Если родитель в депрессии 
Часто депрессию не считают серьезным заболеванием и не пытаются лечить. Чем она опасна для детей депрессивных родителей? Как ее выявить на ранней стадии? Как себя вести, если есть основания предполагать депрессию у себя или у собственного ребенка?
Ранее бытовало мнение, что депрессия — болезнь интеллигентов. На самом деле, по статистике, этим расстройством страдает каждый пятый житель планеты: не только люди, но даже собаки и кошки. Не надо считать депрессией плохое настроение. Не бывает таких людей, которые всегда спокойны и веселы. Даже если настроение часто портится, это еще не повод думать о наличии заболевания. Его можно предполагать в том случае, если симптомы, о которых речь пойдет ниже, проявляются у человека постоянно не менее чем в течение четырех месяцев.
Различают депрессию и депрессивные реакции, которые обычно возникают в ответ на внешние трудности (стрессогенные ситуации).
Они очень разнообразны — от экономических и социальных до глубоко личных: острое горе из-за смерти близкого человека, тяжелая болезнь, развод, измена. Ситуация разрешается, а депрессия остается и усугубляется, затягиваясь на месяцы и даже годы. Человек меняется — раньше живой, открытый, энергичный становится замкнутым, холодным, погружается в себя. Иногда «заболевает» (это больше характерно для женщин) или начинает пить (как многие мужчины). Вот это уже не депрессивная реакция на стрессогенную ситуацию, а истинная депрессия как болезнь, которая проявляется в снижении не только настроения, но и работоспособности: становится трудно мыслить, падает интерес к окружающему, часто даже затрудняется мышечная активность.
Существуют и другие, не столь явные признаки депрессии: частые головные боли, нарушения аппетита, расстройства сна и/или полового влечения, снижение общего тонуса (вялость, разбитость).
На начальных стадиях человек почти всегда начинает давать мрачные оценки всему происходящему, «застревает» на тревожащих, беспокоящих его воспоминаниях, осуждает себя за неправильное поведение в той или иной ситуации. Эти мысли постоянно «крутятся» в голове, порождая душевную боль, сожаление, раскаяние или досаду и злобу.
Однако надо помнить о том, что депрессии бывают невротические и эндогенные. При невротических всегда можно обнаружить причину, постоянную или только что возникшую, но достаточно сильную. Человек критичен к своему состоянию, старается понять, что с ним происходит, ищет сочувствия и помощи. Не возникает неадекватного толкования своих болезненных переживаний и причин их возникновения. Такие формы депрессивного расстройства лечатся в первую очередь психотерапевтическими средствами воздействия, но в особенно тяжелых случаях не исключено применение медикаментов.
Эндогенная депрессия начинается без видимой причины. Внезапно у человека появляются идеи самоуничижения и вины, причем реальные социальные достижения роли не играют. Возникает чувство так называемой загрудинной или предсердечной тоски — тяжести в груди. Утром настроение заметно хуже, чем вечером. Появляются мысли о смерти или даже желание покончить с собой. Иногда человек вообще отрицает свою депрессию, утверждая, что то, что с ним происходит, — результат сглаза, порчи, колдовства и т. п. Именно при эндогенной депрессии иногда приступы беспричинной тоски вдруг сменяются эйфорией.
Есть еще один, пожалуй, наиболее частый, но наиболее трудно распознаваемый вид депрессии — «скрытый», или «маскированный». Болезнь обычно прячется под маской какого-нибудь другого, чаще всего соматического, заболевания. При такой депрессии на первый план выдвигаются многочисленные и болезненно переживаемые нарушения телесного чувства. Страдающие этим видом депрессии составляют значительную часть поликлинического приема различных специалистов: гинекологов, кардиологов, гастроэнтерологов, эндокринологов. Врачи соматических клиник, проведя полное обследование пациента, радостно сообщают ему, что все в норме, но пациенту становится от этого еще хуже, ведь он же правда страдает! Откуда тогда эти боли в сердце при нормальной электрокардиограмме? Почему «скачет» давление? А живот отчего болит? Почему все время то расстройство желудка, то тошнота? А непонятные головные боли? Таким страдальцам может помочь только квалифицированный врач-психотерапевт или психоневролог.
Депрессия, понятно, не щадит и мам с папами.
Какая бы ни была депрессия у родителей, пусть ее и заметили вовремя, и сразу начали лечить, для ребенка — внушительное событие. Когда родители в депрессии, развитие ребенка, особенно маленького, замедляется и искажается.
Человек в норме очень адаптивен. Нет таких условий, к которым человек не мог бы приспособиться, если его психика не лишена такого волшебного свойства, как пластичность. Депрессия этого свойства лишает. Даже маленький раздражитель, в обычное время незначительный, принимает масштабы травмы. Для ребенка утрата пластичности может выглядеть как то, что мама или папа стали сильно злиться на то, что раньше их не волновало. Поменялись правила, и ребенок должен как-то научиться жить по-новому. Пока он пытается приспособиться к изменениям в родительской психике, времени и сил на развитие у него уже не остается.
