоящей.
У некоторых условия новой жизни зависят от самого человека: «Вот уволюсь с этой работы…», «Вот напишу диплом…», «Вот заработаю кучу денег…», «Вот буду жить отдельно…»
Во второй половине случаев условия начала новой жизни должны обеспечить другие: партнеры, родители или родственники, а иногда и совершенно чужие! люди: «Вот перестанет пить муж…», «Вот закончит сын университет…», «Вот выйдет замуж дочь…», «Вот съедут из соседней квартиры ненавистные соседи…», «Вот переедем в другой город…»
И живет человек, из года в год откладывая на потом не просто новую и интересную работу, увлечения и хобби, отдых и путешествия, а собственное личное счастье и хорошее настроение. Так может пройти несколько лет, а иногда и десятилетий.
Еще в 20 и даже в 30 лет кажется, что все задуманные условия обязательно реализуются. Вот-вот. Стоит только еще капельку подождать. Но в 40 и 50 человек уже начинает понимать, что жизнь проходит, а долгожданные изменения так и не наступают. Человек впадает в депрессию, заболевает тяжелой неизлечимой болезнью, убегает в зависимости, пытается покончить с жизнью. Так проявляется «невроз отложенной жизни».
Этот термин придумал доктор психологических наук Владимир Серкин, автор интереснейшей книги «Хохот шамана». По его мнению, главное отличие невротика от нормального человека состоит в том, что нормальные люди проблемы решают, а невротик наоборот – их постоянно откладывает, объясняя, почему это необходимо сделать.
Вспоминаю, как я однажды приехала навестить своего знакомого. После развода он собирался продавать квартиру, так как решил переехать из этого города. Его жена уехала раньше и забрала почти все вещи. Квартира была пуста и запущенна. Видно было, что ремонта тут практически никогда не было. А ведь семья с двумя ребятишками прожила в этой квартире около 10 лет! Я зашла в туалет и увидела страшное старое сломанное сиденье на унитазе. Оно было настолько старое, что невозможно было даже угадать его цвет. Треснувшее до основания в нескольких местах, оно было любовно обмотано скотчем.
— Слушай, Алексей, неужели она (я имела в виду его бывшую жену) забрала с собой и сиденье от унитаза? – спросила я, подозревая бедную женщину в абсолютной меркантильности.
— Да нет, — запросто ответил он. – Это сиденье было здесь ещё тогда, когда мы купили эту квартиру у одной бабульки.
— Десять лет назад. – выдохнула я.
— Да, — снова запросто ответил он.
— И вы десять лет садились на это сиденье? – моему изумлению не было предела.
— Да. А что такого? – настала пора удивляться ему. — Ведь мы все время собирались уехать из этого города. Поэтому и ремонт не делали, и крышку эту не меняли.
— Но ведь крышка такая стоит копейки по сравнению с твоей зарплатой.Неужели ты не мог купить новую крышку? – снова возмутилась я. Алексей лишь молча пожал плечами.
Я перестала спорить. Вид этой печальной пустой квартиры рассказал мне, что в этом доме, а значит, и в семье, было мало любви, мало радости, мало счастья. Здесь жило только постоянное его ожидание. Недождавшись счастья, семья распалась…
Почему люди выбирают стратегию отложенной жизни? Кто наиболее подвержен подобному жизненному сценарию?
В одной из элитных клиник Москвы «синдром отложенной жизни» был назван в числе самых новых заболеваний, которыми страдает современный человек. Подобному неврозу подвержены женщины и мужчины, молодые, зрелые и пожилые люди, вне зависимости от уровня своего достатка и доходов, живущие в селах, небольших городах и мегаполисах, на островах, полуостровах или материке. Словом, каждый из нас может оказаться в похожей ловушке.
Что же заставляет человека откладывать свою жизнь? С моей точки зрения, есть как минимум две причины делать это. Первая причина скрыта в той жизни, которую ведет человек. Для того чтобы реальная жизнь была лишь подготовкой к той, настоящей, что когда-то наступит, нужно очень сильно отвергать существующую. Почему это может происходить?
У каждого человека в детстве и юности складывается идеальный образ собственной жизни – как и где он будет жить, что будет чувствовать, чем заниматься, к чему стремиться, какой будет его семья и отношения в ней, каким будет его дом, каких жизненных высот достигнет, каков будет его материальный достаток и т.п.
И вот приходит настоящее. Но оно не такое, каким было в мыслях и мечтах. Своего дома нет или не такой, какого хотелось, работа неинтересная и бесперспективная, профессия нелюбимая, партнер не такой и не так ведет себя, как ожидалось, машины либо вообще нет, либо она не той марки…
Можно еще долго перечислять все несовпадения с теми ожиданиями, которые мы когда-то намечтали себе в детстве и юности. И чем больше таких несовпадений, тем тяжелее воспринимать реальность.
Тогда человек просыпается утром и ощущает, что он как будто живет чужой жизнью, не своей. Его место в другом городе, в другой компании, рядом с другим человеком. Реальность становится непереносимой.
Еще труднее осознавать, что ТЫ сам ошибся в выборе – в профессии, в партнере, в жизненной стратегии. А раз ошибся – значит плохой, глупый, неправильный. Как с этим жить? Если человек это понимает, у него есть три пути, три возможных решения.
Во-первых, начать менять свою жизнь. Менять работу, семью, партнера, профессию, место жительства… Но для того чтобы начать изменения, нужна решимость, смелость, поддержка друзей и близких. А страх сковывает. Смелости не хватает.
Друзья и близкие твердят: «Зачем тебе это надо? Ты с ума сошел. Все так живут. Тебе что – больше всех надо?» В голове кишат коварные мысли «Получится ли?», «Не станет ли еще хуже?», «А вдруг останусь один до конца жизни?», «Может лучше синица в руках, чем журавль в небе?» Человек принимается искать другие решения.
Второе возможное решение – отказаться от изменений. Это значит согласиться с той жизнью, которой живешь. Согласиться, что не удовлетворен жизнью с этим партнером, но остаешься с ним НАВСЕГДА. Согласиться, что неудачник, и НИКОГДА не добьешься успеха. Согласиться, что НИКОГДА не будешь счастлив. Признать это невыносимо больно.
Можно ли выдержать такую душевную боль? Такую муку? Такие страдания? Наверное, можно. Если в этих страданиях есть высокий смысл: любовь, вера, великая идея. А если нет? И человек снова отправляется на поиски решения.
В-третьих, изменения можно отложить. Человек вроде бы не отказывается изменять все в своей жизни в лучшую сторону. Наоборот, он хочет изменений, он говорит о них, он верит в них. Вот только либо не называет точного срока, либо осложняет его новыми условиями. Сначала «Я уволюсь с ненавистной работы в сентябре». Затем «Я уволюсь осенью». Потом «Я уволюсь, как только найду новую работу». Наконец, «Я слишком занят, когда работаю. Нет времени на поиски. Подожду до отпуска».
Снова и снова откладываются изменения. Снова и снова отсрочивается другая, лучшая жизнь. Снова и снова откладывается успех, благополучие, счастье, радость.
Чем может помочь работа с психотерапевтом? Это прекрасно выражено в одной восточной мудрости. Найти силы, чтобы изменить, то, что можно изменить. Принять то, что нельзя изменить. И отличить одно от другого.
