«Алиса, обязательно напишите про это! Это тайна почище домашнего насилия: мало кто отваживается говорить об этом вслух», — посоветовал мне знакомый редактор, когда я честно ответила, почему на полгода исчезла с радаров и что всё это время со мной происходило. Знаю, многих моих знакомых мое признание удивит, многие могут решить, что я преувеличиваю. Но факт остается фактом: чуть меньше года я болела депрессией с американскими горками внезапных просветлений и новых ступеней отчаяния. Я пишу этот текст от первого лица и не скрываю имени, потому что российский интернет переполнен отвлеченными обсуждениями депрессии про героев в третьем лице. «Бывает с кем-то, но не со мной». Это формирует ложную картину анонимной болезни, которой подвержены будто бы только слабаки и неудачники, безликая толпа без имен, фамилий и профессий.
Текст: Алиса Таёжная
не осознавала, что болею, пока одним ноябрьским утром не набрала номер горячей линии психологической помощи от страха, что сделаю с собой что-то, пока муж и собака спят в соседней комнате. После нескольких месяцев расстройств сна и памяти я мысленно осматривала дом и буквально
искала место, где можно было повеситься. Основные признаки депрессивного состояния — невнимательность, раздражительность, постоянная усталость, недовольство собой и другими — не воспринимались отдельно, а за несколько месяцев стали частью моей личности. Жить в таком состоянии дальше было просто невозможно, как и поверить в то, что это состояние может куда-то исчезнуть.
В любом неудобном разговоре начать всегда нужно сначала, откуда-то издалека. В подростковом возрасте я, как и многие дети, проверяла пределы собственной выносливости. Тело мое было спортивным и сильным и потому выдавало невероятные результаты. Например, два года я жила двойной жизнью, днем готовясь к поступлению в университет, а ночью читая Гари и Элиаде. После трех дней без сна кряду я могла отлично сдать экзамен и выступить на публике. Чтобы быстро сделать сложное и непривычное задание, мне достаточно было выпить чашку кофе, а разговорный иностранный язык на слух я учила за 4 месяца.
Многие молодые люди живут с подвижной психикой, окончательно привыкая к своему состоянию: у меня была типичная циклотимия, как говорят врачи — проблема, с которой сталкиваются от 1 до 5 процентов людей, при этом большинство так и не получают в течение жизни никакой профессиональной помощи. Сильные периоды активной деятельности сменяли продолжительные периоды спада или ленивого спокойствия: одно чаще всего приходилось на солнечную погоду, другое — на облачную. Постепенно периоды стали сильнее и короче, после одного драматического события в моей жизни появились вспышки гнева и долгие периоды беспричинно плохого настроения, общительность чередовалась с замкнутостью, и для человека, который живет без личного пространства (вначале с родителями, а потом с мужем), это с годами превратилось в огромную проблему.
Причинами депрессии или факторами затяжной болезни действительно чаще всего являются проблемы в личной жизни и на работе, болезни и смерти близких, жизнь в некомфортной среде или нереализованность, злоупотребление алкоголем и наркотиками. Но существует также десяток дополнительных факторов, которые, накладываясь на тип личности, могут запустить механизм депрессии без каких бы то ни было внешних триггеров. Низкая самооценка, давно не проговоренные противоречия с близкими, гормональные сбои, режим дня — с предрасположенностями к резким переменам настроения любой из этих факторов может стать мощнейшим якорем для депрессии.
ак оказалось, что в моем собственном случае не случилось ровным счетом ничего, чтобы моя жизнь превратилась в ад. На момент моего сильнейшего нервного срыва прошлым летом я была замужем за любимым человеком, жила в центре любимого города, окруженная любимыми друзьями
и понимающей семьей. У меня была приятная работа на фрилансе и много знакомых. Я очень любила всё: читать, смотреть кино, ходить в музеи, учиться, общаться. И в какой-то момент я несколько дней не спала, не ела и поняла, что всё это от всей души ненавижу. Живу неправильно, притворяюсь кем-то другим, занимаю чужое место. И никому не станет хуже, если я исчезну. Немножко галлюцинаций, чуть-чуть романа «Тошнота» и фильма «Прерванная жизнь» — первое время депрессия притворялась очередным экзистенциальным кризисом и этапом, который просто надо пройти.
Нервный срыв длился всего несколько дней, когда я буквально ходила по стенке, молчала или однозначно отвечала на вопросы, пропускала звонки и плакала несколько раз в день. Приближался мой день рождения с ежегодными итоговыми вопросами о том, чего я добилась, что получилось, почему я там, где я есть сейчас, живу ли я как полагается и как этого от меня ждут. Этими вопросами, если читать психологические форумы, мучаются многие взрослые люди прямо перед праздником. Все упущенные возможности встают в ряд, как экспонаты в музее, чтобы их было удобнее рассмотреть. Мои ответы меня не утешали. Знаю, что многие ищут радости в веселом угаре, авантюрах, на дне бутылки или в конце косяка, но все эти способы для меня никогда не работали. Такая привычная картина мира, где я живу в мире с самой собой, рассыпалась — и я стала себя ненавидеть: за лень и слабость, за узкий кругозор и особенности внешности, за каждое неловко вставленное слово и пропущенный звонок, за любую допущенную ошибку.
Хотя после дня рождения мое состояние ухудшилось и я даже вынуждена была отменить вечеринку для друзей, я всё еще не осознавала своей болезни, думая, что это просто черная полоса длится слишком долго. Я слишком привыкла к циклотимии и считала ее не заболеванием, а неотъемлемой частью себя. Курт Кобейн боялся, что, когда вылечит желудок, из него высыпятся все песни и исчезнут стихи и он останется просто обычным американским задротом, который никому не интересен. Что-то похожее думала и я: если отнять мои перепады настроения, буйную летнюю эйфорию и зимнюю спячку, хмурые дни, когда не хочется никого видеть, и моменты отчаяния, когда хочется раскрошить отражение в зеркале, — это буду уже не совсем я. Кто тогда будет вилять задницей на танцах, сочинять стишки по любому поводу и готовить в два часа ночи огненно острый карри? Это же делает одна и та же девушка.