«Раньше мама весело со мной вместе убирала мои игрушки, а теперь она орет на меня и требует, чтобы я их убрал. Может и подзатыльник дать. Я ее боюсь. Я внимательно слежу за ее настроением, я лучше в одну и ту же игрушку поиграю, хотя мне на самом деле хочется вытащить «Лего» и строить замок во всю комнату. Но в прошлый раз мама не дала мне закончить и пинала мои детальки ногами. Так что уж лучше строить не буду, паровозик повожу, его можно быстро убрать». Вот и сидит малыш, и тускло катает паровозик вместо увлекательного строительства, которое, между прочим, развивает координацию глаза и руки, ловкость и мелкую моторику.
Депрессия вызывает чувство некомпетентности. Родители, особенно молодые, начинают считать, что ничего не знают, не понимают, не могут, и страшно из-за этого переживают. Родителям может казаться, что они ничему не могут научиться, что они бездарные и бестолковые. Кроме того, депрессия лишает человека способности откликаться эмоционально на что бы то ни было. Чувства становятся блеклыми и притуплёнными, и человек лишается возможности сопереживать другим, в том числе своему ребенку, разделять его печали и радости, и из-за этого неизбежно оказывается в душевном вакууме. Само по себе это добавляет страдания.
Дальше — больше. Человек страдает еще и от своей бесчувственности. Понятно, что в таком состоянии человек сосредоточен на себе, естественный эгоцентризм — его практически единственное свойство. Он погружен в свои переживания, его чувствительность и ранимость обостряются чрезвычайно. Любое слово другого человека вызывает обиду и/или агрессию, депрессивный человек остается без кожи. И конечно, нет уже сил душевных на то, чтобы видеть и слышать, что творится с собственным ребенком. Человек в депрессии очень остро переживает свою ненужность, разобщенность с миром, отвержение всеми, ребенком в том числе, даже если речь идет о грудном малыше. Какая уж там адекватность.
Ребенок не получает эмоционального отклика, родитель общается с ним формально, недостаточно и неправильно ухаживает, ужасно утомляясь, буквально изнемогая, от простого взаимодействия с ним. С мертвым лицом, поникнув, мама присутствует при игре, или купании, или кормлении ребенка, витая при этом мыслями где-то далеко. Ребенку приходится домогаться внимания мамы или папы всеми доступными средствами. Груднички рыдают, дети постарше привлекают внимание, в основном, плохим поведением, болезнями и капризами. Вместо того чтобы развиваться, учиться ходить, говорить, есть ложкой и т. п., ребенок всеми силами старается заинтересовать своего депрессивного родителя. На это уходят все имеющиеся силы и жизненная энергия. Для ребенка нет ничего страшнее родительского равнодушия. Когда родители физически есть, а в общении их нет — ребенок испытывает сильную тревогу, беспокойство и, в свою очередь, и депрессию (в запущенных случаях). Начал было говорить, а тут мама заболела депрессией — и снова замолчал, пытаясь вернуться на предыдущий этап развития, когда все еще было хорошо и мама была с ним.
У депрессии много сопутствующих психических нарушений, обычно разного рода страхов и навязчивых состояний. Нередко страхи и тревоги касаются именно ребенка, желанного и долгожданного. Врач-психиатр Е. М. Вроно описывала случай, который она наблюдала в клинике.
«У меня была пациентка, она родила первого и последнего ребенка почти в сорок лет, выздоровев после тяжелейшего перелома всех тазовых костей (жила в деревне, попала в молодости под трактор). Были тяжелейшие травмы, лечилась-лечилась, после тридцати лет вышла счастливо замуж, родила. Когда ребенку было два или три, она заболела. Глубокая депрессия с мезофобией — боязнью загрязнения. Она беспрерывно мыла руки, стирала кожу до кости и боялась к чему-либо притронуться, в частности, к дочке. А дочке три года. Что это было для нее, можно себе представить: вообще никакой возможности телесного контакта с матерью. Совершенно отвергнута».
Наиболее уязвимый для депрессии период материнства — сразу после родов. Многие женщины в первые месяцы после родов испытывают апатию, тревогу, раздражительность, отчуждение — совсем не те чувства, которые, казалось бы, должна испытывать молодая мама. Они приводят в замешательство ее саму, отца ребенка, близких. Почему в это время часто возникает депрессия? Во-первых, после родов происходят значительные гормональные изменения. Если во время беременности возрастающий уровень гормонов обеспечивает оптимальный кровоток в сосудах плаценты, а в момент родов — способность матки к сокращениям, то после родов уровень гормонов значительно снижается, что вызывает определенный эмоциональный спад.