Нельзя поменять своих родителей, но можно изменить свое отношение к ним. Трудно изменить свой пол, тело, внешность, возраст, но можно поменять отношение к себе. Возможно изменить отношения с партнером, не изменяя самого партнера. Можно получить новую профессию, переехать в другой город.
На самом-то деле, изменить можно многое. Если рядом будет поддержка, придающая смелость и уверенность. Разумеется, важно, чтобы ваш психотерапевт тоже не боялся изменений, не только в вашей, но и в своей жизни.
Вспомните то, о чем мечталось в детстве и юности, какой вы представляли свою взрослую жизнь, какую семью, какого партнера, какую работу? Разберитесь в своих мечтах, отделите реальность от сказки. Проститесь с детскими сказками о принце на белом коне, о большой славе, о великих подвигах. Увидьте свою реальную жизнь. Так ли уж она плоха? Что в ней особенно непереносимо? А что вам даже нравится и что менять вы и не собирались?
Как-то раз на терапевтической группе два дня подряд плакала одна женщина лет сорока. На все вопросы – о чем она плачет? что с ней? что чувствует? и т.п. – она не то чтобы не отвечала – просто не могла ответить. Как будто бы она забыла все слова, которые обозначают ее состояние, переживания и чувства. Алиса, назовем ее так, также отличалась слабым здоровьем.
У нее было значительное количество всевозможных заболеваний: язва двенадцатиперстной кишки, мастопатия, вегетососудистая дистония, мигрень, варикозное расширение вен, гастрит, колит, куча гинекологических проблем. Хотя она постоянно лечилась, симптомы были ее постоянными спутниками. Было ясно, что ее абсолютно не удовлетворяет собственная жизнь. Но что в ней не так?
Я все время задавала себе этот вопрос, искала ответы в истории её жизни, ее семье, ее редких и скупых описаниях собственного мироощущения. И ничего не находила. У Алисы была прекрасная семья, любящий муж, две очаровательные дочки. Кроме того, она была единственной и любимой дочерью своих еще живых родителей.
В семье тоже все складывалось хорошо. Такому мужу могла бы позавидовать любая женщина. Высокий красавец, офицер с ученой степенью, мастер на все руки, он просто на руках носил свою Алису, не давая ей даже намека на повод для ревности. А она продолжала болеть и плакать. Не помню уже как, но мне вдруг в голову пришла эта версия.
— Алиса! – спросила я, озаренная догадкой. – Поправь меня, если я ошибаюсь. Жизнь, которой ты живешь, не соответствует твоим юношеским мечтам, не похожа на то, о чем ты мечтала.
Услышав мои слова, Алиса закивала и разрыдалась. А дальше началась наша работа про реальность. Про то, что в этой реальности не все так уж и плохо. А многое даже и очень хорошо. Выздоровела эта женщина довольно быстро.
Сейчас живет активной насыщенной жизнью: много работает, занимается спортом, путешествует. Сегодня в ней трудно узнать вялую и хлипкую Алису, с которой я когда-то познакомилась.
Вторая причина постоянного «откладывания жизни» – стремление к результату и игнорирование процесса. Процесс и результат – две стороны любого действия. Все, что происходит, имеет свой процесс и свой результат. К сожалению, мы в нашей жизни часто слишком преувеличиваем значение одного и преуменьшаем смысл другого.
Стремясь к результату, забываем о процессе. Наслаждаемся процессом, игнорируя результат. На мой взгляд, обе эти стороны должны быть сбалансированы и гармонично дополнять друг друга.
Однажды в диалоге с одной клиенткой мы выяснили, что она направлена на результат и совершенно игнорирует процесс. Она с гордостью рассказывала, что в обеденный перерыв быстрее всех съедает обед и ей приходится определенное время ждать, когда ее спутники закончат трапезу.
— Чего так долго перебирают в тарелках? – возмущалась она. – Для меня главное насытиться. И снова в бой. Снова на работу.
Я обратила её внимание на то, что процесс поглощения пищи тоже может приносить удовольствие. А дальше мы выяснили, что она проскакивает не только этот процесс. По сути, она проскакивала весь процесс жизни: всё время спешила, торопила дни – утром ждала вечера, вечером – утра.
В свои 36 лет ждала пенсии, чтобы уехать жить к теплому морю. Мы еще поговорили о процессе и результате, и она отметила, что для неё действительно очень важен результат, она к нему постоянно стремится. Тогда я спросила её:
— А что, по-вашему, есть результат жизни?
Я выдержала паузу. Она тоже молчала.
— Не правда ли, результат жизни – есть смерть? – заключила я.
Моя клиентка молча и растерянно смотрела на меня. Вот только другого ответа у меня не было.
Часто клиенты, первоначально игнорирующие процесс, пытаясь внести изменения в свою жизнь, бросаются в другую крайность: увлекаются процессом и совершенно забывают о результате. Это может выражаться в огромном количестве начатых и недоделанных дел, в завязанных отношениях, у которых нет ни прошлого, ни будущего, во взятых кредитах и занятых деньгах, возвращать которые было изначально нечем.
Неразрешенные проблемы накапливаются, решение их отсрочивается на неопределенное будущее. Человеку становится страшно смотреть не только на своё настоящее, но и на своё будущее.
Жизнь не просто откладывается. Она превращается в особый вид иллюзии, самообмана, когда человек живет исключительно собственными фантазиями, ибо только они безопасны для него. Эти иллюзии сопровождаются разного рода зависимостями: алкогольными и наркотическими, игровыми и эмоциональными.
В психиатрии уже давно говорят о синдроме Мюнхгаузена, человека, демонстрирующего несуществующие заболевания. Но рядом с нами живут люди, которые демонстрируют и свою несуществующую жизнь: выдуманную карьеру, призрачный статус, мнимый достаток, воображаемое семейное благополучие – всё, чего на самом деле нет у них и что в действительности должно быть у нормального человека.
А в это время их реальность на самом деле заполнена алкоголем, виртуальными отношениями, он-лайн играми, пустым времяпровождением. Осознание собственной никчемности, пустоты может привести человека к трагедии.
Если вы обнаружили, что процесс и результат в вашей жизни не сбалансированы, то не спешите отчаиваться и впадать в депрессию. Попробуйте начать со структурирования собственного времени, дел и планов. Определите, сколько реально вы успеваете сделать.
Выделите приоритеты, запишите свои цели. Поисследуйте – ваши ли это цели? Действительно ли вы этого хотите? В чем смысл этих целей? Не есть ли на самом деле это завуалированные потребности? Помните, что потребности не насыщаемы, в отличие от целей, которые можно реализовать.
Разобраться в этом, спланировать свою жизнь и приступить к реализации планов вам поможет опытный психотерапевт или коуч. Не пренебрегайте профессиональной помощью. Консультанты для того и обучаются, чтобы помогать людям в решении проблем. Ваш собственный взгляд на себя может быть, говоря профессиональным языком, «замылен». Вы сами можете не увидеть собственных иллюзий, ибо нет ничего слаще самообмана.
