Этнический психоз и его виды

Варвар ская энциклопедия: Этнические психозы

«Наиболее сложным типом заболевания, встречающимся в традиционном обществе, являются этнические психозы. Это и амок, известный по одноименному рассказу С.Цвейга, и арктическая истерия, иму, виндиго и др. Заболевания эти специфичны для определенного места, географических условий или этнической общности.

В современной науке нет общей концепции, объясняющий сущность и главные условия возникновения данного типа патологии, и каждый этнический психоз анализируется отдельно. Но все же практически у всех этнических психозов можно выделить общее внешнее проявление — поведенческую аномалию.

Она состоит в том, что человек впадает в неистовость, одержимое состояние, теряет контакт с окружающими, убегает в пустынное место и нередко там в одиночестве погибает.

Например, в случае арктической истерии (болезнь, распространенная среди эскимосов Гренландии и Канады) человек теряет контроль над собой, впадает в бешенство, убегает от людей в ледяную пустыню, с ним случается припадок, подобный эпилептическому, и в судорожных конвульсиях он бьется об лед, гибнет.

Какова причина такого поведения? Американский ученый А.Уоллес считает, что важнейшим условием возникновения арктической истерии является недостаток кальция в питьевой воде. Е.Фолкс значительную роль в этом патологическом процессе отводит влиянию специфического чередования дня и ночи в высоких широтах.

Р.Болтон, специалист по этническому психозу, распространенному в Андах, полагает, что он возникает на фоне жестких климатических условий: недостаток кислорода, перепады дневной и ночной температур. Но решающую роль он отводит специфическому понижению уровня сахара в крови.

Как же народная медицина лечит подобные заболевания?

Прежде всего путем участия в ритуале — индивидуализированном (целитель — пациент) или групповом. На больного в комплексе воздействуют психотерапевтическое внушение, ритмические движения, пение, музыка, приводящая пациента в транс, и транквилизаторы.

В 70-х годах канадский психиатр Р. Принс детально изучал народную психиатрию племени йоруба и даже создал документальный фильм, посвященный способам лечения психозов. Он отмечает использование сильнейшего транквилизатора раувольфии. Хотя свойства раувольфии были давно известны в Африке, западная медицина познакомилась с ними лишь в последней четверти XX века.

Ясно, что весь комплекс воздействия (психотерапия плюс фармакология) не есть панацея от тяжелых форм психозов, которые и в народной медицине с большим трудом поддаются лечению. Не случайно в традиционной медицине такую огромную роль играет профилактика психопатологии в массовых и регулярно проводимых ритуалах, вызывающих экстатические состояния, с применением наркотиков-галлюциногенов. Это именно те ритуалы, которые так шокировали европейцев и были приняты за массовый психоз.

В чем суть экстатических ритуалов как профилактической терапии психозов?

Это прежде всего профилактика, имеющая целью создать психологическую защиту путем «вакцинации» — измененными состояниями сознания (ИСС). Своеобразная эта «прививка» проходит под контролем народных целителей, в строго регламентированном месте, в определенное время и т.д.

Такого рода вызванные психозы по форме проявления аналогичны патологическим психозам. Как моделируются эти состояния, чем они характеризуются?

Поискам ответов на эти вопросы посвящены исследования зарубежных ученых. Обратимся к книге «Психологическая антропология» (1979) одного из крупнейших специалистов в этой области Э. Бургиньона.

В традиционных обществах такого рода вызванные экстатические состояния — широко распространенное явление, и как показывают исследования антропологов (этнографический атлас Мердока), встречаются в 90% из 488 традиционных обществ, а у североамериканских индейцев — даже 97% этнических общностей.

Для обозначения таких состояний в поведении людей используют в антропологических исследованиях понятие «транс», в религиоведении — «экстаз», «экстатические состояния». Обобщенно, в рамках религиозных ритуалов и за их пределами (как в традиционных, так и в современных обществах), эти явления называют измененными состояниями сознания (ИСС).

ИСС отличаются следующими чертами: потерей чувства времени, гипервнушаемостью, изменениями форм выражения эмоций, ощущения своего тела.

Выделяют три типа техники экстаза (способа вхождения в транс):

сенсомоторную депривацию (физический и психологический стресс, сенсорный и физический голод), употребление наркотических веществ, воздействие ритмическими движениями и звуками (пение и музыка).

Э.Бургиньон выделяет два основных типа ИСС в традиционных обществах:

галлюцинаторный транс (или просто транс), истерический транс одержимости (неистовости).

Примечательно, что состоящий в основном в видениях транс — чаще всего прерогатива мужчин, а транс одержимости — участь женщин.

Касаясь психологической характеристики этих явлений, надо отметить, что если в галлюцинаторном трансе человек взаимодействует с себе подобным — другим воображаемым, то в трансе одержимости другим таким становится сам участник.

В галлюцинаторном трансе, как правило, человек помнит все свои переживания. Одержимость в трансе сопровождается потерей памяти.

В то время как физически пассивный участник транса (обычно мужчина) активен в своем воображении, фантазии, физически активный участник транса одержимости (как правило, женщина) — психологически пассивен, тело его используется как посредник между духами и другими людьми, участвующими в ритуале.

Для вхождения в транс одержимости женщины очень редко применяют наркотические вещества, в основном используется ритмическая музыка, танцы, пение. Транс же галлюцинаторный вызывается гипогликемией, которая моделируется сенсорной депривацией, постом, наркотиками.

Таким образом, гипогликемия может быть существенным условием возникновения болезни, психоза и одновременно вызванным специально синдромом для вхождения в транс.

Здесь отлично видно, что грань между патологией и нормой носит функциональный характер. Это означает, что одно и то же состояние человека в единстве его внутренних и внешних проявлений должно оцениваться различно, в зависимости от конкретной ситуации и деятельной направленности, цели (индивидуальной или коллективной), этнокультурного содержания действия и роли в жизнедеятельности всей общности.

Перефразируя известную мысль А.Л. Ухтомского, можно сказать, что нормальное поведение человека не есть предопределенное, раз и навсегда неизменное качество, но функция от определенной конкретики — исторической, этнической, экологической.

Основная цель экстатических состояний — психологическая защита общества. Так в культурно приемлемой форме разрешается внутренний конфликт между индивидуальными желаниями и культурными нормами, уменьшается возможность психологических дисфункций.

Так традиционное общество обеспечивает психологическое здоровье и избавляет от прямого удовлетворения запретных желаний.

Таким образом, осуществляя профилактику различного рода психопатологии, народная медицина выполняет социальную функцию, нейтрализуя противоречивые тенденции во взаимоотношениях индивида и общности.

В регулярных экстатических ритуалах реализуется еще одна особенность народной психотерапии — отбор индивидуальных психологических качеств, более желательных в том или ином типе общества.

Согласно Э.Бургиньону, если галлюцинаторный транс распространен там, где основной способ поддержания существования людей — охота, то транс одержимости — там, где жизнь людей зависит от производства пищи в сельском хозяйстве.

Естественно, определенные психологические черты более ценны в обществе охотников, нежели среди аграриев. Тогда как мужчины в обществе охотников формируются в духе независимости и самоуверенности, для женщин в аграрных культурах уступчивость и послушание — именно эти качества — считаются наиболее желательными в их производственной активности.

И действительно, анализируя психологическое содержание экстатических состояний людей, можно увидеть, что если мужчина в них активен и независим, то женщина личностно пассивна и покорна, хотя физически активна.

Отбор и закрепление определенных психологических черт, желательных для данной этнокультурной общности, стабилизирует ее, снижает агрессивность, враждебность, так как приоритетное развитие получают поведенческие стереотипы, адекватные социальной природе общности в данных экологических условиях.

По мнению антропологов, психотерапевтические потребности индивидов различны в связи с уровнем сложности социальной организации общности.

Таким образом, ритуальные ИСС в качестве психотерапии имеют социальное назначение, психологический смысл. «

источник

По G. Devereux, «невозможно излечить психическую болезнь — невроз или психоз — пока врач страдает тем же заболеванием, что и его пациент, и пока социокультуральная среда, где проводится лечение… косвенно способствует формированию и развитию ее основных симптомов». Чтобы доказать свое суждение, он выбрал пример шизофрении, которую он рассматривает как наиболее распространенный психоз нашего общества. Шизофрения оказалась такой невосприимчивой к любому лечению, что некоторые сделали вывод о ее органическом происхождении, тогда как, по его мнению, это происходит вследствие факта, что это этнический психоз нашей культуры.

Этнический психоз определяется, с одной стороны, конфликтом, который поражает большинство нормальных индивидуумов, и который только лишь более ярко выражен у психотика, а, с другой стороны, симптомами, поставляемыми в готовом виде культуральной средой (эти симптомы в точности соответствуют моделям безнравственного поведения, которые описал Ralph Linton в 1936 г.).

Однако, поскольку, «как правило, психическое заболевание может стать хроническим и злокачественным, только если оно начинает Моделироваться по… преобладающему этническому психозу», и так как «этническая личность современного человека, по существу, шизои дная», то прогноз шизофрении будет особенно мрачным в обществах, которые сами могут быть квалифицированы как шизофренические. Эти общества, по G. Devereux, ожидает такая же мрачная коллективная участь, как и индивидуумов, пораженных этническим психозом: «Я убежден, что, когда будет написана история психического заболевания, то, при необходимости, можно будет доказать, что общества, которые, как, например, доплатоновские Афины, имевшие почти оптимальное функционирование, знали только этнические расстройства доброкачественного типа, например, истерию, тогда как общества в периоде своего упадка — Спарта, начиная с IV века до Р. X., Рим в эпоху самого худшего распада — страдали от тяжелых этнических психозов, таких, как шизофрения» /63, с. 273 — 274/.

После этого можно было бы полагать, что появление юношеской деменции в начале XIX века или описание шизофрении в 1911 г., в связи с чем B. Morel или E. Bleuler приписывают заслугу открытия нашего этнического психоза, соответствует началу конца нашего общества, избежать которого можно только путем культурной революции, и что под видом истории шизофрении мы описываем величие и упадок Западного мира.

Не заходя так далеко, мы покажем теперь, как будут развиваться транскультуральные исследования шизофрении, и дискуссии по ее поводу будут смещаться из области культуры в область политики.