Во-вторых, переутомление и недосыпание, связанные с кормлением и уходом за новорожденным.
Не менее важны и психологические причины депрессии: рождение нежеланного ребенка, девочки вместо мальчика (или наоборот), увеличение дистанции с мужем — отцом ребенка, что неизбежно происходит после рождения ребенка, когда вместо пары образуется триада, а поддержка и внимание любимого человека особенно необходимы. Дальше уже все представления о собственной некомпетентности, ужас при мысли, что нет способности любить ребенка, повышенная утомляемость в сочетании с реальным дефицитом сна накладываются на клинически очерченную депрессию, и возникают разные нарушения вплоть до суицида, которым послеродовая депрессия чревата, как мало какая другая. По-человечески очень трудно понять, что молодая мать хочет уйти из жизни, бросив своего ребенка. Для нее же — это единственное, что она может для него сделать, она ведь уверена, что такая отвратительная мать, оставаясь с ребенком, только навредит ему.
Когда бы родители ни страдали депрессией, ребенок чувствует себя отвергнутым и брошенным. Насколько вредна родительская депрессия для ребенка, зависит от его возраста. Если материнская депрессия совпадает с кризисом развития, то этот кризис будет протекать хуже. В периоды возрастного кризиса резко меняются поведение и способы восприятия реального мира, человек должен овладевать новыми навыками и очень нуждается в поддержке, принятии и понимании. А мама сама нуждается в помощи и не способна оказать поддержку ребенку. Тогда он становится неуправляемым, требуя еще больших физических и моральных усилий, а сил нет. Мама чувствует раздражение, усталость, затем глубокое чувство вины — получается замкнутый круг взаимовлияний. Не случайно подчеркивается значимость именно материнской депрессии, поскольку именно от матери общество ожидает ответственности за воспитание ребенка. Отец обычно чуть более отстранен от детей. Если в результате депрессии отец отдаляется немного сильнее, но мать способна это компенсировать, то катастрофы для психического развития ребенка не будет. Когда заболевает мать, то нарушается взаимодействие в диаде «мать — ребенок», которое для психического здоровья ребенка является важнейшим. Кроме того, дети обычно персонифицируют проблему: «Если мама меня не хочет видеть — значит, я плохой. Если она плачет — значит, из-за меня, потому что я себя плохо веду». И так — в течение долгого времени. Ребенок убеждается в том, что он ни на что не годен.
Если отец в депрессии, очень многое зависит от того, как жена, мать ребенка, относится к депрессии своего мужа, то есть отца. Можно считать, что папа заболел, ему нужно помогать, тогда вся семья собирается, объединяется и выживает в этих трудных условиях. А можно эту депрессию не увидеть, а увидеть то, что отец изменился, показал свой дурной характер, перестал устраивать маму за закрытой дверью в спальню. Тогда можно раздражаться, злиться и призывать в союзники детей. Еще необходимо учитывать, что отец, страдающий депрессией, воспринимается детьми, да и женой, как человек, потерявший авторитет. Любой человек в депрессии делается беспомощным, слабым, но в случае отца семейства это кажется совершенно неуместным и недопустимым. Вдобавок он практически полностью выключается из жизни семьи.
Индифферентность отца очень тяжела. Ребенок не получает от него ни поддержки, ни отклика, ни гнева, когда это требуется, ни необходимого наказания, ни ободрения. У ребенка смещаются все представления о том, что можно, а что нельзя. Детство — время, когда дети усваивают разного рода нормы. Ценностная ориентация семьи — то, на почве чего возникает представление человека о том, что хорошо, что плохо в этом мире. Отношение к этому родителей играет огромную роль. Если ребенок наблюдает полное равнодушие, то представления о добре и зле формируются у него не до конца. Мы говорим о душевной глухоте, испорченности, а все дело в том, что в период формирования нравственных понятий папа или мама были в депрессии.
Родители, лишаясь способности оказывать ребенку поддержку, вызывают у ребенка. депрессию. Надо сказать, что если речь идет о малыше-дошкольнике, то единого мнения у врачей, может ли в этом возрасте ребенок страдать депрессией, нет. Долгое время депрессия и дети считались понятиями абсолютно несовместимыми. Ведь ребенок — это радость, активность, непосредственность. Внимание исследователей в первую очередь привлекли часто болеющие дети. Оказалось, что им присущи повышенная тревожность, боязливость, трудности в общении с другими детьми, капризы, агрессия, они трудно переживают разлуку с родителями даже на незначительное время.
Дети очень чутки к семейным проблемам, даже если родители выясняют отношения не при них. Они не знают смысла этих проблем, но остро чувствуют дискомфорт и отвечают на него либо капризами, страхами, частыми простудами либо энурезом и т. п. О полноценной развернутой депрессии у детей можно говорить в случае подростков.