Первое время я очень много делилась переживаниями со своим мужем — человеком, который лучше всех меня понимает и, пожалуй, тем, кто сам переживает похожие состояния. Он и все адекватные друзья подтверждали мои ощущения: сомневаться — правильно, бояться ошибиться — нормально, делать несмотря ни на что — обязательно, быть открытым и принимающим — самая большая роскошь. Всё, чем я делилась с ними, я слышала в ответ. Нам страшно, мы сомневаемся, мы не понимаем, что делаем, но не можем не делать, на нас лежит огромная ответственность за родителей и детей, надо стараться и заставлять себя, если ты на правильном пути.
По оценкам Всемирной организации здравоохранения, от депрессии страдает около 350 миллионов человек. Однако лечение получают менее половины из них, а в некоторых странах эта цифра не составляет
и 10 %. Одной из причин, по которой больные депрессией не получают квалифицированную помощь, является социальная стигматизация психических расстройств и отсутствие доступной информации о симптомах депрессии, а также о методах ее лечения.
а форумах о депрессиях действительно большинство женщин, но попадаются и мужчины. Еще удивительнее видеть мужчин на форумах женских сайтов, где они пытаются понять, что делать со своими вечно плачущими женами, как им помочь, что они сделали не так.
Большинство говорят ровно то, что чувствовала я, — перечисляют симптомы банальных, но от этого ничуть не менее острых страданий: невозможно встать с утра с кровати, еда через силу, сон прерывистый и беспокойный, постоянно чувствуешь себя не в своей тарелке, неуверенность в каждом слове, легкие визуальные и слуховые галлюцинации, чувство вины, плохо работаешь, шарахаешься от каждой мелочи — будь то пролетающая птица или заговоривший на улице человек.
Многие на форумах жалуются на многолетнюю подавленность: работу через силу, жизнь ради семьи в ущерб себе, нелюбимые занятия, жизнь в кредит, бытовую бедность, отсутствие друзей. Им в комментариях вторят сотни сочувствующих и делятся самодельными дозировками седативов и сайтами, где любые таблетки можно купить без рецепта. Иногда в комментарии приходят люди с готовыми диагнозами или вердиктами: «Зажрались вы там в больших городах. Затопите печь в деревне — и вашу депрессию как рукой снимет», «Я ходила к неврологу — прописала мне новопассит. Сказала, надо жить не для себя, а для мужа и детей. Живете для других — сразу лучше становится. Всё от эгоизма».
«Эгоизм», наверное, одно из самых часто встречающихся слов при разговоре о депрессии. Как еще назвать человека, который постоянно, на протяжении нескольких лет, говорит, что ему плохо? Привлекает к себе внимание? Кричит «Волк!» там, где ничего не происходит? Обвинительные речи представляли собой знакомый припев «сама виновата» на разные лады: «никто не заставлял тебя рожать» — на послеродовую депрессию, «сама выбрала, теперь и расхлебывай» — на неудачный брак, «куда глаза смотрели» — на проблемного ребенка, «включи голову и посмотри по сторонам, сколько кругом действительно несчастных людей» — на любую жалобу, не связанную с конкретной бедой.
В качестве аргументов регулярно упоминаются голодающие дети в Африке, рабы на китайских фабриках, жертвы войн и зачисток — и пока они существуют, значит, всё у нас не так уж плохо на сегодняшний день. Реальных и потенциальных самоубийц осуждают с прытью раннего христианства: «У вас не хватает моральных сил разобраться с собой, не надо быть тряпкой!» Суицидальные мысли для многих находятся в пространстве греха, а не заболевания, и даже после смерти всеми любимого Робина Уильямса звучало слишком много яда в отношении талантливого человека, у которого вроде бы было всё.
Депрессия, тем более у публичных людей, чаще всего невидима, пока не становится слишком поздно, а признания людей, болеющих ею, почти всегда подписаны ненастоящими именами или опубликованы анонимно. Запретных слов не так много, и «депрессия» — из их числа. Нам нельзя говорить о том, что мы страдаем — как будто бы от этого другие бросят свои счастливые семьи и любимые дела и начнут страдать. «Депрессия — от свободного времени. Займи себя на 16 часов — и ноги отваливаться будут, уже не до депрессии». Можно сколько угодно вздыхать над бокалом вина с приятелями, но именно произнесенное вслух «депрессия» почти всегда становится стоп-словом в любом светском разговоре. Я говорила это слово несколько раз почти посторонним людям, они начинали хлопать глазами и просто не знали, что мне ответить.
олгое время о моем состоянии знал только муж. Мне было стыдно и странно говорить о себе в этом качестве кому бы то ни было — ни один человек не видел меня плачущей «просто так» за все 28 лет моей жизни. Однако несколько раз в слезах без причины меня заставали близкие
друзья и тут уже приходилось говорить всё по-честному. Отвратительно признаваться, что ощущаешь себя никчемной и лишней, но надо было как-то аргументировать внезапные уходы из гостей, исчезновения без прощания, неотвеченные сообщения. Потом я припоздала с парой рабочих заданий, чего со мной никогда не случалось. Потом несколько дней не выходила из комнаты в надежде всё-таки выспаться. Шел четвертый месяц моей бессонницы, и я наконец поняла, что еще одна такая неделя — и я устрою собственный бойцовский клуб. Пытка отсутствием сна не зря считается одной из самых сильных.
В 8:30 одного такого утра я написала знакомому психологу и попросила срочный контакт психиатра. На горячей линии психологической помощи накануне холодный голос очень трезво, взвешенно и безэмоционально пытался уговорить меня назначить встречу с двумя врачами: невропатологом и психиатром. Невозможно поверить в это, но я боялась выходить из дома и говорить с людьми. Меня бросало в пот, как только я выходила на улицу, я задыхалась в транспорте и прятала глаза от прохожих. Дорога до аптеки была испытанием, муж не мог неделю заставить меня погулять с собакой, хотя обычно это мое самое любимое занятие. В муниципальном психоневрологическом диспансере мне назначили визит через 10 дней. В тот момент я не могла загадывать даже на завтра и от планового визита к государственному врачу пришлось отказаться. Я начала искать врачей самостоятельно через знакомых.