источник

Межкультурный анализ психопатологии, болезней вообще — предмет исследования, очень трудно поддающийся изучению. В идеале ученый должен совмещать в себе незаурядного психиатра и антрополога одновременно. Очень много трудностей вызывает различное понимание причин и сущности психопатологии. Как было показано ранее, ученые, принадлежащие к одной культуре, не всегда понимают друг друга. Трудности в понимании возрастают, если речь идет о другой культуре. При этом нельзя забывать, что методология, понятийный аппарат медицины слабо разработаны. Что означает понятие «болезнь», в чем его смысл для всего организма? Ответы на этот вопрос бывают диаметрально противоположными.

В настоящее время считается доказанным, что протекание болезни у человека различается в связи с биологическими особенностями организма, вариабельностью экологического окружения, этнокультурными стереотипами поведения, различного рода запретами в пище, поведении и т. д. Дж. Деверо выделяет четыре типа этнопсихиатрических расстройств личности: «1) связанный с социальной структурой общности, 2) этнические патологии, определяемые этнокультурными стереотипами общности, 3) «святые» болезни шаманистского типа, 4) идеосинкретические расстройства». Ритм, темп жизни в современном обществе резко отличаются от таковых в традиционном обществе. Отличны и способы удовлетворения основных психологических потребностей человека в уединении и общении. По мнению американского ученого И. Альтман, именно в неспособности современного общества удовлетворить эти потребности, в разрегуляции механизма «я-другие» есть общая причина шизофрении.

Таким образом, в современном и традиционном обществах есть различия в протекании ряда болезней, психопатологии в частности. Исторически сложились и в настоящее время сосуществуют два типа терапии — современная и традиционная, или народная. Применение и той и другой вне культурного контекста, без корректировки и модификации непродуктивно. Транскультурный анализ использования различных форм терапии в психопатологии, анализ народной медицины и психологического значения болезни для традиционного общества — это важные темы психологической и медицинской антропологии. Наибольшее внимание антропологов привлекают методы терапии психопатологий в традиционных обществах.

Важную роль для поддержания психологической стабильности членов общества (своего рода профилактики психопатологии) играет групповая психотерапия. Р. Катц, исследуя этот вопрос в Калахари среди бушменов Кунг, отмечает регулярность групповых танцев, способствующих, по его мнению, психологической стабильности общности. Анализируя методы терапии в Заире, Дж.М. Янсен особо выделяет более сложную форму «терапия управляемой группы». Усложненность метода психотерапии она связывает с более развитой социальной структурой общества. К незападной относят также и «японскую тихую терапию». Это вызвано различными этнокультурными ориентациями японского и западного обществ.

Рассматривая методы психотерапии в историческом аспекте, А. Уоллес выдвинул общую гипотезу о соответствии типов психотерапии уровню социальной организации общности. Он полагает, что «в более высокоорганизованной социокультурной системе психотерапевтические потребности индивидов концентрируются вокруг катарсиса (выражение вытесненных или подавленных желаний в социально приемлемых ритуальных ситуациях); в относительно более просто организованных системах психотерапевтические потребности ориентированы на контроль (развитие целостного образа мира и человека и подавление разрозненных верований и мотивов)».

Арсенал традиционной медицины не исчерпывается лишь психотерапией. В Африке издавна используются средства, аналогичные современным транквилизаторам. Комплексность подхода к лечению психопатологии детально отражена в книге Р. Принса, созданной на основе изучения народной медицины племени йоруба. По мнению Р. Принса, Э. Бургиньон и других авторов, прослеживается параллелизм между терапией психопатологий в современной и традиционной медицине. Хочется верить, что в недалеком будущем эти два метода лечения будут взаимодополнять друг друга. Основания для такого предположения содержатся в работах психологических антропологов.

Особое место в этой области знания занимает изучение этнических психозов, т. е. психозов, присущих только определенным общностям. Это — амок, известный по одноименному рассказу С. Цвейга, арктическая истерия, иму, виндиго и др. Их специфика состоит в том, что они уникальны для определенного места или общности. Поэтому в объяснении нуждается каждый этнический психоз в отдельности. Нередко наличие такого рода отклонений в поведении людей определенной этнической общности объясняют своеобразным взаимодействием физических, психологических и социокультурных детерминант. А. Уоллес выдвинул гипотезу, согласно которой причиной арктического психоза является недостаток кальция. Фолкс же считает, что значительную роль в возникновении этого же заболевания играет специфическое чередование дня и ночи.

Длительное время проблемой этнических психозов специально занимается Р. Болтон. В своих исследованиях он стремится совместить органический и поведенческий (стресс-теория) подходы, а также подобрать тому или иному этническому психозу аналог среди болезней, встречающихся в современном обществе. Основной предмет его анализа — народная болезнь сусто (от исп. «испуг»), встречающаяся в Латинской Америке.

Этнический психоз сусто Р. Болтон соотносит с гипогликемией, патологическим состоянием, вызываемым недостатком глюкозы в крови, достаточно изученным современной медициной. Он показывает сходство этих заболеваний и придерживается того мнения, что низкий уровень глюкозы в крови, точнее, его резкое понижение является важным обстоятельством в возникновении сусто. Но Болтон не считает указанное отклонение единственной причиной сусто. Он не отрицает роли поведенческих факторов и экологического окружения. Тем не менее в ряде его работ (например, в книге «Сусто. Миф о народной болезни») прослеживается тенденция, отрицающая сусто как этническую болезнь, т. е. имеющую специфическое содержание, которое несводимо к другим заболеваниям и обусловлено определенным типом культуры.

Поиски аналогов этнических психозов не ограничиваются лишь попытками найти соответствующие им органические патологии. В зарубежной науке широко представлены концепции, в которых «культурно-обусловленные болезни» соотносятся и практически отождествляются с типом заболевания, известным современной медицине под названием «истерический психоз». Для сравнительного анализа разрозненных этнических психозов с указанным типом заболевания, распространенного в современном обществе, выделяется общая черта, свойственная большинству из них, — одержимость (possession), экстатическое состояние, внезапно овладевающее индивидом. По мнению ряда ученых, оно очень близко по протеканию к истерическому психозу.

Изучение этнических психозов осложняется еще и тем обстоятельством, что в традиционных культурах одержимость, транс, экстатические состояния институализированы в различных ритуалах, причем «патологический тип так называемой одержимости очень трудно отделить от позитивных, намеренно вызванных ритуальных состояний». Но все же можно выделить несколько существенных моментов, отличающих ритуальные состояния от истерических патологий. Ритуальные состояния вызываются намеренно, целенаправленно, в определенном смысле находятся под контролем. Их результатом, как правило, являются хорошо адаптированные индивиды. Истерические состояния начинаются спонтанно и приводят к ухудшению состояния человека, прогрессирующей патологии. Правда, по свидетельству ряда ученых, и некоторые ритуальные состояния транса могут вызвать нарушение психической стабильности.

При почти полной внешней схожести наблюдаемых явлений (истерия и ритуальная одержимость) одно из них — патология, другое — норма в соответствии со стандартами определенной культуры. Эти явления имеют различные происхождение и функциональную направленность, хотя, с точки зрения западного психиатра, оба они — патология и болезнь.

Итак, в традиционных обществах распространены в рамках религиозных ритуалов одержимость, транс, не являющиеся при этом патологией. Как показывают исследования антропологов (Этнографический атлас Мердока), подобные состояния встречаются в религиозном контексте в 90% обществ из 488, у североамериканских индейцев — в 97%. В обобщенной форме такие аспекты поведения людей, и не только в рамках религиозных ритуалов, получили отражение в понятии «измененные состояния сознания» (ИСС). Для описания явлений этого класса применяют также термины «альтернативные», «пограничные» состояния сознания. Они характеризуются изменениями в ощущениях, восприятии, мышлении, трансформацией в эмоциях. Одним из крупнейших исследователей в этой области из психологических антропологов является Э. Бургиньон25. Необходимо отметить, что ИСС исследуются антропологами как в традиционных обществах, так и в современных. Причем если в традиционных обществах ИСС распространены с древних времен, то в 60-х годах XX в. они стали играть заметную роль в индустриальном мире в связи с распространением ЛСД, различных форм групповой терапии (например, трансцендентальной медитации), массовым поклонением экзотическим культам. В рамках изучения ИСС затрагивается глобальный для всей истории человечества вопрос, а именно о соотношении разумного, «нормального» поведения и необузданных страстей, раскрепощенных эмоций, т. е. проблема Диониса и Аполлона. По мудрому замечанию Б. Рассела, «жизнь была бы неинтересной без вакхического элемента, но его присутствие делает ее опасной. Благоразумие против страсти — это конфликт, проходящий через всю историю человечества. И это не такой конфликт, при котором мы должны становиться целиком на сторону лишь одной из партий».

В чем смысл отклоняющегося поведения от общепринятых норм? И есть ли эти отклонения лишь способы поддержания нормального функционирования этносоциального организма, сформировавшиеся в процессе исторического развития? И не является ли, наконец, патологией в общесоциологическом смысле отсутствие отклоняющегося поведения? В изучении указанных вопросов немаловажную роль играет анализ ИСС, проделанный психологическими антропологами. ИСС, широко распространенные в традиционных культурах, применяются целенаправленно, с использованием определенной «техники экстаза», т. е. способа вхождения в состояния транса, одержимости и т. д.

Хотелось бы подчеркнуть, что транскультурная психиатрия, этнотерапия и особенности этнических психозов так же, как и анализ взаимовлияния биологии и культуры, не являются увлечением отдельных антропологов, а есть часть области исследований психологической антропологии. Пионерами в изучении этих вопросов были Р. Бенедикт и Э. Сэпир. Кроме специальной статьи, посвященной особенностям проявления «не-нормы» («Антропология и анормальное»), Бенедикт достаточно много внимания уделила вопросам нормы и патологии в книге «Модели культур». Задачи этнопсихиатрии Э. Сэпир сформулировал в статье «Культурная антропология и психиатрия»27, опубликованной в 1932 г. После Второй мировой войны во все издания, посвященные истории и теории психологической антропологии, входил раздел об особенностях душевных заболеваний в разных культурах и различных аспектах анализа соотношения биологии и культуры в отклоняющемся поведении человека. Две части коллективной монографии «Личность в природе, обществе и культуре», изданной под редакцией К. Клакхона и Г. Мюррея в 1948 г. («Конституционные детерминанты личности» и «Взаимодействие конституционных и этнокультурных детерминант личности»), посвящены анализу влияния культуры на психические заболевания и роли органического и поведенческого факторов в функционировании индивида в различных культурах28. В последующих работах Дж. Хонигмана («Культура и личность», 1954), В. Барнова («Культура и личность», 1963, 1973, 1979, 1985), Э. Бургиньон («Психологическая антропология», 1979), как и во многих других трудах, присутствует раздел или специальная глава о межкультурном исследовании психических заболеваний. Не изменилась ситуация и в 80-90-х годах XX в. В опубликованной в 1985 г. книге «Культура и Self» (под ред. Де Boca, А. Марселлы и Ф.Л.К. Хсю) есть статья А. Марселлы «Культура, Self и психические заболевания». Не обойдена вниманием проблема патологии и нормы в работе Дж. Ингхэма «Пересматривая психологическую антропологию» (1996)30. Той же теме посвящен раздел («Психиатрия и ее контексты») в коллективной монографии «Новые направления в психологической антропологии» (1999).