Многие философы и ученые, уже умудренные собственным жизненным опытом, на склоне лет замечали: люди считают, что больше всего боятся смерти, на самом же деле, они боятся ЖИЗНИ. Об этом писал Кант, А. Эйнштейн, С.Л. Рубинштейн и многие другие.
Так давайте же ЖИТЬ. Жить в самом полном значении этого слова – чувствовать, переживать, рисковать, совершать ошибки, падать и снова вставать, любить и верить. Давайте перестанем откладывать собственное счастье, радость и любовь на неопределенное будущее.
источник
Татьяна Ткачук: Жизнь, отложенная на «потом». Желание начать все заново и по-настоящему ПОСЛЕ — переезда, развода, смены работы. В итоге — существование, похожее на черновик; несовпадение желаний и реальности, образа мира и образа жизни.
Об этом мы говорим сегодня с профессором Северного Международного университета, психологом Владимиром Серкиным и обозревателем «Комсомольской правды», писателем, поэтом драматургом Ольгой Кучкиной.
Владимир, 16 лет назад вы защитили кандидатскую диссертацию, в которой, в частности, анализировали и психологию временщичества, и синдром отложенной жизни у северян — людей, годами живущих идеей переезда, и считающих, что настоящая жизнь начнется у них когда-то потом. Как вы полагаете на Севере вот этот невроз отложенной жизни, о котором мы будем говорить сегодня в эфире, проявляется ярче всего?
Владимир Серкин: Тут приоритет принадлежит англичанам. Первым описал это в литературе известный писатель Киплинг, он описывал жизнь англичан в колониях еще в прошлые века. Англичанин мог в колониях жить 30-40 лет и все эти годы считать, что он не живет настоящей жизнью, а заживет, когда накопит денег, переедет в Англию, купит там домик в сельской местности, будет гулять с собакой — и вот тогда-то у него начнется настоящая жизнь. Естественно, через 30-40 лет ему уже будет 50-60 лет, когда, он считает, будет начало настоящей жизни. В этом смысле сам Киплинг не вводит термин «сценарий отложенной жизни», но сценарий очень хорошо описал.
К сожалению, это явление у нас в стране широкое распространение получило на Севере, в провинции, да и в больших городах тоже, когда люди еще не живут, а считают, что после каких-то достижений или после каких-то покупок, после каких-то событий начнется у них настоящая жизнь, а пока они только готовятся к настоящей жизни. Есть нормальные достижения, на которые уходят год, два, три, пять лет (например, на окончание вуза), и здесь мы можем говорить о том, что человек живет сценарием достижения. Но если такой сценарий откладывается на 10, 20, 30, 40, 50 лет, то мы уже говорим о том, что человек не живет настоящей жизнью, а именно живет подготовкой к ней. Ну, естественно, начинаются невротические явления, хочет человек этого или нет. Если нужно, я могу это подробно описать.
Татьяна Ткачук: Я думаю, что мы вернемся еще к этому в нашем разговоре. Мне кажется, что неврозом отложенной жизни страдают люди не только в силу каких-то объективных обстоятельств — например, таких, как необходимость зарабатывать на Севере. Иногда люди годами живут в опостылевших браках (если по каким-то причинам эти браки не так просто расторгнуть), годами ходят на нелюбимую работу, считая, что потом когда-нибудь они ее сменят, и тогда жизнь будет в радость. Ольга, как вы полагаете, люди в таких ситуациях говорят себе: я сейчас еще немного потерплю, а потом у меня начнется настоящая жизнь, — они действительно верят в то, что начнется, или они понимают, что сами себя обманывают?
Ольга Кучкина: Эту проблема, о которой мы сегодня говорим, можно рассматривать с точки зрения социума (и таким образом с точки зрения какой-то политики государства даже, особенно что касается «северных» людей), но и можно рассматривать с точки зрения всякого человека. Потому что каждый, в общем-то, проживает свою уникальную жизнь, и как он ее проживает — это зависит не только от обстоятельств, а в первую очередь от него.
Вообще есть люди, которые выстраивают стратегию жизни, выстраивают жизнь свою по плану. И есть другие, которые живут безотчетно. И есть третьи, которые слушают и слышат жизнь. Вот мне, скажем, лично ближе вот этот третий вариант. Но очень много людей, живущих, не отдавая себе отчета в том, как они живут, и это тоже относится к нашей теме. Вы знаете, Толстой когда-то записал в своем дневнике, что он протирал диван, но не помнит, протирал он его или нет — значит, этого не случилось. Это есть неотчетливое представление о жизни.
Самое главное — к чему мы вообще приходим в финале? Потому что самое трагичное — в финале узнать, что ты как бы проиграл свою жизнь. Я помню, что когда-то в молодости я прочла какого-то классика западного, и там была такая фраза, которая у меня засела с тех пор. Там семья сидит за столом, они обедают, они обмениваются какими-то впечатлениями, и «все в порядке — все не состоялось». Понимаете, да?
Татьяна Ткачук: Да, поразительная фраза. Спасибо, Ольга. У нас первый слушатель на линии. Петербург, Алексей, здравствуйте.
Слушатель: Добрый день. Вот меня интересует несколько вопросов. Первый вопрос: как ситуация обстоит с этим синдромом усталости, синдромом отложенной жизни на Западе? И вопрос второй: не кажется ли вам, что появление, допустим, синдрома отложенной жизни прежде всего связано с какой-то экономической обстановкой в стране, то есть неопределенностью, что будет завтра, послезавтра?
Татьяна Ткачук: Спасибо, Алексей. Я немножечко вас поправлю: синдром хронической усталости — это немножко другой синдром, нежели тот, о котором мы говорим сегодня. Что же касается экономической составляющей, пожалуйста, Владимир, ваша точка зрения?
Владимир Серкин: Чтобы сказать о негативных последствиях, прежде всего, нужно очень четко развести, чем невротик отличается от нормального человека. В этом смысле и у невротика, и у нормального человека очень много проблем. Различие состоит в том, что нормальный человек эти проблемы стремится решать, по крайней мере, большинство своих проблем, а невротик стремится проблемы отложить. И, чаще всего, очень хорошо объяснить себе и окружающим, почему эти проблемы сейчас еще решать не надо, а они будут решаться потом.
Соответственно, здоровый человек, который живет сценарием отложенной жизни, считает, что жизнь настоящая начнется потом, и поэтому он начинает себя вести как невротик, здоровый человек. Он считает, что потом, когда он, скажем (вот экономическая составляющая), или купит квартиру, или переедет из провинции в Москву, или добьется каких-то успехов, кстати, не только экономических, а социальных, карьерных и так далее, — вот тогда он и заживет, а пока он только готовится, и он не решает насущные проблемы. Он не решает самые реальные насущные проблемы — например, не создает семью, не создает настоящего общения, не оборудует по-настоящему свою квартиру, не дает своей семье настоящие условия отдыха, то есть не тратит деньги, копит их. И получается, что здоровый человек, который откладывает жизнь на потом, живет как невротик, откладывая решение проблем на потом.
Татьяна Ткачук: Владимир, скажите, а вот это — скорее схема «хочу, но не могу», или «хочу, могу, но пока себе не позволяю»?