Надо сказать, что суицидальные мысли — срочная красная кнопка и сигнал, что к психиатру нужно обращаться прямо завтра, не ожидая, что «само пройдет». Выбор врача — отдельная хитрость, и о ней стоит рассказать подробнее. К сожалению, состояние психиатрии и психологической помощи в России плачевно и обращаться к специалисту страшно — кажется, тебя за все твои мысли упрячут в стационар и прикуют к кровати. Поэтому растерянные пациенты чаще всего обращаются за консультациями к психологам и психоаналитикам, которые не имеют медицинского образования, а следовательно, не обладают квалификацией и правом лечить суицидальных больных. Их советы и тренинги могут быть очень полезны в обычной ситуации для личностного роста, преодоления кризисных ситуаций, но не в случае, когда вам хочется покончить собой и вы обдумываете конкретный способ. Врач-психиатр же — человек с многолетним медицинским образованием, который помимо медицинского института может иметь дополнительное образование и опыт стажировок, умеет работать с медикаментами, участвует в исследованиях и экспериментах.
Согласно Международной классификации болезней, симптомами депрессии являются пониженное настроение, уменьшение энергичности и падение интереса к жизни. У больных снижена способность получать удовольствие от любимых занятий, сосредоточиваться, нарушен сон и аппетит. Часто присутствуют мысли о собственной виновности и бесполезности. Депрессивные эпизоды могут колебаться от легких до тяжелых, включающих галлюцинации, суицидальные попытки и утрату социальной активности.
ервый психиатр принимал меня далеко от дома, и добраться до него было отдельной пыткой. Путешествие в муниципальный психоневрологический диспансер на окраине города — тест для самого себя. Насколько я не могу справиться самостоятельно? Насколько глубоко я упала
в своей болезни? На скамейках вокруг было много испуганных и грустных молодых девушек, несколько пар родителей, которые под руки привели своих детей. Я немного успокоилась, что пока могу передвигаться сама, без посторонней помощи. Первый врач-психиатр лечил меня гипнотерапией: я решила, что я слишком сильная, чтобы прибегать к медикаментозной помощи, и всё смогу сделать за счет собственной воли и через работу с подсознанием. Через 6 сеансов сон не возвращался, а ухудшения были катастрофическими: за последнюю неделю я похудела на 5 килограммов, пила почти только воду, не могла прочитать и запомнить ни одной длинной фразы.
На дне рождения подруги накануне Нового года я попустилась, выпила рекордное количество алкоголя, оттанцевала себе все ноги и улетела на каникулы. Билет на самолет выручал меня в самых трудных ситуациях. Выручил и теперь. Без всяких таблеток на солнце среди пальм я мгновенно почувствовала себя лучше, начала нормально есть и спала как сурок. Но за три дня до возвращения в Москву мне снова стало ужасно тяжело спать и дышать. Я не могла думать ни о чём, кроме того, что все предстоящие дела провалятся, я опозорю себя, у меня ничего не получится и друзья с родными общаются со мной просто по привычке. В середине января меня догнала очередная фаза дисфории.
При заметных ухудшениях я поменяла врача и решила снова попробовать лечение — без таблеток и гипнотерапии. Внимательный, умный и очень неравнодушный, мой врач был несильно старше меня и болел ДЦП. Первые несколько минут я пыталась скрыть то удивление, с каким я наблюдала за его походкой. В отличие от первого врача он задавал много личных вопросов, отлично запоминал, что я говорю, и изо всех сил пытался помочь мне зацепиться за всё хорошее, что было во мне и вокруг меня. Между делом он рассказал мне, как два года учился ходить без всякой надежды, что в принципе пойдет — день за днем он методично пытался встать на ноги, хотя врачи предрекали ему быть прикованным к креслу. Сейчас он качается в спортзале и ходит самостоятельно. Мне стало стыдно за две моих целых ноги и за припадки хандры и ярости поблизости с этим человеком. «Поэтому я и рассказываю вам свою историю. Даже из моей ситуации был выход. Из вашей он гораздо проще».
Все психотерапевты предупреждают, что процесс излечения — мучительная и долгая работа. На этом этапе я буквально слышала, как крутятся шестеренки у меня в голове, каким трудом мне дается любая непривычная мысль или нетипичное действие. Мы делали упражнения на приобретение полезных привычек, я рассказывала ему о давнем конфликте с собственным внутренним голосом, о том, что боюсь старости и болезней близких. Приходилось учить себя возвращаться домой не той же дорогой, что и обычно, читать необычные книги, делать нестандартные поступки, десять раз на дню превозмогать собственную стеснительность.
ем дольше я болела, тем сильнее я осознавала, что пора говорить честно о том, что происходит. Мне было мучительно признаться в своей болезни родителям. Но когда я поделилась своим беспокойством, мама рассказала о том, как пила антидепрессанты длительным курсом
в три года, когда перегорела на своей работе. Мне было 11 или 12, мама не говорила об этом никогда. Я смутно вспоминала, как видела маму лежащей на одном месте весь день с блуждающим взглядом, полным слёз. Как она просыпалась среди ночи и заходила меня навестить, как взрывалась и плакала на ровном месте, а я злилась, обзывалась и не понимала, что с ней. Мы действительно сильно похожи, но как страшно услышать собственные сожаления и опасения в устах своей мамы, которой 53. Как неприятно понимать, что наследуешь чужие страхи и проблемы. Оказывается, склонность к депрессиям часто наследуется нами у родителей, даже если мы сами этого не осознаём, так же как и в жизни мы часто повторяем жизненный сценарий родителей, не отдавая себе в этом отчета.
Когда я начала открыто говорить о своей болезни c окружающими, привычный круг беззаботных знакомых открылся с совершенно другой стороны. Помню, как одна из самых веселых вечеринок у меня дома закончилась тем, что приятели начали обсуждать одиночество и антидепрессанты: я узнала про нескольких милейших и активных знакомых, что они годами сидят на таблетках по рецепту. Они говорили об этом так буднично и так прохладно, как о бытовых мерах предосторожности: две с утра и одну на ночь, чтобы не размазывало — что-то в этом духе. Меня видели плачущей или мрачной чаще, чем обычно, но и я видела старых друзей другими — взволнованными, обеспокоенными, боящимися прожить жизнь вполсилы. Совсем недавно я наткнулась на статью о том, что большинство современных детей вместо привидений боится провала — меня будто окружили все эти дети в плоти старых друзей. Многие наперебой говорили об усталости от нелюбимой работы, о неуверенности в своих силах, в партнере, в будущем. Кризис был в самом соку, и даже самые спокойные начинали переживать, думая, во что превращаются их зарплаты и планы на год, как жить дальше и каким образом изменить жизнь к лучшему.
