МЕРЯЧЕНИЕ
( якутск. мэнэрик – делать странности).Иначе арктическая истерия.
— состояние, характеризующееся подражанием словам, жестам и действиям окружающих, неудержимым желанием исполнить их приказы, а так же другими проявлениями. Иногда носит массовый характер. Наблюдалось в начале 20 века как в среде аборигенов Сибири, так и среди проживавшего там русского населения.
В связи с этим появляется термин «психическая зараза». Юкагиры и якуты обычно связывали болезнь с кознями тундровых шаманов, разгневанных на людей, тревожащих их покой. Русские называли эту хворь «лангутским припадком». В 1870 году сотник Нижне-Колымского казачьего отряда в ужасе сообщал местному врачу: «Болеют какой-то странною болезнью в Нижне-Колымской части до 70-ти человек. Это их бедственное страдание бывает более к ночи, некоторые с напевом разных языков, неудобопонятных; вот как я каждодневно вижу 5 братьев Чертковых и сестру их с 9 часов вечера до полуночи и далее; если один запел, то все запевают разными юкагирскими, ламаутскими и якутскими языками, так что один другого не знает; за ними их домашние имеют большой присмотр».
Предпринимались попытки отождествить это состояние с болезнью судорожных подергиваний (тик), распространенной во Франции, болезненным прыганьем (пляска Св. Вита).
Среди причин назывались: болезненная наследственность, психическая зараза, сильная взволнованность (аффект), однообразие жизни.
Лит: Мицкевич С.М. Мэнерик и змириченье. Формы истерии в Колымском крае. – Л.: Из-во Академии наук. 1929.
PS: Но до сих пор нет опредленной ясности что такое в сущности меряченье или мэнэрик.
Сергей Иванович Мицкевич, большевик и безусловно атеист, отбывавший ссылку в Колымском крае, писал: «Надо сказать, что когда я производил свои наблюдения над больными в Колымском округе, я не был основательно знаком с явлениями гипнотизма и, хотя я делал опыты внушения, как это видно из приводимых мною случаев у больных «мэнэриком» и эмиряченьем, но делал это без достаточно уверенности и системы. После чего я уже как врач-психиатр, много лет применял гипноз при лечении алкоголиков, морфинистов и истерическ, и теперь я убежден более, чем тогда, что мы имеем дело в этом случае с явлениями гипноза».
«Такая женщина эмирячка является настоящей мученицей — объектом бесконечных запугиваний, дразнений и издевательств со стороны окружающих. Обычно сеанс эмиряченья происходил так:экспериментатор, увидев знакомую ему эмирячку, которую он уже не раз эмирячил, делает какое-нибудь внезапное движение: хлопает сильно в ладоши, громко крикнет в ухо больной, стукнет сильно ножем по столу и т.п. Больная вскрикнет: «абас», бросает то, что держала в руках на пол или в того, кто ее испугал, иногда бросается в него палкой, поленом ( рефлекс обороны при испуге), начинает что-то боромотать, ругаться, говорить каким-то другим, особым, эмиряческим тоном. В это время «экспериментатор» продолжает, например махать руками: эмирячка тоже машет руками; «экспериментатор» велит ей скакать, она скачет; велит бросить что-нибудь, она бросает. Обычно она находится всецело в подчинении того лица, которое ее привело в состояние эмиряченья. Чтобы она перешла в подчинение другого надо, чтобы этот другой тоже рядом манипуляций, звуков, криков или толчков привел ее в подчинение себе. И нет того постыдного, преступного или вредного поступка, которого бы не совершила эмирячка, когда ее хорошенько «разъэмирячат». Она бросает на пол и разбивает посуду, бросает ребенка, которого деражала в руках, берет рукой горячие угли, обжигая себе руки, ударяет палкой кого ей внушают ударить и т.п.
(Должен сказать, что я стеснялся производить черезчур показательные эксперименты с эмирячками и проверять такие результаты; противно было подражать, хотя бы и с научными целями, возмутительным экспериментам, которые производят над эмирячками местные обыватели.)»
Саамский шаман использует бубен, для входа в состояние транса и чтения указаний духов. Фотография Эрнста Манкера (1959 г.), с сайта
Американский ученый А.Уоллес считает, что важнейшим условием возникновения арктической истерии является недостаток кальция в питьевой воде. Как показали специальные исследования, у жителей северного полушария существует четкий годовой ритм экскреции кальция — зимой они выделяют в 8–10 раз больше кальция, чем летом.
«Что-то в последнее время телевидение проявляет какой-то особый интерес к скромной моей персоне. То, понимаешь, про руны им, то про Святой Грааль, то – вот недавно – про загробный мир в представлениях тамплиеров (sic!), ну а теперь и до арктической истерии добрались.
В принципе, конечно, подобные вещи отнимают, в сумме, немало времени, которого и так всегда не хватает, однако, во всем есть и свои плюсы. Так, например, внимание СМИ к твоему представлению о какой-либо проблеме, которой ты интересуешься, волей-неволей заставляет собраться с духом и эти самые представления как-то упорядочить…
Итак, арктическая истерия. Интереснейший феномен, всегда ассоциировавшийся с северным шаманизмом и северной магией – от первых свидетельств русских поморов XVIII века и до исследований Ahnenerbe в Третьем Рейхе и Спецотдела ОГПУ в СССР. Очень своеобразное психопатологическое состояние, в котором человек независимо от собственного желания либо копирует действия и слова окружающих, либо подчиняется любым приказам извне – вне зависимости от того, от кого они исходят: от человека или, как верят некоторые северные народы Евразии, от духов Полярной звезды. В ряде случаев может принимать массовый характер, становясь своего рода «психической заразой» (термин начала XX века). Толпа, охваченная арктической истерией, выглядит весьма страшно…
…Я отнюдь не хочу сказать, что, следуя своему интересу к феномену арктической истерии, сумел за последнее десятилетие нарыть по этой теме что-то принципиально новое. Однако, я полагаю, что мне удалось несколько систематизировать имеющуюся по этой теме информацию, а главное – взглянуть на нее с собственной точки зрения. Так что, надеюсь, этот образовавшийся описанным выше образом небольшой обзор окажется, возможно, небезынтересен и для моих читателей.
1. О причинах интереса к проблеме
Итак, арктическая истерия ( эмерик , меряченье ) – наименование специфического психофизиологического состояния, с медицинской точки зрения относящегося сразу к двум группам «душевных недугов» — к культурно обусловленным психопатологиям и к географически обусловленным психопатологиям. Второе, пожалуй, точнее – действительно, ареал распространения арктической истерии ограничен с юга Полярным кругом.
Говоря вообще, к этим двум группам принадлежит довольно большое число патологических состояний (например, филиппинский амок или среднерусское кликушество ), из которых некоторые – так же, как и арктическая истерия, — прямо связаны с магической традицией. Все они любопытны, однако, меня интересует именно феномен арктической истерии. Тому две причины.
Во-первых, арктическая истерия интересует меня именно в силу «географической обусловленности». Наш родной Север мне гораздо ближе – во всех смыслах, – чем далекие Филиппины (хотя последние я тоже очень люблю).
Во-вторых (и «в главных»), арктическая истерия замыкает специфический «круг» косвенно взаимосвязанных пароксоидальных состояний, которые и с медицинской, и с магической точек зрения стоит изучать совокупно:
— шаманский транс
— боевой транс берсерка
— эпилептический приступ
— арктическая истерия
Чем связаны эти четыре явления?
Прежде всего – феноменологией:
1) Во всех четырех случаях человек находится в измененном состоянии сознания, часто сопровождаемом синдромом СПС (сумеречное помрачение сознания) и амнезией (как правило – ретроградной и антероградной одновременно).
2) Во всех четырех случаях присутствует резкое увеличение физических возможностей человека. Для боевого транса – это одна из важнейших характеристик. Для арктической истерии – описан целый ряд случаев, когда несколько взрослых мужчин не могли силой удержать одного человека (даже подростка), вошедшего в состояние «мерячки»; или, наоборот, – когда изможденные болезнью или старостью вставали и обретали силы молодого мужчины. (Более того, в некоторых случаях авторами наблюдений указывается, что человек в состоянии арктической истерии становится мало уязвим для холодного оружия – а это прямая аналогия с трансом берсерка.) Для эпилепсии и шаманского транса данная характеристика второстепенна и, тем не менее, — присутствует и четко выражена.
3) Все четыре явления избирательны и «консервативны» по отношению к человеку: нельзя быть «немножко» берсерком, шаманом или эпилептиком. Это – дискретная характеристика человека, либо – да, либо – нет; причем, если «да» — то на всю жизнь. То же самое верно и в отношении арктической истерии – есть люди, подверженные ей, и люди, для которых состояние арктической истерии невозможно. Впрочем, исключения, разумеется, бывают – в предельно экстремальных ситуациях; однако, и в этом все четыре феномена сходны.
Во-вторых, четыре этих состояния ассоциируются со сходными объективными физиологическими изменениями (при вхождении в состояние):
1) Изменение соотношения амплитуд электромагнитных ритмов мозга (к сожалению эти и подобные исследования выполнены только для эпилепсии и легких форм арктической истерии – понятно, что снять ЭЭГ с берсерка в боевом трансе… гм… затруднительно).
2) Резкое изменение церебральной гемодинамики (характера и интенсивности циркуляции крови, омывающей головной мозг).
3) Общие отклонения от нормы в составе крови (так, характерен существенный дефицит кальция; для эпилептиков большое значение имеет еще и магний, но по другим категориям данных по магнию у меня нет).
Ну, и в-третьих…
В Традиции все четыре состояния попросту считались магическими…
Действительно, имеет смысл предполагать, что в основе этих четырех явлений, в «базисе» этих четырех пароксоидальных состояний находятся если не одни и те же, то очень схожие механизмы, по-разному используемые сознательно, или по-разному проявляющие себя в случае спонтанного запуска…
[Я никоим образом не разделяю давно уже, собственно говоря, устаревшую точку зрения этнологов и психологов первой половины XX века о том, что шаманский акт представляет собой банальный эпилептический припадок; однако, здесь, говоря о едином механизме, я имею в виду не само явление, а те, скажем так, «силы», которые в нем задействованы.]
Разобраться в этих механизмах означает понять что-то очень важное для северной магии. (Собственно, в отношении арктической истерии я, разумеется, далеко не первый, кто так думает – другое дело, что мотивация у нас разная.) Но – с чем мы можем работать? Берсерки? – где они, те настоящие берсерки, что кусали окованные железом края щитов и без вреда для себя принимали на незащищенное тело удар меча или копья? Шаманы? – это «совсем отдельная» история. Эпилепсия вот относительно неплохо изучена на настоящий момент, но эпилептический приступ в том круге состояний, о котором мы говорим, более всего далек от «практической» магии…
Арктическая истерия, случаи которой отнюдь не стали реже с XVIII века, когда они впервые были описаны.»
2. Немного истории. И фактов
Старейшее, вероятно, из сделанных европейцами свидетельств об АИ связано с русской историей и с самой северной до начала регулярного освоения Арктики точкой русского присутствия – с Грумантом (ныне – архипелаг Шпицберген; 78-ой градус северной широты, т.е. ажно на 12 градусов севернее Полярного круга).
Русские поморы открыли для себя Грумант еще в XII веке – одновременно с последними викингами. В 1493 году Иероним Мюнцер уже писал из Нюрнберга португальскому монарху о том, что люди, живущие на этих островах, являются подданными Великого Князя Московского; четверть века спустя, в 1528 году, о том же сообщает датский адмирал Норби. К тому времени, по данным современных раскопок, на Груманте было около сотни постоянных русских поселений… Впрочем, это я, прошу прощения, несколько отвлекся, – уж больно интересна история русского освоения Шпицбергена. Больше не буду. 🙂
Расцвет русского присутствия на архипелаге приходится на XVIII век, когда, согласно архивам Архангельской губернской канцелярии, на Шпицберген и Новую Землю с континента ежегодно уходило около трех сотен судов – промысловых и купеческих. Свидетельство, с которого я полагаю начать этот раздел, датируется именно этим временем, а конкретно – 1792 годом.
В тот год, уже ближе к концу похода, судно купца Рыбина встретилось в море с полярным сиянием, показавшимся поморам необычно ярко пульсирующим. В трюме судна лежал заболевший цингой сын купца, Алексей. При появлении сияния он словно обрел новые силы, сумел подняться на палубу, несмотря на попытки задержать его, бросился в море и поплыл точно на север – в направлении Полярной звезды. Разумеется, спасти его не удалось: вода полярных морей, мягко говоря, не располагает к долгому продолжению жизнедеятельности…
Несмотря на то, что это единственное подобное свидетельство того времени, следует, вероятно, думать, что поморы сталкивались с данным феноменом не раз. Просто не всегда жертвой АИ оказывался сын хозяина судна; соответственно, и фиксировать эти случаи на бумаге было некому, да и незачем…
Следующее по времени свидетельство связано уже не с Арктикой, а с Антарктикой, так что, в целом, вполне можно было бы и опустить его – принципиально значимым оно не является, – однако, оно, во-первых, указывает нам на связь арктической истерии именно с полярными областями, а во-вторых… случай, о котором идет речь, имел любопытные последствия. :))
В 1897-1899 годах состоялась первая полномасштабная бельгийская антарктическая экспедиция на трехмачтовом барке «Бельжика» под командованием барона Адриена де Жерлаш де Гомери. Сопровождавшаяся целым рядом проблем и трагических неудач, в 1898 году экспедиция оказалась вынуждена зимовать у берегов Антарктиды. Очередной проблемой оказалось отсутствие на борту должного запаса предназначенного для ламп керосина, и в течение всей полярной ночи только полярные сияния освещали палубу барка. Под светом одного из них Адам Толлефсен, матрос, вошел в состояние арктической истерии, раскидал команду, пытавшуюся его остановить, едва не разбил топором голову штурману «Бельжики», спрыгнул на лед и быстрым шагом ушел прочь от затертого во льды корабля, следуя одному ему слышному зову. Кто-то из матросов предполагал потом, что Толефсен пешком отправился домой, в Европу, но дело, конечно, не в этом…
Вверху: барк «Бельжика» у берегов Антарктиды, до зимовки.