Специально проблемой нормы и патологии в антропологической этнопсихологии в 60-80-х годах XX в. занимались Р. Эдгертон, А. Уоллес и создатель «этнопсихоанализа» Дж. Деверо, а также Ф.Л.К. Хсю, К. Клакхон. Нельзя обойти вниманием и весьма содержательное исследование Дж. Де Boca «Взаимодействие социальных и психологических структур в транскультурной психиатрии» (1978).

источник

2.3. Проблема нормы и патологии

Первый вопрос, который встает при исследовании этой проблемы – какое поведение индивида можно рассматривать анормальным, существуют ли его универсальные стандарты или они изменяются от культуры к культуре? В наши дни большинство исследователей подчеркивает, что «норма» и «патология» – понятия, детерминированные культурой.

А сторонники культурного релятивизма начиная с Р. Бенедикт, издавшей в 1934 г. работу «Антропология и анормальное», предлагают считать нормальным все то, что находится в соответствии с установлениями данного общества и оправдывается в нем. Такой подход к этой проблеме способствовал накоплению интересных и необъяснимых для человека западной культуры фактов из жизни традиционных обществ и созданию этнопсихиатрии. Однако релятивисты уходят от ответа на многие остающиеся до сегодняшнего дня дискуссионными вопросы:

«Как относиться к ряду явлений культуры в истории и современности, имеющих, мягко говоря, негативное содержание, можно ли требовать уважения к таким «культурным» ценностям, как людоедство, самым различным проявлениям расизма. С ; точки зрения абстрактного функционализма, – это необходимые элементы существования культур? Для культурного релятивизма –- это проявление «логики собственного развития»?» (Белик, 1998, с. 96-97).

Еще один круг вопросов связан с рассмотрением патологии личности в разных культурах: являются ли психопатологические явления инвариантными по происхождению и проявлению, универсальными (представленными во всех культурах, но при значительном культурном влиянии на формы проявления) или культурно-специфичными (уникальными в каждой культуре и доступными для понимания только в ее рамках) (см. Berry et al., 1992).

Казалось бы, абсолютистская позиция правомерна при анализе органических психических расстройств, например деменции, и заболеваний, связанных с употреблением алкоголя, наркотиков и т.п. Но результаты – хотя и немногочисленных к настоящему времени – исследований показали, что факторы культуры могут влиять на формы проявления даже этих болезней. Так, культурные нормы «винопития» (как, где, с кем и сколько пить) приводят к совершенно различным проявлениям алкоголизма. В настоящее время существует почти единодушное мнение, что бессмысленно рассматривать психопатологию как явление абсолютно свободное от культуры: мы можем понять то или иное психическое расстройство, только приняв в расчет культурный контекст.

Но между сторонниками универсалистского и релятивистского подходов не прекращается полемика по вопросу о степени влияния культуры на разные аспекты психических расстройств. Например, исследования шизофрении и депрессии позволяют сделать вывод о большей обоснованности универсалистской точки зрения.

Под эгидой Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ) изучались распространенность и симптоматика шизофрении в девяти странах (Великобритании, Дании, Индии, Колумбии, Нигерии, Советском Союзе, США, Чехословакии и на Тайване). Исследователи пришли к заключению, что шизофрения – универсальное психическое расстройство, которое во всех культурах проявляется одинаковыми симптомами. Однако были выявлены и некоторые межкультурные различия. В частности, было обнаружено, что у больных из развивающихся стран болезнь протекала в более легких формах и с более длительными периодами ремиссии, чем у больных из высокоразвитых индустриальных государств. Эти различия можно объяснить социально-культурными факторами, тем, что в более традиционных культурах реабилитация больных облегчается их возвращением после курса лечения в широкий круг родственного общения и к трудовой деятельности. Различия связаны также с тем, что культуры проявляют разную степень терпимости по отношению к некоторым симптомам. Так, в традиционных культурах Нигерии «голоса», т.е. слуховые галлюцинации, не считаются чем-то анормальным (см. Mat-sumoto, 1996).

Многие культурантропологи даже полагают, что в исследовании ВОЗ были бы обнаружены еще большие межкультурные различия, если бы использовались не только методы и понятия западной психиатрии, а выборка не состояла бы исключительно из пациентов, адаптированных к европейской культуре.

Более того, в этнопсихиатриии широко распространена точка зрения, согласно которой шизофрения является болезнью цивилизации: Ж. Деврё даже назвал ее «этническим психозом заладного мира» (Цит. по: Велик, 1991, с.38)[43]. Основную причину болезни в этом случае видят в неспособности современного общества удовлетворять потребности личности в уединении и общении, в разрегуляции в нем взаимоотношений «Я – другие».

Безусловно, и более традиционные общества в разной степени удовлетворяют эти потребности: в одних люди чаще и интенсивнее общаются, чем в других. Но всегда существуют механизмы, обеспечивающие сбалансированность общения и уединения. В африканском поселении вся жизнь человека протекает «на миру», в постоянном общении всех со всеми, даже к младенцу в течение дня хоть ненадолго подходят все члены группы (см. Эйбл-Эйбесфельд, 1982). Но в такой культуре особые периоды жизни человека сопровождаются специальными обрядами, требующими изоляции и уединения. А жизнь латышской семьи еще в относительно недавние времена проходила на хуторе, вдали от родственников и друзей. Но культура позаботилась о том, чтобы разобщенные хуторские жители удовлетворяли свою потребность в общении, например во время массовых праздников песни.

Но даже и тогда, когда культурантропологи соглашаются с выделяемыми современной психиатрией причинами шизофрении, они подчеркивают, что некоторые виды опыта могут ускорять темп развития болезни. В частности, отмечено влияние огромного объема неструктурированной и сложной информации, обрушивающейся на современного человека.

Именно в этнокультурной специфике процесса передачи информации видят и одну из причин того, что в Великобритании ирландцы госпитализируются с диагнозом «шизофрения» значительно чаще, чем англичане. В ирландской культуре поощряется живость речи и особый тип остроумия – насмешки с двойным смыслом, что увеличивает сложность и уменьшает ясность информации. При этом «жертва» насмешек не только должна понять такую информацию, но и быстро отреагировать на нее[44] (см. Murphy, 1982).

В сравнительно-культурных исследованиях доказана универсальность основных симптомов еще одного психического расстройства – депрессии. Однако обнаружены и межкультурные различия в преобладании некоторых из них в общей картине: если представители индивидуалистических культур жалуются в основном на чувства одиночества и изоляции, то для членов культур коллективистических характерны соматические жалобы, например на головную боль.

Отмечается также, что даже само понятие обыденного языка «быть в депрессии» широко варьирует в культурах, а опыт адаптации в западном обществе ведет к увеличению количества жалоб на депрессию. Меньшую распространенность «классических» симптомов депрессии в традиционных культурах А. Марселла объясняет:

? преобладанием в коллективистических культурах больших семей, в которых человек получает больше социальной поддержки и меньше рискует потерять отношения любви;

? различиями похоронных ритуалов в разных типах культур, ритуализированным и открытым проявлением горя при потере близких в традиционных культурах (см. Mar sella, 1980).

Но одновременно с подтверждением универсальности многих психических расстройств выявлено и большое количество культурно-специфичных синдромов, само существование которых подпитывает релятивистский подход к проблеме нормы и патологии. Все их многообразие можно разделить на:

? болезни, имеющие социально-исторические корни (например «политическая истерия» – синдром, «вызванный длительным влиянием несчастий и смертей в национальной истории, изобилующей кризисами и коллективными трагедиями, на общественное настроение и менталитет» (Патаки, 1991, с. 111);

? «святые болезни» типа шаманской. По поверьям народов, сохранивших шаманизм в системе религиозных верований, больным этой болезнью в страшных кошмарах являются духи, которые заставляют их шаманить, грозя смертью («Шамань, а то задавим тебя»). Необходимо отметить, что расстройство психики, как правило, «характерно только для больных – будущих шаманов, когда они испытывали «призывы духов». После посвящения шамана . болезненные явления проходили» (Смоляк, 1991, с. 65)[45].

• этнические психозы, встречающиеся в самых разных частях света. Один из них – амок у малайцев – широко известен благодаря новелле С. Цвейга. Это род бешенства, напоминающего собачье, припадок бессмысленной, кровожадной мании, когда человек: «вдруг вскакивает, хватает нож, бросается на улицу. Кто бы ни попался ему на дороге, человек или животное, он убивает его своим «крисом», и вид крови еще больше разжигает его» (Цвейг, 1960, с. 201).

Можно привести и другие примеры этнических психозов:

1. Публокток или арктическая истерия – неконтролируемое побуждение покинуть кров, сорвать одежды во время полярной зимы в Гренландии и на Аляске. Причины этой болезни ученые видят в долгой изоляции в помещении, в специфическом чередовании дня и ночи, в недостатке кальция в организме.

2. Сусто – бессонница, апатия, депрессия, беспокойство, охватывающее жителей высокогорья Анд, чаще всего детей. По местным поверьям болезнь возникает в результате контакта человека со сверхъестественными силами (глазом дьявола), который приводит к потере души. Исследователи же соотносят сусто с гипогликемией – болезнью, вызываемой недостатком глюкозы в крови, но не отрицают и роли факторов культуры.

3. Витико – болезнь канадских индейцев, которая проявляется в отвращении к обычной еде, чувстве депрессии и беспокойства, склонности к убийствам и каннибализму. Местные жители верят, что причина болезни – в одержимости духом витико – гигантского чудовища, поедающего людей. Культурантропологи причиной болезни рассматривают крайнюю форму боязни голодной смерти (см. Berry et al., 1992).