Когда моя бессонница перевалила за полгода, очередной нервной ночью я спросила у когда-то болевшей депрессией подруги контакты еще одного врача. Для начала мне нужно было хорошее снотворное, чтобы просто выспаться за полгода моей опасной жизни. Мой третий психиатр встретился со мной в общественном месте, когда я в очередной раз оказалась на дне. Я устала считать эти разы и смирно приехала на встречу в 9 утра, не выспавшись ночью. Гипнотерапия и пятичасовой разговор закончились страшным видением и очень неприятным открытием: что несмотря на то, что я вроде бы разрешила себе быть собой, я всю жизнь не могу полюбить себя по-настоящему. Принять недостатки и начать работать над плюсами, вкладывать все силы в любимое и не бояться провала. Эти фобии есть у большинства, но если они мешают тебе проснуться и встать с кровати — в любом случае без специалиста тут не обойтись.
После первого посещения я испытала колоссальный прилив сил, которого не ощущала вообще никогда в жизни. Ну то есть вообще никогда. Есть пошлые метафоры про выросшие крылья, но я бы скорее сказала, что моя мощность физически и морально увеличилась втрое. Я была в курсе синдрома первого визита к психотерапевту, но такого облегчения я даже не могла себе вообразить. Полугодичный ком в груди исчез, я начала нормально спать и перестала волноваться, за пять дней сделала дела, которые не могла сделать два месяца. Но пришел очередной острый момент опасной неуверенности в себе, связанный с работой. В моей жизни опять появилась бессонница и расстройства аппетита, и впервые я решилась на таблетки. Это были самые простые и известные антидепрессанты под присмотром психиатра с 30-летним опытом, который работает в реабилитации самоубийц и пачками за одну смену вытаскивает людей с того света.
13 % матерей страдают постнатальной депрессией, причем половина из них не была склонна к депрессии до рождения ребенка. В целом различные формы депрессии чаще диагностируются у женщин, чем у мужчин, однако гендерный дисбаланс может быть вызван большей склонностью женщин проявлять свои эмоции. В отличие от них мужчины зачастую не готовы признаться в проблеме и предпочитают не обращаться за профессиональной помощью.
Несколько дней мы тщательно работали над распорядком дня, чтобы убрать из жизни хаос. Одно неполучившееся дело могло запутать меня и испортить настроение на несколько дней. У страха, выяснилось, глаза велики, и все трудные и даже невыносимые дела я делала в сжатые сроки. Сцепив зубы и со слезами на глазах, я внезапно осознавала, как мало знаю о вещах и людях вокруг себя, как преувеличиваю свою значимость. После того как я в очередной раз напилась, чтобы преодолеть неловкость, психика отрикошетила самым жутким образом — потеряв в очередной раз дар речи и желание жить на пару дней, я поклялась никогда не пить, чтобы стало проще завязать разговор или почувствовать себя к месту. Так я отказалась от регулярного алкоголя, известного депрессанта, который я, как и многие, выпивала по поводу и без, чтобы снять барьеры в общении.
С моим врачом мы особенно обсуждали прокрастинацию и бытовую лень. Когда нужно лениться? А когда лень — это страх? И что делать, если присутствует одно и другое? В моем случае выяснилось, что лениться и отдыхать — противоположные занятия. И в сутках гораздо больше времени, чем кажется на первый взгляд. Если честно посмотреть на мой обычный день, в нем есть очень много места для работы и любимых занятий, для книг и прогулок, для общения и одиночества, а также внезапных дел, которые я откладывала всю жизнь. Я сто лет хотела петь и танцевать и учить испанский язык, но откладывала это с отмазками, что у меня много работы и я не успею провести время с мужем и друзьями. По совету врача я сразу же записалась на все занятия, которые давно откладывала, и расписание сдвинулось, освободив много внезапного времени на то, что снимает стресс, тренирует мозги и укрепляет тело. Ушли дурацкие сериалы и прокрастинация в сети, появилось время на спорт и встречи с друзьями. Откладывание простых и нужных для себя дел, как выяснилось, подтачивало мое самочувствие не меньше регулярных коктейлей и сидячего образа жизни.
есколько недель назад я выздоровела окончательно, хотя с начала марта я стабильно шла на поправку и с легкостью делала то, что раньше делать не могла. За этот окаянный год я написала довольно много текстов, проводила лекции и открыла две выставки, ходила на интервью, встречалась
с друзьями и даже устроила несколько шумных вечеринок. Я познакомилась с сотней новых людей, никто из которых, скорее всего, не знал, что со мной происходит и чего мне стоило просто поздороваться с ними и назвать свое имя. За это время мой муж из просто лучшего друга превратился в моего телохранителя в прямом смысле этого слова, а те близкие друзья, кому я доверилась, сидели со мной по очереди, когда я была на краю, и стали практически членами семьи.
Что это было за состояние? Зачем оно со мной случилось? И попаду ли я в него снова? Мой доктор говорит, что от дна можно оттолкнуться и теперь мне навсегда дан урок отличать сезонную хандру от настоящей болезни. «Теперь вы будете знать, что такое действительно плохо», — сказал мне напоследок он и потребовал постоянно следить за режимом сна и еды и не откладывать на послезавтра то, что надо было сделать позавчера. Мне правда повезло выбраться из этой ямы с теми, кто в меня верил. И еще я поняла, как мало, лживо, тихо мы говорим об этом давящем чувстве отчаяния, которое преследует нас, когда мы живем без любви к себе, нашему окружению и нашему делу.