В подростковом возрасте депрессивные расстройства проявляются очень часто, причем на протяжении последних десятилетий наблюдается их неуклонный рост. Сложность раннего распознавания подростковых депрессий отмечают многие исследователи, указывая, в частности, на то, что первые симптомы депрессии очень похожи на проявления кризиса переходного возраста. Психиатры и психологи едины в оценке раннего подросткового периода, считая его «временем восстания», поведенческих экспериментов, эмоциональной суматохи, переменчивого настроения, негативной самооценки, рефлексии, драматизации событий и повышенной чувствительности. Это один из самых важных и трудных кризисов развития личности, задачи которого — становление основных личностных качеств, усвоение норм и правил социального взаимодействия, поиск своего места в обществе, критическая переоценка семейных ценностей и правил и др. К тому же в этом возрасте происходит мощная гормональная перестройка, быстро меняется внешность, появляются незнакомые волнующие ощущения в теле. Все это — достаточно большая нагрузка на психику.
Именно в этом возрасте депрессия так значительна и накладывает заметный след на дальнейшее развитие личности; проявления депрессии закрепляются как способ реагирования на трудные ситуации, что в будущем формирует депрессивный тип личности.
Две особенности поведения матери делают из ребенка личность депрессивного типа: гиперопека и полное равнодушие. И тот, и другой стиль воспитания может складываться под влиянием депрессии у матери. Нет ничего плохого ни в опекающем поведении, ни в строгости, если они сочетаются с другими формами родительского отношения. Депрессия же делает их основными, неизменяемыми формами детско-родительских отношений. Материнская гиперопека приводит к тому, что ребенок не способен к самостоятельности, осознанию своих желаний и стремлений; формируется пассивная позиция, тотальная неопытность в отношениях с окружающим миром, которые усиливают уже имеющуюся зависимость и влекут за собой развитие депрессии. При втором варианте материнского поведения ребенок с раннего детства воспитывается в атмосфере дефицита материнской любви и внимания, в сочетании с жесткими схемами воспитания и ограничениями. У ребенка не развиваются навыки поведения, связанные с преодолением трудностей, овладением новыми навыками и новым опытом. Хроническое ощущение того, что тебя не любят, формирует чувство вины, заниженную самооценку. Для таких людей впоследствии является привычным, в соответствии со своим воспитанием, отказываться от своих потребностей и желаний, вечная оглядка на окружающих, а потом хроническая неудовлетворенность жизнью и отношениями, что ведет к возникновению меланхолии.
Страдающие депрессией с ранней юности отличаются крайним максимализмом. Себя такой человек воспринимает то как гения, то как полное ничтожество, окружающих — либо превозносит, либо вообще ни за что не считает, то впадает в мрачность, то буйно веселится. Все это очень сильно переживается, но и с такой же силой маскируется от всех людей, включая самых близких — родителей. Чувство несоответствия идеалу и стыд часто толкают ребенка на поступки, которые могут либо компенсировать, либо спрятать «ущербность». Подросток с депрессивным расстройством нуждается в скорейшей квалифицированной помощи. Он очень страдает и тщательно это скрывает потому, что считает невозможным признаться родителям, что с ним что-то не так, так как ситуация кажется ему катастрофой: «Лучше умереть, чем они узнают всю правду обо мне». К великому несчастью, эпизоды депрессии в подростковом возрасте иногда заканчиваются суицидом.
Как же отличить естественные трудности переходного возраста от депрессивного расстройства? Как отделить личностные особенности от заболевания? На что обратить внимание?
Увеличивается потребность во сне (более 10 часов), очень тяжело просыпаться, ребенок либо раздражителен, либо плаксив, а также слегка заторможен (и реакции, и мышление, и движение). Кроме того, ему свойственны пессимизм, отсутствие чувства юмора, неспособность к веселью; пассивность, нерешительность, склонность к волнениям и беспокойству; чрезмерная совестливость, самокритичность, озабоченность собственной несостоятельностью. Подросток начинает пропускать занятия в школе, резко сокращает контакты с друзьями, запирается в своей комнате или уходит по ночам из дома.
Иногда ребенок с увлечением начинает искать философские основы смысла жизни, появляются мысли об обреченности, неизбежности смерти. Подростки погружаются в виртуальный мир компьютерных игр или Интернета и проводят там ночи напролет. Иногда жалуются, что голова перестала работать, что «все забыл и ничего не понимаю», много времени проводят за учебниками и впадают в полное отчаяние от того, что ничего не получается. Это так называемый синдром «юношеской астенической несостоятельности». Это подкрепляется страхом вызвать гнев родителей. Ведь сейчас в нашем обществе, когда так ценится образование, возникает масса школ и лицеев с повышенной нагрузкой и требованиями. Родители из лучших побуждений нередко ругают ребенка даже за четверки, говоря при этом, что тот будет ни к чему не годен, если не будет лучшим из лучших. А ребенку трудно, он не справляется с программой, к тому же родители заплатили такие большие деньги.