Отличительные черты упомянутых и многих других этнических психозов – их экзотические для европейского наблюдателя свойства, возможность интерпретации только исходя из породившей их культуры[46]. Правда, ученые-универсалисты, задаваясь вопросом, не являются ли экзотические синдромы локальным выражением некоторых универсальных расстройств, пытаются раскрыть их сходство с психическими болезнями, описываемыми западной психиатрией. Так, в перечисленных нами этнических психозах выделяют состояния, описанные в западной психиатрии: в сусто – состояние страха, в амоке – состояние гнева, в витико – состояние одержимости. Но и при таком подходе этнические психозы не «встраиваются» в классификации психических расстройств, принятые в современной психиатрии, и не поддаются диагностике с помощью клинических методов исследования. Поэтому, можно согласиться с тем, что: «культура придает форму переживанию психических расстройств, обусловливая проявление симптомов универсальных болезней и способствуя появлению болезней культурно-специфичных. Признание подобной роли культуры в сфере анормального поведения требует пересмотра способов диагностики и лечения индивидов с психическими расстройствами» (Matsumoto, 1996, р.235).

источник

По G. Devereux, «невозможно излечить психическую болезнь — невроз или психоз — пока врач страдает тем же заболеванием, что и его пациент, и пока социокультуральная среда, где проводится лечение… косвенно способствует формированию и развитию ее основных симптомов». Чтобы доказать свое суждение, он выбрал пример шизофрении, которую он рассматривает как наиболее распространенный психоз нашего общества. Шизофрения оказалась такой невосприимчивой к любому лечению, что некоторые сделали вывод о ее органическом происхождении, тогда как, по его мнению, это происходит вследствие факта, что это этнический психоз нашей культуры.

Этнический психоз определяется, с одной стороны, конфликтом, который поражает большинство нормальных индивидуумов, и который только лишь более ярко выражен у психотика, а, с другой стороны, симптомами, поставляемыми в готовом виде культуральной средой (эти симптомы в точности соответствуют моделям безнравственного поведения, которые описал Ralph Linton в 1936 г.).

Однако, поскольку, «как правило, психическое заболевание может стать хроническим и злокачественным, только если оно начинает Моделироваться по… преобладающему этническому психозу», и так как «этническая личность современного человека, по существу, шизои дная», то прогноз шизофрении будет особенно мрачным в обществах, которые сами могут быть квалифицированы как шизофренические. Эти общества, по G. Devereux, ожидает такая же мрачная коллективная участь, как и индивидуумов, пораженных этническим психозом: «Я убежден, что, когда будет написана история психического заболевания, то, при необходимости, можно будет доказать, что общества, которые, как, например, доплатоновские Афины, имевшие почти оптимальное функционирование, знали только этнические расстройства доброкачественного типа, например, истерию, тогда как общества в периоде своего упадка — Спарта, начиная с IV века до Р. X., Рим в эпоху самого худшего распада — страдали от тяжелых этнических психозов, таких, как шизофрения» /63, с. 273 — 274/.

После этого можно было бы полагать, что появление юношеской деменции в начале XIX века или описание шизофрении в 1911 г., в связи с чем B. Morel или E. Bleuler приписывают заслугу открытия нашего этнического психоза, соответствует началу конца нашего общества, избежать которого можно только путем культурной революции, и что под видом истории шизофрении мы описываем величие и упадок Западного мира.

Не заходя так далеко, мы покажем теперь, как будут развиваться транскультуральные исследования шизофрении, и дискуссии по ее поводу будут смещаться из области культуры в область политики.

источник

Первый вопрос, который встает при исследовании этой проблемы – какое поведение индивида можно рассматривать анормальным, существуют ли его универсальные стандарты или они изменяются от культуры к культуре? В наши дни большинство исследователей подчеркивает, что «норма» и «патология» – понятия, детерминированные культурой.

А сторонники культурного релятивизма начиная с Р. Бенедикт, издавшей в 1934 г. работу «Антропология и анормальное», предлагают считать нормальным все то, что находится в соответствии с установлениями данного общества и оправдывается в нем. Такой подход к этой проблеме способствовал накоплению интересных и необъяснимых для человека западной культуры фактов из жизни традиционных обществ и созданию этнопсихиатрии. Однако релятивисты уходят от ответа на многие остающиеся до сегодняшнего дня дискуссионными вопросы:

«Как относиться к ряду явлений культуры в истории и современности, имеющих, мягко говоря, негативное содержание, можно ли требовать уважения к таким «культурным» ценностям, как людоедство, самым различным проявлениям расизма. С ; точки зрения абстрактного функционализма, – это необходимые ‘ элементы существования культур? Для культурного релятивизма –- это проявление «логики собственного развития»?» (Белик, 1998, с. 96-97).

Еще один круг вопросов связан с рассмотрением патологии личности в разных культурах: являются ли психопатологические явления инвариантными по происхождению и проявлению, универсальными (представленными во всех культурах, но при значительном культурном влиянии на формы проявления) или культурно-специфичными (уникальными в каждой культуре и доступными для понимания только в ее рамках) (см. Berry et al ., 1992).

Казалось бы, абсолютистская позиция правомерна при анализе органических психических расстройств, например деменции, и заболеваний, связанных с употреблением алкоголя, наркотиков и т.п. Но результаты – хотя и немногочисленных к настоящему времени – исследований показали, что факторы культуры могут влиять на формы проявления даже этих болезней. Так, культурные нормы «винопития» (как, где, с кем и сколько пить) приводят к совершенно различным проявлениям алкоголизма. В настоящее время существует почти единодушное мнение, что бессмысленно рассматривать психопатологию как явление абсолютно свободное от культуры: мы можем понять то или иное психическое расстройство, только приняв в расчет культурный контекст.

Но между сторонниками универсалистского и релятивистского подходов не прекращается полемика по вопросу о степени влияния культуры на разные аспекты психических расстройств. Например, исследования шизофрении и депрессии позволяют сделать вывод о большей обоснованности универсалистской точки зрения.

Безусловно, и более традиционные общества в разной степени удовлетворяют эти потребности: в одних люди чаще и интенсивнее общаются, чем в других. Но всегда существуют механизмы, обеспечивающие сбалансированность общения и уединения. В африканском поселении вся жизнь человека протекает «на миру», в постоянном общении всех со всеми, даже к младенцу в течение дня хоть ненадолго подходят все члены группы (см. Эйбл-Эйбесфельд, 1982). Но в такой культуре особые периоды жизни человека сопровождаются специальными обрядами, требующими изоляции и уединения. А жизнь латышской семьи еще в относительно недавние времена проходила на хуторе, вдали от родственников и друзей. Но культура позаботилась о том, чтобы разобщенные хуторские жители удовлетворяли свою потребность в общении, например во время массовых праздников песни.

Но даже и тогда, когда культурантропологи соглашаются с выделяемыми современной психиатрией причинами шизофрении, они подчеркивают, что некоторые виды опыта могут ускорять темп развития болезни. В частности, отмечено влияние огромного объема неструктурированной и сложной информации, обрушивающейся на современного человека.

Именно в этнокультурной специфике процесса передачи информации видят и одну из причин того, что в Великобритании ирландцы госпитализируются с диагнозом «шизофрения» значительно чаще, чем англичане. В ирландской культуре поощряется живость речи и особый тип остроумия – насмешки с двойным смыслом, что увеличивает сложность и уменьшает ясность информации. При этом «жертва» насмешек не только должна понять такую информацию, но и быстро отреагировать на нее (см. Murphy , 1982).

В сравнительно-культурных исследованиях доказана универсальность основных симптомов еще одного психического расстройства – депрессии. Однако обнаружены и межкультурные различия в преобладании некоторых из них в общей картине: если представители индивидуалистических культур жалуются в основном на чувства одиночества и изоляции, то для членов культур коллективистических характерны соматические жалобы, например на головную боль.

Отмечается также, что даже само понятие обыденного языка «быть в депрессии» широко варьирует в культурах, а опыт адаптации в западном обществе ведет к увеличению количества жалоб на депрессию. Меньшую распространенность «классических» симптомов депрессии в традиционных культурах А. Марселла объясняет:

• преобладанием в коллективистических культурах больших семей, в которых человек получает больше социальной поддержки и меньше рискует потерять отношения любви;

• различиями похоронных ритуалов в разных типах культур, ритуализированным и открытым проявлением горя при потере близких в традиционных культурах (см. Mar sella, 1980).

Но одновременно с подтверждением универсальности многих психических расстройств выявлено и большое количество культурно-специфичных синдромов, само существование которых подпитывает релятивистский подход к проблеме нормы и патологии. Все их многообразие можно разделить на:

• болезни, имеющие социально-исторические корни (например «политическая истерия» – синдром, «вызванный длительным влиянием несчастий и смертей в национальной истории, изобилующей кризисами и коллективными трагедиями, на общественное настроение и менталитет» (Патаки, 1991, с. 111);

• «святые болезни» типа шаманской. По поверьям народов, сохранивших шаманизм в системе религиозных верований, больным этой болезнью в страшных кошмарах являются духи, которые заставляют их шаманить, грозя смертью («Шамань, а то задавим тебя»). Необходимо отметить, что расстройство психики, как правило, «характерно только для больных – будущих шаманов, когда они испытывали «призывы духов». После посвящения шамана . болезненные явления проходили» (Смоляк, 1991, с. 65) .

этнические психозы, встречающиеся в самых разных частях света. Один из них – амок у малайцев – широко известен благодаря новелле С. Цвейга. Это род бешенства, напоминающего собачье, припадок бессмысленной, кровожадной мании, когда человек: «вдруг вскакивает, хватает нож, бросается на улицу. Кто бы ни попался ему на дороге, человек или животное, он убивает его своим «крисом», и вид крови еще больше разжигает его» (Цвейг, 1960, с. 201).

источник

По G. Devereux, «невозможно излечить психическую болезнь — невроз или психоз — пока врач страдает тем же заболеванием, что и его пациент, и пока социокультуральная среда, где проводится лечение… косвенно способствует формированию и развитию ее основных симптомов». Чтобы доказать свое суждение, он выбрал пример шизофрении, которую он рассматривает как наиболее распространенный психоз нашего общества. Шизофрения оказалась такой невосприимчивой к любому лечению, что некоторые сделали вывод о ее органическом происхождении, тогда как, по его мнению, это происходит вследствие факта, что это этнический психоз нашей культуры.