Несколько лет назад я тоже думала, что депрессия — это «горе от ума» и что достаточно верить в хорошее и быть хорошим, чтобы эта болезнь, как и многие другие, обходила тебя стороной. Мне было легко представить, что мы сами, за редким исключением, несем ответственность за наши болезни. Но депрессия не лечится только добрыми помыслами и билетом в теплую страну, бутылкой вина с пятницы по воскресенье или случайным сексом. Как любая долгая и гадкая болезнь, она сидит очень глубоко и выходит наружу во всём своем уродстве, когда ты по-настоящему решил покончить с вечным беспокойством раз и навсегда. Если пришло время с ней разобраться, мало не покажется, это я точно говорю. И никто не гарантирует, что депрессия не вернется снова на другом витке и в другой ситуации. С другой стороны, победив ее один раз, ты уже точно знаешь, что это в принципе тебе по силам. Что это не часть твоей личности, без которой не прожить, а привязчивый недуг, от которого надо избавляться всеми силами и с посторонней помощью. И если рядом есть человек, который скажет: «Я знаю, что ты чувствуешь, я болел депрессией и, кажется, ты тоже болеешь. Давай покажем тебя врачу?» — стоит прислушаться. Возможно, он знает, о чём говорит, и протягивает вам руку, когда вы еще даже не понимаете, что она вам нужна.
Экология познания. Психология: Депрессия может накрыть благополучную и обеспеченную даму с семьей, домом и карьерой. И люди будут говорить: “С жиру бесится!” Но она может поразить и женщину, мыкающуюся в нищете, болезни или вообще в зоне военного конфликта
Депрессия может накрыть благополучную и обеспеченную даму с семьей, домом и карьерой. И люди будут говорить: “С жиру бесится!” Но она может поразить и женщину, мыкающуюся в нищете, болезни или вообще в зоне военного конфликта. И люди будут говорить: “Ей что, делать нечего?”
Давай узнаем о депрессии с точки зрения личного опыта. Катя А. поделилась своей историей и наблюдениями за ходом борьбы.
«Всем привет, меня зовут Катя, мне 25 лет. У меня есть работа, любящая семья, не всегда удачная, но насыщенная личная жизнь, я неглупая и симпатичная. К нынешнему моменту у меня было два серьезных эпизода депрессии (по год-полтора), в медицинской карточке стоит F31.3: “Биполярное аффективное расстройство, текущий эпизод легкой или умеренной депрессии”.
В информационном пространстве часто появляются сообщения вроде “Мне кажется, у меня депрессия, куда мне идти?”, или вопросы про бесплатную психиатрическую/психологическую помощь. Мне хотелось бы поделиться своим опытом борьбы с этой болезнью и кое-какими практическими советами. Хочу подчеркнуть, что я не врач и не психолог, я знаю о депрессии только с точки зрения пациента и очевидца, но не медика. Поэтому мой опыт и советы не стоит принимать как прямое руководство к действию, это все только личный опыт, немного приправленный чтением научно-популярных статей и просмотром лекций.
Так как текст получается большой, я разобью его на логические части:
- – Мне кажется, у меня депрессия
- – Что делать, если у меня депрессия?
- – Психиатрия
- – Психотерапия
- – Практические советы для тех, кто в депрессии
- – Про суицид
- – Что делать, если мой близкий в депрессии?
- – Быстрый раздел для тех, кому лень читать
Мне кажется, у меня депрессия
Если Вам кажется, что у Вас депрессия – это уже первый шаг на пути к выздоровлению. Многие люди годами не понимают, что с ними что-то не так, и это вполне объяснимо. Когда ты в депрессии, восприятие реальности меняется. Все видится в черном свете, и мозг со спокойным страданием принимает то, что “хорошо не будет никогда”. “Плохо” становится нормой, и порой невозможно даже вспомнить, что когда-то было по-другому.
Симптомы депрессии просты и банальны, их действительно можно долго не замечать. Я устаю: так ведь и другие устают. Здесь также нужно уточнить, что в норме человек не бывает счастлив 100% времени. Свои взлеты и падения бывают у всех, и плохое настроение – часть человеческой натуры. Особенность депрессии в постоянстве этих симптомов, и в том, что они чаще всего бывают приправлены органическими изменениями (вроде проблем со сном или аппетитом).
Посмотрите на эти симптомы и честно спросите себя – у меня оно?
- Плохое, подавленное настроение на протяжении недель и месяцев. Нужно подчеркнуть то, что наблюдать у себя плохое настроение нужно именно на протяжении долгого времени.
- Агедония. Невозможность получать удовольствие от того, что нравилось раньше. Мне нравилось красивое белье и кроссовки, а в какой-то момент я просто не смогла на них смотреть. Мне было от них никак, они сливались в разноцветную пелену. Вам нравилось готовить, вы пересматривали раз в месяц все фильмы с Макконахи, играли на фортепиано, а теперь – никак? Это может быть симптомом.
- Утомляемость. Да, все устают. Упахиваются и за 10 часов в офисе, и 24/7 с детьми, всем нужен отдых и хотя бы пять минут в тишине наедине с собой. Но если у вас ощущение, что от 70% или 100% батарейки у вас утром есть только 30%, или когда обычные, рутинные дела отнимают как-то непомерно много сил – это звоночек. Мне, например, стало сложно мыться и водить машину.
Это основные симптомы депрессии. Мне плохо, я постоянно уставший, мне ничего не нравится – вот что чувствует человек в депрессии.
Есть еще и дополнительные, которые проявляются не всегда, но от этого не менее важны:
- Проблемы со сном и в ту, и в другую сторону – и бессонница, и пересыпание.
- Проблемы с аппетитом. И переедание, и потеря аппетита. “Еда на вкус как трава”.
- Заниженная самооценка. Я никчемен, я хуже всех, у меня ничего не получится.
- Снижение концентрации. Тяжело смотреть фильмы и читать, тяжело водить и считать в уме.
- Тревога. Панические атаки, ощущение комка тревоги в в груди или в горле.
- Суицидальные мысли. “Лучше бы меня не было”. Человек в депрессии так сильно страдает, что смерть для него часто кажется неплохим выходом из ситуации. “Лучше бесконечный ужас, чем ужас без конца”.