Внизу: «Бельжика», затертая во льдах (экипаж пытается прорубить канал, чтобы освободить судно — это уже весна).
Фотографии сделаны судовым врачом, позднее – известным путешественником, Ф.Куком.
…Как я уже упомянул, случай этот имел забавное продолжение. Дело в том, что штурманом на барке во время экспедиции служил ни кто иной, как норвежец Руал Амундсен. Будущему знаменитому путешественнику было тогда всего двадцать шесть, – и эта его первая экспедиция едва не стала последней. Возможно, именно поэтому он так ярко запомнил случай с ушедшим в полярное сияние матросом. Впоследствии Амундсен, судя по всему, не раз сталкивался в своих полярных экспедициях с проявлениями арктической истерии и считал ее одной из серьезных угроз, сопровождающий полярные исследования. Именно в этом ключе он в свое время охарактеризовал данное явление контр-адмиралу ВМС США Ричарду Бэрду, обратившемуся к нему за консультацией перед собственной полярной экспедицией. Контр-адмирал внял словам уже бывалого на тот момент путешественника и… распорядился укомплектовать собственное судно запасом смирительных рубах. :))
В это же время (конец XIX – начало XX вв.) появляются первые научные работы, посвященные феномену арктической истерии и ее формам. Одна из них – обширная статья П.Рябкова «Полярные страны Сибири» («Сибирский Сборник» за 1887 год), посвященная, в основном, нижнее-колымскому региону. Огромное достоинство этой работы – несмотря на то, что автор не делает никаких далеко идущих выводов – в том, что она содержит значительный для того времени массив фактов о меряченье. Мы еще не раз будем обращаться к этой статье; здесь же мне хотелось бы привести всего лишь одну цитату из нее – очень короткую, но важную конкретно для нашего обзора-исследования:
Нам передавали, что в Среднеколымске, сравнительно еще недавно, бывало, как только затопят вечерние камельки, так девушки и женщины и начнут эмирячить, или, как здесь говорят, шаманить . […] Нужно полагать, что между шаманичаньем и эмирячеством есть некоторая разница, что отчасти будет видно ниже, но не настолько большая, чтобы нельзя было их не смешивать и не принимать за одно, что и делается здесь постоянно. Очевидно, что эти явления между собою родственны и переходят одно в другое…
Титульный лист «Сибирского Сборника» за 1887 год, в котором была опубликована одна из первых работ, содержащих достаточно подробные сведения о меряченье
… Любопытно, что здесь, как и в вопросе первых документированных свидетельств арктической истерии, впереди снова оказываются наши соотечественники. Впрочем, не зря ведь адмирал Макаров сказал в свое время, что Россия – это здание, повернутое фасадом к Северному Ледовитому океану.
Хотя. труд, появившийся буквально через несколько лет после работы Рябкова, вряд ли может сделать России честь – при всех прочих заслугах ее автора. Я имею в виду монографию А.Токарского «Меряченье и болезнь судорожных подергиваний», увидевшую свет в 1890 году.
Прежде всего, Токарский дает недостаточно корректное определение самому термину меряченье :
«Под этим названием разумеется своеобразное психопатическое состояние, главная особенность которого заключается в том, что больные с неудержимой импульсивностью повторяют слова и действия окружающих лиц и исполняют данные им приказания, хотя бы самые нелепые или опасные».
Здесь уже допущены две неточности. Во-первых, проигнорирован массовый вариант арктической истерии – когда в соответствующее состояние одновременно входят несколько или даже много человек (а это – принципиальная черта арктической истерии). Во-вторых, Токарский рассматривает только одну из форм проявления данного феномена, – совершенно забывая (или не зная), например, о «зове Полярной звезды», как эскимосы называют характерное для арктической истерии неудержимое стремление двигаться к полюсу, которое мы уже видели выше и к которому мы еще не раз вернемся.
Впрочем, это было бы еще простительно – в то время было мало объективной информации об арктической истерии, да и работал Токарский исключительно с сибирским материалом, причем, собранным в ходе одной поездки. Но вот выводы Токарского не лезут уже, как говорится, ни в какие ворота.
Для начала он сопоставляет меряченье с описанным к тому времени во Франции нервным тиком, допуская этим, на мой взгляд, грубейшую ошибку. Даже если оставить в стороне то, что два эти состояния имеют абсолютно разную этиологию, нельзя не замечать, что они совершенно различны уже феноменологически. Так, например, тик никогда не сопровождается ни синдромом СПС, ни амнезией…
Дальше – больше. Пытаясь вычленить истоки меряченья как явления, Токарский находит их… в повышенной внушаемости «северных дикарей». Тезис о том, что народы, сохраняющие традиционную культуру, в психическом развитии своем подобны душевнобольным или детям, «красной нитью» проходит и по этой его работе, и по ряду других.
Рубеж и начало XX века оказались весьма плодовитыми на исследования и публикации по теме нашего обзора. В Англии экспедиционный врач Уотсон, немало поработавший в полярных морях, вводит термин «полярное безумие» («экспедиционное безумие»), из которого позднее и разовьется понятие «арктическая истерия». В России ссыльный поляк Вацлав Серошевский, проведший 12 лет в Якутии, издает свои записки, содержащие немало материалов о меряченье [В.Серошевский. Якуты. Опыт этнографического исследования. СПб., 1896.]. Немногим позднее другой политический ссыльный – Сергей Мицкевич, врач по образованию и профессии – в течение нескольких лет вынужденно наблюдает жизнь аборигенов нижней Колымы, и по материалам этих наблюдений публикует (уже в советское время) интереснейшую брошюру «Мэнерик и эмириченье» [С.М.Мицкевич. Мэнерик и эмириченье. Формы истерии в Колымском крае. Л., 1929.]. Восточнее изучает проявления АИ у юкагиров В.Йохельсон [W.Jochelson. The Yukaghir and the Yukaghirized Tungus. Leiden, New York, 1910.]. В это же время появляются сообщения о распространении арктической истерии в других полярных регионах: у эскимосов Гренландии, у индейцев северной Канады…
А главное, начинаются исследования арктической истерии на Кольском полуострове, где этот феномен выражен наиболее, вероятно, ярко и наиболее четко связан с контекстами магии и шаманизма. Исследования, которые уже совсем скоро очень далеко выйдут за рамки сугубо научных…
…Впрочем, об этом речь будет впереди. А сейчас, пожалуй, историческую часть пора завершать и переходить непосредственно к феноменологии арктической истерии.
3. Феноменология
На самом деле, явление, которое мы называем здесь арктической истерией, очень многообразно. Именно с этим, в том числе, связано то, что до сих пор не существует полностью корректного определения этого феномена. Определение А.Токарского я уже критиковал выше; в качестве примера добавлю к нему определение д.м.н. А.М.Степанова – едва ли не противоположное («Большой эзотерический Справочник»):
Арктическая истерия – особое состояние психики, граничащее с нервным заболеванием и проявляющееся в диком пении, крике, страсти к темноте, внезапных переходах от абсолютной инертности к яростному исступлению.
Говоря вообще, определение Степанова корректнее, но и оно не дает полного представления о том, что же такое арктическая истерия, характеризуя лишь малую часть ее проявлений.
Я сделаю ниже попытку предложить собственное определение (даже два – медицинское и магическое), но прежде считаю необходимым подробно рассмотреть все аспекты явления – и их взаимосвязь.
На настоящий момент я выделяю шесть таких аспектов:
А. Изменение состояния сознания и связанные с этим эффекты (например, сумеречное помрачение сознания и амнезия).
B. Голосовая активность – явление во многих случаях гораздо более сложное, чем просто «дикое пение и крик».
C. «Эхо-эффект» – неконтролируемое подражание словам и действиям окружающих лиц (мед. эхолалия и эхопраксия).
D. «Эффект Зова» – непреодолимая и реализуемая любой ценой (в том числе – ценой жизни) потребность двигаться в конкретном направлении (как правило – на север, к Полярной звезде; реже – по замкнутому кругу).
E. Избирательная управляемость пораженного .
F. Возможность массового поражения : ориентировочно 20-30% случаев представляют собой одновременное вхождение в состояние арктической истерии группы людей – от нескольких человек до больших коллективов (деревня, промысловая артель и т.п.).
А. Изменение состояния сознания
Наступление ИСС является обязательным фактором арктической истерии. Иногда вхождение в ИСС может происходить за некоторое время до собственно приступа арктической истерии – такое состояние аналогично, вероятно, состоянию «ауры», часто предваряющему эпилептический припадок. В других случаях ИСС наступает «скачком», и человек из обыденного состояния переходит непосредственно в состояние арктической истерии.
Вот как описывает состояние женщины-якутки в приступе меряченья С.И.Мицкевич в упоминавшейся уже работе «Мэнерик и ээмириченье»:
Сознание делается спутанным, появляются устрашающие галлюцинации: больная видит черта, страшного человека или что-нибудь подобное; начинает кричать, петь, ритмично биться головой об стену или мотать ею из стороны в сторону, рвать на себе волосы.
В абсолютном большинстве случаев ИСС «общего характера» быстро или постепенно переходит в сумеречное помрачение сознания, в котором и протекает основная фаза арктической истерии.
Выход из состояния арктической истерии может происходить двумя путями. Первый – подобен мягкой посадке: постепенное снижение интенсивности приступа, выход из СПС и постепенное возвращение в обыденное состояние, хотя и отяжеленное общим утомлением, «разбитостью», размытостью мыслей и т.д. Второй путь – эскалационный: интенсивность приступа нарастает до тех пор, пока организм человека не отказывается поддерживать сознание; такой путь завершается каталептическим состоянием или обмороком, т.е. состоянием, сходным с состоянием после эпилептического припадка. Вот как описывает такой вариант В.И.Анучин [В.И.Анучин. Причины вымирания населения в северной Сибири // Сборник, посвященный Владимиру Михайловичу Бехтереву (к 40-летию профессорской деятельности). Л., 1926]:
По моей просьбе, несколько раз меряков не уводили — и каждый из подобных опытов неизменно кончался тем, что у больного речь переходила в бормотание, клубы пены шли изо рта, конечности судорожно подергивались, глаза становились остекленелыми, и, наконец, он в бесчувствии падал на пол. Обморочное состояние в 16 наблюдаемых случаях длилось от 20 минут до 11/2 часов.
Как уже упоминалось, случаи арктической истерии очень часто сопровождаются амнезией – как минимум антероградной, но, как правило, антероградной и ретроградной одновременно (при выходе через эскалацию амнезия неизбежна).
Интересно, что психолого-неврологические последствия арктической истерии могут продолжаться очень долго – до месяца и более. Один из таких случаев был описан буквально несколько лет назад (2007 год). Старпом рыболовного судна, вернувшегося в Мурманск с промысла, неожиданно исчез из поля зрения родных, друзей и коллег. Снова появившись спустя несколько недель, он смог рассказать только, как повинуясь непонятному порыву вышел из маршрутки и направился в лес (где и был позднее обнаружен местными жителями). Состояние антероградной амнезии, соответственно, длилось около полумесяца…
B. Голосовая активность
«Голосовое сопровождение» – крики, дикое пение и т.д. – не является обязательным для состояния арктической истерии, но присутствует довольно часто, принимая весьма разные формы – от бессознательных экстатических выкриков или воя до выглядящих вполне осмысленными монологов или пения.
Вот характерный пример описания данного эффекта при АИ (П.Рябков, 1887):
…Подпрыгивания становились так часты и сильны, старуха так грузно падала на сиденье, что можно было опасаться, что она расшибется; руки еще судорожнее хватались за грудь, из которой теперь беспрерывно вырывались целым потоком слова, вскрикиванья и всхлипыванья; временами казалось, она совсем задыхается; но вот она изо всей силы хватила кулаком об стену и с каким-то не то плачем, не то с диким хохотом пустилась в пляс по юрте, продолжая хохотать и стремительно произносить какую-то речь. Слова следовали со страшной быстротой, так что трудно было следить за мыслью. По временам она ржала, кукарекала или клекотал: клё-клё-клё, но ни на минуту не переставала, то понижая, то повышая голос, произносить слова, фразы […] Пляска эта продолжалась не менее получаса, и во все это время больная ни разу не упала, не задела за окружающие предметы, хотя в юрте было тесно и людно…
Вообще, о связанных с арктической истерией голосовых манифестациях упоминают практически все исследователи, наблюдавшие данный феномен (хотя, повторюсь, такие манифестации не являются обязательными).
В.Серошевский:
Больной воет, кричит, причитает, рассказывает небылицы, причём часто его ломает, сводит, бросает из угла в угол, пока, истощившись, он не уснёт.