Владимир Серкин: Вот когда человек здоровый начинает жить как невротик, откладывая решение проблем, то проблемы накапливаются, накапливается критическая масса — и невротический срыв в поведении, в общении с окружающими. Он начинает выглядеть как невротик и жить как невротик. Если схема классического невроза, это: «хочу — не могу» (барьер, фрустрация), то схема невроза отложенной жизни — «хочу, могу, откладываю». А результат один: проблемы не решены, критическая масса накопившихся проблем — и невротические срывы.
Татьяна Ткачук: Спасибо. Ольга, пожалуйста.
Ольга Кучкина: Владимир, а можно мне вам задать вопрос?
Ольга Кучкина: Вот сейчас я довольно часто слышу, новая позиция такая возникла: научиться жить с проблемами. То есть, есть вещи, которые мы, может быть, не можем одолеть или вообще как-то изменить, и вот такая форма — научиться жить с проблемами.
Владимир Серкин: Ну, проблемы решаются двумя путями, если говорить о полярности (хотя на самом деле истина посередине): либо я проблему решаю, либо я снижаю свой уровень притязаний, свои цели настолько, что это перестает быть для меня проблемой. И вот когда человек говорит, что «я живу с проблемами», на самом деле он смиряется с тем, что проблему не будет решена. Мы не можем все проблемы решить, и мы должны делать так иногда. Но это не должно быть крайностью, что все проблемы не будут решены, мы с ними будем жить. Как и другая крайность не должна быть: человек не должен от себя требовать решения всех проблем. Человек должен стремиться решить часть своих проблем, желательно большую часть, и решать, что-то делать для решения, но ни тот, ни другой полюс не благоприятен для человека.
Ольга Кучкина: Вот я как раз хочу сказать, что, видимо, бывают обстоятельства, когда, может быть, те проблемы, которые, как ему кажется, необходимо решить, они вовсе не являются его проблемами. И когда он от них отказывается, как бы оставляет их в стороне, может быть, там-то и открывается для него настоящая дорога. Так ведь тоже бывает, правда?
Владимир Серкин: Это уже более сложная проблема — это проблема смысла, скажем, проблема смысла жизни, или проблема смысла какого-то периода, или смысла какой-то деятельности. Она, может быть, даже выходит за рамки нашей передачи. Но бывает так, что человек, отказавшись от одной цели и вовлекшись в другую, находит смысл.
Татьяна Ткачук: Спасибо, Владимир. Спасибо, Ольга. Давайте мы послушаем ответы москвичей на улицах столицы. Михаил Саленков обратился к прохожим с вопросом: «Приходилось ли вам откладывать жизнь на потом?»
— А я всю жизнь так живу — отложенной жизнью. Всю жизнь — на Севере, в Заполярье. Это моя настоящая жизнь, отложенная, и другой у меня не будет. До 30 лет я думал, что можно будет что-то как-то устроить. Сейчас уже я так не думаю. А опыт говорит словами Черномырдина: «Хотели как лучше, а получилось как всегда». Плывем по течению, да и все, лишь бы выжить.
— У меня сейчас такая надежда, что я буду жить хорошо. Сейчас — не очень, нуждаемся еще пока немножко.
— По-моему, все пробовали когда-то. До сих пор терплю семейную жизнь. И каждый раз думаю, что будет лучше. Сейчас все идет к разводу, постоянно, уже в течение 10 лет.
— Нет, я всегда рассчитываю на то, что есть. Если только во время беременности так думаешь: после беременности можно все. Можно спортзал посещать на все 100 процентов (потому что при беременности какие-то упражнения можно делать, какие-то нельзя, запреты всякие), бассейн посещать можно, в еде после беременности каких-то ограничений нет, можно все.
— Нет, не приходилось. Не было в этом необходимости. У меня была стабильная работа, и у меня не было необходимости думать о завтрашнем дне. У меня была нормальная работа на хорошем авиационном предприятии, перспективная, кадровая работа, она высоко оплачивалась. И вопросов не было о том, чтобы я мог через какое-то время рассчитывать на то, что сейчас получил. Я жил рационально, нормально, воспитывал детей, как говорится, дал им образование.
— Я всю жизнь так живу, всю жизнь. А потому что всю жизнь меня грабят. Вот в 1991 году у меня 100 тысяч отобрали. У меня на книжке было 100 тысяч рублей, я работала, как Папа Карло, и накопила 100 тысяч. То есть у меня было достаточно денег для того, чтобы безбедно прожить всю оставшуюся жизнь, а у меня их отобрали.
— Я так жил 7-8 месяцев в Вологодской области, в леспромхозе. Я был заместителем генерального директора по экономике и финансам. Тяжелые впечатления остались, потому что маленький населенный пункт, 3 тысячи человек, совершенно замкнутая среда, делать совершенно нечего, помимо работы. Собственно, удручающее впечатление. Денег хотел заработать.
— Мы все заложники этого стиля жизни, вся наша страна, весь народ. Я считаю, что это абсолютно стиль жизни российского человека. Даже вырываются наверх для того, чтобы скинуть эти оковы отложенной жизни, чтобы наконец-то сделать все тогда, когда ты хочешь.
Татьяна Ткачук: Для меня самой результаты этого опроса были некоторой неожиданностью, потому что только один из опрошенных нами людей на улице ответил, что он живет здесь, сегодня и сейчас, все остальные говорили о том, что им это состояние знакомо, понятно. Владимир, вы родились в Якутске и выросли на Севере. Я нашла такие цифры: 55 процентов магаданцев хотят уехать на материк. А по другим исследованиям эта цифра вообще достигает 90 процентов! В результате получается, что подавляющее большинство людей вокруг вас живет в состоянии вот этого «северного невроза». Что именно, на ваш взгляд, на взгляд психолога, приводит к тому, что «образ мира» входит в такое сильное противоречие с «образом жизни»?
Владимир Серкин: Вот женщина сказала, что все россияне так живут. Я хочу сказать, что не только россияне. Очень многие люди мира так живут. Тут два аспекта. Что касается Севера, да, сейчас на Севере у нас осталось 70 процентов территории России и 12 миллионов человек населения. Из них 90 процентов, по глубоким опросам, хотели бы, если бы могли, уехать с Севера, и считают, что жизнь начнется, когда они переедут в регион с лучшим климатом и более развитой инфраструктурой. Соответственно, да, они все, я могу сказать, живут вот этим вот сценарием отложенной жизни.
Татьяна Ткачук: Ольга, на ваш взгляд, главная причина того, что у человека на каком-то этапе жизни «образ мира» начинает расходиться с «образом жизни»?
Ольга Кучкина: Мне вообще кажется, что существует искусство жить. Об этом просто мало говорят с детьми в школе и с детьми в семьях, но в некоторых семьях говорят об этом. И тогда ребенок с детства приучается к чему-то такому, что требует определенных усилий, особенных усилий и особенного взгляда на жизнь. Ведь многие говорят: жить как трава. С одной стороны, я очень люблю вот этот образ и сама люблю жить как трава, потому что в траве очень много силы, и она найдет, где ей пробиться — сквозь асфальт и в любой ситуации. А с другой стороны, вот такое бездумное, совсем безотчетное житье, о чем мы уже говорили чуть раньше, оно, собственно говоря, к этому и приводит. То есть мы мало говорим об искусстве жить.