Чтобы получше понять, что с Вами происходит, можно пройти какой-нибудь (а лучше пару-тройку разных) тестов в интернете. Ключевые слова: шкала Бека, шкала Цунга/Занга, опросник большой депрессии. Вы ответите на кучу однообразных вопросов, которые могут показаться банальными, но эти тесты – быстрый способ понять, нужно ли срочно бежать к врачу или можно просто отдохнуть и принять ванну.
Впервые я поняла, что со мной что-то не так, когда меня начинал охватывать животный ужас при необходимости ехать в институт, начались панические атаки в людных местах. Мне все время было плохо, но я не осознавала это. Я переживала тяжелый разрыв и думала, что страдать – нормально. Но когда я начала стремительно худеть (я дошла до 48 кг при росте 168 и “широкой кости”) и падать в голодные обмороки (при том, что аппетита не было) – и я, и мама забили тревогу.
Второй раз я стала осознавать, что ко мне подкатывает депрессия, намного раньше – я ведь уже опытный боец, но даже мне с моим отсутствием предрассудков перед психиатрией понадобилось почти полгода, чтобы дойти до врача.
Что делать, если у меня депрессия?
Многие боятся психиатров, некоторые верят в витамины и йогу, кто-то отказывается от любой помощи, потому что он не слабак и справится сам, кто-то гуляет пешком или едет в отпуск, кто-то уповает на психотерапевта.
Плохие новости: от депрессии не существует волшебной таблетки. Даже если Вы пошли к психиатру, Вам прописали антидепрессанты и они внезапно и быстро Вам помогли – Вам очень повезло. Лично мне антидепрессанты помогали не с первого раза, а когда помогали – выводили меня из состояния “ужас-ужас” в состояние “ужас”. Нет никакой панацеи, которая приведет Вас к избавлению от депрессии. Есть только тысячи и тысячи маленьких и не очень маленьких шажков, которые помогут вам прийти к выздоровлению, и их, безусловно, стоит делать.
Для советского человека это слово отдает чем-то тюремным и отвратительным, всплывают в памяти словосочетания типа “карательная психиатрия”. К счастью, сейчас все стало намного легче. Человек больше не получает ни “волчьего билета”, ни статуса “сумасшедший”, если лечится у психиатра. В конце концов, существуют частно практикующие психиатры, которые не делают никаких записей нигде. Кстати, я после посещения ПНД в 18 лет спокойно потом сдала на права в 23.
Психиатр – это, в первую очередь, врач. Его, безусловно, будут интересовать Ваши проблемы в жизни, но исключительно для того, чтобы понять, какая у Вас депрессия – эндогенная или экзогенная? Если снаружи было какое-то потрясение, это “хорошо”, если депрессия развилась просто так – это уже совсем другой разговор. Психиатру будет интересно, что именно Вы чувствуете, как Вы спите, как едите, когда Вы испытываете тревогу. Психиатр не будет разбираться в глубинах Вашей души, хотя, безусловно, психологический фон (например, в семье и на работе) будет интересен.
Хорошие новости: психиатр (во всяком случае, вменяемый) ни за что не будет считать Вас симулянтом. Я в сотый раз повторюсь, что симптомы депрессии выглядят банально, но для психиатра это – старые знакомые, складывающиеся в историю болезни, а не в “это Вы себе выдумываете”. Я прекрасно помню, как в 18 лет шла в районный ПНД и тряслась от того, что меня заподозрят в том, что я просто не хочу ходить в институт. Нет, не заподозрили, и даже дали справку, которая позволила мне пропустить сессию.
Что может дать психиатр? “Волшебные таблеточки”, которые, по факту, волшебными, конечно, не являются и не превратят Вашу жизнь в лужок с розовыми пони. Но депрессия – все же болезнь со своими симптомами, и поэтому существуют таблетки, помогающие справиться с тревогой, с постоянно плохим настроением (не нужно путать антидепрессанты и стимуляторы), с перепадам настроения, с истериками.
Таблетки помогут Вам вздохнуть. Они помогут заснуть, если Вы не спите, помогут снова начать есть. Они помогут начинать день не с 30% заряда батарейки, а с 50% или даже 70%. Они помогут вспомнить, что кроме бесконечного страдания есть и другие эмоции, а если Вы раскачиваетесь на эмоциональных качелях – то снизят их амплитуду.
Но, внимание – таблетки лечат симптомы, они могут даже купировать их до нуля, но излечить причину депрессии они не могут. Для этого нужна либо собственная внутренняя работа, либо работа с психотерапевтом.
К тому же, у большинства психотропных препаратов есть довольно много побочек. Это снижение либидо, аноргазмия, снижение или повышение веса, сонливость, ухудшение памяти, тремор. Но не стоит их так уж сильно бояться: все эти побочки – временные, они пройдут после отмены лекарств, а лекарства помогут. Лично у меня после начала приема нейролептиков почти начисто отсох английский язык, я размышляла над каждым письмом по часу, к тому же первые несколько недель был жуткий, до невозможности поднять чашку одной рукой, тремор, но лучше быть медленной и с трясущимися руками, чем быстрой и трясущейся от рыданий.
Психиатрия и таблетки – радикальный выход, и он, скорее всего, даст облегчение быстрее, чем медленная работа над собой. Таблетки снимут острое состояние, дадут время и силы думать. Что еще важно: вам никто не полезет в душу. Я прекрасно понимаю предубеждения перед психологами и психотерапевтами, и прекрасно понимаю нежелание копаться в своих ранах, тем более от этого может стать еще больнее (а прямо сейчас нужно выжить, а не какое-то глобальное “стать лучше”.
Психотерапия
Психотерапия – это, если можно так выразиться, лечение разговорами. Я совершенно не лезу в психотерапевтические техники, чтобы они вдруг не перестали на мне работать, поэтому как это работает я не имею ни малейшего понятия.
Еще год назад я была не то чтобы ярым противником психотерапии, но относилась к ней с подозрением. Слишком много рассказов о шарлатанах, непрофессионалах и просто глупых людях. Что может дать мне психотерапия, что не могу я сама узнать про себя? Я что, не могу ответить себе на вопрос “что вы чувствуете?”
Но психотерапия оказалась совсем не такой, какой я ожидала. Это оказалась не словесная дуэль и не “вы хотите переспать со своим отцом”, как я себе представляла, а еще одни специальные отношения, которые давали принятие, поддержку и безопасность.