В.Йохельсон:
Такое состояние [фаза входа в АИ; см. выше – А.П.] может продолжаться в течение дня или нескольких дней. Внезапно больной становится похожим на дикаря и в возбуждённом состоянии начинает петь, сначала спокойно, затем всё громче, размахивая руками и трясясь телом.
Голосовые манифестации при арктической истерии могут восприниматься как «автоматические» и абсолютно бессмысленные проявления, подобные непроизвольным восклицаниям при неожиданной боли или испуге, – и многими авторами, увы, они и расцениваются именно так, или – как действия шизофренического характера, в любом случае не заслуживающие особого внимания. На самом же деле такой подход абсолютно ошибочен.
Прежде всего, необходимо отметить, что сами народы – носители традиционной культуры очень четко различают арктическую истерию и собственно сумасшествие, каковое современный врач мог бы определить как шизофрению; это следует уже хотя бы из того, что для обозначения этих состояний традиционные культуры используют разные термины. (Так, например, у якутов слово мaнaрик обозначает арктическую истерию и человека в состоянии арктической истерии, но никогда не используется для определения сумасшедшего – для этого есть слово ирбит.) Соответственно, и голосовые манифестации при арктической истерии имеют иную природу, чем при той же шизофрении.
Как справедливо отмечает в одной из своих работ замечательный этнограф и специалист по традиционному пению Э.Алекеев, «подтверждением укоренённости пения при пограничных психических состояниях и осознания этой его роли в культуре служат принятые народом названия соответствующих песен, т.е. выделение их в качестве традиционных жанров» [Э.Алексеев. Пение при культурно-специфичных психических расстройствах у народов сибирского Севера. В кн.: Миф, символ, ритуал. Народы Сибири. М., 2008].
Действительно:
• у якутов: мэнэрик ырыата — песни, которые поют люди в состоянии арктической истерии;
• у юкагиров: шaрмориэл – форма пения при арктической истерии;
• у эвенков: хаудьан – то же;
• и т.д.
Это пение рассматривается традиционной культурой не столько как продукт самого человека, сколько – как результат его взаимодействия с Иным Миром. Так, например, эвенк. хаудьан дословно означает «внесённое злым духом»; такое приписывание пения при арктической истерии пришлому духу характерно для всех без исключения северных традиционных культур, знакомых с феноменом арктической истерии. (О значении этого факта мы будем говорить немного позже, когда речь пойдет о природе арктической истерии с магической точки зрения, но мне представляется важным уже здесь отметить ту связь между арктической истерией и «разрыванием» границы между этим и Иным мирами.)
В некоторых случаях это специфическое пение принимает даже характер диалога между человеком и пришлым духом. Приведу в качестве примера запись такого «диалога» (якуты; из собрания Э.Алексеева):
А вот – текст этой песни; что характерно, различить «реплики» духа и «реплики» человека возможно далеко не всегда:
(1) hа айыы! Ээй да(?) айа!
(2) Эй, есть кто-нибудь тут, или нет?
(3) Что за холодная юрта!
(4) Айаккабыан да йа(?)!
(5) Воспалённая от злости чёрная моя печень зашевелилась,
(6) Ээ, да(?) айаккабын!
(7) Сальное сердце взволновалось
(8) Ээй, ага!
(9) Хотуйукум, нойоонукум!
(10-11) Наводя на тебя страх,
(12) Из далеких краев своих
(13) Пришел за тобой следом.
(14) Айа да, айа да!
(15-17) Зашел я к тебе, взбучившись по самое нутро чёрной печени своей!
(18) Айа да!
(19) Табака не дадите ли?
(20) Айа да(?), оо , как холодно,
(21) Айаккабын-абытайбын!
(22) За чьи-такие грехи…
(23) Айа(?), айаккабын!
(24) hоо! Айа да, айака да
(25) Айаккабын ньии,
(26) hоо! Айа да!
Сам факт «разговора с духами» в измененном состоянии сознания уже ставит данный аспект арктической истерии предельно близко к соответствующему аспекту шаманских практик. Однако у явления голосовой манифестации арктической истерии есть еще одна особенность, которая делает ее связь с шаманизмом еще теснее.
Обратите внимание на обилие в приведенном выше переводе слов, отсутствующих в якутском языке (в тексте не переведены и выделены курсивом). Это – не случайность, и не бессмысленный набор звуков; аналогичный прием – только доведенный до совершенной степени – мы видим и у северных шаманов высокого уровня посвящения. Так, например, шаманы лопарей (саамов) используют в своих трансовых песнопениях специальный сакрализованный язык – Йойк или Йойгат – не имеющий общего с саамским и не используемый вне ритуальных практик (само такое пение также называется йойк). Насколько я понимаю, невозможно составить полноценный словарь Йойгата или описать его грамматику – он построен на иных принципах, чем современные бытовые языки и служит иным целям.
В XX веке саамский поэт из Норвегии П.Утси так описал Йойк :
The yoik is a sanctuary for our thoughts
Therefore it has
few spoken words
Free sounds reach
farther than words
The yoik lifts our spirit
allows our thoughts to soar
above the little clouds
has them
as its friends
in nature’s beauty
C. «Эхо-эффект»
Самый, вероятно, широко известный из эффектов арктической истерии – неконтролируемое подражание словам и действиям окружающих лиц (в медицине такие действия получили названия «эхолалия» и «эхопраксия» соответственно). В.И.Анучин, например, так описывает это явление:
…состоит в том, что больной неудержимо стремится повторять вслух и немедленно чужую речь. Сперва он повторяет только отдельные, более сильные или яркие выражения и восклицания; потом стремится повторять отдельные фразы; не успевая сделать этого, так как оратор ушел дальше, больной начинает тревожно волноваться и, впившись глазами в рассказчика, хватает начала и концы фраз, захлебывается и доходит до изнеможения, если его не уведут.
Довольно часто «эхо-эффект» проявляется не у одного человека, а сразу у целой группы людей, иногда – довольно большой (фактически, это одновременное проявление данного эффекта и эффекта F. Тот же Анучин приводит этому такой любопытиный пример:
Пришлось мне присутствовать на собрании, где оратор (политический ссыльный) говорил революционную речь. Это был едва ли не первый митинг в Северной полосе, и все присутствующие в первый раз в жизни слушали политическую речь. Едва ли нужно говорить о том, что аудитория, абсолютно невинная в политических вопросах, плохо понимала оратора и не могла особенно ему сочувствовать, состоя наполовину из мелких торговцев.
Оратор говорил короткими, отрывистыми фразами: то, что называется «бросать в толпу лозунги». Аудитория слушала с редким, напряженным вниманием; некоторые шевелили губами. И вот наступил момент, когда кто-то громко повторил лозунг. Оратор принял это за выражение сочувствия и прибавил тона. Через несколько минут митинг принял такой вид, что болезненность собравшихся ярко проступила. Оратор воскликнул:
— Долой гнусный империализм!
Собрание дружно повторяет, коверкая последнее слово.
— Долой царское самодержавие! — кричит оратор, потрясая кулаком.
То же самое дружно кричат слушатели, но как-то странно кричат, эхоподобно, с деревянными лицами и никчемно трясут кулаками.
-…И если на нашем пути… — хотел продолжать оратор.
— И если на нашем пути! — загремело собрание.
Оратор попытался перекричать:
— …Встанет враг народа!
— Встанет враг народа!!… — вопят слушатели.
Оратор пришел в изумление и спросил упавшим голосом:
— В чем дело?
Собрание глухо повторило:
— В чем дело…
D. «Эффект Зова»
Под этим условным термином я понимаю возникающую в ряде случаев арктической истерии непреодолимую и реализуемую любой ценой (в том числе – ценой жизни) потребность двигаться в конкретном направлении (как правило – на север, к Полярной звезде; реже – по замкнутому кругу).
Один подобный пример мы уже видели выше (я имею в виду случай с русскими поморами, возвращавшимися с Груманта); в целом же описаний проявления «эффекта Зова» при арктической истерии известно довольно много, – хотя и на порядок меньше, чем, например, описаний «Эхо-эффекта». Наиболее известен «эффект Зова» на европейском Севере (в регионах, омываемых Белым, Баренцевым и Норвежским морями) и на крайнем северо-востоке Евразии (Чукотка и восток Якутии). Об арктической истерии и описываемом эффекте здесь иногда упоминают даже туристические справочники и отчеты, которые, разумеется, не могут служить заведомо объективным источником информации, и тем не менее, показательны. Вот, например [ http://opexov.com.ua/stati-world/77-chukotka-krajnij-sever-rossii.html ]:
Полюбоваться полярным сиянием так и не удалось, поскольку в короткие летние ночи оно бывает крайне редко и является более характерным для осени и весны. Зато горничная в гостинице, девушка-эвенка Тинил (она позволила называть ее Татьяной), рассказала о другом родственном явлении, которое случается с людьми в этих северных краях. О нем говорят «зов Полярной звезды», или просто «мерячка». Бывает, что целая бригада строителей вдруг проснется ночью, выйдет из вагончиков на улицу и тоже идет в тундру, не открывая глаз. Или чукчи всем стойбище снимутся с места и отправляются навстречу призрачному огню.
В качестве иллюстрации данного эффекта, – к которому мы еще вернемся как к самому, вероятно, магическому проявлению арктической истерии, – мне хотелось бы привести здесь полухудожественное-полудокументальное повествование, автора которого я, к сожалению, не могу пока установить, но которое неплохо характеризует феномен…
На бескрайнем черном небе зажглись первые всполохи северного сияния. Скоро весь звездный свод был расцвечен диковинными красками. Разных цветов и оттенков в жизни поморов очень мало. Зато красивые северные сияния компенсируют недостаток красок.
На фоне неба цвета индиго переливалось яркими лепестками северное диво. Поморы поневоле подняли головы от работы. Как не полюбоваться на такую красоту?
Минут пять северяне молча смотрели на пульсирующие разноцветные языки сияния, которые пожирали небо. Потом как по команде все встали. Из домов стали подтягиваться дети и старики, освобожденные от тяжелой работы.
Все жители поселка выстроились в подобие огромного хоровода и начали медленно ходить по кругу. В их остекленевших глазах не было видно разума. Поморы двигались, как зомби: по одной и той же траектории, абсолютно синхронно. Вдруг кто-то из селян, влекомый каким-то неведомым приказом, согнул в локте руку. Остальные тут же повторили это движение.
Это напоминало занятие по аэробике, правда, неосмысленное. Кто-то из поморов совершал какое-либо действие, а остальные его синхронно повторяли.
Из избушки на окраине поселка вышли двое. Их разум полярный психоз, это другое название мерячки, не поработил.
Они были не похожи на местных жителей. Светлая, хоть и обветренная кожа и разрез глаз выдавали их славянское происхождение. По возрасту они были как отец и сын. Мужчине с суровым выражением лица было около пятидесяти, а вихрастому юнцу недавно исполнилось двадцать три. Младший удивленно посмотрел на старшего:
— Василий Петрович, что это с ними? Массовый психоз?
— Не массовый, Макс, а полярный. Ты тут недавно, первый раз меряченье видишь, а я давно уже. Насмотрелся на него. Как особенно яркое и пульсирующее полярное сияние раскрасит небо, жди психоза. Это состояние охватывает население целого поселка. Люди начинают бессмысленно повторять телодвижения друг за другом, водят хоровод, правда, за руки при этом не держатся:
Вдруг чье-то пение прервало разговор двух метеорологов.
— Слышишь? – спросил мужчина. – Поют. Такое нечасто бывает. Только когда сияние очень уж ярко полыхает на небе. Старые метеорологи говорят, что в такие моменты умопомрачения поморы распевают песни на разных языках. Зачастую даже на тех, которые в нормальном состоянии отродясь не слышали. Но я-то в эту дребедень не особо верю. Как можно говорить на том наречии, которого не знаешь?
— Ладно вам, Василий Петрович, – чуть улыбнувшись, ответил Максим, – откуда вам знать, на каком они языке поют? Вы-то сами всего два знаете: русский и ругательный. Причем второй язык освоили не в пример лучше. А я вот в институте языки изучал и могу вам точно сказать: вон та старушка на испанском поет, а внук ее на английском «шпарит». Я еще на курсы японского после школы ходил и уверен, что вон та пара сестер-близняшек поет на каком-то подобии этого языка. Однако в том, что это точно японский, я поклясться не могу. Это какое-то близкородственное наречие:
Вдруг молодой человек прервал свой монолог на полуслове. Его взор обратился на неожиданно, как по команде, прекративших свою унылую разноязычную песню поморов. Жители поселка, выстроившись гуськом, уходили на север.
— Хорошо, что океан далече, – сокрушенно проговорил старший метеоролог, – а то перетопились бы все.
Заметив удивленный взгляд коллеги, он пояснил:
— Это Полярная звезда их зовет, поэтому в честь нее психоз и назван. Пока северное сияние не утихнет, они так и будут брести в сторону полюса. И ничто их не остановит: ни горы, ни вода, только смерть. Читал сказку про путешествие мальчика Нильса с дикими гусями? Помнишь, там крысы упрямо шли на звук волшебной дудочки: уже в море зашли, воду глотают, а все равно идут за мелодией флейты навстречу своей смерти. Так и поморы на зов Полярной звезды. Это здешним повезло: их поселок не так близко к морю находится. Пока они до него дойдут, северное сияние авось утихнет, все в чувство придут и по домам разойдутся. А то жители других деревень все до единого в море уходили. А немощные, которые сами идти не могли, раздирая руки-ноги в кровь, ползли за Полярной.
— Так их остановить надо! – горячо воскликнул Максим.