У многих подростков депрессивное расстройство проявляется в отрицании своей внешности. Недовольство внешностью вообще характерно для этого возраста, но в этом случае недовольство своей фигурой, чертами лица, размерами полового члена или груди занимает все мысли и чувства подростка. Юноша или девушка отказывается выходить из дома, настаивает на пластических операциях, отказывается от учебы и общения с другими людьми.
Еще одна важная и сложная сторона жизни подростка — сексуальность и отношения с противоположным полом. Очень большая часть депрессивных подростков не справляется с переживаниями, которые связаны с новыми мощными сексуальными импульсами, с одной стороны, и социальными нормами, традициями, мифами и предубеждениями — с другой. Возникают сомнения по поводу своей сексуальности, привлекательности, достаточной мужественности или женственности (половой идентификации). Иногда могут говорить, что мир как будто не настоящий, все как на сцене или экране телевизора. Часто у них возникает ощущение, что к ним вдруг стали плохо относиться одноклассники или однокурсники: только и ждут, когда они опозорятся.
Все эти жалобы и состояния требуют внимания, доброжелательности, поддержки родителей и являются причиной обратится к специалисту в области психического здоровья. А депрессивные подростки как раз боятся этого.
Страх психических заболеваний и, соответственно, врачей-психиатров очень понятен. Много лет в России психиатры обслуживали интересы не пациентов, а репрессивного государства, помещали здоровых людей в больницы, которые служили своего рода тюрьмами.
Кроме того, в нашем обществе считается, что психические заболевания не равны физическим. Болеть психическим расстройством почему-то стыдно, а обращаться за облегчением душевного страдания — слабость. Рационального объяснения этому нет. Но если логически продолжать это рассуждение, то оно заканчивается обычно тем, что нельзя никому признаваться в своих страданиях, потому что люди, даже профессиональные помогальщики-врачи, в этом случае обязательно злоупотребят твоим доверием и в спину нож тебе воткнут и там два раза повернут. Именно поэтому многие родители в нашей стране боятся обращаться к психоневрологу или психотерапевту, считая, что только навредят своему ребенку. Но надеясь, что все само собой обойдется, они лишают ребенка квалифицированной помощи и усугубляют проблему. Иногда родители боятся таблеток больше, чем проявлений самой болезни считая, что таблетки меняют личность, делают человека слабым и безвольным. Эти же страхи мешают и взрослым людям обращаться к врачу по поводу своей депрессии.
Никому сейчас ведь не приходит в голову делать ампутации без анестезии. А душевная боль во время депрессии бывает не менее нестерпимой и разрушительной, чем физическая. Заблуждение, что антидепрессанты и другие психотропные препараты обязательно вредят, приводит к тому, что прибегать к медикаментам приходится все равно, но в больших дозах и на более длительный период. Время восстановления увеличивается, и юноша отстает от своих сверстников, теряет контакты, вынужден брать академический отпуск. Не всегда, конечно, надо бежать к врачу, если чувствуешь подавленность, усталость, тревогу. Если человеку удается отвлечься от плохого настроения, переключиться, то это означает, что человек владеет ситуацией, а не ситуация — им.
Если же человек не справляется с жизнью, то все страхи надо засунуть в карман и идти совещаться со специалистом. Здесь, как ни в какой другой области медицины, нельзя заниматься самолечением, ориентируясь на указания справочника или информацию из Интернета. Очень важно, чтобы специалист подобрал индивидуальные дозировки и сочетания лекарств.
Каждая вторая молодая женщина принимает какие-то противозачаточные средства. Их много, они взаимодействуют с другими препаратами сложнейшим образом. Кроме того, есть такие лекарства, которые мы принимаем, не замечая даже, что принимаем лекарства — от головной боли, от простуды, слабительное, противогрибковые препараты. В сочетании с психотропными препаратами возникают сложнейшие взаимодействия, зачастую остро патологические. Все это учесть может только специалист.
Надо помнить, что депрессия всегда заканчивается, несмотря на порой длительный, затяжной характер. Для многих взрослых ее последствия не так разрушительны, как для детей. И если с лечением взрослого человека можно повременить, то с лечением ребенка ждать нельзя.
Авторы: А.Я. Варга, О.Ю. Казьмина
родила в 25 лет, первый ребенок
Ребенок был очень желанный, запланированный. Роды прошли быстро, практически без каких-либо мучений. Из роддома меня встречали радостные родственники. Несколько дней дома со мной и сыном был муж, который специально взял несколько дней отпуска.