Татьяна Ткачук: Владимир, пожалуйста.
Владимир Серкин: «Образ жизни» и «образ мира» — это довольно сложные термины. Я бы сейчас, в радиопередаче, пользовался термином «сценарий жизни», мне кажется, он доступнее. Больше 90 процентов населения, скажем, Севера, сформировалось при советской власти. И там людей, которые живут второе, третье поколение, очень мало. И даже те люди, которые родились уже на Севере, в некотором смысле запрограммированы родителями на другой жизненный сценарий. Во-первых, все, кто ехал на Север в 50-60-70-х годах, заранее думали, что скопят денег и уедут, и большинство из них сегодня уже и уехало. А во-вторых, они то же самое внушили своим детям, — это называется родительским программированием — что на Севере стоит жить только до тех пор, пока ты не создашь себе условия жизни или возможность жизни в других, более развитых и более мягких регионах. Поэтому этот сценарий до сих пор действует.
И даже можно разбить население на три группы (не только Севера). Есть люди, которые имеют сценарий и достигают его, и мы ничего не можем сказать о том, что у них неблагоприятные условия жизни. Есть очень маленькая группа людей (буквально 10 процентов населения Севера), которые хотят жить на Севере и там живут. И вот достаточно большая группа населения, которые имеют сценарий переезда, но реализовать его не могут. Вот это так называемая группа риска и по классическому сценарию — «хочу — не могу», и по сценарию отложенной жизни: кажется, что хочу, кажется, что могу, но не позволяю себе до поры до времени. И эта группа нам дает у здоровой нормы невротические проявления.
Татьяна Ткачук: Спасибо, Владимир. Российская Корпорация семейной медицины 12 лет наблюдала за здоровьем богатых россиян. По словам руководителя этой корпорации Игоря Апарина, для большинства вип-клентов медицинских центров характерен тот синдром отложенной жизни, о котором мы сегодня говорим. Люди, которые много работают и много зарабатывают, не имеют радоваться жизни, не имеют получать удовольствие от нее и отличаются при этом, по словам врача, эмоциональной холодностью и очень сильной склонностью к депрессиям.
Я могу добавить, что я на примере близкого знакомого наблюдала такую ситуацию. Человек работал без праздников, без выходных, до поздних вечеров, и однажды сказал мне: «Ты знаешь, когда я не на работе, я толком не знаю, чем мне заняться». Ольга, на ваш взгляд, получается, что это уже беда, а не просто вот такая сознательная позиция жизненная?
Ольга Кучкина: Вообще, это как посмотреть все-таки. Трудоголики — кто они, счастливые люди или несчастные? Это зависит, как говорится. Когда-то было в ходу такое выражение: счастье — это когда тебе хочется идти на работу, а после работы возвращаться домой, когда полная гармония.
Татьяна Ткачук: . Вы знаете, среди бизнесменов есть такая шутка: счастье — это когда тебе вообще чего-нибудь хочется.
Ольга Кучкина: Это понятно, да. Это понятно, когда чувства мертвеют, — это очень распространенная вещь. Тут речь идет о сверхценных идеях, и эти сверхценные идеи когда у человека появляются, то важно их качество. И можно стать рабом сверхценной идеи, и, в общем, она тебя тогда может загнать в тупик. Если тебе нужно зарабатывать деньги, только деньги имеют какой-то смысл, то вот это, видимо, такой случай. Но без сверхценной идеи тоже довольно скучно жить.
Я, вообще, в принципе предпочитаю людей увлеченных, и мне кажется, что если есть очень серьезное увлечение какое-то, то это, в общем, счастье. Вот я возьму близкую мне сферу — художников, писателей. В общем, у них постоянный такой как бы цикл: сначала энергия, сначала очень большой подъем и творческое напряжение, и потом, когда человек сделал что-то, то начинается спад. Как вот здесь сказать, что там — сценарий откладывания жизни, больше человек не живет? Но если, в общем, ты привык к этому циклу, если ты знаешь уже, что вот так бывает, то с этим примиряешься. Но в то же время вот это вот сверхнапряжение, вот этот вот импульс дает, в общем, смысл жизни.
Я напомню вам, что, скажем, художник Александр Иванов 25 лет писал в Италии «Явление Христа народу», свою вот эту бессмертную картину. В это время в Италии, конечно, была масса соблазнов и масса интересных вещей, и он мог бы прожить жизнь свою, наверное, более наполненно, отвлекаясь на что-то, чем-то увлекаясь, а он сидел, корпел, был совершенно неприемлем для гостей, для друзей и так далее. Вот как к этому отнестись, это что — отложенная жизнь или, наоборот, очень полно осуществленная жизнь?
Татьяна Ткачук: Ольга, давайте мы Владимиру зададим этот вопрос, пусть он диагностирует Иванова. Пожалуйста, Владимир.
Владимир Серкин: Иванова я не берусь диагностировать. Тут как бы надо различать невроз достижения и невроз отложенной жизни. Временное напряжение и даже пренебрежение какими-то ценностями ради достижения цели, оно в жизни любого современного человека необходимо. И если это напряжение не длится дольше 5 лет — я такой эмпирический срок устанавливаю, — то это мы говорим о достижении. Достижение тоже дает такое явление, которое у нас называется на обыденном языке «отходняк», который мы, может быть, пытались описывать, — так называются неврозы достижения, со всеми их негативными последствиями. Когда очень нужная цель достигнута, и, казалось бы, нужно начинать жить, а организм, физиология и психология, психика человека дают сбои.
Синдром отложенной жизни — когда это длится больше 5 лет. Здесь мы говорим о невротических явлениях, которые могут довести человека уже не до состояния «отходняка», а просто до клиники.
Теперь, что касается Иванова. Я не специалист в этой области, судить не могу. Но здесь мы говорим о третьем пути. Ну, какие же термины привлечь, уже не научные. Мы можем говорить о тхармической жизни (тхарма — предназначение), о тхармическом стиле жизни, следовании своему предназначению. Такие люди есть, они следуют так называемому пути наименьшего усилия, как кажется окружающим, и гармонично достигают своих целей, или они сверхнапряжением, посвящением жизни чему-то достигают своих целей. Но это, как бы сказать, гении стиля жизни, и они ни в какую научную концепцию не вписываются. Поэтому я не могу судить.
Татьяна Ткачук: Спасибо, Владимир.
Я процитирую одно из писем, пришедших на сайт Радио Свобода. Его автор — Николай Кузнецов из Москвы, он пишет: «Откладывать на потом весьма разумно — всегда знаешь, что ждет тебя впереди. А если все дела сейчас переделать, то впереди окажется зияющая пустотой неизвестность, в которой не просматривается будущее. Кому такая жуткая неопределенность может понравиться?»
Владимир, мне кажется, что сценарий отложенной жизни — будь то переезд, развод, смены работы — в основе своей имеет непременную идею, что потом будет лучше. Не получается ли так, что тут есть сразу две опасности: во-первых, лучше может не стать, и во-вторых, оказывается, что позади остаются годы, за которые может быть «мучительно больно» (ты не жил, ты все время ждал)?