— Без толку все это, – флегматично заметил старший, – никто их не остановит.
Младший метеоролог раздраженно махнул рукой на своего товарища и бросился вслед за уходящими поморами. Наконец он догнал старика, шедшего последним в живой цепочке, и, пытаясь остановить, схватил его за руку. Казалось, седой старец даже не почувствовал цепкой хватки молодого, сильного парня. Он не оглянулся, не попытался освободить руку, а просто шел дальше, делая, как и прежде, отмашку захваченной кистью. Парня же кидало из-за этого размахивания взад-вперед. Поняв, что таким образом он не сможет остановить старика, Максим оставил руку в покое и попытался взять деда в захват. Но и это не оказало на зомби никакого воздействия. Напрасно потея от небывалого напряжения, метеоролог пытался остановить хотя бы одного паломника Полярной звезды – все было бесполезно.
Окончательно выбившись из сил, парень двинулся в обратный путь. У избушки его терпеливо ждал второй метеоролог.
Тяжело рухнув на хлипкую скамеечку, криво стоящую под окнами метеостанции, парень спросил:
— Я вот все думал, а почему мы за Полярной звездой не пошли? Все поморы отправились, ничего не видят, ничего не слышат, а нам хоть бы хны.
— Так мы ж не поморы, – хмыкнул, подивившись непонятливости молодого напарника, Василий Петрович, – мерячке не все подвержены. В основном зов Полярной звезды слышат северные народности и южные жители, приехавшие работать на север. Есть даже специальные медицинские инструкции на этот счет: якобы чем южнее родился и вырос человек, тем труднее ему жить и работать за полярным кругом. Еще мерячке подвержены долго болевшие люди. Труднее всего сердечникам: после двух-трех северных сияний инфаркт гарантирован, зачастую со смертельным исходом.
Работал у нас тут до тебя один. Родился и долго прожил на побережье Черного моря. И как за окном сияние полыхать начинает, он, не обувшись, не одевшись, скорой ногой на улицу. Хорошо было, когда мы сразу его отсутствие замечали, а то он даже морозился не раз. Потом у него сердце начало пошаливать. Такое во время северного сияния и у меня бывает, а уж у него, южного человека, и подавно. Уехал он недавно, не выдержал, боялся здесь совсем здоровье угробить. На его место тебя и взяли.
За разговором метеорологи не заметили, как красочные языки перестали лизать небесный свод. А вскоре на горизонте появилась группка людей. Они шли покачиваясь. В согбенных фигурах Максим не сразу узнал жителей поселка, совсем недавно бодро маршировавших на север вслед за Полярной звездой. В конце мрачной процессии двое молодых мужчин несли на руках старика.
Того самого, которого никак не мог остановить молодой метеоролог. Стоящего рядом умудренного жизнью Василия Петровича это шествие, казалось, совсем не удивляло. Отвернувшись в сторону, исследователь пытался прикурить сигарету. И хотя он прикрывал зажигалку ладонью, огонь постоянно тух. Наконец его труды увенчались успехом. Поймав удивленный взгляд Максима, прикованный к немощному старику, старший метеоролог сказал:
— Удивительно, правда? Только что бежал, а теперь и шагу сделать не может. Тут еще и не такого насмотришься. Если Полярная звезда зовет, люди собирают последние силы. Хромые встают, слепые сами находят дорогу. Север таит много загадок. Разгадать их нам пока не под силу. Ладно, поточили лясы, и будет. Пошли работать.
Старший метеоролог затушил только что закуренную сигарету и ушел в избушку. Молодой сотрудник хотел ему что-то ответить, но раздумал. Еще с минуту он вглядывался в усталые изможденные лица местных жителей. Увидев, что поморы смущены столь пристальным вниманием, Максим развернулся и торопливо зашагал на метеостанцию.
E. Избирательная управляемость пораженного.
Во многих случаях человек в состоянии арктической истерии полностью подчиняется любым приказам со стороны; причем речь идет не о невозможности сопротивляться приказу, а об отсутствии сопротивления, т.е. о подчинении полностью автоматическом и бессознательном.
Определение «избирательная» употреблено мною не в значении того, что одни люди могут быть более подвержены данному эффекту, чем другие. «Избирательность» относится к самим случаям арктической истерии: иногда эффект управляемости может быть проявлен четко и ярко, иногда – полностью отсутствовать.
Вариант арктической истерии с ярко выраженным эффектом управляемости – единственный, который может быть вызван искусственно (без применения каких-либо специальных методов). Чтобы проиллюстрировать и сам эффект, и такую возможность провоцирования АИ, приведем небольшой фрагмент из работы С.И.Мицкевича:
…Такая женщина эмирячка является настоящей мученицей – объектом бесконечных запугиваний, дразнений и издевательств со стороны окружающих. Обычно сеанс эмиряченья происходил так: экспериментатор, увидев знакомую ему эмирячку, которую он уже не раз эмирячил, делает какое-нибудь внезапное движение: хлопает сильно в ладоши, громко крикнет в ухо больной, стукнет сильно ножем по столу и т.п. Больная вскрикнет: «абас», бросает то, что держала в руках на пол или в того, кто ее испугал, иногда бросается в него палкой, поленом (рефлекс обороны при испуге), начинает что-то боромотать, ругаться, говорить каким-то другим, особым, эмиряческим тоном. В это время «экспериментатор» продолжает, например, махать руками: эмирячка тоже машет руками; «экспериментатор» велит ей скакать, она скачет; велит бросить что-нибудь, она бросает. Обычно она находится всецело в подчинении того лица, которое ее привело в состояние эмиряченья. Чтобы она перешла в подчинение другого надо, чтобы этот другой тоже рядом манипуляций, звуков, криков или толчков привел ее в подчинение себе. И нет того постыдного, преступного или вредного поступка, которого бы не совершила эмирячка, когда ее хорошенько «разъэмирячат». Она бросает на пол и разбивает посуду, бросает ребенка, которого деражала в руках, берет рукой горячие угли, обжигая себе руки, ударяет палкой кого ей внушают ударить и т.п.
(Должен сказать, что я стеснялся производить черезчур показательные эксперименты с эмирячками и проверять такие результаты; противно было подражать, хотя бы и с научными целями, возмутительным экспериментам, которые производят над эмирячками местные обыватели.)
Подобные примеры приводит и В.И.Анучин:
Опыт показал, что нет надобности уводить меряков от рассказчика силою, как это обыкновенно делают. Я применил такой способ. Когда мерячка, по имени Тульн, повторявшая меня, стала очень докучной, я в тон рассказа, но несколько медленней и более четко сказал: «Сейчас Тульн пойдет, сядет в лодку и поедет осматривать самоловы».
Больная повторила фразу, минутку поколебалась и затем, действительно, уплыла осматривать самоловы, хотя это был и неурочный час для осмотра. Этот опыт в разных формах я произвел над несколькими больными и по нескольку раз — и он всегда удавался. Вторая, неудачная форма опыта состоялся в том, что я, приняв сердитый вид, закричал на меряка: «Молчать!» В тот же момент больной как бы захлебнулся, взмахнул руками и упал навзничь в сильных конвульсиях.
Чаще же всего я применял такой способ: сажал больного около себя и держал левую руку на его голове. И больной, даже уже начавший сильно мерячить, сидел совершенно спокойно, слушая речь. При этом наблюдалось одно явление: больной всегда обеими руками держался за мою ногу под коленом, крепко обхватив ее.
…И теперь еще живет вдова станичного казака – Х.Безсонова. Она эмирячка. Лет 18 тому назад, когда она, в доме Б-х, что-то кроила, она по приказанию, отданному в шутку родственником хозяина, ткнула меня в живот остроконечными ножницами. Удар мог быть для меня роковым, спасло же меня то, что на мне надет был бараний полушубок, крытый толстым сукном, коего полы в месте нанесения удара заходили одна на другую. Б-ва пробила обе полы полушубка, и концы ножниц до крови исцарапали живот. На такую опасную шутку я вознегодовал и хотел тут же эмирячку поколотить, но меня от этого отклонили, уверяя, что действия ее в подобных случаях невменяемы. Не даваясь на эти уверения, я для проверки указал Х.Б. на горячие угли в топившемся камельке. Она сейчас же схватила раскаленный уголь, положила себе в рот и обожгла себе руки и язык…
Необходимо отметить, что данный эффект является альтернативным по отношению к предыдущему – в одном случае арктической истерии реализоваться может только один из них. На первый взгляд «эффект Зова» выглядит противоположностью эффекту управляемости: услышав «Зов», человек не только не слушает никого и не подчиняется никаким командам, но и готов сопротивляться попыткам задержать его – вплоть до драки и убийства. Однако, я полагаю, что два эти эффекта могут иметь близкую природу, просто «Зов» является для пораженного доминантой более высокого уровня…
F. Возможность массового поражения
Как уже указывалось, примерно в четверти случаев арктической истерии в данное патологическое состояние одновременно входит несколько или даже много человек. Это распространяется на все варианты развития АИ; выше мы уже видели примеры такого массового меряченья и массового следования за «Зовом». Приведем еще несколько.
Один из таких примеров является вообще самым старым сибирским свидетельством о меряченье и датируется 1870 годом. Сотник Нижне-Колымского казачьего отряда пишет местному врачу:
Болеют какою-то странною болезнью в Нижне-Колымской части до 70-ти человек. Это их бедственное страдание бывает более к ночи, некоторые с напевом разных языков, неудобопонятных; вот как я каждодневно вижу 5 братьев Чертковых и сестру их с 9 часов вечера до полуночи и далее; если один запел, то все запевают разными юкагирскими, ламаутскими и якутскими языками, так что один другого не знает; за ними их домашние имеют большой присмотр.
Еще один случай – забавный, несмотря на всю серьезность проблемы, – несколькими годами позднее отметил д-р Кашин, который наблюдал, как одно из отделений роты Забайкальского казачьего полка во время строевого учения при командных словах начало повторять их; рассерженный командир стал кричать и ругаться и вдруг к своему удивлению услышал те же крики, брань и угрозы, которые он произносил, повторяемые уже устами солдат, одновременно с чем все отделение побросало ружья.
Описаны подобные случаи и западными авторами начала XX века.
…Последнее издание советской Большой Медицинской Энциклопедии определяет данную особенность меряченья как индукцию, т.е. «заражение», подразумевая под этим, что склонный к арктической истерии человек, оказавшись рядом с человеком в состоянии мерячки, «подхватывает» это состояние, – что и приводит к массовому поражению. Я далеко не уверен, что это полностью так.
Прежде всего, в большинстве описанных массовых случаях арктической истерии поражение всей группы происходит одновременно, а не «по цепочке», как это должно было бы быть в «индукционной» модели, – это уже достаточно веский довод против последней. Далее, в ряде случаев массового поражения пострадавшие на момент начала приступа вообще находились хоть и неподалеку друг от друга, но вне прямого контакта…
4. Небольшое отступление.
Защита от арктической истерии
Здесь мне хотелось бы сделать шаг в сторону и, ненадолго оставив в стороне исследование природы арктической истерии, взглянуть на связанные с ней этнографические материалы с несколько иной точки зрения.
В целом, все коренные северные народы относятся к феномену арктической истерии с изрядной долей здорового северного фатализма. С одной стороны, это, несомненно, обусловлено причинами сакрального характера: действительно, ну что рядовой обыватель может сделать с духами или, тем более, с небесным огнем и Полярной звездой? С другой стороны, и с точки зрения сугубо материалистической якут, юкагир или лапландец мало что могут сделать, дабы помочь своему соплеменнику, подверженному арктической истерией.
Непосредственно во время приступа арктической истерии северяне просто стараются облегчить участь страдающего (расстегивают ему ворот, снимают пояс и т.д.), а главное – по возможности стараются предотвратить травмы и другие потенциальные негативные последствия.
Что же касается борьбы с данным недугом (если арктическую истерию можно так называть) в целом, «глобально», то основной метод здесь, разумеется, – обращение к шаману. Но и ту есть целый ряд ограничений. Во-первых, работать с арктической истерией – по тем традиционным представлениям, которые нам известны, – может только шаман достаточно высокого уровня посвящения, обладающий большой силой. Такой есть не на каждом стойбище и не в каждом селе. Во-вторых, и сильный шаман может что-либо сделать только с «личной» арктической истерией, являющейся, например, результатом злонамеренных действий другого шамана; «зов» Полярной останется ему неподвластен (да и не угадаешь ведь, когда и для кого он «прозвучит»)…
Тем не менее определенные средства сопротивления арктической истерии и болезням, с ней схожим, в традиционной культуре существовали. Так, например, Анучин в своей работе пишет: «Жители Севера не знают никаких средств помощи таким больным», но тут же делает сноску, в которой указывает, что единожды ему довелось встретить колдуна-знахаря, который умел помогать при подобных проблемах. Людям, опасающимся спонтанного и нежелательного вхождения в ИСС («посещения духом/чертом») он советовал систематически принимать отвар определенного травяного сбора.
По счастью, Анучину удалось узнать состав этого сбора у колдуна.
Это важный момент, и я остановлюсь на нем немного подробнее.
Итак, состав упомянутого сбора по записям Анучина:
…Оказалось, что он [колдун-знахарь — А.П.] употребляет две части тилитейки (Pyrola uniflora), одну часть чертополоха (Carlina vulgaris L) и одну часть стародубки (Adonis apennina L. Sibirica Patrin).
С этими травами стоит разобраться. Это действительно очень интересный состав, но с ним есть определенные сложности.