Этнический психоз определяется, с одной стороны, конфликтом, который поражает большинство нормальных индивидуумов, и который только лишь более ярко выражен у психотика, а, с другой стороны, симптомами, поставляемыми в готовом виде культуральной средой (эти симптомы в точности соответствуют моделям безнравственного поведения, которые описал Ralph Linton в 1936 г.).

Однако, поскольку, «как правило, психическое заболевание может стать хроническим и злокачественным, только если оно начинает Моделироваться по… преобладающему этническому психозу», и так как «этническая личность современного человека, по существу, шизои дная», то прогноз шизофрении будет особенно мрачным в обществах, которые сами могут быть квалифицированы как шизофренические. Эти общества, по G. Devereux, ожидает такая же мрачная коллективная участь, как и индивидуумов, пораженных этническим психозом: «Я убежден, что, когда будет написана история психического заболевания, то, при необходимости, можно будет доказать, что общества, которые, как, например, доплатоновские Афины, имевшие почти оптимальное функционирование, знали только этнические расстройства доброкачественного типа, например, истерию, тогда как общества в периоде своего упадка — Спарта, начиная с IV века до Р. X., Рим в эпоху самого худшего распада — страдали от тяжелых этнических психозов, таких, как шизофрения» /63, с. 273 — 274/.

После этого можно было бы полагать, что появление юношеской деменции в начале XIX века или описание шизофрении в 1911 г., в связи с чем B. Morel или E. Bleuler приписывают заслугу открытия нашего этнического психоза, соответствует началу конца нашего общества, избежать которого можно только путем культурной революции, и что под видом истории шизофрении мы описываем величие и упадок Западного мира.

Не заходя так далеко, мы покажем теперь, как будут развиваться транскультуральные исследования шизофрении, и дискуссии по ее поводу будут смещаться из области культуры в область политики.

источник

Психоз — это серьезное заболевание, при котором человек теряет связь с реальностью, а реакция на обыденность притуплена. Существует массовый психоз, расстройства, связанные с сопутствующими заболеваниями, и многое другое.

Это заболевание, как и многие другие, влечет за собой нарушение обмена веществ. Не стоит считать, что больной неправ или является бесконтрольным в поведении. Это то же самое, но в разных проявлениях. Не нужно бояться пациентов, больных таким недугом. Это довольно частое и распространенное заболевание. Считается, что около 15% пациентов психических стационаров являются больными психозом.

Различные виды психозов могут быть вызваны некоторыми болезнями, такими как астма, эпилепсия, вегетативный атеросклероз сосудов головного мозга и т.д.

Кроме того, огромному риску подвержены люди, употребляющие наркотики, алкоголь, лекарственные препараты. В связи с этим точный учет больных невозможен. Известны случаи, когда такое состояние вызывали звуковые колебания частотой от 1,5-2 Гц (ультразвук). К примеру, одна рок-группа применила для большего эффекта в своих композициях ультразвук, что вызвало массовое расстройство, впоследствии названное «американский психоз». Люди спешно покинули концерт, объясняя тем, что почувствовали страх и беспокойство.

Человек, подверженный этому недугу, теряет связь с реальностью. В сознании могут возникать ложные картинки (галлюцинации), слышны голоса, побуждающие на действие либо бездействие. Все эти факторы меняют поведение больного: беспричинный плач или смех, эйфория или тревожные чувства. У одних это проявляется как мания преследования, при этом человек может утверждать, что кто-то его преследует, другой будет уверять, что он способен на невероятные поступки, а третий преследует, например, объект своего обожания, беспричинно признав его своей собственностью, и многое другое.

При массовом психозе поражена масса (толпа) людей, воодушевленных ложными суждениями и представлениями о происходящем. Это может быть и религиозное поклонение, политическое диктаторство, массовое увлечение социальными сетями и компьютерными играми, стихийные бедствия и т.д. В случаях проявления массового психоза могут произойти и массовые самоубийства, самосожжения, миграция людей. Люди, подверженные массовому психозу, утрачивают способность оценивать происходящую реальность объективно, что является очень опасным следствием. Такие толпы подвержены внушению отдельных источников, которые могут спровоцировать толпу на жестокие и непоправимые действия. Но к счастью, не все подвержены склонности к массовым психозам.

Сенильный психоз проявляется у пожилых людей (старческий психоз). Ему подвержены люди любого пола возрастом старше 60 лет. Он проявляется как шизофрения либо расстройство маниакально-депрессивного характера. Он не приводит больного к слабоумию, как принято считать, сравнивая его с другим недугом (к примеру, старческая деменция).

Маниакальный психоз — это очень сложное психическое расстройство, проявлением которого становится повышенная активность, спонтанное хорошее настроение, ускоренная речь и двигательная активность. Периодичность проявления затяжная и длится от 3 месяцев до 1,5 лет. Более того, он может относиться к циркулярному психозу. Циркулярный психоз — это состояние периодичности протекающего психоза в разные фазы. На всех этапах болезни проявляются следующие признаки:

1. Поднятое настроение проявляется беспричинно, наблюдается прилив оптимизма, несмотря на трудности и неудачи. Ни один психотический синдром не выражен. Человек очень самоуверен и чувствует прилив энергии. В этот период человек легко идет на контакт, очень общителен и услужлив. Но в споре с таким человеком проявляется резкая агрессия и придирчивость.
2. Ускоренная речь обусловлена быстрым ходом мыслей и мышлением в целом. Человек в этот период очень продуктивен, у него множество планов и идей. Многие шедевры создавались в такие периоды у творческих людей. Недостаток проявляется в том, что все задуманное и начатое человеком очень редко доводится до конца. Из-за повышенной активности мозга возрастает и внимательность, человеку трудно сосредоточиться, происходит непроизвольная смена направленности, возникает рассеянность. Кроме того, улучшается память, и непроизвольно человек может запомнить песню или стих, цитировать литераторов. Могут возникнуть идеи, связанные с работой или увлечением, но окружающие не понимают смысла и связи с действиями и высказываниями. В такой период человек может принимать импульсивные решения, бросить работу или сменить место проживания. Женщина часто кардинально меняет внешность, вызывающе одевается для привлечения противоположного пола. Повышенная сексуальная активность тоже характерна для этих периодов.
3. Повышенная двигательная активность. В период маниакального психоза человеческий организм получает гормональный скачок. Он бодр, силен, постоянно находится в движении. Человеку трудно усидеть на месте, даже поспав лишь 3-4 часа, организм не чувствует усталости. Повышается аппетит, но масса не увеличивается, так как все калории сжигаются активностью мозга и организма. Человек чувствует себя здоровым, и его очень трудно переубедить. На просьбу родных и близких об обращении к врачу будет реагировать бурно.

Амфетаминовый психоз. Психоз может проявиться как после длительного применения, так и после первой увеличенной дозы. Этот психоз представляет собой расстройство психики, вызванное интоксикацией мозга. Больной теряет связь с реальностью, нарушается восприимчивость. Одноразовое применение большой дозы амфетамина вызывает острый психоз, состояние которого длится до одной недели, а длительный прием приводит к психозу длительностью от месяца и более.

Симптомами такого психоза являются:

• параноидальный бред;
• зрительные и голосовые галлюцинации;
• повышенная возбудимость;
• двигательная активность;
• перепады настроения.

В таком состоянии человек опасен как для себя, так и для окружающих. В этот период контактировать с больным невозможно. Реакция будет неадекватной даже на родных и близких (симптомы и протекание похожи на гашишный психоз).

Эндогенный психоз является заболеванием психического характера. Причины этому — факторы сбоев организма. К таким относят шизофрению, эпилепсию и другие психозы. В проявлении он связан с повышенной раздражительностью, перепадами настроения и повышенной работоспособностью. Низкая стрессоустойчивость может вызвать у больного чувство преследования, склонность к суициду. Постоянные переживания заставляют человека обратиться к нетрадиционным методам избавления (магия, религия). При этом человек не будет отдавать себе отчета в происходящих с ним событиях.

Истерический психоз — это больше реакция человека на раздражитель. При наличии у больного различных видов психоза может проявиться и такой вид расстройства, которому характерно выражение в виде криков, сумбурных движений, бегства, ступора.

Эпилептический психоз — это психоз, который отмечается у больных эпилепсией и проявляется у 5% процентов больных на поздних стадиях заболевания. В этом состоянии у больного могут проявляться вегетативные нарушения, сопровождающиеся страхом, беспричинной агрессией, проблемами с движением. На поздних проявлениях психоза замечены визуальные и слуховые галлюцинации.

Стероидные психозы вызываются патологическими процессами высокого уровня гормонов. Данный вид психоза еще называют синдромом Кушинга. Причиной может стать передозировка или длительное применение стероидов во время лечения другой болезни, например, астмы. Прием стероидов вызывает сбой работы некоторых органов. Симптомы схожи с алкогольным и наркотическим психозом.

Депрессивный психоз — это противоположность маниакальному психозу, при котором наблюдается патологический спад настроения и активности. Человек начинает оценивать свои ошибки, думая, что он делает все неверно. На работе он плох, в семье тоже чувство бесполезности и беспомощности в сложившейся ситуации. Человека одолевает тоска, проявляется лень, при этом у него могут возникать приступы суицида, но так как интеллект при данном периоде психоза сохранен, он никогда не покажет такого стремления и будет до конца скрывать свои планы.

В остром проявлении депрессивного психоза больные не плачут. Они говорят о том, что они желают поплакать, но слезы закончились. При этом плач в такой период будет означать улучшение состояния.

Все виды психозов необходимо начинать лечить как можно раньше. Помните, что больной представляет опасность не только для себя, но и для окружающих. Обратившись к психиатру, вы получите должное внимание, полноценное лечение и конфиденциальность.

источник

Этническая психология — отрасль социальной психологии, которая занимается исследованием психологии больших групп — народов. С древних времен существовала потребность в психологических харак­теристиках этносов, обусловленная дипломатическими, военными и иными нуждами. В связи с этим изучение психологических особенно­стей народов и практическое использование полученных материалов стало осуществляться задолго до создания основ этнической психоло­гии. В истории исследований по этнической и кросскультурной пси­хологии за рубежом и в России выделяют четыре периода (этапа).