На первом же сеансе мне объяснили, что я совсем не сумасшедшая, и что чувства, которые я испытываю – абсолютно нормальные, и что мне не просто “нравится страдать”, как меня обвиняли, а у меня самая что ни на есть депрессия. Психотерапия отстраивает Вам безопасную гавань, зону комфорта, если хотите – и из этой гавани Вы можете вести корабли на борьбу со своими демонами. Эта гавань – понимание того, какая Вы есть, что Вам нравится и не нравится, что дает сил, а что отнимает. Психотерапия дает словесный аппарат для описания эфемерных чувственных идей, и от появления слов этими идеями становится куда проще жонглировать, проще действовать осознанно.
Одно я могу сказать точно: если Вы не хотите на психотерапию, не надо себя заставлять. Даже если Вашей подруге помогает, а Вы относитесь со скепсисом – лучше не заставляйте себя. Если Вам с первого сеанса не понравился терапевт – не заставляйте себя продолжать. Кабинет терапевта должен быть вашей зоной комфорта (как минимум – пока вы в депрессии), а не еще одним полем битвы.
Практические советы для тех, у кого депрессия
Совет номер ноль: нужно исключить соматические заболевания. Вы можете пойти в районную поликлинику к терапевту или неврологу и пожаловаться на свои симптомы: сонливость, утомляемость, плохое настроение. Вас, скорее всего, отправят к эндокринологу “проверить щитовидку”, а он, в свою очередь, отправит на анализы. Также стоит исключить анемию и низкое давление. Ну так, на всякий случай. Если с соматическими заболеваниями у вас все хорошо, можно (и нужно) идти к психиатру.
Хорошие новости: лечить депрессию при желании можно не так уж и дорого. Пачка флуоксетина (прозака) стоит около 100 рублей (пожалуйста, не надо самоназначать его себе!)
Сейчас я буду говорить о россйских реалиях, мой опыт применим к Москве. В России есть бесплатные психоневрологические диспансеры, куда можно прийти по прописке, имея на руках паспорт и полис ОМС. В Москве есть психиатрические институты, например, НИИ Психиатрии, куда можно прийти без записи, опять же с паспортом и полисом ОМС. Прием там стоит около полутора тысяч.
Также для Москвы есть замечательная возможность – клиника неврозов на Шаболовке, куда можно прийти, опять же, с паспортом и полисом, без записи. Там вас может проконсультировать психиатр, туда же можно лечь для стационарного лечения. Для меня идеальным вариантом оказался дневной стационар – к 8.30 приезжать в клинику, проходить процедуры, а после обеда уезжать (точнее уходить пешком) домой.
Психиатров не стоит бояться. Возможно, в государственных клинках вокруг Вас не будут скакать на цыпочках, но симулянтом Вас не обзовут, больничный, если нужно, дадут, лечение назначат.
Если Вы все же опасаетесь идти в государственную психиатрию, можно найти частно практикующего врача. Прием у них стоит примерно 2000 – 4000 рублей. Также можно найти психотерапевта с медицинским образованием, который может выписывать таблетки.
Пожалуйста, не занимайтесь самолечением! Я сознательно не пишу названий лекарств, потому что душа – предмет темный, исследованию не подлежит, и назначать психотропы может только специально обученный человек!
С психотерапией все просто. Вы просто (ха-ха) находите “своего” терапевта, и дальше работа с ним идет своим чередом. Еще раз хочу напомнить, что от общения с психотерапевтом у Вас должно остаться ощущение облегчения, поддержки, “ничего, прорвемся”. Это впечатление после первого сеанса может держаться десять минут или три дня, но оно должно быть. Вы пришли за помощью, а не на войну, и если Вам с терапевтом некомфортно по любой причине (дети терапевта скачут по квартире, слишком шумный офис, терапевт шмыгает носом, у нее слишком резкие духи или несмешные шутки), Вы можете смело уходить (предупредив, конечно же).
Попробуйте искать терапевтов по знакомым. Ищите терапевтов, которые успешно работали с проблемой, схожей с Вашей (например, развод, неудачная беременность, абьюзивные отношения). Полагайтесь на свою интуицию. К счастью, терапевта мы можем выбирать, и если мы выберем хорошо, он станет нам прекрасной поддержкой.
Кроме таблеток (три раза в день по пятнадцать секунд), консультаций психиатра (раз в пару недель, минут по сорок) и психотерапии (раз или два в неделю по 50 минут), у Вас есть куча времени, когда Вы со своей депрессией будете один на один, и это время не нужно забывать.
Сейчас я скажу парадоксальное: от депрессии невозможно вылечиться. “Особенно невозможно” вылечиться прямо сейчас. Ею нужно переболеть, позволить психике самой выбраться, но психике можно и нужно помочь.
Сейчас я буду давать советы (этого не делает хороший психотерапевт, но я-то не психотерапевт, значит мне можно!), но это советы, основанные исключительно на личном опыте.
Во-первых, признайтесь себе, что Вы болеете. Вы больной человек, поэтому Вам положены поблажки. Вы же не бежите марафон, когда у вас грипп и температура 39? Когда у Вас грипп, Вы лежите в кровати, и хоть трава не расти. Собака выгуливается по пять минут в день, детям выдаются мультики, работа делается вполсилы.
Но сейчас Вы тоже болеете. Позвольте себе поболеть. Полежать в кровати под одеялом, упиться своим страданием. Вам грустно? Грустите! Смотрите грустное кино, слушайте грустную музыку, плачьте. Вам можно! Если Вы заболели депрессией, значит Вы, скорее всего, очень устали. Отдохните, насколько Вам позволяют обстоятельства. У Вас теперь есть полное право отказываться от мероприятий, которые не дают Вам сил, уходить пораньше с тусовок, не ездить в путешествия, которые Вам неинтересны. Вы же не поедете к родителям на дачу, если у Вас пневмония?
Во-вторых, несмотря на первый совет расслабиться и дать себе поболеть и пострадать, Вы все-таки должны лежать в сторону цели, то есть выздоровления от депрессии. Не надо перенапрягаться, но при этом нельзя упускать проблески желаний, удовольствий, хорошего настроения, которые пропускает Ваш мозг.