Итак…
…две части тилитейки ( Pyrola uniflora )
С пониманием того, какое именно растение имеет здесь в виду Анучин, уже возникает определенная путаница, – а путаницы в подобных вопросах, разумеется, хотелось бы избежать.
Если вы откроете современные классификационные таблицы, вы просто не найдете в них вида Pyrola uniflora; однако, в дореволюционных изданиях обнаружите его под русским названием «грушанка одноцветная». Напротив, если озаботитесь выяснить, что за растение скрывается под народным именем «тилитейка» («келекейка»), то узнаете, что и в средней полосе России, и в Сибири так называют Moneses grandiflora Salisb., т.е. «одноцветку крупноцветковую». Добавит неразберихи тот факт, что известна еще и «одноцветка одноцветковая», Moneses uniflora , — при том, что род одноцветок ( Moneses ) считается монотипным, т.е. содержащим только один вид…
На самом деле, это – одно и то же растение, которое на протяжении последних полутора сотен лет относили то к одному, то к другому роду и присваивали разные латинские наименования. Другое дело, что его внешний вид может несколько разниться на разных территориях. В любом случае, однако, это именно телетейка, как ее чаще всего называют в народе, – вне зависимости от того, Pyrola она Moneses, одноцветковая или крупноцветковая.
Весьма интересная травка (хотя две другие – еще интереснее). Листья ее ядовиты (содержат нейротоксин (!), по составу и действию подобный андромедотоксину), и тем не менее именно листья широко используются в народной медицине – от Скандинавии до Чукотки. Некоторые авторы отмечают, что еще в XIX веке во многих районах России считали, что телетейка помогает от всех болезней …
…одну часть чертополоха ( Carlina vulgaris L )
И здесь опять есть определенные затруднения. Современная ботаника называет «чертополохом» растения рода род Carduus , а отнюдь не рода Carlina , который упомянут Анучиным. Но здесь все не так уж сложно: дело в том, что, говоря вообще, «чертополох» — это обобщающее народное название целого ряда внешне похожих растений, принадлежащих к разным родам – Carduus , Cirsium , Xanthium , Carlina и др. Так что на самом деле Анучин не ошибается и здесь.
Интересно происхождение и значение самого слова чертополох – очень древнего слова, кстати (реконструируемая исходная общеславянская форма – * cьrtopolchъ ). Слово, разумеется, содержит две основы; значение первой очевидно, вторая – полох – «страх», «испуг» (ср. всполошить ). Значение слова чертополох / чертополчъ , соответственно, — «пугающий черта»…
Близко с назначению «лекарства», не правда ли?
Анучин, однако, упоминает не «чертополох вообще», но конкретный вид – Carlina vulgaris L . Это – колючник обыкновенный. Другие его народные названия – дедовник, приточная трава, чертогон. Единственный вид среди чертополохов, одно из собственных названий которого имеет тот же смысл, что и название групповое…
Тоже очень интересное растение, широко использовавшееся как в лечебных, так и в магических целях.
Как лекарство использовались настои и экстракты все надземных частей растения: наружно – при ревматизме, внутренне — как мочегонное и потогонное, а главное – при нервных и психических проблемах, и вот тут лечебное и магическое применение колючника смыкаются.
В официальной медицине препараты колючника используются при общей заторможенности коры больших полушарий мозга, а также при дисфункции высшей нервной деятельности в связи с беременностью. Вообще, часто полагают, что экстракт колючника обладает седативным действием; на самом же деле, вопрос гораздо сложнее. Дело в том, что действие препаратов колючника зависит от их дозировки. Эффект малых доз связан с усилением тормозного процесса и его интенсивностью в больших полушариях, в то время как большие дозы приводят к «гиперусилению» этого процесса и вызывают срыв центральной нервной системы.
В народном колдовстве колючник-чертогон использовался соответственно своему названию, а также для снятия негативных психопатологических состояний – в том числе у детей («перепуг», например). Причем, использовался не только в виде настоя или отвара (внутрь), но и для окуривания помещения или больного.
Одним словом, совсем неслучайно это растение попало в данный сбор…
…и одну часть стародубки ( Adonis apennina L. Sibirica Patrin )
Другие названия – адонис сибирский или горицвет.
Снова ядовитое растение, являющееся при этом ценным лекарственным средством, широко применяемым в Сибири, Тибете и на Алтае. Подобно колючнику, обладает мощным седативным действием; так же, как и адонис весенний в центральной России, применяется в народе для лечения хронической сердечной недостаточности, неврозов, мигрени, бессонницы, для снижения частоты припадков у эпилептиков.
Стародубка (адонис сибирский)
Поскольку стародубка (как и его европейский аналог адонис весенний) ядовита даже в большей степени, чем телетейка, при лечебном использовании необходимо соблюдать аккуратность в дозировании. При лечении одной только стародубкой, как правило, используются настои 1:30, которые принимают по 1 столовой ложке 3-5 раз в сутки (детям – не более, чем по 1 чайной ложке 3 раза в день).
И в заключение этого раздела мне хотелось бы упомянуть еще одно растение, которому в работе Анучина также посвящена пара строк:
«Средством, помогающим от икоты, местные знахари и колдуны считают спорынью (Claviceps purpurea Tul)».
(Под «икотой» здесь понимается не само по себе соответствующее обыденное явление, а конкретное патологическое состояние, отчасти родственное арктической истерии и так же связанное с аномальным перевозбуждением определенных долей мозга; в средней полосе России оно часто называлось «икотка».)
Мы не можем, разумеется, знать, насколько верно понял аборигена-информатора Анучин, и еще менее — насколько данный абориген был в тот момент расположен говорить откровенно. Однако, упоминание спорыньи в контекстах связанных с арктической истерией феноменов и целительской деятельности местнмх колдунов уже заставляет посмотреть на это растение внимательнее.
Итак, спорынья (род Claviceps)
Прежде всего — из всех упомянутых здесь растений это — наиболее ядовито: любое употребление спорыньи без обработки и искусственного снижения концентрации определенных веществ ведет к смерти.
Далее, если использовать научную лексику, спорынья — не растение. Это гриб, представитель «царства» организмов, сочетающих черты растений и животных. Все виды рода Claviceps являются паразитами; интересующий нас вид — Claviceps purpurea — паразитирует на ржи.
Присутствие спорыньи на ржаных полях еще совсем недавно было причиной очень серьезных проблем для европейского сельского хозяйства, а точнее — для потребителей его продукции. Попадая в собранное зерно и вместе с ним в помол, спорынья отдает муке, а затем — и собственно хлебу — содержащиеся в ней алкалоиды (прим.: Алкалоиды — группа органических соединений, многие из которых являются сильными ядами и/или психоактивными веществами (примеры: кокаин, стрихнин, морфин, кофеин, никотин и т.д.).); присутствуя в хлебе в очень небольшой концентрации, они не вызывают немедленной смерти, но, употребляемые некоторое время, становятся причиной страшной болезни, поражающей как тело человека, так и его сознание.
Сегодня она называется эрготизм (от фр. ergot, «спорынья»), исторические названия — «рафания», «злая корча», «ведьмины корчи», «огонь св.Антония». Характерные симптомы — сильные боли, судороги, гангренозные повреждения конечностей (из-за нарушения капиллярного кровообращения), немотивированная агрессивность, галлюцинации, фактически непрерывное нахождение в ИСС; на поздних стадиях — необратимые умственные расстройства и, как завершение, мучительная смерть.
Необходимо отметить — на случай, если читатель не в курсе, — что именно при экспериментах со спорыньей в 1938 году была выделена 25-ая производная .содержащейся в ней лизергиновой кислоты — ‘ее диэтиламид, получивший классификационное название LSD-25, а «в народе» до сих пор именуемый просто ЛСД. Зная о двух этих «проявлениях» спорыньи — об «огне св.Антония» и об ЛСД, который многими рассматривается как «не просто наркотик» (прим.: «ЛСД открывает дверь в мир, где проблемы жизни и смерти возникают в своих истинных измерениях» — д-р Т.Лири (ун-т Беркли, позднее — Гарвард).), — не приходится удивляться, что в традиционной культуре спорынья связывалась с весьма серьезной магией.
Действие алкалоидов спорыньи существенно зависит от принимаемых доз и характера приема. Большие дозы — болезненная и неотвратимая смерть после первого же приема. Очень малые дозы регулярно — «злая корча» и опять-таки смерть — в огне св.Антония. Очень малые дозы однократно — преходящее психопатологическое состояние, во многом подобное «мягким» формам арктической истерии.
Для чего же северные колдуны применяли спорынью, как на то указывает Анучин? Simulia similibus curentur, «лечить подобное подобным»? Собственно, данный принцип, сформулированный еще Парацельсом в XVI веке (прим.: «Никогда горячая болезнь не лечится чем-то холодным, а холодная чем-то горячим. Но происходит так, что подобное лечит подобное».), никто пока не опроверг.
Любопытно, что есть еще одна параллель между арктической истерией и отравлением спорыньей, лежащая, как кажется, на поверхности, но отнюдь не тривиальная. Известно, что эпидемии эрготизма в Средние Века нередко принимали столь значимые масштабы, что приводили к смерти десятков тысяч человек в одной провинции (прим.: Например, эпидемия 994 г. в южной Франции — более 40 000 смертей.). В XI веке папа Урбан II учредил Орден св.Антония, специализацией которого стало лечение и уход за многочисленными пострадавшими от «злой корчи» (собственно, после этого болезнь и получила название «огонь святого Антония»). Орден довольно быстро приобрел значительное влияние в Европе, но нас сейчас интересует не это, а выбор небесного патрона.
Более всего, пожалуй, св.Антоний знаменит своим «бесоборчеством»; истории его взаимодействия с духами («Искушение святого Антония») вдохновляли не только «воцерковленных» живописцев, но и таких мастеров, как Босх и Дали.
 | Мартин Шонгауэр. Искушение святого Антония. 1475. Нью-Йорк. Метрополитен |
Галлюцинаторные проявления, очень похожие на манифестацию меряченья (вспомните, например, того якута, у которого злой дух требовал табачку), в случае св.Антония налицо:
«...Иногда приходили с угрозами и окружали меня, как вооруженные воины, иногда наполняли дом конями, зверями и пресмыкающимися, а я воспевал.
Однажды демон постучался в ворота монастыря. Выйдя, я увидел перед собой огромного великана, голова которого, казалось, достигала до неба [. ] Я же в ответ плюнул ему в уста и, произнеся имя Христа, устремился на него, занеся руку для удара, и, как показалось, ударил — и при имени Христа великан тотчас же исчез со всеми его демонами» (прим.: Святой Антоний Великий. Подвижники. Избранные жизнеописания и труды. Самара, 1998.).
Однако, «злая корча» никогда не связывалась в Средневековье со «злыми духами»; напротив, рафания воспринималась как ignis sacer (лат. «священный огонь»), господня кара за грехи. Так почему же патроном Орден и защитником от «злой корчи» был назначен именно св.Антоний? Или — церковь знала больше, чем выносила за стены монастырей и аббатств.
5. Формы, распространенность
и динамика распространенности
При всех своих очевидных недостатках упомянутая выше монография М.Токарского (1890) имеет и ряд несомненных достоинств. Одним из них – наряду с обобщением фактов о меряченье – является вывод о неоднородности того явления, которое в народе связывается с этим термином.
Так, Токарский выделяет ложное меряченье , понимая под этим проходящее состояние, развивающееся под влиянием аффекта (чаще всего испуга), поддерживаемое путем умышленных пуганий, щекотки, неожиданных толчков и выражающееся в различного рода рефлекторных движениях.
Действительно, у П.Рябкова в «Полярных странах Сибири» (1887) находим:
В бытность в Среднеколымске исправником Л-ва, кажется, в начале 70-х годов, почти половина всех молодых женщин и девушек начали эмирячить. Этот исправник, заметивши сильную нервность колымчанок, начал над ними шутить, пугая внезапным криком, стуком, или просто подходил к ним сзади и щекотал под «мышками» — местные нравы допускают подобные шутки. Девушки вскрикивали, вздрагивал и истерически хохотали. Проделывая такие штуки, исправник своим гипнотизированием довел девушек до того, что они начали уже и дома впадать в истерику и эмирячить…
Развитие такого варианта меряченья возможно даже и без внешних факторов. Там же у Рябкова видим такое свидетельство:
Есть и такие личности, преимущественно среди женщин, которые, как нам за достоверное передавали, из корыстных видов – в ожидании подачек из сострадания к несчастной – а другие для смеха, для потехи окружающих, стараются подражать эмирячкам, и эти подражания, повторяясь часто, переходят, наконец, в действительное, мимовольное эмирячество. На одного такого субъекта указывали мне в Верхоянске. Это не старая еще якутка-девушка, которая в кругу своих подруг подражала эмирячкам, а теперь сама стала эмирячкой – не притворщицей.
Мицкевич (1929), неизменно корректный во всех остальных вопросах, связанных с арктической истерией, здесь вступает в полемику с Токарским – и допускает грубейшую ошибку, валя все истерические состояния «в одну кучу». Разумеется, «довести» человека до состояния истерики можно не только в приполярной зоне; само наличие симптомов истерики не дает нам повода a priori говорить об арктической истерии – даже, если окружающие используют для обозначения этих состояний один и тот же термин. А главное заключается в том, что будучи похоже на истинную арктическую истерию своими внешними проявлениями, ложное эмиряченье в магическом отношении кардинально от нее отличается, не имея никакого отношения к тому кругу магических параксоидальных состояний, с разговора о котором мы начали этот очерк.