Первый этап (донаучный) включает работы до середины XIX века. В 1859 г. в Германии вышел первый номер журнала «Психология на­родов и языкознание» под редакцией Г. Штейнталя и М. Лацаруса. В России в 1846 г. Н.И. Надеждин выступил с программным заявлением на заседании Русского географического общества по изучению на­родов, входящих в состав Российского государства. В программе ис­следования он выделил три области: язык, «этнографию физическую» и «этнографию психическую» (Будилова, 1983). Как видно по датам, донаучный период за рубежом и в России примерно совпадают.

Второй этап (описательный) в западной этнической психоло­гии закончился в 1905 г. Наиболее известной работой данного пе­риода являются первые тома многотомного издания немецкого ученого В. Вундта «Психология народов» (Вундт, 2001). В России этот период длился до 1935 г. Наиболее известной работой этого периода является работа Г. Г. Шпета «Введение в этническую пси­хологию», которая была опубликована в 1927 г. (Шпет, 1996).

Третий период (создание научных основ) в западной этнической психологии начался в 1906 г., когда В. Риверс в Великобритании опубликовал результаты исследований по зрительному восприятию в разных этносах, полученные с помощью экспериментальных ме­тодов. 1925 г. — знаменательная дата в истории развития этничес­кой психологии: в США был впервые опубликован психологичес­кий и социально-психологический тест на этническую предубеж­денность (шкала Богардуса) (Bogardus, 1925). Это позволило в даль­нейшем перейти от описательных характеристик этносов к количе­ственным замерам. В 1934 г. в США сложилось первое научное на­правление в этнической психологии «Модели культуры», осново­положником которого является Р. Бенедикт (Benedict, 1934). Затем появляется совместная концепция А. Кардинера и Р. Линтона «Ос­новная структура личности» (Kardiner, 1939; Linton, 1945).

В России создание научных основ началось в 1936 г. Названная дата связана с проведением А.Р. Лурия в Средней Азии полевых работ с использованием экспериментальных методик. Результаты этого исследования были опубликованы лишь в 1974 г. (Лурия, 1974). Этот этап характеризовался первоначальным запретом на исследования по этнической психологии (1937-1958), а потом зна­чительным увеличением количества публикаций и защит диссерта­ций по проблемам национальной психологии. В данный период более активно использовалось понятие «национальная психоло­гия». К исследованиям по национальной психологии активно под­ключились философы, этнографы, психологи, историки и предста­вители многих других профессий, публикации которых носили в основном теоретический характер (исключение составляют работы военных психологов, проводивших прикладные исследования).

Четвертый период (становление этнической психологии) на Западе с 1946 г. и продолжается по настоящее время. Данный этап характери­зуется лавинообразным потоком публикаций по кросскультурной и этнической психологии и стремительной тенденцией использования экспериментальных методов. В научных изысканиях также участвуют этнологи, психологические антропологи и представители других про­фессий, использующие качественные методы исследования.

Возникшая позднее теория национального характера пред­ставлена работами М. Мид и Дж. Горера (Mead, 1951; Gorer, 1950). Подход, связанный с «модальной личностью», был пред­ложен X. Дьюкером и Н. Фрайда, А. Инкелисом, Д. Левинсоном, ( Duijker, Frijda, 1960; Inkeles, Levinson, 1965). Теория географи­ческих факторов в этнопсихологии разрабатывалась В. Хелльпа-гом и П. Хофштеттером (Hellpach, 1954; Hoffstatter, 1957). В насто­ящее время наиболее известными специалистами в этой области считаются X. Триандис (Triandis, 1979, 1994), В. Лоннер, Д. Берри (Lonner, Berry, 1989), Хофштед (Hofstede 1980, 1991) и др.

В России четвертый период начался в 1985 г., когда Г.У. Кцо-ева (Солдатова) защитила в Институте психологии АН СССР кан­дидатскую диссертацию, впервые использовав количественные методики сбора информации и методы математической статисти­ки для обработки результатов (Кцоева, 1985).

Этот период в нашей стране характеризуется активным привле­чением экспериментальных методов в проводимые исследования, увеличением числа публикаций и подготовкой высококвалифици­рованных специалистов (кандидатов и докторов наук) по пробле­мам этнической психологии. Для данного этапа характерно резкое снижение финансирования фундаментальной науки (в том числе и этнической психологии), но оказание целенаправленной помощи ученым с помощью различных грантов, в том числе и зарубежных. В России появляются многочисленные публикации по этнической и кросс-культурной психологии. Снимается запрет на исследова­ние политически острых проблем этнической психологии.

Основоположниками этнической психологии в России можно считать Г. Г. Шпета (Шпет, 1927), С. И. Королева (Королев, 1970), И. С. Кона (Кон, 1971), Б. Ф. Поршнева (Поршнев, 1979), в экс­периментальном плане — А. Р. Лурию (Лурия, 1974) и Г.У. Кцое-ву (Солдатову) (Кцоева, 1985).

Основными центрами по исследованию различных проблем этнической психологии в настоящее время являются Институт психологии и Институт антропологии и этнологии РАН, кафедры социальной психологии Московского и Санкт-Петербургского государственных университетов, а также других вузов, где работа­ют преподаватели, занимающиеся этой проблемой.

Основные понятия. В настоящее время в мировом этническом процессе прослеживаются две тенденции. Первая заключается в глобальной интеграции народов, а вторая — в дифференциации этносов, сохранении этнической идентичности.

Выделяют следующие общественно-исторические типы этни­ческих общностей: нация, народность, племя и род. Примени­тельно ко всем группам используется понятие «этническая психо­логия». По отношению к нации и народности иногда применяет­ся понятие «национальная психология», а к племени и роду — «трайбалистская психология» (в России употребляются понятия «родоплеменная психология» и «родоплеменные пережитки»).

В англо-американской научной литературе вместо понятия «этническая психология» принято название «кросскультурные ис­следования», или «кросскультурная психология», что предполагает проведение эмпирических работ, цель которых — сравнение пси­хологических характеристик одного, двух, а иногда и большего количества представителей разных народов.

Этническая психология занимается исследованием психологи­ческих особенностей народа, обусловленных единством его про­исхождения.

Этнические (национальные) стереотипы — широко распространен­ные традиционно существующие суждения и представления, которые на уровне обыденного сознания имеют обычные люди о представите­лях разных этнических групп. Они могут формироваться как на основе личного опыта общения с представителями этнической общности, так и на основе прочитанных книг (научных, популярных и др.), просмот­ренных видео- и кинофильмов, рассказов о данной национальной группе и пр. Выделяются гетеро- и автостереотипы. Гетеростерео-тип — это представление об этнопсихологическом облике другого на­рода (аутгруппы) и фиксация в нем определенного к нему отношения. Автостереотип — это представление о своем народе (ингруппе) и фиксация в нем, как правило, позитивного отношения.

Этническое (национальное) сознание представляет собой отра­жение народом своего прошлого, настоящего и будущего бытия в духовной и материальной культуре, а также в обыденном созна­нии (национальные традиции, обычаи, привычки и пр.).

Процесс перемещения народов с одних мест в другие принято называть этническими миграциями, а приспособление к новым, ранее неизвестным для них условиям, — этнической адаптацией. Процесс адаптации к языку и культуре, сопровождаемый сложностью и на­пряженностью, носит название аккультурации, а процесс социаль­ной адаптации — эджастмент (приспособление) (Стефаненко, 1993). Психологические проблемы процесса адаптации мигрантов к новой среде глубоко и обстоятельно исследованы в англоязычной литературе (Oberg, 1960; Bochner, 1982; Kirn, 1988; Berry, 1976, 1992). Среди отечественных источников этим проблемам посвящены рабо­ты Н.М. Лебедевой (1993) и Т.Г. Стефаненко (1993,1996). В назван­ных исследованиях рассматриваются вопросы «культурного шока» (негативные чувства, дискомфорт и пр.), который сопровождает приспособление мигрантов к ранее неизвестным им условиям» формы адаптации: геноцид (доминирующая или обладающая боль­шими ресурсами общность стремится уничтожить противополож­ную группу; здесь проявляется этническая нетерпимость или интолерантность к представителям другой общности); ассимиляция (господствующая этническая группа принуждает представителей других этнических общностей заимствовать ценности, образ жизни и другие стороны своей доминирующей культуры); сегрегация (раз­дельное независимое развитие двух этнических общностей; допус­кается идея их реального существования) и интеграция (обе этни­ческие группы сохраняют идентичность; их представители «прини­мают» другой образ жизни и находят в положительные моменты).

Последующие исследования выявили так называемые U-образную и W-образную кривые (психические подъемы и спады), которые сопровождают адаптационные процессы мигрантов.

За рубежом и в России разрабатываются конкретные программы по подготовке людей к межкультурному взаимодействию (Triandis, ‘1975, 1994; Handbook of intercultural training, 1983; Brislin, Cushner, Cherrie, Yong, 1989; Стефаненко, 1996; Шейнов, 1996; Резников, Марасанов, 1998). В них рассматриваются конкретные методики повышения межкультурной сензитивности и рекомендации к обще­культурному и культурно-специфическому подходам (когда челове­ку придется общаться с большим количеством представителей раз­ных этносов или с представителем одной этнической группы).

Р. Альберт предложил метод, назвав его «техникой повышения межкультурной сензитивности» (культурный ассимилятор), представляющий описание разнообразных ситуаций, в которых взаи­модействуют представители двух разных культур и четырех вари­антов пояснений (интерпретаций) возможного поведения персо­нажа в каждой ситуации. Человек, проходящий подготовку, дол­жен выбрать один из возможных вариантов и пояснить мотивы своего выбора (Albert, 1983). Л. Коле выделяет четыре типа обуча­ющих программ: просвещение, ориентирование, инструктаж и межкультурный тренинг (Kohls, 1987).

При описании психологического облика конкретного этноса порой некорректно используются выражения типа «психология русских», «психология японцев» и пр. Точнее будет сказать — «пси­хологические (этнопсихологические или национально-психологи­ческие) особенности русских», «психологические (этнопсихологи­ческие или национально-психологические) особенности японцев».

Рассмотрим, что вкладывается в понятия «национальный ха­рактер», «национальный темперамент» и «национальное чувство».