Владимир Серкин: Тут, может быть, нам надо уйти от северной темы. Вот один из наиболее распространенных обыденных сценариев отложенной жизни — это сценарий, завязанный на детей. То есть родители или, тем более, один родитель считает, что «ребенок кончит школу — и тогда я заживу» или «ребенок кончит вуз — и тогда я заживу», или «ребенок встанет на ноги — и тогда я заживу». Но ребенок встанет на ноги реально где-то лет в 25 в современном мире, поэтому человек на 25 лет откладывает решение своих проблем.
Это по двум, по крайней мере, причинам неблагоприятно. Если ребенок почувствует, что все окружающие живут ради него, а не решают свои проблемы, то это может вызвать негативные последствия в структуре личности: он как бы привыкнет, что окружающие живут ради него, и после 25 лет перестроиться будет очень трудно. А во-вторых, для родителей это, конечно, тем более неблагоприятно, потому что, когда ребенок встанет на ноги (а он может и не встать, потому что удобно, когда для тебя другие живут, но это особый разговор), то родителям уже слишком много лет, и у них уже слишком мало энергии, чтобы начать жить. И тогда останется ощущение как бы непрожитой жизни с соответствующими явлениями. Вот в этом случае нужно посоветовать, естественно, для своего ребенка много делать, но в то же время не пренебрегать своими целями, своими желаниями, своими проблемами.
Татьяна Ткачук: Владимир, а вы обращали внимание, что у поколения наших бабушек и дедушек вообще такая философия очень распространена, что родители должны жить не для себя, а для детей? То есть если ты родил ребенка, уже жизнь «для себя» должна идти по боку, а главное — ты должен для ребенка. И если, например, моя мама замечает, что я умудряюсь жить не только для своего сына, но еще и для себя, я чувствую, что в ней это вызывает некий внутренний протест, она не может с этим смириться.
Владимир Серкин: Это не только у бабушек и дедушек, это и у прабабушек, и у прапрадедушек. Тут культурные основания очень сильные. Во-первых, христианская идеология: мы сейчас живем для того, чтобы потом как бы, в раю, нам было хорошо, а пока мы можем терпеть лишения, страдания, пренебрежение своими проблемами. И, во-вторых, еще большая все-таки история XX века, коммунистическая идеология, когда мы жертвовали всем ради «светлого будущего». И хотя строй сменился, но идеологические установки не меняются со сменой правительства, они на уровне подсознания продолжают действовать. Поэтому это не только у бабушек и дедушек. И не только в России, я повторяю, поскольку и в христианской идеологии, и во многих идеологиях загробная жизнь хорошая присутствует.
Сейчас, в современном мире распространяется стиль жизни скорее экзистенциальный, когда люди начинают жить не только для других, но и для себя, и это тоже имеет свои перегибы. Потому что вот эта самоактуализирующаяся личность может просто начать жить только для себя, и не только в быту, но и в производстве, и это может привести, например, к крупной техногенной катастрофе. Поэтому здесь современное общество стоит даже перед вызовом, когда нужно поймать гармонию жизни для себя и жизни для других.
Татьяна Ткачук: Спасибо, Владимир. В продолжение этого разговора я приведу одно из очень типичных писем с сайта Радио Свобода. Ростислав — автор письма, он пишет: «Мне 34 года. До 30 лет я жил с чувством, что главное впереди. После 30 я все больше склоняюсь к тому, что самые лучшие годы остались позади. Все время думалось: вот закончу институт, и тогда. вот женюсь, и тогда. вырастет дочь, и тогда. Но по мере достижения этих небольших целей это туманное «тогда» так и не наступало».
Ольга, мне кажется, что бывает еще так, что причиной невроза отложенной жизни могут быть совершенно объективно существующие драмы (я не побоюсь этого слова). Это может быть тяжелая болезнь кого-то из близких, когда все твое существование сводится к уходу за больным человеком. Это может быть какой-то тяжелый разрыв с любимым человеком, когда ты словно замираешь, закрываешься в кокон и напоминаешь скорее робота. Где-то на подкорке такого полубольного, полубезумного существования, конечно, должна маячить идея, что невыносимая боль бесконечно длиться не может, и это пройдет, и вот тогда. тогда будет какая-то другая жизнь. Может ли, с вашей точки зрения, невроз отложенной жизни быть своеобразной защитой от реальности, если эта реальность на сегодняшний день тяжела?
Ольга Кучкина: Да, конечно, это очень распространенная ситуация, когда болезнь близкого мучает вас, и даже уход, в конечном счете, этого человека, как это ни кощунственно звучит, приносит облегчение, которое человек может скрывать даже сам от себя. Но ведь возможна и совсем другая ситуация. Возможна такая любовь, при которой чем дольше длятся дни этого больного человека, чем дольше вы можете находиться рядом с ним, тем вы счастливее. То есть я хочу сказать, что умение все равно полно жить и полно отвечать каким-то чувствам, иметь какие-то чувства в любых обстоятельствах — это очень важно. Ну, хорошо, вас бросили, но вы можете тоже сказать себе: «Какое мне дело до этого? Я любил (или я любила, или я люблю) — и в этом смысл», а не в том, в конце концов, что с вами случилось реально.
Я вам расскажу одну историю. Лев Толстой сказал однажды Тане Кузьминской, что она вела себя хорошо, и в этом как бы благо, которое во всей последующей жизни отразится. Что случилось? У Льва Николаевича был брат Сергей Николаевич, который влюбился в эту Таню Кузьминскую. Но у него была семья, у него брак с цыганкой, незарегистрированный (гражданский, мы бы сказали), и было несколько детей. Любовь была необычайно сильная, они собирались пожениться. И Таня узнала, что у него есть дети и такая женщина, и ценой неимоверных усилий она отказалась от этого брака. Она очень долго болела, считала, что жизнь кончена, она чуть не покончила с собой, но в конце концов она преодолела это. И он ей сказал: «Ты вела себя хорошо».
Вот это чувство, что вы «вели себя хорошо», оно тоже очень плодотворное. И в острых ситуациях вот это вот — вы вели себя хорошо — это есть полнота жизни. Это не отложенная жизнь, а это прожитая жизнь.
И я вам скажу еще более того, скажем, люди попадают в тюрьму — что им делать? Им проводить этот срок, а жить потом, после тюрьмы? Да, большинство людей, видимо, так и живет. Но, скажем, я была знакома со сценаристами Фридом и Думским, которые попали в юношеском возрасте в сталинские застенки, были брошены, и они продолжали жить. Оба, а особенно один из них, исполнены юмора и светлого, какого-то необычайного отношения к жизни, и они такими же оставались и там. И просто есть еще люди, которые говорили о том, что тюрьма больше даже им дала, чем воля, чем свобода. Это все истории, которые говорят о том, что в любых обстоятельствах вы можете продолжать осуществлять полноту вашей жизни.
Татьяна Ткачук: Спасибо, Ольга. И, Владимир, у меня к вам тот же вопрос: может ли невроз отложенной жизни быть защитной реакцией человека от реальности?