В этом отношении мне хотелось бы привести короткую цитату из известной работы Н.И.Харузина, посвященной этнографии лопарей Кольского полуострова (Н.И.Харузин. Русские лопари. Очерки прошлаго и современного быта . М., 1890.):
В то время как одни лопари, по словам односельчан, являются лишь «маленько колдунами», другие [нойды – А.П.] прославились на большое пространство, и к ним приходят издалека за советом и зовут их в отдаленные погосты для излечения больного и гадания. ..
Здесь мы имеем практически полную аналогию с феноменом арктической истерии.
«Шаманит» на Кольском едва ли не каждый второй лопарь (на конец XIX века), но, по меткому выражению информатора Харузина, абсолютное большинство из них – лишь «маленько колдуны». При всей схожести внешних проявлений, истинных шаманов – нойдов – единицы.
То же – и в отношении арктической истерии. Когда Рябков пишет: «в Среднеколымске […] в начале 70-х годов почти половина всех молодых женщин и девушек начали эмирячить», — это отнюдь не означает, что арктическая истерия принимала когда-то в Среднеколымске такие масштабы. По большей части здесь мы имеем дело именно с «ложным меряченьем».
Продолжая эти рассуждения, мы подходим к очень важному вопросу о распространенности арктической истерии или, что то же самое при взгляде с другой стороны, – к вопросу о вероятности развития синдрома арктической истерии при нахождении человека в полярном регионе.
Размышляя в этом направлении, прежде всего, необходимо отметить, что имеющиеся в нашем распоряжении данные, увы, совершенно не достаточны для того, чтобы делать хоть сколько-нибудь категоричные выводы. Наверняка огромное количество случаев арктической истерии попросту не зарегистрировано: никто и никогда не вел подобной статистики. В отношении документированных случаев – далеко не всегда возможно «задним числом» достоверно определить, имела ли место именно арктическая истерия или некая иная психопатология. Есть и другие факторы, затрудняющие, к сожалению, объективную оценку.
Собственно говоря, вопрос сводится даже не к определению того, насколько часто возникают случаи арктической истерии, а к оценке соотношения количества людей, потенциально подверженных арктической истерии, и людей, имеющих к ней иммунитет. Действительно, как на этнографическом, так и на современном медицинском материале мы видим, что по отношению к арктической истерии и близким к ней психопатологиям люди делятся на две большие категории (группы):
1. те, у кого ни при каких условиях не возникнет синдром арктической истерии в его полноценной (жесткой) форме – с наступлением СПС и погружением в глубокий транс, с проявлением эффектов «Зова» или управляемости и т.д.;
2. люди, для которых при возникновении соответствующих внешних условий наступление жестких форм арктической истерии предопределено.
Вероятно, следует выделять еще одну категорию, включающую в себя и категорию 2 (см. рис. ниже):
2bis. люди, склонные к легким и/или «ложным» формам арктической истерии.
Первый аспект проблемы, настойчиво требующий, чтобы его рассмотрели, это, разумеется, влияние этнического фактора. С одной стороны, мы знаем, что арктической истерии подвержены как представители аборигенных народов Заполярья, так и европейцы. С другой – соотношение между означенными выше категориями для тех и других различно:
Эмирячеством страдают как русские, так и инородцы [аборигены – А.П.], с тою только разницей, что меж последними болезнь эта больше развита и проявляется в более резких, острых видах и преимущественно среди женщин. (Рябков, 1887)
Однако, я полагаю, что разница в данном конкретном случае определяется не столько какими либо физиологическими различиями, сколько – продолжительностью воздействия специфических полярных условий: вспомним, что случаи арктической истерии, описанные на экспедиционных и торговых европейских судах, практически без исключений происходят не раньше, чем через несколько месяцев после пересечения Полярного круга. В целом же, общая картина, на мой взгляд, структурно должна выглядеть одинаково.
Попробуем эту картину – хотя бы очень грубо – представить.
Совсем недавно американский антрополог Л.Палинкас (Университет Южной Калифорнии) опубликовал очень интересную работу, посвященную распространению психологических и психических расстройств среди членов современных полярных экспедиций. Он также считает, что «полярное безумие [синоним для арктической истерии – А.П.] может принимать различные формы», и пытается дать приблизительную оценку распространенности этих форм. По данным Палинкаса и его коллег, около 40-60% людей могут испытывать в долгосрочных полярных экспедициях различные виды психофизиологических нарушений: депрессии, нарушения сна, немотивированная агрессивность и т.д. Эти цифры неплохо согласуются с данными российских этнографов, по свидетельствам которых распространенность меряченья (включая ложные формы арктической истерии) на Северо-востоке в некоторые годы могла достигать трети и более населения того или иного района. Разумеется, данные американских антропологов относятся не только к арктической истерии и смежным феноменам, так что в нашем контексте их следует считать завышенными, и тем не менее, в совокупности с этнографическими данными порядок величины они характеризуют. Очень условно можно говорить о том, размер группы 2bis составляет около 25-30%.
Относительно размера собственно группы 2 (люди, склонные к жестким формам арктической истерии) предварительные выводы можно делать, исходя из того факта, что в описанных случаях арктической истерии на борту экспедиционных судов поражение распространялось не более, чем на 1-2 членов экипажа, что дает нам 3-8% всех людей на борту. Разумеется, далеко не каждая долгосрочная полярная экспедиция сталкивается с арктической истерией, однако, очевидно и то, что далеко не все реальные случаи арктической истерии оказываются задокументированы (мягко говоря, это не самая приятная вещь для отчета перед руководством или освещения в СМИ). Цифры 3-8% явно завышены, однако, вряд ли сильно, и, выбрав в качестве порядка величины нижний предел этого диапазона (3%), мы вряд ли существенно ошибемся. Тем более, что это отлично согласуется с данными того же Палинкаса, утверждающего, что около 5% членов долгосрочных полярных экспедиций сталкиваются с психопаталогиями, требующими незамедлительного – в том числе медикаментозного – лечения.
Общая картина – оценочно, разумеется, – выглядит следующим образом:
По современным данным, общий риск заболевания шизофренией составляет 0.5±0.1%.
Риск поражения арктической истерией в жесткой форме – ориентировочно 5±2% – в 10 раз выше.
Еще один аспект изучения распространенности арктической истерии – это вопрос распределения во времени и в пространстве.
Сразу следует отметить, что число так или иначе опубликованных свидетельств случаев арктической истерии вообще никоим образом не коррелирует с собственно числом таких случаев. Так, на протяжении первой половины XIX века мы имеем дело только с отдельными упоминаниями о данном феномене, – но это, очевидно, связано просто с тем, что не велось соответствующих записей, а комплексных этнографических исследований, которые могли бы осветить состояние проблемы на тот момент, еще не проводилось. Конец XIX – начало XX веков – время активного освоения Арктики, время большого интереса к этнографии северных аборигенных народов; соответственно, на этот период приходится максимум сообщений об арктической истерии и смежных феноменах. После революции исследования в этом направлении некоторое время продолжались, но очень скоро тема эта стала «неудобной» для советского руководства и открытые публикации прекратились. Схематично данную картину можно представить следующим образом:
Динамика изменения числа сообщений об арктической истерии и смежных феноменах с конца XVIII по начало XXI вв.
Понимая, что данная динамика вызвана сугубо внешними причинами, мы не имеем никаких оснований предполагать, что, скажем так «эпидемиологическая картина» арктической истерии меняется со временем.
Одновременно сложнее и проще обстоит дело с распределением в пространстве.
Проще – в том отношении, что мы твердо знаем о существующей общей связи с географической широтой места:
1) южнее Полярного круга арктическая истерия встречается очень редко;
2) севернее Полярного круга – чем дальше от Круга (т.е. чем ближе к полюсу), тем чаще случаи арктической истерии и серьезнее ее проявления.
Сложнее – в том смысле, что в двух разных регионах, находящихся на одной и той же широте, ситуация с арктической истерией может быть очень разной.
Так, например, среди лопарей и – отчасти – русских поморов Кольского полуострова жесткие формы арктической истерии встречаются, пожалуй, чаще, чем в любом другом регионе северного полярного пояса. Любопытно сопоставить это с тем фактом, что лапландские шаманы всегда считались самыми сильными в Ойкумене белого человека, – еще одна «ниточка» к связи феноменов арктической истерии и шаманизма…
…Кольский полуостров – русская Лапландия – стоит того, чтобы уделить ему особый раздел этого очерка.
6. Кольский феномен
Описание Кольского полуострова — с какой бы точки зрения оно ни делалось — всегда будет пестрить эпитетами «самый».
Это — самая северная часть континентальной Европы. Коренное население полуострова — саамы (лопари, лапландцы) — самый западный из евразийских арктических (прим.: Арктическими называются аборигенные народы Евразии, живущие непосредственно у Полярного круга и севернее его: самоеды, юкагиры, эвенки, чукчи и т.д.) народов. Европейские авторы, писавшие о Лапландии еще в XVI-XVII. веках, нередко характеризовали ее как самое непригодное для жизни место в их Ойкумене, и искренне поражались тому, что там все-таки живут люди (прим.: «Край этот лишен любых фруктов, деревьев и зерновых культур, ибо им нужна почва. Домашние животные, встречаюгциеся в других частях света, здесь неизвестны. В стране нет даже травы, которой они могли бы питаться, не говоря уже о том, что молока и яиц тоже нет. Нет виноградников, которые могли бы обеспечить людей питьем. Это несомненно должна быть пустыня». Франческо Негри, Италия, XVII век.).
Еще один факт из этого ряда — с древних времен и до нашего времени лапландцы почитались самыми опасными колдунами у всех народов, знакомых с ними.
По этому поводу позволю себе процитировать упомянутую уже книгу Н.И.Харузина («Русские лопари. », 1890):
«Следует заметить, что Лапландия с незапамятных времен считается страной, населенной чародеями. Еще в Калевале мы видим мать Леминкейнена, которая, желая удержать сына от поездки в Похъелу, говорит ему:
Не ходи ты, мой сыночек,
В села дальние Похьолы,
Не ходи без чародейства,
Без премудрости всевластной
К очагам детей Похьолы,
На поля детей лапландских.
Запоет тебя лапландец,
Заклянет тебя турьянец:
По уста положит в угли,
В пламя голову и плечи,
В золу жаркую всю руку,
На каменьях раскаленных.
[. ]
В древней России мы встречаемся также со взглядом на лопарей как на опасных чародеев и ведунов: так, в 1584 году Иоанн Грозный призывает колдунов лопарей для объяснения значения появившейся в то время кометы. После убийства Лжедмитрия I стали ходить слухи, что земля не принимает его тела, и некоторые утверждали, что «Гришка был колдун, выучившийся этому искусству у Лапонцев: когда они дадут себя убить, могут и воскрешать себя. И он выучился этому дьявольскому искусству «.
Но наиболее характерными в этом отношении являются рассказы, передаваемые нам средневековыми писателями о колдовстве лопарей. Уже один тот факт, что эти рассказы так сильно распространены, служит доказательством, как крепко укрепилась за лопарями слава об их колдовстве. «
Иллюстрация из книги Н.И. Харузина «Русские лопари. Очерки прошлого и современного быта»
Конечно, сегодня магическая традиция в Лапландии, как и повсюду, пребывает в относительном упадке. Но в том-то и дело, что в относительном. В этом контексте интересно мнение православного священника, настоятеля Успенского прихода села Варзуга о. Митрофана, зафиксированное несколько лет назад В. Дятловым (прим.: В.Дятлов. Пришедшие из сумрака II Итоги, 2006, №6).:
» Кто такие лопари? Нет более колдовского племени. Можно возразить: ведь у всех малых народностей Севера есть шаманы. А здесь все шаманы. Лопарь — он не лопарь, если не стал нойдой. Он состоялся как личность, если полностью овладел этим искусством и пользуется помощью духов нечистых в своей повседневной жизни: спрашивает про охоту, кто идет, враг или нет; потеряет вещь — дух помогает найти. Вот такие края здесь.»
Отец Митрофан путает, конечно, термины «нойд» («нойда») и «[бытовой] колдун»; впрочем, оно и понятно: недосуг священнику разбираться в культуре и истории духовно окормляемого народа. Однако, само свидетельство весьма показательно, и, фактически, повторяет — спустя более столетия — сообщение Харузина о том, что едва ли не каждый лапландец — «маленько колдун».
Относительно самих нойдов — высшего «разряда» саамских магов — Харузин (уже в другой работе (прим.: Н.И.Харузин. О нойдах у древних и современных лопарей II Этнографическое обозрение. М., 1889. (Фактически, это первая русская фундаментальная работ по саамскому шаманизму.)) пишет:
«Из их числа выдвигались несколько, знающих тайны чародейства, могущих навести порчу, причинить болезнь или смерть. Таковыми были их шаманы, называемые самими лопарями нойдами, которые в своем лице соединяли функции и шамана, и колдуна«.
Необходимо отметить, что шаманизм у саамов (как религиозно-магическая система) определенным образом отличался от шаманизма других народов «примитивной» культуры — или, как минимум, от общепринятых в XVIII-XIX веках представлений о шаманизме. Прежде всего, эти отличия определялись тем, что собственно шаманские практики гармонично сочетались с развитым культом высших богов, а характерные шаманские представления о мире, соответственно, — с развитой высшей мифологией. Это показательно, и опять-таки выделяет Лапландию среди арктических народов и территорий, но здесь нас более интересует другое.