Национальный характер вбирает в себя наиболее типичные и достаточно устойчивые психологические особенности, выражаю­щие отношения большинства представителей этнической общно­сти к разным явлениям окружающего мира. Он может быть кон­цептуально рассмотрен как детерминант поведения представите­ля этнической общности.

Под национальным темпераментом понимаются типичные проявления его свойств у большинства представителей этноса. Несмотря на то, что в каждом народе имеются все типы темпера­ментов, динамика проявления их психической деятельности осу­ществляется по исторически закрепленным всезнании народа канонам (этническим нормам).

В основе этнического (национального) чувства лежит эмоциональ­ная сторона осознания своей этнической принадлежности. Оно тесно связано с существованием в народе национальных и нацио­налистических идей. В зависимости от господства национальных или националистических идей в обществе проявляются и соответ­ствующие национальные чувства. Национальное чувство из всех компонентов этнической психологии является наиболее ранимым.

Этническая психология тесно связана с этнологией (этногра­фией), социологией (этносоциологией), историей, культурой и многими общественными науками.

Природа этнической психологии. На формирование этнопсихологических особенностей народа влияют многие факторы. Социально-экономические условия жизни являются главным фактором становления и формирования духовной жизни людей, их психологических характеристик. На формирование психологии этносов большое вли­яние оказывает политика и идеология, господствующие в обществе. Группа, стоящая у власти, стремится распространить свою идеологию и психологию до общенациональных масштабов. Своеобразие психо­логии этноса может быть обусловлено и религией. В ходе распростра­нения мировых религий сложившаяся религиозная система наклады­валась на местные традиции, обычаи и привычки. В результате проис­ходило взаимное изменение как местных нравов, так и религиозных концепций. На формирование этнопсихологических особенностей влияли значимые события в истории народа (длительные войны, сти­хийные бедствия, освоение земель и пр.) и межнациональный опыт общения. Определенное значение для образования этнопсихологического своеобразия имела географическая среда. Важная роль в из­менении психологии народов принадлежит миграциям. Перемещаю­щимся представителям этноса приходится адаптироваться к новой географической среде и культурным условиям.

Проживание в сходных экономических, социальных и природно-экономических условиях обусловило возникновение одинако­вых черт в национальном характере различных народов, похожих между собой норм и правил поведения. В быстро меняющихся об­щественно-политических и экономических условиях этнопсихологическое своеобразие народа является относительно устойчивой системой. Вместе с изменением основополагающих детерминант происходит и незаметное изменение этнопсихологических характе­ристик (Резников, 1997; Резников, Нгуен НгокТхыонг, 1999).

Функции этнической психологии. Этническая психология рас­крывается в трех взаимосвязанных функциях: отражательной, ре­гулятивной и воспитательной (Резников, 1997).

Особенностью отражатшъной функции является то, что она вклю­чает в себя информационный аспект. В этом плане в этнопсихологи­ческих особенностях отражаются своеобразные природно-климатические условия, в которых происходило формирование и развитие этнической общности, исторические события и другие факторы.

Регулятивная функция заключается в регламентировании раз­личных форм общения и поведения представителей этнической группы. С содержательной стороны она представляет собой те нор­мы поведения и образа жизни, которые выработала этническая об­щность за время своего существования (Бобнева, 1978). Вследствие этого компоненты этнической психологии являются как бы алго­ритмами, предписывающими представителю рассматриваемой этнической общности вести себя согласно «общенациональным ка­нонам». Особенно четко прописано ролевое поведение представи­телей этноса в различных жизненных ситуациях. Отсюда следует необходимость изучения национальных норм и правил общения для прогнозирования поведения членов этнических групп.

Воспитательная функция — привитие населению черт, свой­ственных ее национальному характеру, общенациональным при­вычкам и т. д. Освоение правил и норм этнического поведения, формирование черт национального характера и т. д. происходит в процессе этнической социализации. За их воплощением в жизнь, оценкой (в случае отклонения от этнических норм) этническая общность, применяя позитивные и негативные санкции, осуще­ствляет социальный контроль.

Структура этнопсихологических характеристик народа. Исследова­ние структуры этнопсихологических явлений находит свое отра­жение в работах отечественных и зарубежных исследователей. Для выделения структурных компонентов используются различные принципы: динамичности и осознанности (Горячева, 1965), пси­хологического способа переработки информации, ценностно-мотивационных подходов и т. д. (Inkeles A., Levinson D., 1965). Иног­да в структуру включаются разнопорядковые элементы, связь между которыми трудно прослеживается (например, поверья, вкусы, предрассудки, темперамент, самосознание и пр.).

Структуру этнопсихологических характеристик народа можно рассматривать как сложную динамическую и многоуровневую си­стему, компоненты которой логично и тонко связаны между собой;

изменение одних опосредствованно влияет на другие.

К первому уровню можно отнести ценностные ориентации. Для разных этнических общностей они имеют различные доминантные профили. Ценностные ориентации включают в себя ценности, гос­подствующие в образе жизни большинства ее представителей. Они, как правило, наиболее осознанны и могут нести в себе определен­ную идеологическую нагрузку. Их влияние на формирование пси­хологических характеристик народа довольно велико. Выделение этого уровня дает возможность исследователям соотнести катего­рии «классовое» (сословие, страта) и «этническое», показать место и роль влияния ценностей на формирование психологического об­лика народа. Сказанное наглядно видно на примере России, когда социалистические ценности были заменены на рыночные и повли­яли на нижележащие уровни этнопсихологических характеристик народов, проживающих в нашей стране. К этому уровню относятся и моральные ценности народа, различное их понимание, толко­вание и отношение к ним. Второй уровень предполагает широкий спектр разнообразных отношений представителей этноса к различ­ным явлениям окружающего мира (отношения между собой, к представителям других народов, работе и пр.). Третий уровень охва­тывает компоненты, связанные со спецификой психических про­цессов и темперамента.

Выделение трех уровней в этнопсихологических характеристи­ках позволяет, во-первых, описать в системе психологические со­ставляющие и элементы каждого уровня, во-вторых, проанализи­ровать уровни как организованную целостность и, в-третьих, опре­делить место и роль каждого уровня в иерархической системе, ус­тановить взаимосвязи и взаимозависимости между ними. В этом плане нельзя не согласиться с Б. Ф. Ломовым, который писал, что «непонимание (или игнорирование) уровневого «строения» психи­ки приводит к упрощенной ее трактовке, к представлению о ней как некоторой аморфной, диффузной целостности, к смазыванию специфики различных психических явлений» (Ломов, 1984; 96).

Вместе с тем необходимо заметить, что взаимосвязи между уровнями этнопсихологических характеристик неоднозначны, ча­сто трудно прослеживаемы, характеризуются большой динамично­стью, что представляет огромные трудности для их исследования.

Наличие в структуре этнопсихологических особенностей на­рода трех, а не 4-5 уровней далеко не бесспорно. Судя по каче­ствам, которые исследователи выделяют в прикладных работах, в принципе, можно рассмотреть и четвертый уровень — психофи­зиологический. Например, Г. В. Старовойтова также придержива­лась этой позиции (Старовойтова, 1983).

Интересны и перспективны исследования ученых Института генетики РАН по определению биохимических маркеров генов у народов двух групп коми. Полученные результаты свидетельствуют об европеоидном (в основном) характере генофонда народов коми и дают возможность определить генетическое положение коми в системе народов Евразии (Шнейдер, Петрищев, Лебедева, 1990). Таким образом, можно сказать, что, в принципе, существует и гене­тический уровень этнопсихологических характеристик народов.

Описанный выше системный подход к структуре этнопсихологи­ческих характеристик ранее использовался в прикладных исследова­ниях по этносам из разных культур и положительно зарекомендовал себя. Вместе с тем он, естественно, требует дальнейших теоретических и эмпирических обоснований (Резников, 1999; Резников, Товуу, 2001).

Субъекты этнопсихологических явлений. Носителями этнопсихологических характеристик могут быть большие группы — этносы (мак­роподход), профессиональные, возрастные и другие группы (мезоподход) и конкретные личности (микроподход) (Резников, 1999).

Большая группа как носитель этнопсихологических особенностей народа, в свою очередь, может быть разделена на составные группы. По мнению Л. Н. Гумилева, большие этнические общности называются суперэтносами, включающими этносы, а послед­ние выделяют субэтносы, т. е. этнические группы, проживающие в различных регионах. Далее следуют конвиксии (различные слои в этнической общности) (Гумилев, 1994). Представляется, что данный подход может быть продуктивным в прикладных исследо­ваниях по национальной психологии, так как этнопсихологические характеристики различных групп у некоторых народов варьи­руются в достаточно широком диапазоне.

Западные и восточные этносы различаются по следующим основ­ным психологическим характеристикам: индивидуализм—коллекти­визм (в западных культурах преобладает индивидуализм, а в восточных — коллективизм); низкая и высокая контекстуальная коммуника­ция (большинство азиатских народов относятся к высококонтексту­альным, а западные — к низкоконтекстуальным); низкий — высокий уровень избежания неопределенности (у западных этносов — низкий;

уровень, а у восточных — высокий); властная дистанция (у восточных народов — высокий уровень, а у западных — низкий) и маскулинность—фемининность (к примеру, в США и Германии низкий уро­вень маскулинности, а в Японии — высокий) (Hofstede, 1983; Gudy-kunst, Ting-Toomey, Chua, 1988; Hofstede, 1991;Triandis, 1995).

Малая группа путем поощрения и наказания формирует у пред­ставителей своего этноса модели установления межличностных, а также ин- и аутгрупповых контактов в различных ситуациях обще­ния с членами разных социальных, профессиональных, нацио­нальных и иных групп. Психологические характеристики различ­ных групп русского населения интересно рассмотрены В.В. Кочетковым (Кочетков, 1998). Идиосинкразический кредит (кредит дове­рия) к руководителям в разных этносах различается (в восточных выше, чем в западных). Зависит от этнической культуры и стиль уп­равления на производстве (в западных этносах преобладает инстру­ментальный, в восточных — эмоционально-межличностный). Име­ет этнопсихологическую специфику и процесс принятия решений (на Востоке — более авторитарный, а на Западе — более демократи­ческий).

В личности наиболее ярко проявляются этнопсихологические ха­рактеристики. Наиболее исследованными проблемами в России яв­ляются этническая социализация (этнизация) личности, этническое самосознание, этническая идентификация и психологический ас­пект миграций. Этнизация активно осуществляется в детские годы; она заключается в освоении и воспроизведении национального об­раза жизни, в котором личность находится. Этническая социализа­ция подростка в разных культурах изложена в совместной работе Е.П. Белинской и Т.Г. Стефаненко (Белинская, Стефаненко, 2000).