Владимир Серкин: Любая психологическая защита имеет две стороны — позитивную и негативную. Позитивная позволяет нам сохранять хорошее мнение о себе, какую-то самооценку, а негативная мешает нам решать проблемы. Сегодня я, например, спрашиваю клиента: «Почему ты, как ты думаешь, не решил свои проблемы?» 2004 год на дворе, а он говорит: «В 1986 году была перестройка». Ему еще 40 лет нет самому. И звучит это странно, то есть ему было 20 с небольшим лет, когда эта перестройка была. Я еще могу понять, когда это говорит 70-80-летний человек, хотя и это неблагоприятно. То есть он себя оправдывает. Другого человека спрашиваешь: «Почему, как ты думаешь. » Он говорит: «Да, у меня очень долго болели какие-то родственники» или «какие-то были неблагоприятные обстоятельства». Но с тех пор уже прошло 10 лет, а он все равно не решает, а оправдание остается. И в этом смысле оправдание дает возможность сохранить ему самооценку, что «я все-таки могут решать», а на самом деле оно мешает ему решать проблемы, поскольку есть оправдание.
Здесь я еще об одном аспекте хочу сказать. Когда человек долго не решает свои проблемы, он ведь «разучается» их решать. Сначала он их мог решать — не решал, а потом он уже и разучился их решать, и тогда начинаются ссылки на эти оправдания. А решение проблемы становится — Ольга очень правильно сказала — сверхценностью, но при этом человек не уверен в своих силах: он уже 10 лет эти проблемы не решал и забыл, как решать, или не уверен, что может решить. Это усиливает его напряженность, невротичность.
Поэтому одной стороны нет. С одной стороны, мы сохраняем самооценку, мнение о себе, но с другой стороны, всегда такая защита мешает реально решать проблемы.
Татьяна Ткачук: Спасибо, Владимир. Вы заговорили о возрасте, и вот еще оно письмо на сайте нашем, Татьяна из Москвы пишет: «Жалко порой молодых. Вместо того, чтобы радоваться каждому дню, любому радостному событию, они тратят все силы своей души на ожидание чего-то нереального. То есть практически всю жизнь они проводят в ожидании, переубедить невозможно, никакие доводы не действуют. По всей вероятности, надо пройти через сильный стресс, чтобы оценить то, что нам дано сегодня». Я думаю, это позиция в достаточной мере близка обоим моим гостям. Ольга.
Ольга Кучкина: Да, близка. Я тоже так думаю. И вот относительно стресса, это очень распространенная вещь. Вообще говорят, что человек — это единственное живое биологическое существо, которое рождается не один раз, а несколько раз. То есть сначала вы рождаетесь физически, а потом что-то с вами должно произойти, если это не происходит с самого начала, когда вы рождаетесь духовно, когда вдруг у вас спадает пелена с глаз. Это может быть путем стресса, то есть вы понимаете о жизни больше, чем вы понимали до этого.
Кстати, я хотела сказать, что я согласна с вами, Владимир, совершенно, целиком и полностью, потому что, конечно, это не только для нашей страны характерно, а это характерно вообще для всего человечества, очевидно. Но у нас это в большой степени, когда люди свои вины перекладывают на кого-то другого — на государство, на власть, на президента, на начальника ЖЭКа, во всем виноваты другие, но не виноваты они сами. Мне кажется, что это очень долгая жизнь в патерналистском государстве привела к такому воспитанию людей, детей, взрослых-детей, которые не отвечают сами за себя, они не научены ответственности за собственную уникальную жизнь.
Татьяна Ткачук: Спасибо, Ольга. Владимир, я читала ваши статьи, несколько интервью с вами, и мне показалось, что ваши рекомендации для людей, которые не хотят страдать неврозом отложенной жизни, в конечном итоге сводятся к тому, что человек должен перестать пользоваться мифом для устройства реальной жизни. Но разве можно человеку запретить мечтать о лучшей жизни?
Владимир Серкин: Скорее — сценарием отложенной жизни перестать пользоваться. Мы сейчас живем в сложной ситуации, когда, скажем, нашим детям наш опыт нельзя передать для решения реальных современных проблем. Несколько десятилетий советской власти и уж тем более тысячелетия средневековых устоев дети просто смотрели, как родители решают проблемы, и воспроизводили этот способ решения. Передавался, кроме материального имущества, еще и способ решения проблем, отношение к жизни. Сегодня этого не происходит. Это, с одной стороны, хорошо, потому что я бы сказал, что нынешнее поколение более настроено решать проблемы, чем несколько предыдущих, а с другой стороны, плохо, потому что образца нет, и непонятно — как. Но вот когда понятно, как, то действительно некоторая часть молодых и более взрослых людей вместо того, чтобы решать проблемы, начинает думать о том, как бы было здорово, если бы у них уже был результат.
Если говорить о структуре деятельности, то до результата должен быть план, должны быть средства, должны быть инструменты, должна быть цель, и все эти промежуточные этапы, которые перед результатом, они в этих мечтах пропадают. А если их нет, то, соответственно, и результата нет. По радио не дашь индивидуальные рекомендации, а каждый миф индивидуален, поэтому, конечно, обобщенные рекомендации — это подробно простраивать путь к цели, с планом, со средствами, с программой и так далее.
Татьяна Ткачук: Спасибо, Владимир. И мне хотелось бы услышать Ольгу. Как для писателя звучат слова об отказе от мечты, о мифе и реальности? Что вы чувствуете сейчас, когда слушаете Владимира?
Ольга Кучкина: Вы знаете, я думаю, что мне, наверное, чуждо вот такое «индустриальное» представление о человеке, как бы о планировании таком жестком. Мне скорее человеческое существование представляется деревом, которое растет, может быть, во многом само по себе. Конечно, мы обязательно осмысливаем, обдумываем что-то, но жизненная сила сама еще выводит нас куда-то, на какие-то рубежи. Что касается мифов, дело в том, что вся человеческая жизнь простроена на мифах, то есть вы без этого никуда. Кажется, что надо жить реальной жизнью, надо отбросить это от себя, это все иллюзии какие-то, но на самом деле, когда мы отбрасываем одни иллюзии — за ними оказываются другие иллюзии.
Дело в том, что сознание человеческое так устроено, очевидно. Я вообще считаю, что сознание определяет бытие, а совершено не наоборот, и что вообще идея первична, мысль первична, а все остальное — следствие. И наша мысль, с одной стороны, спекулятивна, человеческая мысль, а с другой стороны, она необузданна, и ей подчиняется все, и она может объять все. И если так вот приземленно строить свою жизнь, как бы такие реальные достижения иметь в виду, не обеднит ли это нас?
Вообще, говоря о русском человеке, о российском человеке, мы иногда тоже то ли в заблуждение впадаем, то ли в иллюзию, описывая его, каков он есть, с его странным таким характером. В этом характере такое внимание к слову больше, может быть, чем к делу. Но иногда подумаешь — а ведь прагматичный западный человек все-таки скучнее, чем наш, вот такой странный и непредсказуемый.
Татьяна Ткачук: Спасибо, Ольга. Владимир хочет добавить, но мы сейчас примем звонок. У нас Петербург, Ольга Георгиевна на линии. Здравствуйте.
Слушатель: Добрый день. Разрешите задать вопрос?
Татьяна Ткачук: Пожалуйста.