А началось все, когда я осталась одна, один на один с ребенком. Малыш был очень беспокойный и постоянно плакал, у меня не хватало молока, я стала докармливать его смесью, и вроде все стало более-менее нормально, но тут в голову полезли разные нехорошие мысли. Я просто не могла слышать, как он плачет, мне хотелось убежать, хоть секунду побыть в одиночестве, чтобы меня никто не трогал, чтобы я просто посидела одна. Я стала ждать мужа с работы, отдавала ему сына, а сама шла гулять с собакой, смотрела на людей. Было лето, все такие радостные и счастливые, а мне казалось, что моя жизнь кончена и что я вечно буду сидеть в четырех стенах и никогда больше не буду счастлива. Это ужаснейшее состояние, ты не можешь просто радоваться своему малышу, такому долгожданному, такому красивому! На прогулке с ребенком я смотрела на других женщин и не понимала, чему они радуются. Откуда у них силы улыбаться? Я снова начала курить.
Муж пытался поддержать. Он брал на себя домашние дела, укачивал сына ночью и пытался привести меня в чувство, когда случались истерики. Он никогда не попрекал меня моим состоянием, но не понимал, что со мной. А у меня была лишь одна мысль: я ужасная мать и я не люблю своего ребенка.
Моя мама знала о моем состоянии, но очень агрессивно к нему относилась, стыдила меня. Когда я начинала ныть, что мне плохо, что я не могу так жить и прочее, она в грубой форме ставила меня на место. Мне было неприятно. К врачам не обращалась, о чем сейчас жалею. Я просто общалась на форумах с такими же бедолагами как я.
Где-то через месяц меня стало отпускать, я начала отвлекаться на домашние дела, выбирала себе разные маршруты прогулок с ребенком. В конце концов, я это переборола, просто взяв себя в руки. Я посмотрела на сына и сказала себе: «Никто не сможет так сильно любить этого ребенка, как я». Нашла себе хобби, сын стал спокойнее, у меня появилось немного больше времени на себя. Вспоминая то свое состояние, я испытываю стыд перед ребенком. Не хочу, чтобы это когда-нибудь повторилось.
родила в 25 лет, первый ребенок
До выхода в декрет я была менеджером по работе с корпоративными клиентами в небольшой компании. Трудилась много и с удовольствием, почти без выходных. Силы были, токсикоза не было, зарабатывала на роды, кроватки, игрушки и прочее. В декрет ушла за месяц до родов, только потому что уже физически не могла шустро передвигаться.
После родов я смотрела на соседок по палате, которые умилялись своим детям, говорили им нежные слова, гладили и обнимали, но не могла этого сделать по отношению к собственному ребенку, не умела, не понимала, как и зачем, не чувствовала этой самой материнской любви, а чувствовала свою несостоятельность. Я думала, что рождение ребенка — это естественный природный процесс, который является безусловным счастьем, и материнский инстинкт во мне сразу же проснется, а этого не случилось. Я замкнулась, страдала от бессонницы, путала времена суток, раздражалась. Появились мысли о самоубийстве (ни до, ни после такого больше не было), вспышки агрессии. Я чувствовала себя одинокой и брошенной, хотя муж был рядом и помогал. По ночам я плакала, рассказывала ему о том, как мне страшно, что не могу себя контролировать, не чувствую никакой любви ни к ребенку, ни к кому бы то ни было.
У меня есть психологическое образование, и когда я сложила все вместе — мысли о самоубийстве, нарушение сна и апатию, — поняла, что это депрессия. Уже на спаде острого состояния, когда ребенку было одиннадцать месяцев, обратилась к гештальт-психологу, хотя надо было сделать это раньше. Диагноз поставили следующий: пограничное состояние. Мы с ней провели около четырех сеансов, и мне стало легче. Еще помогло чтение литературы по возрастной психологии, а также поддержка мужа, мамы и соседки: у нее ребенок старше моего на полгода, она тоже ходила с синяками под глазами, но улыбалась.
Я бы посоветовала мамам высыпаться, думать в первую очередь о себе и своем самочувствии, не пытаться все успеть и быть одновременно идеальной матерью, женой, работником и так далее, принимать помощь и просить о ней. Еще я бы посоветовала информационно готовить себя к рождению ребенка, читать книги, статьи в интернете (не форумы!), ходить на курсы, а если заметите признаки депрессии, то идти к проверенному психологу.
родила в 30 лет, первый ребенок
Мне никто не ставил официального диагноза «послеродовая депрессия», но подозрение появилось довольно быстро. Еще в роддоме у нас с дочкой возникла проблема с кормлением: она постоянно спала, ее было не разбудить и не накормить. Когда же она просыпалась голодной, моим молоком она плевалась и снова впадала в спячку. Вес теряла стремительно.