Языческое поклонение в Лапландии. Olaus Magnus. Historia de Gentibus Septentrionalibus. Rome, 1555.
Алтарь Тора у лапландцев. J. Scheffer. The History of Lapland. Oxford, 1674
Для нас принципиально — отметить тот факт, что «особость» Лапландии в отношении распространенности шаманизма («здесь все шаманы», словами о. Митрофана) и силы местных шаманов оказывается параллельной её «особости» в отношении проявлений арктической истерии. Иначе говоря, — обратить внимание на возможную связь между аномально высокой «шаманской активностью» в Лапландии и высокой интенсивностью проявления феномена арктической истерии в этих местах.
Действительно, мы слишком во многих аспектах видели общее между шаманским трансом и состоянием арктической истерии, чтобы счесть это случайным совпадением. Логичнее предположить, то сами эти земли обладают некими специфи ческими естественными особенностями, которые и являются общей причиной тех «аномалий», которые наблюдаем на Кольском.
Разумеется, я далеко не первый, кто обращает на это внимание.
В России исследования феномена арктической истерии начинались этнографами в конце XIX века, но уже в самом начале века XX они были подхвачены учеными-«естественниками». Уже в 1900 году В.М.Бехтерев, чей вклад в развитие отечественной и мировой неврологии и психиатрии невозможно переоценить, касается вопросов меряченья в своем предисловии к новой книге Н.В.Краинского (прим.: Н.В.Краинский. Порча, кликуши и бесноватые. Новгород, 1900.). В 1907 году Бехтерев основывает первый в мире Психоневрологический институт, а в 1918 — Институт по изучению мозга и психической деятельности. Двумя годами позже он привлекает к работе этого института Александра Барченко.
Сегодня имя А.В.Барченко известно, пожалуй, любому, кто интересуется загадками Севера, — в том числе, увы, и благодаря немалому числу дилетантских (и даже профанаторских) публикаций двух последних десятилетий. В меру собственных заблуждений, многие современные нам авторы представляют Барченко то просветленным пророком, то шарлатаном. Между тем, он действительно был яркой личностью, оккультистом и романтиком, но прежде всего — серьезным ученым с широким научным кругозором.
В контексте нашего очерка показательна тема дипломной работы, защищенной Барченко в 1920 году в петроградской Педагогической Академии, где он проходил тогда дополнительный годичный курс: «Сон, спячка, угнетение». И показательно также, что именно в этом году его привлекает к работе своего института Бехтерев. И уже в начале следующего года Бехтерев командирует Барченко на Кольский.
Необходимо отметить, что бехтеревский Институт Мозга вел тогда, в том числе, и исследования, которые сегодня назвали бы, пожалуй, «пограничными»: телепатия, внушение, воздействие физических полей на мыслительную деятельность. В этом отношении Барченко, несомненно, «пришелся ко двору» — его первые публикации по данной теме относятся еще к 1911 году. И он подсказывал новые возможные пути исследований; так, один из первых докладов Барченко в Институте назывался «Дух древних учений в поле зрения современного естествознания».
Как я уже упоминал, Бехтерев интересуется явлениями круга арктической истерии как минимум с самого начала века; действительно, эта тема представляется более, чем перспективной, — яркая патология, изучение которой может дать многое для понимания принципов работы человеческого мозга. Между тем, примерно одновременно с привлечением Барченко (взгляды которого открывают еще один аспект проблемы арктической истерии) Бехтерев получает сообщение от некоего Григорьева, врача, до революции жившего в ссылке в самом сердце Кольского полуострова, в районе Ловозера. Тот рассказывает о массовых вспышках арктической истерии в тех местах, об удивительном факте одновременного поражения жителей разных поселков, и связывает такие вспышки с появлением особо ярких полярных сияний.
30 января 1921 года Бехтерев принимает решение об организации экспедиции на Кольский, и уже в марте Барченко выезжает в Мурман в сопровождении супруги и двух учениц.
На Севере Барченко проводит около двух — лет, работая на биологической станции в Мурмане и одновременно руководя Мурманским морским институтом краеведения. Он собирает данные по этнографии лопарей, систематизирует материалы по шаманизму и арктической истерии на полуострове, если и не заявлял пока о прямой связи между двумя этими феноменами, то явно понимания, что между ними много общего.
В августе 1922 года начинается знаменитая экспедиция Барченко в глубь Кольского полуострова, формально снаряженная по инициативе Мурманского Губэкосо (Губернского экономического совещания), но преследующая, очевидно, цель, поставленную еще в Москве Бехтеревым, — изучение феномена арктической истерии. К экспедиции присоединились приехавшие из Петрограда астроном Кондиайн и репортер Семенов; основным районе работ были определены ловозерские тундры.
А.В.Барченко.
Кольская экспедиция, 1922 год
О результатах экспедиции мы можем судить только по воспоминаниям ее участников и разрозненным сведениям, связанным с работой Института мозга, — собственно отчеты Барченко, если они сохранились, для открытого изучения недоступны. Мы знаем, что экспедиции довелось работать и с саамскими шаманами, и с людьми в состоянии арктической истерии; более того, судя по всему, членам экспедиции пришлось испытать действие арктической истерии и на себе. Мы знаем, что по возвращении с Кольского, в начале 1923 года, Барченко выступил в Институте с докладом, обобщающим его результаты, а также то, что доклад вызвал большой интерес.
Параллельно изучению психических феноменов — арктической истерии и шаманизма — экспедиция также записывала саамские предания и легенды, исследовала ряд священных мест и культовых камней. Некоторые из этих находок — удивительны, и вот уже почти столетие вызывают разногласия и споры относительно как искусственности соружений, так и сакральной роли. Нужно отметить, что часть объектов, описанных экспедицией как сакральные, действительно являются естественными образованиями и к древней магии не имеют никакого отношения (многие из них были заново изучены уже в нашем столетии). А относительно некоторых — судить сложно.
Предположительно — саамский каменный жертвенник, один из обнаруженных экспедицией А.В.Барченко. Фото 1922 года
Некоторое время после возвращения с Севера Барченко продолжает работать в Институте мозга, однако, не за горами уже его переход под покровительство еще более мощной структуры.
Несомненно, что к этому времени специалисты ОГПУ (а до 23-го года — ГПУ НКВД) уже несколько лет вели наблюдение за самим Барченко и за его работой. В 1924 году он принимает приглашение сделать доклад о своих достижениях на коллегии ОГПУ в Москве, и вскоре после того начинает работу по созданию лаборатории нейрофизики при Специальном отделе ОГПУ. Деятельность лаборатории курирует лично Бокий.
Дальнейшие перипетии судьбы Барченко более-менее подробно описаны современным» — авторами (прим: Из наиболее корректных работ по этой теме см., напр.: О.Шишкин. Начало оккультного и паранормального проекта ОГПУ: декабрь 1924-го — август 1925 года и его отголосок. Доклад на научной конференции «The Occult in 20th Century Russia: Metaphysical Roots of Soviet Civilization». Harriman Institute, 2007.), да и не имеют особого отношения к теме нашего очерка. Мне остается отметить лишь, что, несмотря на официально естественно-научную направленность лаборатории Барченко, она, несомненно, продолжала разрабатывать и тематику магических состояний сознания, в частности — взаимосвязанных арктической истерии и шаманского транса. Об этом свидетельствует, в частности, характер обеспечении лаборатории. Так, например, в конце двадцатых годов для целей лаборатории из Горно-Алтайского краеведческого музея был изъят ряд предметов шаманского ритуала.
Тридцать седьмой год, ставший последним для многих русских людей, оказался роковым и для Александра Васильевича. Он был арестован в конце мая, осужден, как водится, по 58 статье по обвинению в «создании масонской контрреволюционной террористической организации» и шпионажу в пользу Англии, и расстрелян 25 апреля 1938 года.
А.В.Барченко.
Лефортовская тюрьма, 1937 год
Разумеется, вопросами особых, магических состояний сознания и связанными с ними феноменов занимался не только Советский Союз. Достаточно приложить совсем немного воображения, чтобы представить себе возможное применение результатов таких исследований на уровне серьезных государственных структур: управление толпой (прим. : Некоторые политологи, к слову, всерьез считают, что подобные технологии были использованы, например, для «разогрева» толпы во время «оранжевой революции» в Киеве. См., напр.: С.Камшилин. Меряченье Майдана. Электронный документ: http://www.otechestvo.org.ua/main/200712/2508.htm ); развитие систем шпионажа; мгновенная, не регистрируемая и не перехватываемая связь между любыми точками на поверхности Земли; создание «психотронного оружия» — не всемогущего из фантастических книжек, а реального, предназначенного для решения простых задач: подавления той или иной доминанты поведения или, наоборот, формирования условий для искусственного «запуска» доминанты нужной.
Разумеется, подобные исследования прежде всего будут востребованы в государствах тоталитарных и претендующих на мировое влияние (здесь я использую данные определения без негативного подтекста). В первой половине XX века такими государствами — оставим Америку в стороне — являлись СССР и Третий Рейх.
В целом, тема нейрофизических и оккульт ных исследований в Третьем Рейхе далеко выходит за рамки этого очерка (не говоря уже о том, что по ней и так уже написаны многие и многие тома). Посему я ограничусь здесь простым упоминанием того факта, что и со стороны Рейха «Кольский феномен» отнюдь не был обделен вниманием.
Хорошо известно, что немцы вели определенные экспедиционные исследования на Кольском полуострове еще во времена соблюдения условий пакта Молотова-Риббентропа; в большинстве своем эти экспедиции официально обозначались как геологические, но. Не является «великой тайной» и существование на баренцево-морском побережье полуострова «Базы «Норд»», функционировавшей в качестве арктической базы имперского ВМФ вплоть до начала 1941 года. Да и после начала Великой Отечественной в северной Карелии и на необитаемых островах Белого моря работали — по разрозненным, но многочисленным данным — отряды элитных подразделений Ваффен СС, которым, вообще-то, нечего было делать на голых скалах вдали от фронта.
7. Попытка анализа
А. Предпосылки
Мы начинали этот очерк с утверждения о том, что анализировать феномен арктической истерии имеет смысл совокупно с тремя другими параксоидальными состояниями, вместе с арктической истерией образующими определенный круг «пограничных реализаций» человека:
• шаманский транс
• боевой транс берсерка
• эпилептический приступ
• арктическая истерия
Выше мы не раз видели, что эти явления действительно имеют много общего. Это «общее» весьма наглядно, например, при сопоставлении арктической истерии с berserkagangr — состоянием боевого транса берсерка:
. Они. могут себя прокалывать насквозь ножами и это не оставляет следов, могут плавать, не умея плавать в обычном состоянии, петь на незнакомом языке, предсказывать будущее.
Но еще более значима связь арктической истерии с шаманизмом, поскольку в данном случае очевидно не только феноменологическое сходство, но и генетическое родство двух этих явлений.
Позволю себе по этому поводу процитировать работу Н.А.Алексеева (прим.: Н.А.Алексеев. Шаманизм тюркоязычных Народов Сибири (опыт ареального сравнительного исследования). Новосибирск, 1984.):
«По мнению исследователей, болезнь будущих шаманов имела много общего с болезнями эмирячение и мэнэрийии — формами северной истерии, распространенными болезнями дореволюционных якутов.
Емюрэх — это человек с определенным расстройством психики, выражавшимся в том, что он непроизвольно повторял за каждым человеком неожиданные для него жесты или вторил при возгласах. Люди, страдающие этим недугом, легко поддавались внушению и реагировали на все необычное для них.
Мэнэрик — больной, периодически впадавший в состояние невменяемости и ритмическим пением описывавший разные ужасы, жаловавшийся на свою горестную судьбу. Припадок длился от нескольких минут до суток и более [. ] Нередко припадок одного мэнэрикэ вызывал аналогичные припадки и у других мэнэриков, находившихся рядом. Тогда, одинаково причитая. могла бесноваться целая группа людей.
Лица, заболевшие «шаманской» болезнью, как и мэнэрики, жаловались на свою судьбу. Они пели: «Суорума соруктаммытым. Обречен на несчастье (вами), Итэгэс айыыламмытым. Искалечено было мое назначение».
[. ] Сведения о людях, страдавших припадками перед тем, как стать шаманами, были записаны Г.В.Ксенофонтовым. «
Два лапландских шамана — камлающий с бубном и впавший в транс. J. Scheffer. The History of Lapland. Oxford, 1674
Как видим, существуя совершенно независимо от существования культуры шаманизма, арктическая истерия может оказываться одной из фаз превращения человека в шамана, реализуясь как знаменитая «шаманская болезнь». Ряд косвенных данных позволяет предполагать, что аналогичным образом арктическая истерия может оказываться и одной из фаз становления берсерка, хотя в данном случае говорить об этом однозначно нельзя.
Вместе с тем, феномен арктической истерии вполне самостоятелен и не является вторичным по отношению к шаманизму или берсеркерии. (Да и сами шаманы прекрасно существуют и за пределами арктических областей, — просто там «шаманская болезнь» принимает иные формы.) Во многом эти состояния подобны; разница же между арктической истерией и шаманизмом заключается, скорее, в том, что шаманский транс хотя бы до определенной степени управляем и может быть «вызван» намерено, в то время как состояние приступа арктической истерии — непредсказуемо и неконтролируемо.