Этническое (национальное) самосознание — это осознание наро­дом себя как этнической общности, выделение из окружающего мира и оценка в нем своего места. В личности этническое само­сознание связано с этническим самоопределением. По мнению В.Ю. Хотинец, этническое самосознание представляет собой отно­сительно устойчивую систему осознанных представлений и оценок, реально существующих этнодифференцирующих и этноинтегрирующих компонентов жизнедеятельности этноса (Хотинец, 2000). Эт­ническая идентификация подразумевает процесс отождествления личности с национальной общностью, к которой она принадлежит. Данный процесс может быть осознаваемым и мало осознаваемым. Обычно этническая идентификация сопровождается эмоциональ­ными переживаниями. Данный феномен рассматривается как меха­низм формирования этнического самосознания.

При рассмотрении личности как носителя этнопсихологичес­ких характеристик рассматриваются проблемы формирования имплицитной структуры личности, социально-психологической наблюдательности, стиля общения и ее локуса контроля в разных национальных общностях.

По-разному оценивается в этносах хронологический возраст ее представителей. Проявление активности и сензитивности по-разному проявляется и поддерживается представителями этни­ческих общностей (особенно это относится к ролевому поведе­нию мужчин и женщин).

Этнопсихологические особенности общения. Этническое общение можно рассматривать как многоаспектное, многомерное и много­уровневое системное явление. На социальном уровне оно являет­ся институционализированным и может быть отнесено к общественным отношениям. В связи с этим этническое общение име­ет разные аспекты: правовые (межгосударственные и внутригосу­дарственные), политические, моральные, экономические, соци­альные и т. д. На социально-психологическом уровне этнического общения можно выделить перцептивную, коммуникативную и интерактивную стороны (Резников, 1999).

В межличностном восприятии (познании) срабатывает меха­низм этноцентризма, который обусловливает восприятие партне­ра по общению через призму своего этнического бытия. В случае, если воспринимаемый принадлежит к собственной общности (ингруппе), оценка, как правило, завышается. И наоборот, если воспринимаемый принадлежит к другой общности (аутгруппе), его оценка может снижаться. Этноцентризм обусловливает часто полярную оценку ин- и аутгруппы (Левкович, Андрущак, 1995).

При недостаточном знакомстве представителя одного этноса с представителем другого этноса срабатывает механизм стереотипизации, т. е. осуществляется приписывание воспринимаемому человеку психологических характеристик его этноса (особенно в тех случаях, если воспринимаемого хорошо не знают).

Функционирование систем психического отражения (акусти­ческой, оптической, тактильно-кинестетической и ольфакторной системе обоняния) в разных этнических общностях обусловливает своеобразие восприятия человека человеком во внутри- и межэт­ническом общении (в одних культурах внимание обращают на речь, в других — на экспрессию, в третьих — на запахи и т. д.)

Этнопсихологическое своеобразие сказывается в коммуникатив­ном аспекте общения. Этническое своеобразие заключается в манере излагать информацию (емко и быстро — по-западному, не спеша и витиевато — по-восточному), в использовании невербальных средств общения (пара- и экстралингвистических), предпочтении методов психологического воздействия и т. д. По-разному оценивают предста­вители Латинской и Северной Америки, европейских и азиатских на­родов время, отведенное на решение деловых вопросов. Известна роль проксемики при установлении межэтнических контактов.

Этническая специфика просматривается и во взаимодействии. В процессе исторического развития этническая общность вырабатыва­ет определенные принципы и правила сотрудничества и разрешения конфликтов. К сожалению, в отечественной литературе данный воп­рос почти не исследован. Из зарубежных подходов интересна пози­ция, рассматривающая взаимодействие как обмен ресурсами. Дан­ный феномен характеризуется тремя измерениями: партикуляризм — универсализм в обмене ресурсами; конкретность — абстрактность ресурсов и процесс передачи — получения ресурсов.

Коллективистским общностям присущ общецелевой обмен (типичность любой общающейся диады и интеракции для всех представителей данного этноса), а индивидуалистским общнос­тям свойственен целеспецифический обмен (уникальность обща­ющейся диады и интеракции по сравнению с другими взаимодей­ствующими в данном этносе).

В маскулинных культурах акцент делается на обмене глубин­ными ценностями, связанными с конкретными материальными ресурсами, в то время как в фемининных культурах уделяется вни­мание обмену ценностями, связанными с эмоциями и информа­цией (воспитание и качество жизни).

Представители низкоконтекстуальных общностей (например, в США) ценят строгую логику, ясное изложение вербальной ин­формации, индивидуализацию невербального поведения, инди­видуалистскую интеракцию (вплоть до отклоняющейся стратегии взаимодействия). Члены высококонтекстуальных общностей (к примеру, Япония) ценят витиеватую логику, неявное изложение информации, невербальную информацию, соответствующую си­туации взаимодействия. В целом при обмене ресурсов они дей­ствуют в непрямом стиле получения и отклонения (Gudykunst, Tim-Toomy, Chua, 1988).

Разрешение конфликтов в различных этносах осуществляется по разным алгоритмам (с привлечением посредников или без них, с высоким уровнем эмоциональной вовлеченности или с низким и пр.). При этом этнопсихологический подход к конфликтам про­сматривается не только на межличностном, но и на межгосудар­ственном уровне. В этом плане представляют ценность результа­ты исследования Г. У. Солдатовой «Психология межэтнической напряженности» и «Социальные конфликты в современной Рос­сии» (Солдатова, 1998; Социальные конфликты в современной России, 1999).

Межличностные отношения. В этнических общностях межлич­ностные отношения имеют различное содержание, которое про­является в характерной для данной группы форме. Как показыва­ют результаты эмпирических исследований в США, своеобразие межличностных отношений обусловливается этническим проис­хождением конкретного американца.

Кросскультурные исследования свидетельствуют, что пред­ставители коллективистских общностей относительно легче фор­мируют межличностные отношения с членами одноименных групп, чем с представителями индивидуалистских общностей. В таких этносах культивируется формирование межличностных от­ношений с родственными связями.

Самораскрываемость в межличностных отношениях обуслов­ливается принадлежностью к коллективистской или индивидуа­листской культуре (например, североамериканцы более охотно раскрываются, чем японцы). Представляет интерес проблема ат­тракции среди разных этносов.

Проведение прикладных исследований по этнической психологии оп­ределяется запросами общества, экономическими и финансовы­ми возможностями страны, теоретико-методологическим уров­нем исследованности этнопсихологических проблем, разработан­ностью программ проведения прикладных изысканий, опытом проведения подобных исследований в стране и наличием научных кадров, способных осуществить такие работы.

Эмпирические исследования основываются на принципах де­терминизма, единства сознания и деятельности, развития психи­ки в деятельности, системности и сопоставимости. Принцип со­поставимости четко прослеживается в кросскультурных исследо­ваниях (психологические особенности одного этноса сравнивают­ся с психологическими характеристиками другого народа).

Эмпирические исследования по различным аспектам этничес­кой психологии проводятся в Институте психологии РАН (Кцоева, 1985; Науменко, 1992; Шихирев, 1993; Левкович, Андрущак, 1995; Резников, 1999; Ключникова, 2001), Институте этнологии и антропологии РАН (Лебедева, 1993, 1995, 1998; Дробижева, 1996; Солдатова, 1998), МГУ (Стефаненко, Шлягина, Ениколопов, 1993; Стефаненко, 1986, 1999) и Российской академии государ­ственных служащих (Кокорев, 1992; Фетисов, 1995; Набиев, 1995).

Особое место занимают прикладные комплексные исследова­ния военных психологов по этнопсихологическим особенностям личного состава зарубежных армий (Феденко, Луганский, 1966; Луганский, 1968), в которых раскрываются психологические ха­рактеристики населения и показывается их влияние на боеготов­ность личного состава армий.

Проведение прикладных исследований по этнической психо­логии чаще всего определяется практическими запросами госу­дарственных организаций.

В 1992 г. в Институте молодежи вышла из печати «Этнопсихоло­гия» в двух частях (Крысько, Деркач (Ч. 1); Деркач, Крысько, Саракуев (Ч. 2), 1992). В последней работе даются краткие характеристики на­родов России, ближнего и дальнего зарубежья. Описание психологи­ческого облика зарубежных этносов освещается в книгах Сухаревых (В. А. Сухарев, М. В. Сухарев, 1997) и С. Д. Льюиса (Льюис, 1999).

Эмпирические исследования по этнической психологии в Рос­сии почти исчерпываются названными выше работами. Ограниче­ния на их проведение в прошлом были связаны с идеологическим запретом, а после 1991 г. — с отсутствием финансовых возможностей. Вместе с тем были выполнены интересные исследования Н. М. Лебе­девой «Новая русская диаспора» (1995 г.), Г. У. Солдатовой «Пси­хология межэтнической напряженности» (1998 г.), «Социальная и культурная дистанция» (под редакцией Л. М. Дробижевой, 1998 г.) и проведена 1-я Этнопсихологическая конференция секцией этни­ческой психологии при Российском психологическом обществе в октябре 1997 г. (Этническая психология и общество, 1997).

Позитивным явлением в этнической психологии является публикация авторских методик по различным аспектам этнопси­хологических явлений (Стефаненко, Шлягина, Еникополов, 1993; Левкович, 1992; Кочетков, 1998; Солдатова, 1998).

В связи с социально-экономическими преобразованиями в России, у нас стала развиваться экономическая этническая психо­логия. Предметом ее исследования является проявление этнопси­хологических характеристик в экономической сфере деятельнос­ти (Льюис, 1999; Шихирев, 2001).

Как видно из изложенного, исследований по теоретическим и прикладным проблемам этнической психологии в России, к сожа­лению, не очень много, и они представляют мозаичную картину. За рубежом количество публикаций составляет более 10 тысяч; из­даны фундаментальные справочники (например, по проблемам кросскультурной психологии, подготовки личности к межкуль­турному общению).

Перспективными теоретическими проблемами этнической психологии являются природа, функции и структура этнопсихо­логии, психологические аспекты миграции народов, этнопсихологические характеристики различных этносов (проживающих как в России, так и за рубежом) и др.

источник