Я, конечно, не ожидала ничего подобного. Даже взяла с собой книжку, чтобы напоследок расслабиться. Вместо этого мне пришлось срочно штудировать статьи на тему «Как наладить грудное вскармливание», в которых разными словами говорилось одно и то же: если дело не идет, значит, мать недостаточно старается. В результате я металась по больничной палате бледным, зареванным, опухшим привидением. Радость от материнства — последнее, что я ощущала. Зато было не продохнуть от свалившейся на меня ответственности и ощущения полнейшей никчемности.
Весь первый месяц я боролась за чертово грудное вскармливание. В итоге возненавидела весь свет. Но дело было не только в кормлении. Моя жизнь, которую я выстраивала по кирпичикам именно так, как мне нравилось, вдруг рухнула. Все шло не так, у меня ничего не получалось. И я не видела никаких перспектив. Мне хотелось только спать и плакать. Не было никакого счастья, никаких бабочек и единорогов, были только крестики, которыми я зачеркивала дни в календаре, не понимая зачем.
Мне очень повезло с семьей и друзьями. Они поддерживали меня, как могли. Мой муж каждый день после работы мчался домой и растворялся в нашей дочери, а я могла сидеть в одиночестве. Свекровь, у которой мы жили в то время (наша квартира погрязла в ремонте), взяла на себя готовку на всех, включая меня. Причем на меня приходилось готовить отдельно, ведь у меня было «меню немного кормящей мамы». Моя 80-летняя бабушка приезжала с другого конца Москвы погулять с правнучкой. Мои друзья вытаскивали меня в кафе и выслушивали мои сбивчивые рассказы о том, что все не так лучезарно, как ожидалось.
Прийти в себя я не могла чуть больше года. Мне помогли несколько вещей. Поддержка родных — это правда очень важно, особенно помощь мужа. Знаю, многие отцы не могут оставаться с малышами, и это впоследствии очень осложняет мамам жизнь. Я же впервые вышла с подругой в кафе через неделю после родов. Через два месяца после родов я вышла на работу на полставки. А еще через пару месяцев грянул кризис, рубль упал, и муж остался без работы. Он решил воспользоваться паузой, чтобы доделать ремонт в нашей новой квартире. А потом решил остаться дома с дочерью. Так мы поменялись ролями. Сначала это меня ужасно напугало. Потом я стала замечать, что мне стремительно становится лучше. К тому же я поняла, что могу прокормить семью.
Следующим шагом было принять то, что моя жизнь никогда не будет прежней. Все оказалось так сложно и непривычно, что я цеплялась за прошлое и старалась забыть свои проблемы, возвращаясь к той жизни хоть иногда — например, во время тех же походов в кафе. Они меня поддерживали — но они же и тормозили. Как будто там я нормальный человек, а дома — в чужой, не подходящей мне роли. И никак не удавалось соединить это все в один образ.
Поэтому я обратилась к психологу — через год после родов. Так поздно лишь потому, что я никак не могла найти подходящего. И вообще не знала, как искать. Поспрашивала знакомых, мне называли имена и тут же — заоблачные для меня цифры их гонораров. Случайно я узнала, что в столице есть городская психологическая служба, бесплатная для москвичей. Прикинула, что тут терять вроде нечего, и позвонила. Я сказала, что у меня «послеродовая депрессия или что-то типа того», и меня направили к пренатальному психологу. Оказалось, что москвичи имеют право на 10 бесплатных сеансов, а потом, после трехмесячного перерыва, снова на десять, и так хоть всю жизнь.
С тех пор как раз прошло месяца три, и я наконец обрела какую-то гармонию. Могу сказать, что депрессия ушла. Впрочем, психолог не поставила мне такого официального диагноза, к тому же сказала, что это не ее дело — этим занимаются психиатры. Но если бы она увидела у меня клинические признаки, направила бы к ним, они тоже в службе имеются.
— Есть ли такой диагноз, как послеродовая депрессия?
— Да, согласно МКБ-10 (Международная классификация болезней) есть такой диагноз, шифр — F53.0. Соответственно, послеродовая депрессия является не выдумкой изнеженных мамаш, а серьезным заболеванием, которое необходимо лечить. По статистике, послеродовая депрессия различной степени тяжести бывает в 15% случаев.
— Когда становится понятно, что речь идет именно о послеродовой депрессии, а не о краткосрочном расстройстве настроения, которое в англоязычных статьях по теме называют baby blues?
— Настроение меняется в зависимости от происходящего в жизни. Ребеночек хорошо поспал, успела что-то сделать для себя — испытала удовлетворение. Взяла на руки, прижала к себе — тепло и нежность разлились по телу. Поняла, отчего плакал, — довольна собой. Удалось выспаться — почувствовала себя отдохнувшей. Отпустили к подружке или в театр — испытала удовольствие. Когда у женщины настоящая депрессия, то она спит и не высыпается, отдыхает, но и это не помогает. Ничто не проносит позитивных эмоций. И самое тягостное — у нее теряется ощущение смысла происходящего, она не чувствует, что хоть что-нибудь приносит облегчение и радость. Берет на руки ребенка и ничего не чувствует. Самое тяжелое в послеродовой депрессии — женщина пытается, но не может почувствовать любовь к своему ребенку. И ее раздирает чувство вины и ощущение, что она плохая мать. Это уж совсем не baby blues.