Для того, чтобы продолжить наши рассуждения о природе арктической истерии, нам необходимо обозначить для себя одну очень важную вещь. Словосочетание «состояние арктической истерии», которое мы часто употребляем, на самом деле является не совсем корректным. Прежде всего — существует, как мы видели, несколько форм арктической истерии, и они характеризуются, разумеется, разными состояниями человека. Более того, сам по себе «приступ арктической истерии» представляет собой отнюдь не одно стабилизированное состояние, но — последовательную смену таковых. И то же самое верно в отношении трех других феноменов, обозначенных нами как взаимосвязанные.
Принимая такую точку зрения, несложно заметить, что некоторые «фазовые состояния» арктической истерии и транса шамана или берсерка очень похожи или вообще совпадают. Различия же между феноменами определяются
• во-первых, причиной и механизмом входа;
• во-вторых — последовательностью смены фаз/состояний;
• и в-третьих — результатом события.
«Разобрав» каждый из рассматриваемых нами феноменов на такие частные состояния, мы, вероятно, сможем лучше понять, что они собой представляют. Возможности аналитического подхода не беспредельны, разумеется, но применение его зачастую позволяет лучше рассмотреть целое.
В. Внешние проявления
Очевидно, упомянутые выше «фазовые состояния» имеет смысл рассматривать с двух точек зрения: анализируя связанные с ними внешние проявления, и — пытаясь оценивать внутреннюю сущность происходящего с человеком. Полагаю, проще начать именно с внешнего.
Собственно говоря, варианты внешних проявлений нейрофизиологических изменений очевидны (перечислим в порядке удаления от «нормального», обыденного состояния):
1. Измененное состояние сознания (ИСС) как таковое — не отяжеленное развитием психических и нейрофизиологических синдромов. Характеризуется, прежде всего, изменением восприятия реальности. Как правило, сопровождается аномальным возбуждением или, напротив, подавлением ЦНС.
2. Сумеречное помрачение сознания (СПС) — возникающее, как правило, внезапно психо-физиологическое состояние, проявляющееся в утрате ясности сознания и полной дезориентировки в окружающем, с сохранением, однако, привычных автоматизированных действий (человек может, не осознавая этого, выпить стакан воды, прикурить сигарету и т.п.). В большинстве случаев сопровождается антероградной амнезией.
3. Кома. Патологическое состояние, характеризующееся нарушением или полным отсутствием реакции на внешние раздражители, полной утратой функций управления телом и невозможностью «пробуждения». (Характеризуя данное состояние, я намеренно не употребляю термин «утрата сознания» как предельно некорректный и ничего не определяющий.)
С. внутренние процессы
Вот с этим — гораздо сложнее. Здесь для нас практически бесполезна современная медицина, да и данные этнографии и антропологии мы можем использовать лишь с большой оглядкой, — очевидно, например, что сведения этнографов, рассматривающих феномены арктической истерии или шаманизма как следствие «необразованности масс», вряд ли могут быть использованы для понимания того, что происходит в сознании мэнэрика или шамана.
Еще одна сложность здесь связана с определением базового, «обыденного» состояния, от которого можно было бы «начинать отсчет» внутренних изменений. Со внешними проявлениями это довольно просто — базовое состояние, «ноль» — это ясное сознание, объективно определяемое, например, по широко распространенной в медицине «шкале Глазго». А при описании внутренних, собственно магических процессов?
Выбор определения обыденного состояния важен постольку, поскольку он заранее задает тот угол зрения, под которым мы будем рассматривать дальнейшее. Так, например, определив первый предмет в некоей последовательности как «шар», мы и об остальных предметах в последовательности будем говорить как о геометрических объектах (вот «куб», а вот — «пирамидка»); определив первый предмет как «красный», мы и в дальнейшем будем оперировать цветностью, — и это при том, что в самом начале может лежать один и тот же мяч красного цвета.
. В нашем случае не столь сложно придти к выводу о том, что определение базового состояния должно отражать именно тот его аспект, который будет меняться при вхождении в арктической истерии или шаманский транс. И вот здесь необходимо отметить чрезвычайно широко распространенное в среде современных «эзотериков» от New Age или неоязычества заблуждение о том, что суть шаманизма — это работа с особыми состояниями сознания.
Это не так. С особыми состояниями сознания работает любой маг, колдун, ведьмак или ведьма. Функции же шамана специфичны, что отражается и в соответствующей терминологии. Так, в саамском языке (прим.: B.H.Miller. Connecting and correcting: a case study of sami healers in Porsanger. Leinen, 2007):
goanstaolmmai — «тот, кто творит магию»;
guvllar — «целитель, маг-защитник»;
и т.д.
Но: noaidi — нойд (нойда) — «шаман», от noaidut — «иметь дело с выходящим за рамки данной реальности».
Специфика «работы» шамана — это взаимодействие с Иным Миром и возможность пересекать границы миров. (прим.: См., напр.: М.Элиаде. Шаманизм. М., 1998.) Соответственно, базовое («нулевое») состояние в данном контексте можно определить как состояние максимальной изоляции от Иного Мира («граница перекрыта», говоря образно).
Далее, у Харузина находим (прим.: Н.И.Харузин. О нойдах у древних и современных лопарей. ):
«Естественно, что этими видами гаданий мог заниматься всякий лопарь, имевший бубен, и сила и значение нойдов, влияние, которое они оказывали на своих соплеменников и даже на многих иностранцев, посещавших лопарскую землю, заключались не в этом: они имели, по верованиям лопарей, еще силу врачевать болезни и узнавать, что делается в чужих, отдаленных от их места жительства, краях. Дело в том, что каждый лопарский нойд имел в Сайво-аймо (стране усопших) три вида животных, находившихся в постоянном его распоряжении, именно: птицу (saivolodde), рыбу (saivokuelle) и оленя (saivosarvo). Общее имя этих животных было — Noaidde-vuoingga, т.е. духи чародеев. «
Фактически, Харузин дает здесь — вероятно, сам не задумываясь об этом — определение важнейшего отличия шамана от обычного человека: шаман всегда имеет якоря, заброшенные в Иной Мир. В обыденном состоянии эта связь не активирована, и граница сохраняет целостность, но за нить, ведущую в Иной Мир, всегда можно потянуть.
Не происходит ли чего-то похожего с теми 5% людей, для которых попадание в определенные условия означает неизбежное поражение арктической истерии? Различия, как я уже говорил, обуславливаются способом инициирования процесса: шаман дергает за эти нити сам, в случае арктической истерии за нити дергают те самые «определенные условия». Сходство же состоит в том, что якоря в Ином Мире в обоих случаях формируются независимо от воли человека («никто не становится шаманом по собственному желанию»).
Что происходит, когда связь с Иным Миром активирована?
У тех же саамов есть специфический колдовской термин, обозначающий «рабочее» состояние шамана — lovi (прим.: B.H.Miller. Connecting and correcting: a case study of sami healers in Porsanger. Leinen, 2007 См. тж.: А.Демкин. Символика лапландского шаманского бубна Петровского времени. СПб., 2009 . ). В специальной литературе его значение передается, как правило, терминами «экстаз», «транс»; между тем, дословный перевод этого- термина — «дыра», «трещина» между Мирами.
Состояние lovi, — связанное с существованием для одного иди нескольких человек разрыва в границе между Мирами, разрыва, через который может течь Сила, воплощенная в информации или энергии, — является основным активным фазовым состоянием для той группы феноменов, о которой мы говорим. Но не единственным, разумеется.
Если принимать за основной показатель, характеризующий внутренние процессы, происходящие в сознании шамана, берсерка или мэнэрика, именно «интенсивность» взаимодействия с Иным Миром, то мы, как и в случае со внешними проявлениями рассматриваемых феноменов, увидим три основных варианта (перечислены ниже в порядке удаления от «нормального», обыденного состояния):
1. «Присутствие». Активация взаимодействия с Иным Миром без нарушения целостности границы. Название заимствовано из традиционной культуры, для которой характерны образные определения данного состояния как «ощущения чьего-то присутствия», «ощущения присутствия духов». К этому ряду образных характеристик относится присущее многим языкам выражение «повеяло вдруг [ужасом, холодом и т.п.]». Любопытно, что выбирая название для первой фазы эпилептического приступа, в определенной степени обусловленной данным состоянием, европейские врачи приняли для нее термин аура -др.-греч. аира «дуновение».
2. Собственно lovi. Граница разорвана, активен «канал» между реальностями.
3. Шаманское путешествие. Граница разорвана, и часть человеческого существа (сознания?) находится за ней.
D. Поле состояний
Определив таким образом шкалы внешней манифестации и внутренних изменений, мы получаем своего рода поле, включающее 9 потенциально возможных фазовых состояний, связанных с интересующей нас группой феноменов:
Диаграмма возможных фазовых Состояний. а — базовое (обыденное) психофизиологическое состояние
Данное поле можно использовать как инструмент качественного анализа данных феноменов; это не обеспечивает нам «напрямую» понимания их сути, но позволяет четко разграничить Те или иные явления и работать в дальнейшем уже не с расплывчатыми формулировками, но — с вполне конкретными определениями.
В качестве примера рассмотрим варианты реализации шаманского акта. Прежде всего, нам придется обозначить состояние «ложного» шаманизма, на самом деле таковым не являющееся, — состояние, как правило, достигаемое людьми, «играющими» шаманский транс. Это же состояние является исходным, например, для знахарей.
Основные варианты шаманского акта: a — «ложный» шаманизм; b — рядовой шаманский транс; с — глубокий шаманский транс
Собственно шаманизм начинается там, где реализуется ситуация lovi — ситуация разрыва границы с Иным Миром (состояния b и с на схеме выше). При этом имеет смысл выделять два принципиально разных варианта: обычный шаманский транс (b), когда шаман находится в СПС или в сопоре, но сознание сохраняется; и глубокий транс (c), характеризуемое комой.
Три варианта мы можем выделить и для арктической истерии. Упоминавшееся выше состояние «ложной» арктической истерии займет то же положение, что и состояние ложного шаманского транса; фактически, это — одно и то же явление, недаром у якутов, например, в его отношении равно употребляются глаголы «мерячить» и — несколько пренебрежительно — «шаманить» (Рябков, 1887).
Формы арктической истерии: a — «ложная»; b — легкая форма; с — жесткая форма
Гораздо интереснее обстоит дело с проявлениями «истинной арктической истерии». При легких ее формах (которые чаще всего и именуются меряченьем в узком смысле) не происходит, вероятно, кардинальных внутренних изменений, однако угнетение ЦНС переходит определенный пороговый уровень (ниже 12-11 баллов по шкале Глазго) — состояние b на схеме выше. В пространстве представлений аборигенных народов Севера — духи присутствуют, но еще не владеют человеком.
Напротив, реализация жестких форм арктической истерии — с проявлением «эффекта Зова» и/или полной потерей контроля над телом — невозможна без прямого вмешательства в сознание и означает разрыв границы с Иным Миром (переход в состояние lovi — положение с на схеме.
. Отнюдь не стремясь превратить этот очерк в фундаментальное исследование трансовых состояний в традиционной магической культуре, я завершу данный раздел простым приведением схем, характеризующих два оставшихся феномена рассматриваемой группы.
Цикл генерализованного эпи-приступа: а — базовое состояние; b — состояние «ауры»; с — краткое переходное состояние; d — собственно эпилептический припадок; е — пост-припадочное состояние; f — базовое состояние после приступа
Цикл активности берсерка: a — базовое состояние; b — состояние «ауры»; с — боевой транс; d,d’ — варианты пост-трансового состояния; е — базовое состояние после выхода
8. Определения
Как я уже упоминал, на настоящий момент не существует определения арктической истерии, достаточно полного и достаточно корректного для использования при проведении серьезного исследования. Отчасти это имеет субъективные причины, отчасти — объективные: во-первых, манифестации арктической истерии весьма неоднородны, а во-вторых, феномен требует рассмотрения с нескольких разных сторон.
Завершая этот очерк, я предложу два собственных определения арктической истерии, которые, надеюсь, могут оказаться полезными в дальнейшем изучении проблемы.
Академическое определение: ряд имеющих общий патогенез, но различные формы манифестации психопатологических состояний, провоцируемых нахождением в приполярных областях и характеризуемых резкими девиациями поведения на фоне сумеречного помрачения сознания.
И — «неакадемическое»: неконтролируемая реакция на спегщфические, присущие исключительно Северу, факторы, выводящая человека в трансовые состояния, родственные шаманскому трансу и боевому трансу берсерка..
Основные источники
XIX — начала XX веков
Анучин В.И. Причины вымирания населения в северной Сибири II Сборник, посвященный Владимиру Михайловичу Бехтереву (к 40-летию профессорской деятельности). Л., 1926.
Мицкевич С.М. Мэнерик и эмириченье. Формы истерии в Колымском крае. Л., 1929.
Приклонский В.Л. О шаманстве у якутов II Известия ВСОИРГО, 1886, т. XVII, вып. 1-2.
Рябков П. Полярные страны Сибири II Сибирский Сборник. СПб., 1887.
Серошевский В. Якуты. Опыт этнографиического исследования. СПб., 1896.
Токарский А. Меряченье и болезнь судорожных подергиваний. М.,1890.
Харузин Н.И. О нойдах у древних и современных лопарей II Этнографическое обозрение. М.,1889.
Харузин Н.И. Русские лопари. Очерки прошлого и современного быта. М., 1890.
Jochelson W. The Yukaghir and the Yukaghirized Tungus. Leiden, New York, 1910.
Платов А.В. Арктическая истерия: между шаманом и берсерком. — Москва, 2012
источник