Слушатель: Ситуация такая. 19-летний студент третьего курса решает жениться. Все окружающие, умудренные опытом, уверяют его, что он сначала должен написать диссертацию, добиться социального твердого положения, приводя в пример себя. А примеры не всегда утешительные. Вот, например, моя подруга и написала диссертацию, а личная жизнь «не уложилась в сроки».
Татьяна Ткачук: То есть ваш вопрос заключается в том, что юноше предлагают отложить семейную жизнь «на потом», а пока заняться делами, а у вас это вызывает некий протест, вопрос и сомнения?
Слушатель: Все предлагают юноше отложить эту семейную жизнь, но юноша готов бороться за право реализовать эту семейную жизнь. Он набрал репетиторских уроков, он ушел из родительской семьи, чтобы снять квартиру для своей невесты, и он всем хочет доказать, что надо торопиться жизнь, что нужно сейчас все успеть. Прав ли он?
Татьяна Ткачук: Мы поняли вопрос. Итак, прав ли молодой человек, о котором идет речь? Владимир, прошу.
Владимир Серкин: Я не могу ответить. Я по радио не могу давать рекомендации, я работаю индивидуально, и мне нужно несколько часов работы с человеком.
Татьяна Ткачук: Но вот вы сейчас слушали звонок нашей слушательницы, какие эмоции у вас это вызвало?
Владимир Серкин: Я могу только свое мнение сказать.
Владимир Серкин: Жениться надо тогда, когда есть любовь и согласие. А рекомендаций я дать не могу, я не знаю этой ситуации.
Татьяна Ткачук: Понятно, спасибо, Владимир. Ольга.
Ольга Кучкина: Мне кажется, что если человек так настроен решительно, и уроки специально, репетиторство берет, и все, то, очевидно, он влеком такой силой чувства, которая, наверное, сметет со своего пути все предостережения взрослых, и он поступит так, как он поступит. И удачи ему.
Татьяна Ткачук: Мне тоже так показалось по тому, что говорила наша слушательница, что молодой человек уже сам решил, как он.
Ольга Кучкина: А потом, любовь вообще — это такой дар. Это же не всегда бывает. Это кажется, что всякий человек может любить столько раз, сколько он пожелает, но это не так. И если он сейчас обуреваем этим чувством, то, может быть, если он его пропустит, то потом будет всю жизнь сожалеть об этом.
Татьяна Ткачук: Спасибо, Ольга. И еще одно письмо, от Елены, и сразу на две темы практически. «Вообще считаю, что жизнь на потом откладывают очень многие люди, когда они чего-то боятся, когда им лень что-то сделать или когда они не могут принять решение. Например, я часто думала, что еще успею отблагодарить маму и папу за все. Не успела с мамой, а теперь и с папой откладываю. Своя жизнь, свои проблемы. А еще у меня есть знакомый, которому поставили диагноз «невроз». Как я считаю, именно потому и заработал он такую болячку, что все время что-то откладывает, боится, не может решиться поменять в жизни многое. А теперь есть официальное «разрешение» врача, и он говорит: «Вот выздоровею — все решу». Нетрудно догадаться, что миг выздоровления все оттягивается и оттягивается. А еще многие люди откладывают личное счастье: там будет что-то лучше. Или родители: поживем, когда дети вырастут. По-моему, надо просто набраться смелости и любить себя», — пишет Елена.
И, пожалуйста, коротко, если можно, и Владимир, и Ольга: человек, не откладывающий жизнь, и человек, любящий себя, — насколько близки эти понятия? Насколько правомерно здесь говорить о том, о чем говорила Елена в своем письме?
Владимир Серкин: Ну, это несколько разные измерения. Человек, любящий себя, может и откладывать, и не откладывать жизнь. Они как бы перпендикулярны, поэтому о близости я не могу сказать.
Татьяна Ткачук: Ольга, ваш взгляд?
Ольга Кучкина: Я думаю, что любить себя обязательно надо. Если мы не любим себя, то мы не умеем любить окружающих. Но это такая опасная вещь, потому что эгоист тоже любит себя, и если он любит себя больше всех остальных, то он тоже рискует остаться таким однолюбом, с романом с собой, и вряд ли это способствует осуществлению полноты жизни. Но какое отношение это имеет к синдрому отложенной жизни, я не знаю.
Татьяна Ткачук: Спасибо, Ольга. И, может быть, мне бы хотелось в конце программы немножко конкретики. Я понимаю, что консультировать по радио сложно, и никаких рекомендаций конкретным людям мы не дадим, но давайте я себя в качестве «подопытного кролика» выставлю на этот подиум. Однажды, когда я немного потеряла почву под ногами, мне один психолог сказал: «А не попробовать ли тебе, Таня, начать жить прямо сейчас?» Я была несколько ошарашена этой формулировкой и не очень понимала — а как? Ольга, вы не психолог, но человек мудрый. В подобных ситуациях что помогало вам? Что может помочь человеку, который, может быть, послушав нашу передачу, решит, что жить надо начинать прямо сейчас?
Ольга Кучкина: Спасибо, хотя «обвинение» в мудрости очень тяжелое обвинение, и ему очень трудно соответствовать. Вы знаете, когда я была моложе, как говорится, то для меня тоже было неприемлемо выражение «жить одним днем». А чем старше я становилась, тем больше я понимала, какой смысл серьезный в этом заложен. Это вообще близко к библейскому — «будьте как птицы». То есть именно живите этим моментом, живите сегодня, живите сейчас. Вот мы разговариваем сейчас, мы выкладываемся в какой-то мере, и только тогда это ценно, только тогда нас люди могут слышать, и мы сами что-то производим.
И «начинайте жить прямо сейчас» — это очень важно, это очень талантливо сказано и очень правильно. Потому что жить можно в каждую секунду времени, в каждом даже незначительном поступке, в каждом разговоре, в каждом отношении, в каждом взгляде. Вы вышли на улицу, посмотрели, какое небо над вами, как горят огни — и вы прожили тогда этот миг. А вы могли бы его пропустить.
Татьяна Ткачук: Спасибо, Ольга. Владимир, тот же вопрос вам.
Владимир Серкин: Нужно что-то делать для достижения мечты, чтобы не превращаться в Обломова. А что касается вот этой рекомендации — начинайте жить сейчас, — она бесспорна, наверное, для всех, как и многие аналогичные рекомендации. То есть полюбите себя сейчас такими, какие вы есть, но делайте себя лучше.
Если мы говорим о синдроме отложенной жизни, то просто нужно, во-первых, попытаться понять, что я от жизни хочу, а во-вторых, что я делаю сейчас. И попытаться сопоставить, по крайней мере, эти списки и понять, как переводить ситуацию того, что я делаю сейчас, в ситуацию того, как двигаться к тому, что я хочу.
Татьяна Ткачук: Спасибо, Владимир.
Никто не вправе запретить человеку писать черновик своей жизни, имея где-то глубоко внутри генеральную идею, что вот потом, когда-нибудь все будет по-другому — и счастье будет полноценным, и я буду иным, и мир вокруг меня изменится. Хотелось бы только, чтобы эта иллюзия не отравляла дни, проживаемые нами сегодня, не обделяла наших близких элементарным человеческим вниманием и теплом с нашей стороны, а в конечном итоге — не стала причиной тяжелого понимания, что «потом» так и не наступило.
источник