Если у Вас появляется желание или любая, даже самая маленькая цель (например, помыть посуду или голову), и Вы этой цели добиваетесь, в мозгу срабатывает поломанная депрессией система вознаграждения. Вы же понимаете, что Вы будете просто космическим молодцом, если пропылесосите или прогуляетесь до кафе за кофе? Попытайтесь вспомнить, что Вам доставляло удовольствие “в прошлой жизни” и делайте это (без фанатизма!) Я, например, перед сном ежедневно плакала, и сквозь слезы (я хуже всех, я никому не нужна, я никогда не буду счастлива) перечисляла себе вещи, которые люблю: черешню, запах горячего асфальта, кота, кроссовки, петь за рулем.
В-третьих, поддерживайте здоровье тела (в здоровом теле – здоровый дух!) Выберите активность себе по душе: йога, кроссфит, пилон, качалка, да просто пешие прогулки – вариантов множество. Исоблюдайте режим.
Скорее всего, с началом приема нейролептиков Вас и так будет вырубать спать в десять: не противьтесь этому. Если получается и организм просит – спите днем (мне очень помогало по полчаса спать на работе). Ешьте! Вполне возможно, что никакого аппетита у Вас не будет, но нужно заставлять себя есть. Попробуйте есть что-то вкусное для Вас, хороший вариант – паста с чем-нибудь вроде курицы, всякая еда на пару – нейтральный вкус, минимум усилий при готовке.
В-четвертых , обратитесь за помощью и принимайте помощь. Поддержка близких (да и далеких тоже – Вы не представляете, сколько людей ко мне обратилось с предложениями о помощи после того, как я публично призналась в том, что у меня депрессия!) – это очень важно в деле лечения депрессии. При этом у Вас есть полное право вычеркивать из круга общения (хотя бы временно) людей, которые не помогают, а, например, причитают или считают Вас ленивой. На самом деле, Вы не представляете, сколько людей на самом деле через это прошли и понимают ваше состояние.
Сейчас, когда мой депрессивный эпизод практически кончился (10 месяцев на таблетках и в терапии, три недели в больнице), мне сложно вспоминать про свои суицидальные мысли, но если раскопать мои записи того времени, можно восстановить, что значительную часть своих невеликих сил я тратила на то, чтобы не покончить жизнь самоубийством. В буквальном смысле: иногда я просто лежала в кровати и прикладывала колоссальные усилия для того, чтобы не встать и не спрыгнуть с балкона. Мои страдания казались настолько невыносимыми, что хотелось завершить их любым образом. Абстрактное “выйду из окна” превращалось в холодное, рациональное, детальное продумывание разных способов.
Это действительно страшно. И я не знаю, что здесь советовать, кроме как “не делать этого”. Я цеплялась за то, как будет плохо моим близким родственникам, если я умру. Если кажется, что зацепиться не за что, то, пожалуй, самое время звонить на горячую линию психологической помощи, или просто – кому-нибудь. А если не звонить, то писать.
Что делать, если мой близкий в депрессии?
К сожалению, тут тоже нельзя дать стопроцентного совета, как можно радикально помочь, но некоторое направление задать можно.
Во-первых, нужно признать и понять, что Ваш близкий человек не придуривается, не ленится, а болен. Она не может “взять и перестать страдать”, ее не развеселит комедия или картинка с котиком. Почитайте википедию, посмотрите “Нацию Прозака” и “Меланхолию”, постарайтесь понять, что этот человек чувствует. Скорее всего, в данный момент ее от Вас отделяет толстый слой мутного стекла, или ком спутанной серой пряжи. Она не чувствует вкусов, не слышит музыки, скорее всего, любые дела даются ей с огромным трудом, и это не лень, это объективные сложности.
Во-вторых, предложите ей помощь в контактах с внешним миром. Скорее всего, общение с официальными инстанциями отнимает у нее чудовищно много сил, поэтому возьмите ее за ручку и отведите к врачу, на анализы, в аптеку. Даже мне, интроверту, проще общаться с инстанциями ради кого-то еще, а не ради себя. Помогите ей найти психиатра, психотерапевта, узнайте, есть ли в вашем городе нормальная психиатрическая клиника, куда можно лечь.
В-третьих (и это вытекает из второго), помогите ей с бытом. Уберите за котом, выгуляйте собаку, посидите с ребенком, чтобы Ваша подруга поспала. Приготовьте какой-нибудь простой еды, сходите в магазин, купите хлеба, молока и сыра. Когда я совсем слегла и перестала есть, и меня тошнило от почти любой еды, мама приходила ко мне и делала картофельное пюре с паровой куриной грудкой, и я ела это крошечными порциями. Запустите стирку, помогите развесить белье, помойте посуду. Все эти задачи могут выглядеть не слишком благородными, но Вы не представляете, как сильно Вы поможете. Помогите человеку помыться.
В-четвертых, не обесценивайте ее страдания. Вам может показаться смешным, что кто-то год не может оправиться от смерти любимого кролика (это всего лишь животное!), но никакие страдания не являются выдуманными. Человека в депрессии могут переламывать даже самые крошечные происшествия, и “начальник не так посмотрел на работе” может выглядеть трагедией. Помните, что человеку в депрессии кажется, что она ничтожна, она хуже всех, все ее проблемы выглядят непреодолимыми. Примите это. Никакие голодающие дети Африки не облегчат страдания, а наоборот, заставят дополнительно чувствовать вину.
В-пятых, хвалите за любые движения к свету. Пошла к врачу? Молодец! Купила таблетки? Молодец! Уже неделю по часу ходит пешком? Супер-молодец! Поела три раза за день? Космический молодец!
В какой-то момент (месяца через четыре после начала приема антидепрессантов) мне начало казаться, что таблетки перестали помогать, что я скатываюсь обратно на самое дно, каждый день мне было плохо, плохо, плохо. Мне хотелось бросить лекарства и психотерапию и просто лечь умирать, потому что казалось, что смысла никакого нет, и единственное, что меня останавливало – это то, что близкий человек ежедневно повторял мне “я же вижу тебя со стороны, тебе стало намного лучше, это заметно”.
Текста получилось очень много, но и тема широкая. Какие основные штуки нужно помнить?