— Может ли послеродовая депрессия проявиться не сразу же после родов, а скажем, через пару месяцев?
— По МКБ, послеродовая депрессия начинается в течение шести недель после родов. По врачебным наблюдениям, чаще всего сразу после родов. После шести недель — это просто депрессия.
— Есть ли какая-то группа риска? Можно ли еще до появления ребенка предсказать развитие депрессии у матери и как-то предотвратить это?
— Тревожно-депрессивные личности более склонны к депрессии. Также послеродовая депрессия с большей вероятностью разовьется, если у женщины в анамнезе есть диагноз депрессия. До появления ребенка предсказать депрессию довольно трудно. А вот после появления ребенка самой женщине надо быть внимательной к себе, а ее близким — к ней, и, если что-то не так, как можно скорей советоваться со специалистом.
— Как справиться с послеродовой депрессией? К какому специалисту обращаться?
— Депрессия лечится достаточно успешно медикаментозно и психотерапевтически. В случае нетяжелой депрессии может помочь психолог. Очень хорошо помогают справиться с депрессией экзистенциальная и когнитивно-поведенческая терапия. Экзистенциальная терапия помогает обрести утраченный смысл жизни, найти доступ к заблокированным ресурсам. Когнитивно-поведенческая учит распознавать у себя депрессивные мысли и менять их на адекватные. Так, при депрессии часто встречается так называемое сверхобобщение. Например, «я — плохая мать». Такой вывод делается на основании единичного эпизода. Например, малыш простудился и заболел. И женщина начинает чрезмерно винить себя, забывая о том, что со всеми остальными заботами она справлялась вполне успешно. Психолог помогает открыть глаза на жизненную ситуацию в целом и сделать правдоподобные выводы. Но если психологическая помощь не помогает, тогда надо обратиться к психотерапевту. Если специалист назначит медикаментозное лечение, то маме придется отказаться от кормления грудью.
— Каковы последствия депрессии для матери и ребенка?
— Все зависит от тяжести депрессии. Легкая и средней тяжести депрессия может даже пройти сама, но за это время женщина намучается, эти несколько месяцев могут быть настоящим кошмаром. У тяжелой депрессии — тяжелые последствия, и ее надо обязательно лечить, она сама не пройдет. Что касается ребенка, то послеродовая депрессия, как правило, приходится на первые два с половиной месяца его жизни. В этот период основное занятие матери — это удовлетворение физиологических нужд ребенка. Женщине с упадком сил (а сильная слабость, которая не исчезает после отдыха, — один из симптомов депрессии) будет очень тяжело, если не невозможно ухаживать за ребенком. И она не сможет эмоционально с ребенком общаться, что выразится в некотором отставании его психоэмоционального развития. В такой ситуации очень важно, чтобы семья взяла на себя эти функции.
— Почему так часто встречаются мнения в том духе, что послеродовая депрессия — это выдуманная проблема? Вот только некоторые примеры с форумов: «Все эти депрессии от не фиг делать, глупости, я в это не верю», «Депрессии — это удел избалованных и инфантильных девушек». Почему людям так сложно поверить в то, что у родившей женщины действительно депрессия и ей нужна помощь?
— Потому что тот, кто не переживал депрессии сам, не может понять, как это тяжело. Это как когда человек, который никогда не получал обширный ожог, глядя на стонущего больного с ожогом, говорит: «Ну подумаешь, больно, можно и потерпеть!» Большинство страданий происходит у больного депрессией внутри. А внешне для человека без специального образования это выглядит как плохое настроение, лень, эгоизм.
— Некоторые считают, что появление понятий приводит к тому, что появляется сущность. Например, мать 25-летней женщины, которая страдает от послеродовой депрессии, стыдит ее и говорит: в наше время не знали такого понятия, как послеродовая депрессия, поэтому ни у кого ее не было.
— Это кто не знал? Мама и ее десяток подружек и коллег? А вот врачи знали всегда. И сущность для них очевидна. Спросите любую пожилую акушерку или психотерапевта.
— Бывает ли у мужчин послеродовая депрессия? Таким понятием тоже довольно часто оперируют.
— Нет, послеродовой депрессии у мужчин не бывает. Бывает просто депрессия. И не обязательно связанная с родами. И фрустрация, связанная с родами, бывает. Это когда меняется образ жизни и мужчина не удовлетворяет своих потребностей, недополучает внимания. Вот у него настроение и портится.
